Глава девятая
о круговороте жизни

— Олег, за нами кто-то гонится, и подозреваю, что это вряд ли хорошие и добрые люди — по возможности спокойно сказал я молчаливому водителю, который слился с рулем.

— Вижу — лаконично ответил Олег, чем меня совершенно не успокоил.

— Кто едет? Где? — переполошилась Вика, уставилась в заднее стекло, после осела на сидении и свернулась клубочком.

— Вик, да успокойся ты — попытался приободрить ее я. — Не догонят они нас, а если и догонят, так им я нужен, а не ты.

— А на что мне я, если тебя не будет? — тихонько сказала Вика.

Мне неожиданно стало неловко — по-хорошему, во всю эту свистопляску втравил ее я. Если бы не мои похождения, то жила бы она себе спокойно, без всех этих приключений. Хотя, с другой стороны и без карьерного роста.

— Не догонят они нас — заявила вдруг моя валькирия. — У нас водитель лучше.

Машина взревела, будто услышав ее, и рванула вперед.

— Куда смотрит ГАИ? — поинтересовался я у своих спутников. — Тут вот буквально погоня происходит.

Мне никто не ответил, поскольку вопрос был более чем риторическим. Ну, едут несколько машин — и чего? Никто же не стреляет? Да и откуда взяться "гайцам" в переулках, по которым петлял Олег? Это не Кутузовский проспект и не Ленинский, тут ловить некого. Что до обывателей — пластиковые окна творят чудеса звуконепроницаемости. Да и ночь на дворе…

Баммм! Баммм! — хлопнуло что-то по заднему стеклу и вроде как по багажнику. Сглазил.

— Отчаюги — проворчал Олег. — Шмаляют в белый свет как в копеечку.

— Уууу — тихонько заскулила Вика. Ей было очень страшно.

— Пуленепробиваемое? — уточнил я и водитель кивнул.

— Ну и славно — выдохнул я и хлопнул ладонью по взъерошенной голове моей подруги. — Не вылезай отсюда. Береженого бог бережет.

Я посмотрел на часы, которые вроде как должны быть чем-то вроде спасательного круга, но пока никак не подтвердили этого звания — уже, поди, минут пять прошло после активации, а толку шиш. Ни кавалерии, ни танков, ни поддержки с воздуха — ничего. Даже по телефону никто не звонит, не интересуется — ты вообще жив, приятель?

Банг! — щелкнула еще одна пуля.

— Вот же твари — ни с того, ни с сего захлестнула меня волна гнева. Алексея убили, нас вон как зайцев травят, вот же хрень. И не сделаешь ведь ничего. Я в приступе злобы саданул кулаком по сиденью, попав по карману, и ударившись о какой-то предмет, в нем лежавщий.

— Наган — обрадовался я. Тьфу ты, только убрал и уже забыл. Ну, муляж, конечно, но лучше, чем ничего.

Банг! Банг!

— Однако, по колесам начали бить — Олег вдавил педаль газа в пол. — Плохо дело.

Я оскалился и опустил стекло.

— Не стоит — невозмутимо сказал Олег. — Не лезь.

— Да я и не смогу вылезти — хохотнул я, просто-таки физически ощущая, как надпочечники толкают адреналин мне в кровь. — Придержать-то меня нежно за ноги некому!

Да я в это окно по пояс бы и не пролез. Но вот голову с рукой высунуть смог и раза три саданул не целясь в черный джип, который был совсем недалеко от нас.

Я даже не успел заорать что-то вроде "Получи фашист гранату", как собирался изначально, поскольку сквозь снежную пелену увидел, как у висящей на нашем хвосте машины погасла одна фара, сама же она вильнула в сторону и воткнулась в фонарный столб.

— Ё! — вытаращил глаза я и нырнул обратно в салон.

— Ловко — одобрил мои действия Олег. — Может, еще одну так погасишь, тогда точно оторвемся! Ты где стрелять учился?

— Нигде — ошарашенно сказал я. — А из нагана я вообще в первый раз в жизни стреляю. И вот что я вам еще скажу — чтобы холостыми патронами фару разбить, так я про такое даже и в книжках не читал.

Я откинул дверцу и вытряхнул из барабана на ладонь пару патронов. Один был с уже пробитым капсюлем и пах чем-то кислым, скорее всего сожженным порохом, второй же был вполне себе такой симпатичный, золотистый, с аккуратной пулькой, утопленной в гильзу.

