Глава четырнадцатая
Теория и практика
Целый день мы только тем и занимались, что кроили и шили довольно простые в изготовлении одежды и пытались теоретически обосновать сам процесс перехода в иные миры. Понимали, что сейчас делать какие-либо выводы слишком преждевременно, не хватает достаточных данных. Но уж так хотелось, так хотелось оказаться умными, сообразительными и далеко смотрящими оракулами.
Больше всего нас волновал язык. Раз уж в том мире жили люди, то они обязательно должны общаться, и, судя по Земле, языков может быть бесчисленное множество. И если вдруг не удастся вернуться сразу после короткого осмотра, то наверняка с кем-то первопроходчик да вступит в контакт. И не всегда это могут оказаться маленькие дети или глупые деревенские дурачки. Могут быть и взрослые воины, и представители власти, которые на полном основании имеют право спросить: «Чего это ты тут шляешься?» Поэтому диктофон, да еще и с дальнобойным микрофоном, считался обязательным атрибутом при первом переходе в мир Трех Щитов. Хорошо, что в моих запасниках имелось нечто подобное.
Почему-то мы были на восемьдесят процентов уверены, что выход в мире Трехщитья тоже находится либо в малопосещаемом лесу, либо среди еще реже посещаемых скал. То есть следует туда только заглянуть, осмотреться и сразу же желательно возвращаться. Но и факт разговора с кем-то исключать не стоило, а как понять собеседника? Тем более объяснить что-то?
В данном случае мне настойчиво советовали притвориться или глухонемым, или полным придурком. На последней маске особенно настаивала наша лидер:
– У тебя это лучше всего получается. А если ты еще появишься сразу перед скоплением народа, да со спущенными портками, то никто и сомневаться не подумает в твоей неразумности. Все простят.
– А может, наоборот, обрадуются? – старался я себе набить цену. – Может, там истомленные воздержанием девы только и ждут появления любого мужчины?
– Ха! Не смеши нас! Сбегай лучше посмотри на себя в зеркало! Мужчина!..
Ничего не оставалось делать, как, тщательно скрывая обиду, весело констатировать:
– Ничего! Как говорится в древней пословице: встречают по хозяйству, а провожают по умениям. А всего этого у меня хватает!..
– Ах ты зазнайка! – нахмурились подруги одновременно.
Но следом всплыла встречная проблема, которую высказала Верочка:
– Что происходит в том случае, если я хочу шагнуть, а на уступе уже кто-то стоит?
Тут наши споры вообще в крики перешли, настолько мы интенсивно доказывали свои мнения. Но кое-как договорились считать за основу то мнение, что совершить переход в случае занятости места, скорее всего, не удастся. Или вообще шаг не получится, или останешься в этом мире. То же самое получится и в случае с неодушевленным предметом, если его вдруг кто-то поставит на место выхода там.
Допустим, кто-то возжелает перекрыть проход в свой мир на любое задуманное время и просто подкатывает каменную глыбу в нужное место. Все, Грибник там не появится! Если не имеет каких-либо запасных путей. Такому ходу наших размышлений больше всего обрадовалась Катя:
– Если наш таинственный незнакомец вдруг начнет угрожать, мы ему тоже найдем чем ответить: перекроем дырку! Еще и упрашивать нас будет о милости.
Пожалуй, это был единственный раз за сегодня, когда мы с Машкой были единодушны:
– Лучше бы нам с ним вообще не встречаться.
– Пусть ходит, где ему вздумается.
Дальше мы теоретически стали рассуждать на тему товарных отношений. Существуют ли там деньги, какие и как ими пользоваться? Тут наши фантазии блекли, и мы решили просто выгрести на всякий случай в карман ту горсть древних монет и даже копеек, которые хранились в одной из оставшихся в наследство от бабушки Марфы коробок. Вдруг да пригодится какой пирожок купить.
Об оружии думать было рано. Раз Грибник ни одного кинжала на башне не хранил, то и в ином месте его могло не быть. А то вдруг и запрещение какое существует. Так что пока я не рассмотрю сам своими глазами тамошний мир, ни о какой рапире, шпагах и перевязи с ножами и сюрикенами и речи быть не может. Слишком уж чревато таким образом привлекать к себе внимание.
