ГЛАВА 22,
в которой герой выступает только наблюдателем
Странное дело, но я волновался. Нечто подобное я в былые времена ощущал перед экзаменами, первыми свиданиями и ответственными играми КВН — смесь предвкушения, тревоги и легкого страха из-за того, что можешь не справиться. Такое давно забытое чувство. С годами волнения подобного плана уходят куда-то и заменяются весьма обоснованными и рассудительными страхами, вроде того, что работу потеряешь и жить будет не на что, или что машину в ночи поцарапают гвоздем. Эдакими полубуржуазными и полуобывательскими страхами. Может, это потому, что за срединным рубежом жизни мы больше не ждем чуда? Не верим, что можно сдать экзамен, ничего не зная, что девушка может быть весьма благосклонна и на первом свидании и что полуфинал первой лиги можно выиграть и с паршивым материалом. Или просто нам накопленный жирок начинает на мозг давить?
Не знаю. Но у меня утром воскресенья было именно то, из юности, приподнятое и тревожное настроение. Вика, увидев меня такого, спросила:
— У тебя все нормально? Ты какой-то дерганый сегодня.
Я заверил ее, что все нормально, а такое состояние обусловлено лишь тем, что в доме наконец-то появилась хозяйка. Вика расцвела и умчалась что-то там делать, то ли кофе варить, то ли ванную мыть.
Кстати, я не соврал. Впервые за долгие годы в квартире царила чистота, я был сытый, отглаженный и не обруганный. Окончательно меня доконало то, что из платяного шкафа, когда я его открыл, вещи не высыпались. Они лежали на полках и висели на плечиках. Вот это и впрямь впечатляло. И заставляло задуматься — слишком уж как-то все идеально.
Я мыкался из угла в угол, смотрел телевизор, выкурил полпачки сигарет, и вот наконец время пришло. В половине третьего я вошел в «Файролл». Нет, можно было бы и раньше, но что там делать? Куда-то идти — смысла нет, а из угла в угол какая разница, где слоняться?
Я стоял у духана, ожидая полурослика. Из забегаловки вышел Ибрагим, увидел меня и радостно закричал:
— Вай мэ, ты в мой духан каждый день ходишь, ты мне уже как брат! Пошли, покушаешь, отдохнешь. Сейчас один ашуг придет — такие песни поет, слушай — про жизнь, про судьбу.
И, закатив глаза, Ибрагим довольно противным голосом пропел:
А я наплечники потуже затяну
И в свой колчан фамильный загляну.
Ну а потом стрелу возьму
И в орка я ее метну,
И в орка я ее метну.
— Гений, э?
— Ну да, — ответил я ему.
— О, Фатима идет. Пойду я, — вдруг заторопился Ибрагим. — Ну ты, это, надумаешь — заходи. Посидим, попоем, поедим. Как брата зову, не как клиента.
И он быстро вошел в духан, закрыв за собою дверь.
Ко мне тем временем приблизилась женщина в платье до пят и в хиджабе. На вид ей было лет тридцать.
— Здравствуй, воин, — услышал я ее мелодичный голос.
— Добрый день, — сказал ей я. — Чего это он вас напугался?
— Когда-то меня называли просто Фатима или Фатима, дочь Али-Мамеда. Сейчас называют Фатима-Горевестница. Я вижу то, чего еще нет, но что будет или может быть, и рассказываю об этом людям. Радостное они не запоминают, а вот печальное помнят. Вот и выходит, что я приношу беду, а ведь это не так. Жизнь не пишется только белыми красками.
— Это да, — согласился я. — Но люди не любят, когда им предвещают беду. Все надеются, что она зайдет в соседний дом, а не в их.
— Такова их природа, — кивнула Фатима. — А ты? Ты готов услышать правду о себе?
— Не знаю, — честно ответил я. — Наверное, да. А может, и нет.
— Дай мне правую руку, — сказала Фатима. — Я хочу посмотреть на твою ладонь.
— Держи. — Я протянул ей руку.
Фатима изучала мою ладонь долго, минуты три. Отпустив ее, она посмотрела на меня.
— Ну что у меня там? Надеюсь, не смерть?
— Смерть, — ответила Фатима. — Только не твоя. Но она всегда рядом с тобой, за твоим плечом.
— Ух ты, — удивился я. — Оно понятно — все мы смертны.
— Нет, — покачала головой Фатима. — Эта смерть недавно к тебе пришла. К тебе, но не за тобой. Она тебя бережет, но ты ей не верь — это лишь пока.
— Ладно. А что еще видишь?
— Битвы, дороги, скорая встреча со старыми друзьями и обретение новых врагов, холодный ветер и ледяные пещеры. Но не это главное.