— Вика — я показал девушке патроню — Зая моя, ты где этот пистолетик взяла?

— Подарили, я же тебе сказала — Вика икнулаю — Подошел один из наших анархистов, в папахе, в усах и говорит — на вот тебе на память, очень ты дивчина шебутная, как сестренка моя. Я и взяла.

— Офигеть — вытер лоб я.

Хорошо если только фару разбил. А если я там кого наповал уложил? Чего машина-то вбок вильнула? Главное, как я вообще попал-то? Помню, был в военной части под Канском, что в Красноярском крае, там дали из пистолета пострелять, так я, даром что трезвый был, ни разу в мишень не попал. Даже в краешек. А тут… Блин, блин, блин… Вот только этого мне и не хватало!

В этот момент случилось сразу два события — зазвонил телефон, и Олег заорал:

— А вот теперь все будет хреново, они нас обходят, сейчас прижимать к парапету начнут!

Оказывается, мы выскочили из переулков на Дербеневскую набережную, не слишком-то людную и летней порой, а в зимнюю ночь так и вовсе безлюдную и даже безмашинную, что было фатальной ошибкой. Два джипа усилено нас толкали прямиком к ограждению.

— Олег, давай, давай, родной — попросил я водителя и снял трубку. — Да!

— Харитон Юрьевич, тут ваш маячок сработал — спросил у меня немного вальяжный голос. — Случайность, надо думать?

Я немного запотевшее стекло я увидел тонированную черноту нависшей над нашей машиной джиповой глыбы.

— Какая случайность? — буквально заорал я. — Алексей, мой телохранитель, скорее всего уже мертв, нас зажали на набережной и вот-вот отправят поморжевать! Я за здоровый образ жизни и за обтирание холодной водой, но не настолько же!!!!

— Я понял вас — голос в трубке моментально поменялся. — На какой вы набережной?

— На Дербеневке — проорал я. — Павелецкий за спиной, номер дома не знаю!

— Нам не нужен номер дома, сигнал зафиксирован — четко доложила трубка. — Сколько машин вас преследует?

— Две — мне стало немного спокойнее, по крайней мере, про нас уже знают. — Было три.

— Ни при каких обстоятельствах не снимайте часы — приказал мне голос. — Пеленг взят.

И мой собеседник повесил трубку. Неожиданно, надо признаться. А поуспокаивать меня, а сказать что-то вроде "Держись, браток!"?

Борт нашей машины скрежетнул по ограждению.

— Все — Олег был мрачнее тучи. — Еще пара минут и нам кранты.

— Я не хочу вот так умереть — Вика сказала это как-то даже спокойно. — Захлебнуться вонючей водой городской реки…

— Какой водой? — Олег крутанул руль, пытаясь выскочить из тени джипа. — Нас просто прижмут к ограждению и заблокируют, после чего… Не знаю, чего потом будет. Может, застрелят, может с собой заберут. Мне в любом случае кранты.

— С чего ты взял? — я снова открыл дверцу нагана, вытряхнул из него все патроны и три отстрелянных гильзы убрал в карман. Подальше положишь — поближе возьмешь. После зарядил оставшиеся патроны в гнезда барабана, подумав о том, что лучше бы его больше в дело не пускать. Ну, вот не уверен я, что готов стрелять в живого человека, даже при условии того, что он будет стрелять в меня. Это только в кино неумеха вот так запросто может завалить сурового коммандос-профи, а в жизни — да фиг вам! Вон у нас водитель-ас, и то зажали как курицу у забора.

— А нафиг им свидетель? — Олег пожал мощными плечами. — Ты им нужен, девчонка твоя — рычаг давления, а я… Балласт и ненужный свидетель. Ладно, выбора все равно нет. Держитесь, сейчас попробую уйти налево, если скомандую валить из машины, то сразу валите.

— Да куда валить? — Вика вытаращила глаза.

— Куда подальше, во дворы — Олег был очень сосредоточен. — Не довез я вас до Чертаново, но тут уже не так и далеко. Отсидитесь в подъездах, потом машину поймаете, а еще лучше открытия метро дождитесь. Леха бы лучше объяснил, да где теперь тот Леха?

— Ты это — я понял, что себя водитель со счета уже списал. — Не дури, Олег!

— И — эххх — руль даже скрежетнул от того, как его вывернули, а после металл заскрипел о металл.