Еще к одной детали подруги просили присмотреться обязательно: какие украшения носят женщины и какой косметикой пользуются. Услышав об этом, я пытался излиться сарказмом, смехом и ехидством, но меня так прижали строенной атакой, что я запоздало пожалел о своем пренебрежении к женской красоте. Даже мои оправдания и льстивые комплименты: «Вы и так красивые! Зачем вам мазюкаться?» – не помогли. И если бы не мое нынешнее, намного более привилегированное положение в нашей компании, меня бы наверняка подвергли насильственному участию в ролевой игре, привычным издевательствам и… всему остальному. А так – пронесло.
Да и разговор мне вроде как удалось перевести на другую тему: пища и ее производные. Ну тут особых споров не возникло. Мне в дорогу пообещали сложить все то же самое, что и в первый раз. Да разнообразить рацион сырыми овощами и несколькими яблоками. Уж этого добра, как нам казалось, во всех мирах одинаково полно.
И уже на пути в лес деловито обсудили проблему огнестрельного оружия.
– Если на башне пистолет стрелял, то и дальше получится, – верилось мне.
Но лисички, не меньше моего начитавшиеся научных гипотез и сказок про другие миры, возражали:
– Не обязательно. Даже при нормальном дыхании атмосфера может иметь совершенно иной состав.
– Порох или пироксилин просто не воспламенится.
– Или, наоборот, взорвется с такой силой, что и стрелка разорвет вместе с пистолетом.
– Так что, по логике, даже пробовать надо с осторожностью.
– Чего только сейчас говорите? – притворился я незнающим, поправляя газовый пистолет в кобуре под мышкой. – Знатоки чертовы! Избавиться от меня хотели?
– Не с нашим счастьем, – фальшиво вздохнула Машка. – Но ты там все равно не вздумай куражиться.
– Ладно, пока еще не отправляюсь, – пришлось напомнить. – Только башню осматриваем, и обратно.
И действительно, наш второй совместный переход проходил деловито и с максимально сжатой интенсивностью. К нашему дереву мы приблизились уже в полных потемках, на всякий случай проверили все соседние кусты и один за другим десантировались без всяких опасных эксцессов на башню. Там еще был ясный день, что нам играло на руку, и уже через десяток минут Машка с Катей висели с разных сторон башни, заглядывали внутрь и переговаривались с оставшимися наверху по общей говорилке.
– Толщина стены – пятьдесят сантиметров.
– Щель поднимается под уклоном вверх и сужается внутри.
– То есть дает отличный обзор для просмотра большого куска территории возле основания.
– С моей стороны за щелью видна глухая стена.
– С моей тоже. Засовываю камеру внутрь, что видите слева?
Сигналы от камер шли на экраны у нас, поэтому отвечал то я, то Вера:
– Тоже глухая стена, а справа поворот и ступеньки, ведущие внутрь спирали.
– Кать, с твоей стороны точно такое же, но зеркальное расположение.
Получалось, что в середине башни имелись две площадки, весьма маленьких, всего для одного человека, но позволяющие вести некоторые наблюдения за окрестностями. Причем казалось несколько странным, что обзор не был полным, с двух сторон оставались мертвые зоны процентов на тридцать. Судя по ступенькам, от того места с площадками вниз таки вела лестница, но вот куда она выводила и как на нее попасть, мы никаких соображений не имели. Видимо, здесь следовало поработать с более сложными приборами, а то и раскопать тщательно весь грунт у основания башни. Возиться с такими сложными и долговременными проектами нам не было смысла, и мы решили пока не заморачиваться тайной внутренних перемещений. Ведь, по нашим понятиям, нас ждал целый обитаемый мир, и на фоне этого события даже исследование неведомых зверушек или рыбин, обитающих в здешних озерах, отступало на второй план.
Не получилось создать базу – ну и ладно. Обойдемся как-нибудь.
Слишком не хотелось заниматься рутиной. Особенно мне хотелось чего-нибудь такого, такого, такого!.. Но подозреваю, что и девчонкам хотелось не меньше.
Вот потому еще через сутки «юного Гагарина», то бишь меня, отправили во второй полет. И все наши теоретические выкладки и горячие обсуждения оказались и копейки не стоящей пародией на истинные реалии жизни.
