Глава 21,
в которой каждый что-то да получает
– Ты согласен на хольмганг? – удивленно оттопырил губу Торсфель.
– Конечно. Меня не устраивает то, что ты умрешь в осознании того, что ушел непобежденным. Ты сильный воин, ты не закричишь, когда тебе будут выпрямлять ребра. А я хочу, чтобы ты умер, понимая, что не смог, не сумел спасти свою жизнь. Я хочу смотреть в твои глаза, когда на мою секиру будут накручены твои потроха. Я не согласен на меньшее.
Гуннар говорил это мерным, спокойным голосом, как бы вколачивая каждое слово, как гвоздь в доску.
Торсфель усмехнулся.
– Ты уверен, Олафссон, что все будет именно так? Ты уверен, что это ты намотаешь мои кишки на сталь, а не я твои?
– Если случится такое – ну значит, моя удача не столь велика, вот и все. Я уйду, зная, что сделал все, что мог.
– Кроме мести! – захохотал Кривой. – Какая паршивая смерть!
– Скажите, ярл Гуннар, – раздался голос Гунтера, – не могу ли я в этом случае стать вашим душеприказчиком? Гунтер фон Рихтер, рыцарь ордена Плачущей Богини, к вашим услугам.
Гуннар с удивлением посмотрел на фон Рихтера. Рыцарь истолковал это взгляд по-своему и пояснил:
– Мой род достаточно древний и благородный и насчитывает двенадцать поколений, при этом все мужчины были воинами. Не думаю, что вам следует беспокоиться о чистоте моих помыслов и о том, вправе ли я претендовать на такую честь.
– Да я и не беспокоился, просто удивился. Этот сын тролля и тебе чем-то насолил?
– Нет, я его сегодня впервые увидел, хотя что можно думать об убийце женщин и похитителе девиц. Просто месть, и особенно месть за родных, – это достаточно серьезное дело, чтобы доверять его только удаче. Должен быть тот, кто сможет довести его до конца, если враг окажется сильнее.
Гуннар посмотрел на рыцаря, на его лице блуждала странная улыбка.
– Что же, Гунтер фон Рихтер, рыцарь… Прости, дальше не запомнил. У меня нет семьи, у меня нет родных, и палуба драккара стала моим домом. Если правды нет и это существо, по ошибке отнесенное к человеческому роду, сегодня возьмет верх над мной – завещаю тебе свою месть.
– Услышано, – откликнулся Хегни, перевязывавший рану.
– Подтверждаю, – неожиданно для себя сказал я.
– Ох, будет сегодня моей секире пир крови, а воронам – сытный обед, – оскалился Кривой.
Гуннар не обратил никакого внимания на его речи, завернулся в плащ и откинулся на камень, скорее всего готовясь к этому самому хольмгангу, или попросту поединку.
Охая, к нам подошел Суфор, про которого я уже и позабыл, наблюдая сцену из пьесы «Благородство и смерть».
– Ну и здоровый же, сволочь! – изрек он, с неприязнью глядя на Торсфеля.
– Это он тебя, что ли? – полюбопытствовал я.
– А то кто же. Я только фаер вверх запустил, тут это животное бежит с каким-то здоровенным кулем на плече. Я и сделать-то ничего не успел, как он меня своей секирой долбанул, похоже, что с критом, да еще меня от удара на камень бросило. Пятнадцать процентов жизни осталось, чуть ласты не склеил! Хорошо хоть зелий с собой прихватил…
И Суфор расстроенно шмыгнул носом – то ли зелья жалел, то ли что так мало в бою успел.
– Куль, говоришь, – хлопнул я себя ладонью по лбу. – Да твою же!
Я огляделся и, выбрав из хирда Гуннара воина помоложе, крикнул ему:
– Эй, боец!
– Да, ярл.
– Слушай, не в службу, а в дружбу. Вон туда убежал мой человек, Флоси. Найди его, пусть сюда идет.
Воин коротко глянул на Гуннара, тот, приоткрыв один глаз, кивнул, и воин побежал в лесок.
– Гуннар, ничего, что я твоими людьми командую? – решил я исправить возможную бестактность.
– Хирдманн должен быть всегда чем-то занят или пьян, тогда у него нет времени на глупости, – ответил мне Гуннар, снова впадая в спячку.
– Не сомневалась, что ты уже здесь, – раздался уже родной для меня голос Элины. – Хейген, как тебе удается все время оказываться везде первым?