Джип, который нас практически уже заблокировал, немного развернуло, и наша юркая машинка почти успела выскочить в образовавшуюся брешь, почти — но не совсем.

Мощный удар сзади практически протолкнул автомобиль через всю дорогу, и он со всего маху ударился об основу теплотрассы, взрыхлив снег и порядком тряхнув всех пассажиров в нашем лице.

— Из машины — деловито сказал Олег, открывая дверь со своей стороны. — Бегом отсюда!

Он вывалился на снег и несколько раз выстрелил в фигуры, которые бодро выпрыгнули из джипов, остановившихся на набережной.

— Бегом! — еще раз крикнул он. — У вас минуты три, максимум пять.

Несколько пуль хлопнули в дверцу машины, Олег ответил серией из трех выстрелов.

Я слышал перестрелку еще пару минут, пока не забежал в один из дворов. Дома и ветер гасят звуки, хотя, может, дело уже было и не в них, может, просто стрелять больше было некому.

— Куда мы бежим? — уточнила у меня Вика, тяжело дыша.

— Куда подальше — я потащил ее за собой, пересекая двор. — Наше дело сбить со следа тех, кто за нами гнался.

И вот здесь нам повезло, это был район, который блистал архитектурой шестидесятых годов еще того века. Москва, конечно, не сразу строилась, но уж если это дело начиналось, то застраивалась она сразу типовыми районами. Вот и здесь была такая типовая застройка, конца шестидесятых — не "хрущевки", которых в Москве давным-давно уже и не осталось наверное, но еще и не высотки — "брежневки". Просто длинные многоподъездные дома кирпично-грязного цвета, неотличимые один от другого. Но в отличие от тех самых "брежневок" — их строили не точечно, по две-три штуки, их строили помногу и что важно — с дворами, смыкающимися друг с другом. Затеряться в них вполне возможно.

— Может, лучше в подъезд? — пропыхтела Вика, которой было очень тяжело бежать — и каблуки, и нервы, и отходняк… Бедная моя девочка.

— Нет — ответил ей я. — Это не Питер, проходных подъездов почти не осталось, чердаки все закрыты на замки. Подъезд — это ловушка.

— Да откуда они узнают, в каком из них мы спрятались? — девушка ойкнула, запнувшись о корень огромного куста сирени — я решил не бежать по освещенной дороге, а срезать дорогу через кусты. Сажали эту сирень еще новоселы шестидесятых, а спотыкаемся о ее корни мы, им красота, нам проблемы. Плохо, что следы останутся, впрочем, снегопад усиливается, глядишь, и не заметят.

— Я даже не стану моделировать ситуацию — пресек я обсуждение этого вопроса.

В кармане у меня завибрировал телефон. Номер был незнакомый.

— Харитон Юрьевич, ну что мы с вами будем в казаки-разбойники играть? — как-то немного лениво обратился ко мне кто-то. Впрочем, этот кто-то явно и был тем самым человеком, который за нами гнался. — Мы все равно вас найдем, не сегодня, так потом, смею вас заверить, что так оно и будет. Уже есть жертвы, вон ваш телохранитель, потом вот этот смелый, но глупый парень. Джипы мы из-за вас повредили, причем один серьезно. Кто-то очень хорошо стреляет, так лихо загнать пулю под капот… Я к чему это все — может, не будем дальше все эти гонки с препятствиями продолжать? Я знаю, что вы в этих дворах, и это дает вас шанс улизнуть, но не такой уж и большой, поверьте мне.

— Киф — страшным шепотом произнесла Вика и ткнула пальцем в том направлении, откуда мы прибежали. Где-то там, в снежной пелене появились черные фигуры, человек пять. Они явно искали нас.

— Я все-таки попробую — сообщил я неизвестному. — Но вообще вы меня расстроили. Это, стало быть, мы только джип вам повредили, из вашей братии даже никого не подстрелили?

— Какой вы кровожадный — бархатно рассмеялся мой собеседник. — Вам мало тех, кого ваш телохранитель в подъезде застрелил?

— Мало — моя душа встала на место, не убил я никого. Фффух. — Всех бы вас под дерновое одеяльце упаковать. Ну да дайте срок!