— А что же тогда?
— Главное — ты должен выбрать верный путь. Настанет момент — может, завтра, может, через десять лет… Перед тобой будут лежать две дороги, и в какой-то момент ты должен будешь пойти по одной из них. Вернуться назад не получится — этот выбор ты делаешь один раз. Одна дорога будет широкая, удобная, а другая — тяжелая и грязная. По одной дороге с тобой будет идти твой друг, а по другой — твой враг. В конце одной будет жизнь, которая хуже, чем смерть, в конце другой будет смерть, которая лучше, чем жизнь. Пойми, какая дорога твоя, и тогда тебе не будет стыдно за прожитое. Прощай.
И Фатима, повернувшись, быстро пошла прочь от духана.
— Стой, я… — Но она уже скрылась за поворотом.
Я так толком ничего и не понял. Дороги, друзья… Эти гадалки, что здесь, что там, слова в простоте не скажут, их без бутылки не понять. Да и с ней не понять.
— Привет. Это за тобой меня послали?
Задумавшись, я проглядел, как появился полурослик с шапкой курчавых волос и хмурым лицом.
— Привет, Мато. Давно не виделись, — дружелюбно сказал ему я.
— И век бы тебя не видеть, — не слишком враждебно, но и без теплоты в голосе сказал мне Мато.
— Чего так? Вроде не врагами расстались? — удивился я.
— Ну да. Вот только вы нашу цитадель с землей сровняли, и клан практически не существует. А в целом все хорошо.
— Так, аут. Или я сейчас припомню, из-за чего заводка пошла, ты начнешь орать, что такого не было, и понесется по кочкам ругань. Пошли лучше в заброшенный город, а?
Полурослик кивнул и открыл портал.
Картина, которую я увидел, была масштабна. Мы оказались на небольшом холме, с которого открывался вид на пустыню. С двух сторон от холма были наметены огромные барханы, отчего пространство внизу имело вид огромной ложбины. Там в боевые порядки строились воины «Диких».
— А, пришел, — услышал я за спиной голос Гедрона Старого и повернулся.
— Ну да.
— Очень кстати. Отойдем на пару слов. — Он взял меня под локоток и отвел в сторону.
— Слушай, а где этот паук вылезет? В старые времена он из-под песка лез, а в этот раз как? Мои вон уже начали выстраиваться, вопросы мне задают, а я ни ухом ни рылом.
Я задумался. И вправду, откуда? Дриада мне ничего такого не говорила, свисток дала — и все.
— Я так думаю, что тут и пойдет, — ответил я на свой страх и риск, рассудив, что пойдет он на свист, но при этом вряд ли из-под холма.
— Думаешь или знаешь?
— Думаю. Кабы знал — пальцем бы ткнул, — начал злиться я.
— Смотри, тут уже стратегия разработана, мы полночи кумекали. — Гедрон строго посмотрел на меня.
— Я понимаю. Ты, главное, мне скомандуй, когда начинать, только тихонечко скомандуй. И прикрой. Я его и вызову.
— Ладно. Минут, я думаю, через десять начинать будем.
Гедрон отошел к группе игроков, видимо, командному составу клана, отдавая на ходу распоряжения.
Поскольку меня все присутствующие, кроме Гедрона, игнорировали, причем демонстративно, я получил возможность спокойно оглядеться. С холма открывался отличный обзор.
Войска выстраивались тремя колоннами, по пятеро в ряд. В клане, похоже, действительно остались преимущественно воины, поскольку лучников, окопавшихся на флангах, на вершинах барханов, было немного, в общей сложности не более трех десятков. Правда, судя по лукам, это были матерые ветераны. Все они отрыли себе в песке небольшие окопчики, где-то по пояс. Это было предусмотрительно, хотя кто знает, что выкинет эта тварь…
У подножия холма я увидел группку из десяти магов и столько же хилеров — надо думать, весь резерв клана. Рядом с ними я заметил знакомое мне лицо. Это был Диорд, кланмастер. Он махал руками, видимо, объясняя, кто где должен стоять и за что отвечать.
Не могу сказать, что увиденное меня взбодрило. Я помнил войско «Гончих», собранное под стенами цитадели. И ведь это был не весь клан, а лишь часть. Там были даже не все ветераны — достаточно вспомнить троицу, с которой я таскался по подземельям нагов. А тут… Что тут? Обломки былой славы, фактически мертвый клан.