– Карма такая, – ответил я своей кланлидерше, поворачиваясь. – Если поспешать не будешь, все самое вкусное съесть могут, причем без меня. А это обидно.
– Согласна. – Элина огляделась вокруг, оценила истоптанный песок, валяющееся оружие, изломанные ветки и Торсфеля с тремя мечами у горла. – А что у вас тут было-то?
– Да ничего особенного, – пожал плечами я и кивнул в сторону Торсфеля: – Просто приходил Сережка, поиграли мы немножко.
Элина подошла к Кривому и осмотрела его.
– Да, тот еще Сережка, брутален, конечно.
– Жаль, что я в кольце друзей, милашка, – проревел Торсфель. – А то бы мы с тобой поиграли в игру «А ну-ка, догони».
– Ох, боюсь, боюсь, – засмеялась Элина и внезапно ее лицо перекосилось. – Господи. Опять он!
Из рощи показался Флоси, явно изнемогающий под весом свертка. Молодой воин пытался ему помочь, но Флоси отмахивался от него головой, как будто отгонял муху.
– Не волнуйся, он трезвый, – успокоил я Элину и, позвав Гунтера, поспешил к Флоси.
Туалетный наконец-то положил сверток на землю и, отдуваясь, сел рядом. Пот бежал по его багровому бородатому лицу.
– Ф-ф-фух, ярл, – сказал он мне. – Ну и хорошо же кениг кормит свою дочку. Еле дотащил.
– А чего ты ее там-то не распутал? – удивился я.
– Да кто их, девок, знает. А ну как еще бы убежала, ищи ее потом до конца времен, – резонно предположил Флоси.
Я наклонился над свертком и увидел, что он еще и перевязан корабельным шпагатом.
– Это да, – согласился я с ассенизатором и попросил Гунтера: – Дружище, перережь веревки, у тебя вроде кинжал был.
– Мизекордией? – удивился рыцарь. – Она для другого предназначена.
– Ой, Гунтер, бросай ты эти свои условности, – поморщился я. – Режь давай, пока она там богу душу не отдала.
Гунтер вздохнул, но спорить со мной не стал и, достав кинжал, начал перерезать веревки. Сверток заизвивался, и вскоре пред нами предстала крепкая девица с замурзанным лицом и в потрепанном платье, которое когда-то, видимо, было красивым. Черты ее лица не подвергали сомнению ее родство с кенигом, разве только бороды не хватало. Она уставилась на нас и властно спросила:
– А вы кто?
– Освободили мы вас, – ответил ей я. – Мы бесстрашные спасатели, мы там, где творится несправедливость и люди терпят лишения.
Девица окончательно запуталась, и я понял, что, видимо, не время для шуток.
– Отец ваш попросил нас – меня и моего друга, доблестного рыцаря храма фон Рихтера, освободить вас из лап Торсфеля Кривого, что мы и сделали. Вы же Ульфрида, дочь кенига Харальда?
– Уф! – выдохнула девица. – Я-то уж испугалась, что после этого отродья тролля Кривого я попала в руки каких-то полудурков.
Гунтер поджал губы, но промолчал.
– Конечно я Ульфрида, неужто не видно? – Девица поднялась на ноги. – Папаша стало быть, озаботился? Чудно.
«Вами выполнено задание «Освобождение дочери кенига». Вы освободили дочь кенига Ульфриду из плена. Для получения награды обратитесь к кенигу Харальду».
– Чего чудного? – не понял я. – Все-таки дочь.
Ульфрида махнула рукой, давая понять, что в теплые отцовские чувства она не особо-то верит.
– Все ли с вами в порядке, леди Ульфрида? – соблюдая этикет, обратился к кенигессе Гунтер.
– Да какой, к йотунам свинячьим, порядок! – отозвалась Ульфрида. – Сначала этот Ингвар со своими странностями, затем волосатый дуболом и его кретины, потом в тряпках туда-сюда таскали и швыряли, в результате все ляжки в синяках и ребра болят.
– Я имел в виду, не случилось ли непоправимого? – немного покраснел Гунтер.
– Чего? А, ты об этом, – захохотала Ульфрида, с которой, похоже, все, что могло случиться, давно уже случилось. – Да нет, он меня не тронул, видать, запретил кто-то. Э, малый, а я тебя знаю. Ты у нас в чертоге нужники чистишь.
Ульфрида ткнула пальцем во Флоси.
– Есть такое, – потер нос туалетный. – Чистил.
– А тут ты как, с этими двумя?