На этот раз меня отправляли опять с лимитом времени на одну неделю. Теперь я горбатился с гораздо меньшим багажом, ополовиненным по весу чуть ли не вдвое. Раз Грибник там передвигался с рюкзаком, значит, и мне не зазорно будет появиться с чем-то подобным. А плащ-накидка прикроет то, что мы разместили на моем хлипеньком тельце. Причем на этот раз при экипировке мы сделали акцент на аппаратуре максимально высокого класса. Практически я уносил на себе все самое лучшее, что имелось в распоряжении нашей компании. Добавили к этому газовый пистолет, коробку патронов с нервно-паралитическим газом, всего один фонарик, малый бинокль, груду монет и запас пищи на пять дней. Причем патроны мне достались не просто боевые, а прямо-таки убийственные. Покупала их Машка в свое время через одного из ухажеров, имеющего касание к спецвооружению, и, по его утверждениям, достаточно было выстрелить в толпу из нескольких человек, как в закрытом помещении все они становились трупами. Какой-то жутко отравляющий газ находился внутри или жидкость, запрещенные к официальному производству во всем мире.
От кухонных принадлежностей я отказался категорически, пообещав, что в любом случае неделю перебьюсь тем, что имею. Разве что захватил зажигалку да два десятка спиртовых таблеток, для них нашлось место в специальных карманчиках чуть ниже колена. В аналогичный карманчик уложил еще два десятка патронов, запас не повредит, да и больше туда ничего не влезало. Перочинный ножик с многочисленными лезвиями удобно висел на поясе. Ну и конечно, маленькая баночка с краской и кисточкой была вручена мне Машкой с самой торжественной миной:
– Это чтобы ты про нас не забывал и сразу проторил для нас дорогу. А то мало ли чем увлечешься.
Шутки шутками, но ведь и на этот раз пришлось шагать в переход с расстегнутой ширинкой и торчащим наружу достоинством. Да еще и девчонки при расставании словно сговорились, такое вытворяли на прощание, тиская меня за все места, что я сам подивился стойкости своего возбуждения. И ведь как последнюю ночь отрывались на мне: до полного моего бессилия. И вот, один день прошел, а я опять словно из голодного края.
Опять-таки все фиксировалось на видео для истории. Стыд и срам! Такое кому покажешь, засмеют до смерти. А что делать? Идти на попятную? Начал врать – ври до упора. А не умеешь – так и не начинай!
С этими мыслями, придерживая под мышками всего одну страховочную веревку и бамбуковый шест, я и шагнул под возгласы пожеланий быстро вернуться в направлении мира Трех Щитов.
Получилось! Даже глаза открыл, пялясь на смутно освещенную стену передо мной. Сразу же и голоса донеслись откуда-то с боков и сзади, а вдалеке какой-то тягучий колокольный перезвон. Раз есть люди, я первым делом оправился, спрятав что надо. Скрутил на правую руку остатки отрубленной веревки и только потом стал осматриваться по всем сторонам.
Больше всего меня удивила, даже сбила с толку вторая стена, расположенная прямо за моей спиной. То есть получалось, что я вышел как бы из нее, но! Как же в таком случае шагнуть в нее обратно?! Хотя и стеной-то ее назвать язык не поворачивался, скорее участок стены шириной в два метра. За углами этого участка вправо и влево уходили широкие, под три метра проходы. Над головой смыкались глухие каменные своды арочного вида.
То есть я как бы находился на резком зигзаге какого-то сумрачного коридора, и передо мной встал кричащий паникой вопрос: что делать? Так и не сдвигаясь с места, потому что боялся потерять единственный ориентир, я достал фонарик и тщательно обследовал то место, откуда я якобы появился. И сразу малость отлегло от сердца: чуть выше моего колена выделялась легкая гравировка нового рисунка: контур хорошо теперь мне знакомой башни и пересекающая его сосновая ветка. Ну может, и не сосновая, я в хвойных породах слабо разбираюсь, но нечто похожее на сосну. Хотя каким боком сосновая веточка относится к дикому и безжизненному миру, в котором отсутствует любая зелень, я понять не мог.
То есть выход был! Следовало только попытаться в него шагнуть. Чего я делать, естественно, не спешил. А вот о краске вспомнил и с какой-то внутренней бесшабашностью и смехом нарисовал выбранную себе отговорку, отторгающую девчонок от самостоятельного перехода. Цвет вполне соответствовал структуре камня, и если специально не подсвечивать, то никто случайно не заметит. Что успокаивало. Мало ли, что это за здание. Но зато дополнительная отметка у меня имеется. Не заблужусь, если что.
Затем фонарь погасил и заглянул за оба угла. Левый коридор плавной дугой упирался в пересечение с двумя другими ходами, и там я сразу заметил парочку мужчин в исконно местных одеждах, но без всяких пожитков за спиной. Они о чем-то неразборчиво бубнили между собой, да так, словно прогуливаясь, и ушли дальше, не повернув ко мне.