Я отключил телефон, вынул из него симку, сам же аппарат со всей дури саданул о стену дома, за которой мы стояли. Все, по нему нас не отследишь. Хотя, теперь я не смогу узнать, что по поводу текущей ситуации думает безопасность "Радеона". Может, поторопился я? Да и Викин телефон по сути надо раздолбать…

— Ты чего? — Вика уставилась на меня. — Зачем вещь разбил хорошую? Мы ж тебе его недавно только купили?

— Отдышалась? — спросил я у нее, проигнорировав ее вопрос.

— Ну да — Вика шмыгнула носом. — Но я промокла, у меня тушь потекла, я замерзла и писать хочу.

— Ишь ты, сколько у тебя желаний — сообщил ей я. — А у меня всего одно. Я хочу, чтобы мы с тобой просто добрались до безопасного места — и больше ничего. Будет тебе там и тепло, и сухо, и туалет, и кружка кофе, и даже радушие хозяев. А самое главное — будет шанс выжить.

И мы снова побежали. Мы крутились по дворам, причем, я благодарил свою веселую юность, в которой я достаточное количество времени потратил, ошиваясь в подобных местах. Ночные московские дворы — это как лес. Вроде вперед идешь, а по сути на одном месте кружишь.

— Куда мы бежим? — минут через двадцать устало спросила Вика, явно совсем обессилев. — Ну куда?

— Не куда, а от кого — ответил ей я. — За нами гонятся плохие люди, ты не забыла?

— Да они нас давно уже потеряли — Вика явно в этом не сомневалась. — Ты ведь и сам, небось, уже не знаешь, где мы находимся.

— Где-то в районе "Павелецкой" — ответил я. — Это, правда, очень приблизительно.

— И в чем тогда смысл? — Вика дрожала — то ли от холода, то ли от отходняка, то ли от страха. Но по голосу было слышно, что она не истерит и не в претензии, она правда хочет понять, что мы делаем.

— В том, что сидя на одном месте мы рискуем быть обнаруженными — пояснил ей я. — А пока мы двигаемся — мы имеем шансы быть не найденными. Плюс, мы уходим все дальше от того места, где были. Может этим упырям надоест нас преследовать, и они оставят нас в покое.

— Господи, как я хочу домой — с тоской сказала Вика, уцепилась за мою руку и мы снова двинулись вперед по заснеженной дороге — Пусть даже это будет Касимов. Там тепло, там мама…

— Если что — беги — я заметил три крепкие фигуры, идущие нам навстречу, и опустил руку в карман пальто, взведя курок нагана. Вот сейчас и проверим, кто я — тварь, понимаешь ли, дрожащая или человек, который сможет выстрелить в нужный момент.

— Никуда я не побегу — твердо сказала Вика. — Куда мне бежать? Плутать до утра по этим дворам? Нафиг, я слишком устала. Вряд ли нас станут убивать, а если даже и так, то и черт с ним.

Я сжал рукоятку нагана, испытывая это чудное чувство, свойственное всем мирным людям. Дай им в руки даже ножик из плохой стали и назови его оружием — и они будут уверенны, что смогут постоять за себя. И неважно, что они не знают правил ножевого боя или никогда в жизни не стреляли, они уверены в себе на все сто. У них же в руках оружие, как же по-иному.

Думаю, что эти крепкие парни пристрелили бы меня раньше, чем я даже шевельнул пальцем в кармане. А может и без пальбы бы обошлись, поскольку в отличие от меня, их учили искусству защиты и нападения.

— Спокойно, Харитон Юрьевич, мы от Азова — сказал один из них, выставив перед собой руки — судя по всему, мое лицо было достаточно озверелым. — Мы за вами.

— Только за ним? — неожиданно пошутила Вика, лицо которой застыло в маске усталости. — Я не в счет?

— Ну, что вы такое говорите? — двое ребят как-то очень ловко окружили нас с боков и заставили приспособиться к их шагу, еще один из них страховал нас сзади.

— Докажите, что вы те, за кого себя выдаете — придержал я Вику, не вынимая руку из кармана. — Я хотел бы услышать подтверждение этому от кого-нибудь знакомого.

Правый сопровождающий кивнул, вынул телефон, набрал какой-то номер, что-то негромко сказал в динамик и протянул трубку мне.

— Вот.

— Киф, это ты? — голос Азова заставил ледышку, застывшую внутри меня немного подтаять.

— Илья Павлович — я чуть не прослезился.

— Это мои парни, давай, иди с ними, не беспокойся, теперь все будет нормально. Мы ждем тебя здесь.