– Кениг отдал меня ярлу Хейгену, я теперь ему служу, – произнес Флоси с достоинством, давая понять, что она, Ульфрида, теперь ему не указ. У него свой личный ярл теперь есть.
– А, так ты ярл, – с новым интересом уставилась на меня Ульфрида. – Другое дело. Я-то подумала, что ты обычный наемник. Прими мою искреннюю благодарность, ярл, за мое спасение. У тебя сколько драккаров?
В глазах кенигессы загорелся огонек, который меня совершенно не порадовал. Похоже, она находилась в активном поиске своего личного счастья, что мне было на фиг не нужно.
– Нет у меня драккаров, – быстро сообщил ей я. – И хирда нет. Вон один Флоси в наличии.
Где-то в мозгу Ульфриды на мой образ был поставлен штамп «профнепригоден», и дула ее темных зрачков перешли на блистающего своими свежевымытыми доспехами Гунтера.
– А я вообще просто рыцарь, – не менее поспешно, чем я, выпалил Гунтер, тоже смекнувший, откуда ветер дует. – Поди туда, поди сюда. На побегушках, в общем.
По гримаске, проскочившей по лицу кенигессы, было понятно, что мы ей больше неинтересны, Флоси же изначально не рассматривался в качестве потенциальной добычи.
– А этого паразита, Кривого, изловили? – поинтересовалась Ульфрида. – Или сбежал, отродье тролля?
– Да вон он, – показал я пальцем на все так же стоящего на коленях с клинками у горла Торсфеля.
– Ага, – обрадовалась Ульфрида. – Сами ему ребра выпрямлять будете или папаше моему его отдадите?
– Не, он хольмганга ждет, – влез в разговор Флоси.
– Кто ж с этим уродом на хольмганг согласился? – поразилась Ульфрида.
– Да вон, Олафссон, – кивнул Флоси на Гуннара. – У него там счеты поболе твоих будут.
Ульфрида вглядывалась в ярла и только поэтому, надо думать, пропустила мимо ушей определенную фамильярность.
– Кенигесса, – решил я ее отвлечь, поскольку у меня был к ней свой интерес. – А вот ты сказала, что Ингвар странноватый был. Ты что имела в виду?
– А? – повернула ко мне лицо Ульфрида. – Ингвар? Да он всегда такой строгий был, сосредоточенный, меня вообще не замечал. А тут последний месяц проходу не стал давать – пойдем погуляем вечером да пойдем погуляем вечером.
– А что тут странного? Бывает такое у мужчин, – не понял я.
– У мужчин – да, особенно если они от женщины чего хотят, – тряхнула головой Ульфрида. – Но не у Ингвара. Он на работе своей венчан был, она ему и жена, и подружка.
– А тут, стало быть, воспылал? – уточнил я.
– Ну да. Даже амулет подарил, а такого за ним сроду не водилось.
– Что за амулет?
– Ну круглый, кованый, с рунами выбитыми, – показала руками Ульфрида. – Вечером ко мне зашел и говорит: «На, держи, подарок тебе. Наследство от маменьки моей покойной, вещь цены немалой, хочу, чтобы ты его носила». Я еще подумала, откуда у его мамаши ценные вещи быть могут, откуда? Слыхала я про его мамашу…
– И? – подогнал я неторопливо вещающую девицу.
– И все, чтоб ему пусто было. Я его надела и как в яму провалилась, только голоса слышала – сначала Ингвара, потом старухи какой-то. А потом вон, у этого косматого оказалась. Кстати, о ямах – может, ну его, хольмганг, ко всем йотунам, а? Выкопаем яму, гадюк наловим и этого свинака туда без штанов бросим. И смешно, и приятно, и красавчик этот живой останется.
– Да нет, там дело принципа, – скривился я. – А так всем хороша идея!
– Да, мне еще папаша говорит постоянно: государственная у тебя голова, доча, – горделиво подбоченилась Ульфрида.
«Как бы кенигу раньше времени мир не покинуть с такой наследницей», – подумал я, а сам спросил:
– Стало быть, как медальон надела, так и все? Как отрубило, напрочь?
– Ну да, – возмутилась моей тупостью кенигесса. – Как бревно была. Даже и не поняла, кто меня нес и куда, и когда Ингвар исчез. А амулет пропал, между прочим. На острове очнулась – а его нету.
Ну вот и все, мне все ясно. Сдается мне, сегодня я два боковых квеста закрою и при удачном раскладе сделаю решающий шаг к выполнению главного. Если повезет, конечно.
– Что, голубчик, попался? – услышал я ласковый до ужаса голос Хрольфа.