И тут я понял, почему по лицу Гедрона вчера блуждала такая странная улыбка. Это был не просто бой с элитным монстром, а бой за жизнь или смерть клана. Если они сейчас не выиграют эту схватку, то клан обречен на внутренний распад. Те, кто собрался здесь, последние воины, маги, лучники «Диких сердец», еще верят, что может быть и возрождение клана, и новые победы. Слабо, но верят. В случае поражения верить будет не во что. Несложно победить, будучи сильным, слабого противника. Куда сложнее, когда ты слаб, одержать верх над силачом. Сложнее и почетней. И именно для этого они пришли сюда, к заброшенному городу. Доказать, что у них есть силы, и укрепиться в вере.
Кстати, интересно — а что в этом городе? Почему заброшен, кем и когда? Надо будет…
— Эй, ты, тебя Гедрон зовет. — Ко мне подошел Мато.
— Не «эй, ты», а лэрд Хейген, — резко сказал я ему. — На шерстолапых своих гавкать будешь.
— А не сильно ты борзеешь? — уже не скрывая неприязни, сказал полурослик и спросил, кривляясь: — Не страшно, лэ-э-эрд?
— Представь себе — не страшно. Тронь меня — и тебя в этих песках и зароют. И Гедрон, поскольку я его гость, и мой клан, не сомневайся. Да я и сам тебя еще по Файроллу погоняю. Уйди с дороги.
И, отодвинув грубияна, я подошел к главе «Диких», который осматривал свое воинство.
Клан окончательно занял боевые позиции. Три отряда, по пятьдесят воинов, выстроились треугольником — один в центре и два по флангам, практически у самых барханов. За холмом затаились оставшиеся бойцы. Понятно, что от паука глупо ждать стратегических ходов, просто когда бойцов много — это тоже неверно. Они сами себе мешать будут.
Лучники сидели в своих окопчиках, подтягивая тетивы. Насколько я понимаю, начинать бой светило именно им и магам, которые находились почти на вершине холма. Чуть левее расположились хилеры, сейчас получающие последние четкие приказы, кого отлечивать в первую очередь. Маги же не покладая рук накладывали защиту на всех и вся, кто во что горазд, поскольку лишним это ни в инстансе, ни в рейде не бывает. С одним из них, носящим имя Крийен, неподалеку ругался вездесущий Диорд.
— Ну и что, ты не сможешь кастануть три раза «Силу судьи»? — орал он.
— Нет, не смогу, — отбивался Крийен. — Я не титан, у меня запас маны ограничен! Лимитирован он, понимаешь? А «Сила судьи» столько ее жрет, что мне потом только вон чей-то тесак поднять и идти рубиться врукопашную.
— Ну что? — спросил я Гедрона, отвлекаясь от увлекательного зрелища. — Время?
Тот посмотрел на свое воинство и громко заорал:
— Все готовы?
Мечники грохнули клинками о щиты, что, видимо, означало «да».
— Начинаем, — кивнул мне Гедрон.
— Ну да. Только вот скажи мне — мы все участники регаты?
— В каком смысле? — потряс головой Гедрон.
— Да в том, что я вроде как еще и не в рейде, — невинно улыбаясь, сказал я.
— Упс, — смутился Гедрон. — Забыл. По-честному, забыл.
И я ему поверил. Видно, когда человек реально забыл, а когда дурака включает.
«Гедрон Старый предлагает вам присоединиться к рейдовому походу „Смерть арахнидам“. Принять?»
— Ну ты и название придумал, — покачал я головой.
— Чем богаты, тем и рады, — ответил Гедрон. — Давай, призывай уже. Люди перегорят!
— Слушай, а что будет с теми, кто богу душу отдаст в бою? — задал я вопрос, который меня сильно интересовал.
— К точке сохранения отправятся, кто где сохранился, и будут там конца боя ждать. Пока либо мы, либо нас. До той поры сюда не портанешь. И отсюда тоже, с самого начала боя.
Ну не самый поганый вариант. Если даже я крякну, к телу паука я попаду. Ну а если не со щитом, а на щите — может, даже вещички смогу забрать. Потом. Наверное.
Я мигнул ему: мол, прикрой, и, достав свисток, поднес его к губам и дунул в него. Звука особого не услышал, зато увидел сообщение.
«Вы использовали свисток призыва Жвалобоя. Берегитесь, один из детей Тьмы приближается!»
— Ну все, держи портки, — сказал я Гедрону. — Сейчас начнется!
— Главное, чтобы в нужном месте, иначе будет нам со святыми упокой.
Песок у входа в ложбину пошел волнами, взвился тремя-четырьмя маленькими вихрями и снова успокоился.
Мечники прикрылись щитами, лучники наложили стрелы на тетивы.