— Мы их нашли — сказал тот, что был справа, судя по всему в микрофон, забирая у меня свой телефон. — Всё, возвращаемся к бортам.

Уж не знаю, что ему на это ответили, никакого привычного мне по фильмам микрофонного шипения и обрывков слов я не услышал, но минут через семь-десять мы вышли к тихому переулку, в котором стояло около шести больших машин и даже один микроавтобус, у которых суетились люди.

— Харитон Юрьевич — ко мне подошел смутно знакомый человек в кожаном плаще. Я вроде его видел в компании с Азовым, когда мне по почкам надавали. — Как вы?

— Хреново — честно ответил ему я. — Причем крайне. Но я ладно, но вот моя жена, она промокла, устала, напугана. И еще ребята — Алексей, он у дома остался, а Олег — на набережной, тут ехать всего-ничего, надо бы…

— В тепло, Виктория Евгеньевна, в тепло — скомандовал девушке кожаный, явно давая мне понять, что последние слова он слышал, но это не моего ума дело и комментариев от него по этому поводу ждать не стоит. — Давайте-ка, садитесь вон, в автобус. Там вроде как есть плед какой-то.

— Держи — Вика сунула мне в руки сумку, которую умудрилась все это время протаскать с собой и неожиданно шустро простучала каблучками куда-то за угол дома. Господи, как она на них бегала-то?

— Шестой, Двенадцатый — было скомандовал кожаный плащ, но я его остановил:

— Не-не-не. Она сейчас вернется. Незачем ей мешать.

Кожаный кивнул, но те двое все равно держали угол дома, за которым скрылась Вика под контролем, пока она не появилась.

— До чего я докатилась? — посетовала девушка, подойдя к нам и забрав у меня сумку. — До такого дело не доходило даже в самые лихие годы.

— Всякое бывает — тактично сообщил кожаный. — Жизнь — она такая штука, припрет — крутиться будешь по полной. Давайте-ка, идите в автобус. И погреетесь, и мне поспокойнее будет.

Вика залезла в теплый салон и блаженно охнула:

— Господи, как же хорошо! Еще бы чаю горячего — я буду счастлива.

Меня же начало подтряхивать, начался отходняк. Такое у меня свойство организма — как нервное напряжение спадет, так меня знобить начинает, и жрать хочется.

— А может коньячку? — к нам в салон залез кожаный. — По паре глоточков?

— Я — за! — Вика подняла руку и глянула на меня. — Исключительно в профилактических целях.

— Я пас — не хотел я коньяку. Я вообще ничего не хотел, кроме одного — чтобы тогда, летом, меня Мамонт в редакции не нашел и отдал задание по статьям про игру кому-нибудь другому. Алексей тогда жив бы остался, и Олег тоже. По сути, ребята погибли из-за меня, и осознание этого переворачивало моё нутро с ног на голову. Мне доводилось рисковать своей головой, всякое случалось, но тогда это были только мои проблемы и все убытки по ним были только на мне. А тут — двое хороших, крепких мужиков скорее всего погибли, и то что это было их профессией, ничегошеньки не меняло. И мне просто страшно, даже невыносимо просто представить, что могло случиться с Викой, если бы нас догнали. Они бы кололи меня, не знаю уж на какую тему, и сто к одному использовали бы ее для соответствующего давления. Не знаю, почему я был в этом так уверен, но осознание этого было абсолютным. И риск того, что это может случиться, никуда не делся, он был и сейчас. Не знаю, кто это, откуда эти люди взялись, что от меня хотят, но охота началась, и она будет продолжаться, пока меня не настигнут, а значит под ударом все, кто мне хоть как-то дорог. И Вика, и родители, и… И все. Больше у меня никого нет, слава богу. Но и того, кто есть, с лихвой хватит, чтобы мне до конца своих дней пришлось грехи замаливать, случись что с ними.

Вика глотнула коньяку, разрумянилась, достала из сумки зеркальце, глянула в него и сморщилась.

— Да на кого же я похожа? — охнула она.

— На панду — на автомате ответил я. Натура, ничего не поделаешь.

А что, так и было. Тушь потекла, образовав черные пятна под глазами, волосы промокли и висят сосульками. Как есть панда. Ну, может быть панда-хиппи.

— Дурак — Вика надулась и молчала до самого "Радеона".

В здание мы заехали с черного входа. Ну, это я так понял, что с него, я тут не был никогда, но по-другому подземный гараж как-то не воспринимается.