Правый коридор, извиваясь, вел дальше и там выходил на некое подобие большой площадки, на которую я из своего сумрачного угла уставился через бинокль. Под стенкой в коридоре, возле самой площадки, сидели двое старых мужчин и меланхолично поглощали нечто смахивающее на бутерброды. Однако! Вроде на харчевню или трактир здание не смахивает!
Совсем по-другому вели себя люди на площадке. Там прогуливалось уже много, более десятка человек, задирая при этом головы вверх и тыкая туда пальцами. Народ роился, одни пропадали из моего поля зрения, зато появлялись новые и, похоже, чем-то любовались. Причем среди них оказалось несколько женщин, а на спине у одной из них висел себе такой вполне приличный вещмешок, напоминающий уменьшенный рюкзак Грибника. Подобные вещмешки имелись и еще у нескольких мужчин. Сразу бросалось в глаза, что тамошние посетители обособленно держались в одиночку, парами или тройками, реже смешанными квартетами, и почти у всех у них одеяния сильно разнились. У кого-то были яркие, новые и с претензией на роскошь; у кого-то просто крепкие и добротные, пошитые для дальней дороги или определенной работы; а у нескольких вообще лишь какое-то подобие одежды: то ли бедняки, то ли местные хиппи.
Больше всего смущало наличие у местных оружия. Чуть ли не у каждого на поясе висел если не меч, то большой кинжал, а то и все вместе. Женщины тоже носили нечто похожее на шпаги или узкие кортики. Хотя предыдущая пара в левом проходе оружия не имела, да и тут один или два новых посетителя казались безоружными. То есть получалось, что ношение мечей или им подобных предметов обязательным не было.
Люди разговаривали только между своими обособленными группками, кажется, довольно громко, но с такого расстояния мне все равно было ничего не понять. В принципе, я ведь никуда не спешил, а значит, можно следить и дальше. Если создастся мнение, что на меня не обратят особого внимания, то и сам прогуляюсь и посмотрю, на что народ пялится. Но чуть позже, потому как новая мысль пришла в голову.
Раз на башне рисунки были спаренными, то и здесь вроде так должно быть. Поэтому с фонарем метнулся к противоположной стенке и стал тщательно исследовать. На этот раз рисунок мне попался чуть ли не сразу: уже хорошо знакомая молния, устремленная наискосок влево. К чему бы это?
Мои мозги некоторое время работали, перебирая возможные варианты и строя предположения. Получалось, что молния не обязательно обозначала «Не влезай – убьет!», а нечто другое. Может быть. Например: «А здесь лежат запчасти». Или: «Включение осветительных приборов». Может, и «Запасные батареи» или «Подводка питания от ядерного реактора». Как бы там ни было, но, скорее всего, если туда шагнуть, то можно и выжить. Иначе зачем делать такие созвучные по сути рисунки в совершенно разных мирах?
Загадка не для слабого ума, второй раз видящего одно и то же обозначение.
Тем более что я вдруг явственно услышал приближающиеся из левого коридора шаги. Пытаться прорываться назад мне показалось поздно, поэтому я быстро уселся рюкзаком к стене, получив при этом отличный обзор правого прохода, выхватил из внутреннего кармана овсяное печенье и с нервным вздохом засунул одну печенину в рот. Надеюсь, полумрак не даст рассмотреть идущему сюда человеку, что я ем кондитерские изделия другого мира? И только я расслабился от этой мысли, как пришла более паническая: «Вдруг это Грибник?!»
Только такой мне встречи не хватало! Не знаю почему, но мне хотелось избежать подобного всеми силами, и я еле сдержался, чтобы не вскочить на ноги и не побежать к многолюдной площадке.
Вышедший человек оказался самым обычным посетителем, который, видимо, блуждал по этим коридорам в поисках только ему ведомой истины. Правда, мужик был массивный, в богатых одеждах, с мечом на поясе и в сапогах, позванивающих шпорами. Но с дорожным вещмешком за спиной. Мода у них тут такая, что ли?
Когда он меня увидел, то даже не приостановился. А лишь, проходя мимо, довольно вежливо склонил голову и проговорил нечто, очень мне напомнившее:
– Гарлахонару.
Вот уж незадача! Знать бы, что это значит еще и как на это реагировать! Разве что довериться интуиции, которая мне подсказывала: тебе, баран, просто пожелали приятного аппетита! Что я и сделал: как мог кивнул в ответ и прошамкал с набитым ртом печеньем аналогичное:
– Гарлахонару.