Еще с полминуты стояла тишина, такая, что было слышно, как со взмокшего полурослика стекают капли пота.
И, как и полагается — и драматургически, да и просто по жизни, — эта тишина была разорвана громким звуком. Из-под песка, прямо в центре ложбины вылетел библейских размеров паук. Хотя пауком это чудище можно было назвать, только чтобы хоть как-то его классифицировать.
На исполинском круглом тулове, местами защищенном костяным панцирем, на короткой шее сидела круглая же голова со светящимися глазами-плошками, зубастой пастью с гигантскими жвалами, с которых сочилась противного зеленого цвета субстанция. Все это держало восемь длинных лап, согнутых в коленных суставах и надежно защищенных хитиновой оболочкой. Тело Жвалобоя было покрыто густой шерстью.
Чудище вылетело из-под песка, приземлилось на лапы и одновременно сделало две вещи — грозно защелкало жвалами, обводя глазами окрестности, и повесило на всех присутствующих дебаф.
«Вам нанесен ментальный урон. В течение минуты есть риск возникновения паники, испытав которую, вы можете на некоторое время покинуть поле боя».
Ты глянь какой. По душе лупит.
— Лучники, залп! — раздался голос Диорда. — Левый фланг — вперед. Маги — ослабляете его!
Все было выполнено моментально, но вот результат немного опечалил. Стрелы полетели в Жвалобоя с двух сторон, но, увы, не достигли особого результата — лишь несколько воткнулись в тело, остальные либо отлетели от костяных участков брони, либо так и не пробили волосяную защиту.
— Бить в голову! — заорал, напрягая связки, Гедрон. — В голову, по глазам!
Маги навесили на тварюгу проклятия, впрочем, как мне показалось, монстр от них даже не чихнул.
Тем временем до Жвалобоя добежал первый отряд, на глазок из самых молодых членов клана. Ребята сегодня работали смазкой для мечей и сейчас принялись упорно подрубать одну из паучьих лап. Впрочем, вряд ли они успели нанести хотя бы пять ударов.
Монстр наклонил голову и провел жвалами по песку. Сделано это было так быстро, что большинство воинов попросту не успели среагировать и попали под удар. На песке появились первые коконы. Остаток отряда монстр добил кислотным плевком.
— Правый фланг. Через пятнадцать секунд — центр. Центр — дошли и рассыпались, — снова крикнул Диорд. — Маги, не останавливаемся!
Правый отряд использовал тактику предшественников, центральный, рассыпавшись, стал провоцировать противника на атаку. Поскольку воины видели, как погибли сейчас их товарищи, трюк паука второй раз не прошел, зато прошла пара ударов в опущенную голову самого арахнида.
Да и лучники не дремали, пытаясь ослепить тварь. Попасть было не так просто — на месте мишень не стояла, но кому-то удача все-таки улыбнулась, и одна из плошек потухла. Паучище взревел и преподнес очередной сюрприз — пыхнул огнем и уничтожил почти весь правофланговый отряд.
За это время из-за холма на места ушедших в бой отрядов подтянулись новые, уже сплошь из ветеранов. Как я и предполагал, задача молодых была умереть, чтобы опытные бойцы довели дело до конца.
Паук начинал сдавать позиции, шкала жизни потихоньку начала убывать. Но — медленно, очень медленно…
Жвалобой хоть и не относился к разумным расам Файролла, сообразил, откуда летят колющие его иголки, и ломанулся на левый бархан, чтобы прикончить назойливых мошек. Во многом ему это удалось — он потоптал почти всех стрелков с этого фланга. И нарвался на спуске на массированную атаку остатков трех отрядов первой волны. Они навалились слева, снова норовя перерубить ему лапу.
— Лучники — прекратить огонь, — раздался приказ Диорда. — Левый фланг — приготовиться!
Паук спустился в ложбину и применил новое умение. На остатки воинов опустилась переливающаяся в воздухе всеми цветами радуги паутина. Первая волна атакующих перестала существовать, но на их место пришел отряд с левого фланга, который добился желаемого — лапа громко хрустнула и сломалась. Бойцы, не теряя времени, начали долбить соседнюю.
Паук попробовал проделать трюк со жвалами, но теперь это было сложнее — ему приходилось чуть сдавать назад, а как только он это делал, воины врассыпную убегали в разные стороны. Да и отсутствие одной лапы сделало тварюгу более неповоротливой.
Хилеры трудились не покладая рук, отлечивая народ и заливая в себя склянки с эликсирами. Труды магов, увы, не давали пока никакого результата — похоже, тварь обладала стойким иммунитетом ко всем видам магии.
— Центр — пошел!