И точно, ярл стоял вместе со своим неразговорчивым другом около Торсфеля и по-отечески нежно на него глядел. От его взгляда даже смелого, надо отдать ему должное, Кривого пробрала дрожь.
– Чего ежишься, холодно? – все так же проникновенно спросил Хрольф. – А вот мы сейчас костерок!
– Он мой, помнишь, – негромко сказал Гуннар. – Нас рассудит судьба в огненном круге, и все должно быть честно.
Хрольф повернулся к Гуннару:
– Да я и не против, хотя по мне – так это глупо. Мало ли хороших забав, чтобы и не скучно было, и интересно. Но дело твое. Мне бы только понять, где этот небритыш золотишко свое спрятал. Нет, на его кораблях мы взяли хорошую добычу, вон ее тащат для дележа, но у него куда больше было.
Фроки согласно кивнул.
– Вот мы его и расспросим маленько. А потом – как пожелаешь. Хочешь в огненном круге с ним встретиться – твое дело.
Торсфель захохотал.
– Смейся-смейся, – снова повернулся к нему Хрольф. – Думаешь, что ты самый смелый, самый терпеливый. А что, Фроки, не помнишь, как долго не хотел разговаривать с нами казначей из богатого и достославного города Ринды?
– А, это на Западном побережье, – степенно ответил Молот. – Да, быстро рассказал, куда сундук запрятал.
– У нас время есть, – обрадовал Торсфеля Хрольф. – Скальд, запевай песню, да погромче – у нас тут дамы, негоже им вопли да ругань слушать. Так, лентяи, где костер? Надо кинжалы калить – чай, уд ему куда сподручней горячим клинком резать будет, чем холодным.
– Гримнир с тобой, старый волк. Только трудненько тебе будет до моего золота добраться, – оскалился Кривой.
– Ничего, – обнадежил его морской король. – Я терпеливый. Я дойду. Так где золотишко-то?
– На Форсвике, в подвале моего дома, под левой стеной закопано.
– Вроде не врет, – обратился Хрольф к своему другу.
– Не врет, – сказал, как припечатал, Фроки. – Не хочет шансы на хольмганге терять.
Понятное дело, когда между ног кинжалом поковыряются, никто драться не сможет.
– Ну и славно, – потер ладоши Коротконогий. – Ну что, благородные ярлы Фроки и Хейген, пошли посчитаем, добычу поделим?
– В этом процессе Хейген участвовать не будет. Я за него, – вклинилась в беседу Элина.
Хрольф развел руками: мол, вам виднее, а мне все равно, с кем делиться, и удалился к куче добра, которую высыпали на тряпке, раньше служившей парусом на драккаре Торсфеля.
– Чего это? – негромко спросил я у кланлидера.
– Все по-честному, – улыбнулась она. – Мы проплатили наше участие, мы и забираем добычу. Ты выполнил квест – вот твоя награда, без нас ты этого бы не смог сделать. Ну и вообще – такова политика клана, все добытое в рейдах идет в казну, если потом совет решит поощрить особо отличившихся игроков, он наградит их специальной премией.
Ну что, вот мне сразу два урока. Первый – скупой платит дважды. Я променял кучу добра, которую можно было бы боднуть за хорошие деньги, на десять тысяч. Второй же – не имей дел со своим кланом, непременно объегорят.
– Полагаю, мне-то специальная премия не светит – ты же не видела, что я сделал, не так ли?
– Ну-у-у, если честно, то да. Если тут и была какая заварушка, то вряд ли она сравнится с тем, что было у нас, – с серьезным видом кивнула Элина.
– Что я могу сказать, – развел я руками. – Раз клан все время находится на грани нищеты, то моя обязанность ему помогать.
Сжатые губы Элины я демонстративно проигнорировал, как и злорадную улыбку Железного Дровосека.
С добычей поступили просто – кучу золота, каких-то цацок, оружия и прочего хлама разделили на глазок на три части, и Ульфрида как лицо незаинтересованное (хотя и алчно блестящее глазами), отвернувшись спиной, два раза ответила на вопрос: «Кому?»
После этого хирдманны отправились в рощу за хворостом.
– Жаль, светло еще, – раздался голос Флоси, лежавшего в теньке под валуном и грызущего травинку. – В темноте красивее такие вещи смотрятся.
– Слушай, просвети-ка меня по двум моментам, – присел я рядом с ним. – Во-первых, что происходить будет? Нет, я понимаю, что поединок, но так, в общих чертах поясни. И во-вторых, ты где так секирой орудовать навострился?