И только потом, различив слегка удивленное выражение на лице прохожего, врубился, что на подобное пожелание говорят «спасибо»! А я буркнул ему ответное пожелание! Лучше бы просто кивнул или просипел типа «Гу-гу». Ох! Разведчик фигов! Покоритель миров недоделанный!
Благо что мужчина так и отправился дальше, ничего больше не спрашивая и даже не оглядываясь. Возле парочки трапезничающих он опять сделал поклон и явно что-то сказал. Кажется, ему ответили. Какая жалось, что я не слышал, что именно! На площадке мужик с мечом и со шпорами тоже задрал голову вверх, рассматривая нечто, походил кругами и восьмерками, да и пропал из поля зрения, так ни с кем больше не пообщавшись. Ну вот, кажется, пронесло!
Некоторое время я так и продолжил сидеть на месте, установив бинокль на поднятые колени и разглядывая площадку. Заметил даже нескольких детей разного возраста, чинно идущих возле своих мамаш. Один парень лет четырнадцати, но гораздо более крупный и упитанный, чем я, вообще с мечом щеголял. Молоденькая девица тоже мелькнула с зад ранным кверху личиком. Хм! Вполне себе симпатичная! И я все более утверждался в мысли, что стоит-таки туда прогуляться. А уже после осмотра и хотя бы частичной записи ведущихся разговоров пытаться шагать обратно в дикий мир.
Да и люди как люди, ничего в них свирепого, агрессивного или воинственного. Несмотря на обилие оружия, никто за него не хватается, никто ни на кого голос не повышает. Хотя опять-таки, может, здесь местный парламент? Музей? Или храм какой? Так это еще лучше! Меня, значит, тоже никто притеснять не станет и допытываться, чего я молчу и чего мне тут надо. Вон как все прогуливаются по произвольно выбранным траекториям, и присмотра за ними вроде нет от местных служак, хранителей музея или охранников парламента. Значит, здесь так принято и этим следует воспользоваться юному первопроходцу между мирами. Или правильнее – проходимцу? Нет, некрасиво звучит! Скорее подходит «пионеру новых вселенных»! Хотя это я наверняка загнул и слишком рано себе такие титулы навешиваю. Вот когда вернусь домой…
Пока сидел и жевал печенье, моральные и физические силенки восстановились, поэтому поднялся без постыдного перекатывания на коленки. Еще раз внимательно осмотрел оба прохода и подался по правому к людскому скоплению. Когда приблизился, понял, что это весьма большая зала, в которую выходит сразу около десятка проходов, а вдоль стенок между ними на каменных скамьях в два ряда восседают многочисленные посетители и занимаются чем угодно: кто просто отдыхает, кто продолжает разглядывать купол потолка, а кто без всякого стеснения подкрепляет свой организм домашними бутербродами.
Я тоже решил присесть, стараясь не мелькать на виду у всех и стараясь первым делом как можно тщательнее изучить и запомнить тот проход, откуда я вышел. Хотя взгляд, словно магнитом, так и тянуло вверх. Зрелище того стоило: огромное, поблескивающее драгоценными камнями панно изображало собой подобие карты. Но при этом по камням самой разной расцветки пробегали частенько лучи, волны и петляющие блики. Наверняка они что-то обозначали, о чем-то оповещали, что моему усталому разуму было недоступно. Но как чертовски это все красиво смотрелось!
Я настолько увлекся просмотром, что даже не обратил внимания на разговор, начавшийся между двумя мужчинами и женщиной, которые перекусили и теперь рассуждали, куда им податься дальше. И только позже я стал что-то соображать: включил диктофон и направил микрофон в сторону трио. Направил, прислушался, кося глазами на потолок, и чуть не подпрыгнул от четкого осознания: да я понимаю этих людей!
Не все, конечно, многие слова не находили отклика в моем сознании. Некоторые окончания и союзы слышались дико и странно. Часть словосочетаний вводила в ступор. Но! Люди разговаривали на языке, достаточно похожем на русский, но с каким-то очень древним, ни с чем сразу конкретно не ассоциирующимся произношением. Словно снимающиеся в фильме артисты косили под очень древних людей, с древнецерковным акцентом, да еще и специально уродующие современную русскую речь.
Сам бы я так говорить не смог. Зато я их понимал! Зато я мог следить за сутью разговора и даже при случае поддакивать, кивать или мотать головой отрицательно.