Это было своевременно. От последнего отряда сейчас осталось не более десяти воинов, но и подрубание второй ноги в этот раз шло побыстрее.
Мне стал окончательно понятен план Гедрона и его команды. Прямая атака обречена — Жвалобой слишком силен для четырех сотен игроков. Но если даже восьмилапой твари подрубить две лапы с одной стороны, она на оставшихся шести, может, и устоит, но полностью потеряет мобильность. А если три — просто упадет. И можно не торопясь паука с боков да спины порубить.
Спустя пару минут в бой ушел последний отряд, с правого фланга.
— Резерв — готовность! — проорал Диорд.
— Если они сейчас не снесут третью лапу, нам конец, — спокойно сказал мне Гедрон.
Последний отряд, плюнув на возможную смерть и пользуясь тем, что паук окончательно потерял способность разворачиваться, отчаянно рубил третью лапу. Остатки двух групп второй волны приняли на себя очередной дебаф и почти все погибли от ядовитого облака кислотного цвета, окутавшего их.
Наконец третья лапа хрустнула, и паук рухнул на песок.
— Лучники — пли, — прокричал Диорд.
Лучники вылезли из своих окопчиков и стали расстреливать силящегося подняться паука.
— Резерв — пошел, — отдал команду Диорд и сам пошел с этим резервом в бой.
В резерве были, похоже, сливки клана. Они бодро взялись за дело, и огромная шкала жизни Жвалобоя стала неуклонно снижаться.
Паук еще пытался воевать, прибил десяток зазевавшихся бойцов жалом, внезапно вылетевшим у него из зада. Кто-то полег под ядовитым плевком, но через пять минут монстру все-таки пришел конец.
Приятный звук оповестил меня, что со смертью Жвалобоя я получил аж целых два уровня и достиг планки с номером «сорок восемь».
На секунду застыла тишина. И спустя эту секунду все что-то заорали, причем каждый свое. Наверное, так орали дикие пещерные люди, завалив мамонта. Эта победа говорила о том, что «Дикие сердца» не мертвы, поскольку мертвый клан элитников не валит.
Начали открываться порталы, оттуда повалил народ, обнимаясь с выжившими и разыскивая свои вещи.
Как-то сразу обмякший Гедрон посмотрел на меня и сказал:
— Знаешь, а я не верил. До конца не верил.
— Другому кому такое не скажи, — от души посоветовал я ему. — Забудь такие слова вообще. Иди к народу, тебя ждут.
Гедрон спустился с холма и подошел к Жвалобою.
— Мы его завалили! — сказал он, обращаясь к сокланам. — Мы сделали то, чего не делал никто уже два года! Кто посмеет сказать, что мы слабый клан, пусть тот придет и повторит то, что мы сделали.
Вот хитрюга. Никто не придет и не повторит. Ни у кого больше свистка нет. И у меня нет, он исчез после использования.
— Чего выпало-то? — крикнул кто-то из толпы.
Гедрон запустил руки в тушу.
— Золото, особый паучий яд — три склянки, — начал перечислять он. — Медальон… как его… Черной Вдовы, две шмотки на лучника и… И хватит с вас. А то начнете хвастать, а у нас даже толкового кланхрана нет.
Народ на нервах посмеялся над этой немудреной шуткой и пошел фотографироваться на фоне поверженного Жвалобоя.
Тут я тоже побежал с холма, поняв, что это мой шанс забрать нужный мне предмет. Все остальное, кроме дуракаваляния перед камерой, может вызвать подозрение, а учитывая мою принадлежность к «Буревестникам», — побои и даже смерть. И потом — а ну как паучий трупак сейчас пропадет?
Подбежав к туше, я попросил все того же Крийена:
— Слушай, сфоткай меня, а? Пожалуйста.
Маг покосился на мой ник и значок клана, но снисходительность победителя сработала и он сказал:
— Давай!
Я принял позу Великого победителя пауков, закинув меч на плечо.
— Все, — сказал Крийен. — Фотку вышлю.
— Погоди, — заорал я. — Еще кадр, а?
Крийен скривился и уставился на меня.
Я рухнул ничком на труп паука, изобразив, что рву его руками. В одну из них скользнул небольшой предмет.
«Вами получен хрустальный сосуд с частью души Огины Восточной».
Есть! Все. Есть. Я сделал это…
«Вами выполнено скрытое задание „Душа дриады“. Вы добыли часть души дриады Огины Восточной, убив паука Жвалобоя. За получением награды обратитесь к Огине Восточной».
— Все? — спросил Крийен.
— Все, — облегченно сказал я. — Теперь — все.
— Хейген! — Я увидел машущего мне Гедрона.