— Вот и стоило отсюда уезжать — немного сварливо отметила Вика, надо отметить, что она, как и все женщины, похоже, уже заблокировала в памяти все ужасы этой ночи. Есть у них, у женщин, такое счастливое свойство психики. Хлоп — и я в домике, я ничего не помню. Везучие…

Лифт остановился и распахнул двери, напротив ресепшен, мимо которого мы проходили всего лишь пару часов назад, веселые, хмельные и вполне довольные жизнью. Вот ведь какая штука выходит — вся жизнь, она как качели — движение — и вот ты наверху, ты выше всех, небо рукой достать можно, но — еще одно движение и земля несется к тебе навстречу с невероятной скоростью, а неба нет, оно скрылось из вида. Вот и нас так же.

— Виктория Евгеньевна, что с вами? — девушка с ресепшен с изумлением уставилась на помятую Вику. Ну да, нет повода не удивиться — всегда изысканно и аккуратно одетая Вика в настоящий момент больше была похожа на бомжиху. Приталенное пальто все перемазано невесть чем, да еще и лишилось половины пуговиц, чулки висят мало не лохмотьями, сапожки все в белых солевых разводах, лицо тоже перемазано. Жуть, да и только.

Хотя кто бы говорил? Я не лучше выгляжу…Да еще и пистолет в кармане есть..

— Киф, приехал уже? — навстречу нам вышел Азов, за ним появился Зимин, и буквально вывалился пьяный в хлам Валяев — надо думать, они только что приехали на лифте.

— Опа! — заорал Валяев, увидев Вику. — Ничего себе. Вы что в ролевые игры затеяли играться? Джентельмен и проститутка из Уайтчепела? Ну, у вас и фантазии.

— Никита, заткнись — резко сказал Зимин.

— А то чего? — осклабился Валяев. — Ты погрозишь мне пальчиком? Или сделаешь "а-та-та"? Аааа, ты полагаешь, что факт того, что сегодня ты попал в малый круг, а я вот нет, дает тебе больше привилегий? Так это ты ошибаешься, приятель.

— Никита, на Кифа напали — Зимин буквально взял его за грудки. — Он чудом не попал в чьи-то руки и кто знает, что от него хотели нападавшие. Вот я не знаю, и Азов не знает.

— Да что от него можно хотеть? — засмеялся Валяев, шатаясь. — Не любви же? Да и кому он нужен, посредственность серая. Что до Азова — он в последнее время вообще ничего, похоже, не знает, хотя вроде как по долгу службы обязан.

— Что у трезвого на уме… — многозначительно сказал кожаный, который так и стоял с нами, Азову.

— Так то на уме — отмахнулся от него безопасник, уже влезший в костюм и галстук. О том, что он пил говорил лишь красноватый цвет лица, Зимин же был попросту трезв. — У него его сроду не было.

— Ты что несешь, упырь? — Зимин был менее корректен. — Иди отсюда, мизерабль. Проспишься, не забудь извиниться.

— Сам ты — Валяев погрозил нам всем кулаком и пошел к стойке ресепшен. — Эй, девчонки, а ну налетай на меня, я нынче добрый. Кто полюбит меня лучше всех, тот получит завтра повышенье! С Горгоной вашей, которая княжеских кровей, я договорюсь, слово аристократа.

— Тьфу, придурок — Зимин подошел ко мне. — Не обращайте на него внимания. Ох, Виктория, как же вам досталось, а? И коленки вон ссадили все.

— Это я упала — застеснялась Вика. — Так страшно было, Максим Андрасович, и так жутко, ой!

Вика прижала руки к щекам, показывая как именно ей было страшно.

— Да оно видно — согласился с ней Азов, оглядывая наши помятые фигуры. — Главное живыми выбрались. Киф, револьвер, что у тебя в кармане лежит, он откуда?

— Не поверите, Илья Павлович, из вашего хозяйства — я достал из кармана наган. — Кто-то из ваших орлов его моей жене подарил.

— Они совсем с ума сошли? — Азов возмущенно посмотрел на Зимина. — Все наганы подотчетные, на ответственном хранении! Вика, который из них подарил? Опознать сможешь?

— Да вы погодите, Илья Палыч — решил я добить безопасника. — Гляньте-ка.

Я достал из барабана патрон и показал его радеоновцам. Зимин присвистнул, Азов побагровел.