– Так батя мой знатным хирдманном был, с самим Рориком ходил на его драккаре, – лениво пояснил мне Флоси. – Поэтому и я, и братья мои с детства с оружием дело имеем, он нам все, что знал, передал. Да и сам я в хирдманнах года три ходил, а там либо голову сложишь, либо золото добудешь.
– А чего ж тогда?
– А, при отхожих местах? Так лень мне все это. Ну и потом, мне одна колдунья предсказала, что если я воевать не закончу, то смерть мне выйдет страшная, лютая. А я жить хочу, вот и прибился к золотарскому делу – там-то точно не сдохну. Хотя колдуний теперь до смерти боюсь.
– А со мной зачем пошел, знал же, что будет?
– Так кениг велел. Коли он сказал, что ты теперь мой ярл, стало быть, так оно и есть, чего тут думать.
Нет, эти люди непостижимы!
– А с хольмгангом что?
– Тут вообще все просто. Сейчас хвороста притащат, маслом его сбрызнут и кругом выложат. Потом туда Гуннар войдет и Торсфель, а выйдет кто-то один. Все просто.
Да, все просто и незамысловато.
– А если это будет Торсфель?
– Ну в принципе, он будет свободен, его не посмеют остановить. Но я знаю, что вроде как наш Гунтер должен потом с ним драться, Кривой это не оспорил в момент принесения клятвы, так что отказаться уже не может. Но вот если он и Гунтера положит, что, конечно, вряд ли, то точно будет свободен.
– Ярл, – на плечо мне легла рука. Это был Гуннар, он кивнул головой, предлагая отойти в сторону.
– Я слышал твой разговор с той женщиной, и мне он не слишком понравился. Я не знаю, что там было между вами, да и вообще я не большой специалист по женщинам, но вот одно мне ясно – ты ей не враг, но она тебе точно не друг. Что-то ты сделал, что-то такое, что ее заставит тебе мстить. А месть женщины – это, пожалуй, то единственное, что меня пугает в жизни. Береги свою спину ярл, береги.
Я вздохнул. Мне и самому это было ясно.
– И еще одно. По моему мнению, будет странно и несправедливо, если у тебя не останется какой-либо памяти об этом дне и этом бое. Прими от меня подарок, мне будет приятно, если эта вещь достанется тебе. Почему-то мне кажется, что она тебе пригодится.
Он взял мою руку, вложил в нее небольшой квадратик, слегка ударил меня кулаком в грудь и собрался идти к уже разложенному кругу из веток, который хирдманны поливали маслом из кожаных бурдюков.
– Стой, Гуннар. Прими и ты от меня подарок. Дареное не передаривают, но, думаю, ты найдешь применение этому кинжалу лучше, чем я.
Я протянул ярлу «эндинардский трофей», давно лежащий у меня в сумке. Ну не было у меня больше ничего, что бы я мог ему дать.
– Славная сталь. – Ярл вынул кинжал из ножен и поцокал по нему ногтем. – Спасибо.
– Удачи тебе, – от всего сердца пожелал я ему.
– Удачи нам всем.
Я посмотрел, что мне положил в ладонь этот смелый и спокойный воин.
«Руна «Джера». Одна из набора рун, придуманных богами. В том случае, если руна находится в инвентаре, игрок получает + 6 % к возможности благополучного завершения своих начинаний и + 4 к удаче в своих делах. Бонусы, которые эта руна дает в сочетании с другими рунами, смотрите в соответствующей таблице. Ограничения к классовому использованию предмета – отсутствуют. Минимальный уровень для использования – 45».
День клонился к вечеру, солнце стояло высоко, но было видно, что еще чуть-чуть – и от деревьев потянутся тени.
– Ну что, Гуннар, не пора ли тебе отправиться к своей женушке, поди, она заждалась тебя там.
Торсфель Кривой, голый по пояс, с иссеченным шрамами телом, которое просто бугрилось мускулами, легко крутил свою гигантскую секиру и нагло скалился, глядя на входящего в круг Гуннара.
– Я думаю, они будут рады узнать, что я отправил тебя в нижний мир, – как всегда тихо сообщил Торсфелю Гуннар.
Он также был обнажен по пояс и на фоне волосато-мощного Торсфеля смотрелся как забитый отличник перед грозой класса, отпертым хулиганом.
При этом нельзя было сказать, что он хлюпик – грациозные движения выдавали в нем умелого и опытного бойца, а под кожей угадывались стальные мышцы. Секира, которую он держал в руках, пожалуй, не уступала Торсфелевой, при этом не было заметно, что она его тяготит.