О-о-о! О таком подарке фортуны мы с подругами даже не мечтали! Вот уж они обрадуются! Надо быстрее возвращаться с радостной новостью, решил я, опять всеми силами стараясь вникнуть в суть разговора.
Более старший мужчина убеждал своих компаньонов или родственников отправиться к его старому знакомому, тогда как женщина горячо настаивала переночевать в другом месте с несколько странным названием «пейчера». Созвучие с пещерами меня вначале удивило, но оказалось что не о них речь: третий мужчина сердито заявил, что в пейчерах все слишком дорого. На что женщина резонно заметила, что если просто переспать, то все равно дешевле обойдется, чем при подношениях, гостинцах и покупке каких-то «лейзуенов» для вышеупомянутого товарища. Причем, несмотря на явное и скрытое недовольство своих оппонентов, женщина в итоге настояла на своем, решительно встала и первой двинулась к самому широкому проходу. Я не понял, что они имели в виду конкретно, но вышеназванных лейзуенов сегодня этим двум погрустневшим мужикам не видать как своих ушей.
«Матриархат тут у них, что ли? – озадачился я. – И так с пяти лет живу как последний подкаблучник».
Стал присматриваться к другим разнополым компаниям и несколько успокоился: некое равноправие просматривалось, но женщины никак особо не распоряжались. Тогда почему они носят оружие? По всем понятиям Средневековья, воин – это воин, а у хранительницы очага – свои приоритеты. Понятно, что и женщины могут порой ходить в блестящих латах, размахивать оружием и отдавать приказы на поле брани, но зачем таскаться с тяжеленным железом в повседневной жизни? Непохоже было, что им в кайф. Или это веяние моды, скорее, привычная бытовая повседневность?
В таких мыслях я утвердился за последующие полчаса, рассматривая, прислушиваясь и даже засняв кое-что на видеокамеру. Потом сразу по нескольким факторам определил, что приближается местный аналог ночи и данное заведение посетители начинают покидать. Трапезничать тут не запрещалось, а вот почивать было не принято. Поэтому и я поспешил к своей помеченной вульгарным рисунком стеночке. Там заглянул быстро в оба прохода, убеждаясь, что за мной никто не следит, и лишний раз оценил предусмотрительность Грибника и ему подобных, если такие, конечно, были. Отсюда и сюда проникать наверняка считалось легким, не привлекающим ничьего внимания делом. Даже столкнись путешественник между мирами нечаянно в этом проходе с кем-то после момента перехода, только и всего, что использовать гипноз и буркнуть: «А иди-ка ты, братец (или сестрица) в пейчеру!» Во всех остальных случаях Грибник идет, куда ему требуется, и не спрашивает чьего-либо разрешения.
Весьма, весьма удобно!
Хм! А вот каким образом шагать в стенку? Этот вопрос меня озадачил теперь не на шутку. Подсказать было некому, подсмотреть – не на ком, и мои первоначальные размышления показались теперь наивными и до смешного глупыми.
Но делать нечего, и, стараясь не паниковать, я стал настраиваться на переход. Встал вплотную к стене, закрыл глаза и со всей своей буйной фантазией представил каменный выступ на вершине башни всего в одном шаге перед собой. Даже улыбнулся от радости, настолько явственно у меня это получилось.
А потом шагнул с левой ноги.
И вскрикнул от боли, волной пронесшейся от носка по коленке и до самого лба. Затем стал потирать ушибленные места и шипеть наверняка и в этом мире хорошо понятные ругательства. Оно и понятно – стена есть стена. Шагать в нее только дурак станет. Если по логике рассуждать. Но при чем тут логика, спрашивается? Если другие ходят, то, значит, и я могу! Просто, наверное, не совсем точно выбрал точку перехода.
Верно! И как я сразу не догадался? Рассуждения о такой простой ошибке сразу уняли мою боль, вселили оптимизм и зарядили энтузиазмом. И я с возродившимся азартом стал биться своим телом в каменную кладку. Кстати, кладка по своей твердости и отсутствию стыков очень напоминала саму башню. Кажется, даже величина блоков сходилась идеально. А уж твердость и долговечность этого сооружения я познал на собственном лбу и коленках: те уже через короткое время опухли и покраснели от боли, а от проклятой стены даже песчинки не отвалилось.
Зато при частом сотрясении даже до моей тупой башки наконец-то дошло, что я влип! Причем очень здорово и надолго влип. Если не навсегда.