— Забавно, да? — я убрал патрон обратно в барабан, достал из кармана штанов платок, аккуратно протер все части револьвера и протянул Азову. — Я бы не стал тянуть с разбирательством.

— А я и не буду — Азов прищурился. — Сейчас мы вас определим на постой и пойду выяснять, кто это у меня такой щедрый и предусмотрительный.

— Какой постой? — не понял я.

— Обычный — Зимин поморщился. — Валяев узнал, что девушки не стремятся его порадовать радостями секса и теперь громко и дотошно выяснял, почему дело обстоит именно так. — Вам жить где-то надо? Причем так, чтобы мы не гадали — целенькие вы будете утром, или по частям. Здесь жить пока будете, у нас, в "Радеоне".

— Считай, как в крепости — поддержал его Азов. — На полном пансионе, опять же.

— У нас дом есть — хмуро сообщил им я. Не люблю я в гостях жить, есть у меня такой бзик. Даже сейчас, отчетливо понимая, что нет у меня уже никакого дома, по крайней мере, на данный момент, я символически пытался сопротивляться.

— Ну да, у которого тебя два раза поколотили, а сегодня собирались если не пустить в расход, то уж точно попытать от души — саркастически заметил Зимин. — Отличный дом. Дом, милый дом!

— А как Алексей? — вспомнив про дом, я вспомнил и про невысокого человека в пуховике, который до последнего момента думал только о том, чтобы жил чужой ему по сути человек. — Он…?

— Да — Азов устало потер ладонями лицо. — Странно, что он из подъезда смог выйти, шея у него насквозь пробита была.

— Нас в подъезде ждали? — уточнил я.

— А то — Азов вздохнул. — Он их всех там и… Ну, понятно чего, да? Видать, кто-то успел в него выстрелить. А может и не только в шею попали, кто знает? У него броник был, но все равно, еще шесть пулевых, помимо шеи.

— А Олег? — всхлипнув, спросила Вика, слезы текли по ее замурзанному лицу. — Он как?

— В реанимации — Азов протянул ей платок. — Два проникающих, одно с боя, потом, видно, добить хотели, но он парень крепкий, до нас дотянул, и до больницы тоже. Как говорили в моей молодости — гвоздями душа к телу прибита.

Все-таки погиб Алексей. Погиб.

Что-то в моей душе навсегда изменилось. Нет, я видел смерть и до этого, моя профессия такова, что поневоле навидаешься всякого разного. Но вот такой смерти я не видел до этого — чтобы за меня умер кто-то другой, выкупил меня у костлявой по самой высокой цене.

— Эй — мою щеку обожгло ударом. Это был Азов, он смотрел на меня в упор — Заканчивай рефлексировать. Это была его работа, ему за это платили и поверь, очень неплохо. Да, жалко, да, хороший был человек. Но он уже мертв, а ты по-прежнему жив. Стало быть, и следует оставить мертвое мертвым, а живое живым, каждому свое. И чтобы я не слышал от тебя всякого бреда, вроде "Ну как же мне теперь по земле ходить", ясно?

— Илья Павлович прав — положил мне руку на плечо Зимин. — Причем совершенно. Кто-то уходит, кто-то остается — так было всегда и пребудет вовеки.

— Ясно — ответил я им. — Да вы не волнуйтесь, нормально все будет.

Надо признать, что они и в самом деле правы — внезапно подумалось мне. Да и кем мне был этот Алексей — один из многих людей, встреченных мной на длинной дороге жизни. И если уж он умер для того, чтобы я жил, то надо вспоминать его светло и жить дальше, чтобы жертва его была не напрасной. И стоит ли рвать себе душу, если изменить уже ничего нельзя? Живым — живое, хозяин прав.

— Ну, вот и молодец — Зимин видимо прочел мои мысли по моему же лицу. — А теперь пошли наверх, посмотрите свои апартаменты.

— Этого будем с собой брать? — Азов кивнул на Валяева, который решил в этот момент что-то сплясать, аккомпанируя себе залихватским свистом.

— Вот еще — Зимин отмахнулся от него. — Какой смысл?

В жилом корпусе были свои лифты, для запуска которых существовал специальный ключ, причем не пластиковая карточка, а натуральный ключ, с дырочкой и всем таким.

— Безопасность — поднял указательный палец вверх Азов. — Фиг вражина лифт угнать сможет.

Двери закрылись, и кабина заскользила вверх.