– О боже, какой мужчина! Родить бы от такого! – охнула рядом Ульфрида. Взглянув на нее, я увидел, что под платьем у нее ходит ходуном немалая грудь, зрачки расширены, а ноздри раздуваются. Она явно получала удовольствие от происходящего. Валькирия, да и только. И как с ней старик Харальд управлялся? Хорошо хоть, что Свен Селедка чем-то занят на драккаре и не выполнил до сих пор поручение Рины относительно передачи этой северянке моих слов о ней.
Хворост вспыхнул, и бойцы пошли по кругу, отслеживая малейшее движение противника. Первым не выдержал Торсфель. С диким воплем он попытался достать Гуннара шипом, который венчал его грозное оружие. Ярл без особого труда увернулся и, в свою очередь, попытался нанести серповый удар, но тоже безуспешно.
Было понятно, что этот бой идет до первого удачного удара, поскольку секира не меч, если уж достали тебя лезвием, то все, части тела ты лишился.
Бойцы стоили друг друга. Они уклонялись от ударов, пытались контратаковать, не упускали малейшей возможности достать врага. Гуннар снес часть бороды Торсфеля, в ответ Кривой чуть не отрубил ногу Гуннару, которого спасла лишь его гибкость.
– Кто первый устанет, тому и конец, – спокойно заметил стоящий рядом со мной Флоси.
Да скорее всего он прав, но пока признаков усталости не подает ни один из…
Раздался скрежет железа о кость, и Торсфель в огненном кольце расползся на две половины. Одна, состоящая из части грудины, живота и ног, еще стояла, вторая упала на землю.
– Тюра! – закричал Гуннар, подняв секиру к небу. – Я исполнил клятву! Я ее исполнил!
Раздался грохот, заставивший меня схватиться за меч. Оглядевшись, я увидел, что хирдманны достав мечи, бьют их рукоятями по щитам.
– Вапнатак, – пояснил мне Флоси. Я кивнул. Слова такого я не знал, но что происходит – понял.
Первой отбыла Элина, кивнувшая мне издалека и не предложившая прогуляться до замка клана. Видимо, рассудила, что мне надо сдать квест и не до того сейчас. А может, просто из вредности. Ну и шут с ней, но чтобы я еще когда со своим кланом какие-нибудь дела имел…
Отплыли и Хрольф с Фроки, пообещавшие мне пожизненную скидку, если мне чего надо будет.
Гуннар сидел, накинув плащ на плечи, и с удивлением смотрел на Ульфриду, агитировавшую его посетить чертог кенига.
– И потом, это ты ведь убил Торсфеля. Что эти меня спасли – ладно, за честь-то мою ты вступился. Папенька будет рад тебя принять. И вообще, это наш долг – вознаградить отважного героя!
Гуннар слушал Ульфриду, кивал, но мыслями явно был далеко. Наверное, где-то там, за облаками, рядом с женой и детьми.
– Ульфрида, нам пора, – решил я спасти славного ярла. – Кениг, папаша всенародный, тебя ждет, и так задержались.
– Точно-точно, – подтвердил Свен, довольно перебирая золото в кармане – за наводку ярлы отсыпали ему кое-что.
Ульфрида свела губы и зло на нас зыркнула, но спорить не стала.
Я протянул Гуннару руку:
– Прощай, ярл. Это был славный бой.
Гуннар встал и пожал мою конечность. После обнял меня и сказал:
– Увидимся еще.
Прощаясь с Гунтером, он сказал совершенно непонятную фразу:
– Думаю, что при случае нам надо сжать руки друг другу над полоской земли.
В чертоге ничего не изменилось, все те же северяне стояли на страже, в коридорах было все так же пустынно и тихо.
Когда мы шли к тронному залу, я услышал, как Гунтер спросил Флоси:
– Слушай, а что Гуннар имел в виду?
– Побратимство тебе предложил. У нас если побратимами становятся, так над полоской земли рядом с морем ладони надрезают и кровь смешивают. И делают такое, только когда человеку верят, как себе.
Гунтер больше ничего не спросил и о чем-то задумался.
У входа в тронный зал я остановил нашу компанию и попросил:
– Флоси, глянь-ка – Ингвар там?
Туалетный приоткрыл дверь, заглянул и ответил:
– Ага. Какие-то бумаги у кенига подписывает.
– Вот и славно, – порадовался я и достал рог Дикой охоты.
