Глава 4
Рагнарёк
(Лос-Анджелес, пятый район, шоссе Зиг-Зиг)
Основная проблема, если внезапно оказался за границей, — мышление. Ты думаешь: наверняка здесь точно так же, как и дома, только получше. Ну-ну. Примерно через полчаса я понял, что мысль о поимке такси в Лос-Анджелесе была опрометчива. Улицы оставались пустынными, как во время комендантского часа, безлюдные дома на обочине зияли выбитыми стёклами… Автобус я заметил лишь один — его сгоревший остов лежал на боку возле руин остановки. Громыхающие мимо колымаги не выказывали желания подвезти мужчину, одетого как японец, и босоногую девушку в кимоно. Пре-кра-сно. Кола высосана до дна, зверски хочется пить. Куда там — магазины не работают. А ведь плакаты в райзебюро Москау выставляли Калифорнию раем, с пальмами и пляжами на каждом шагу. Не сомневаюсь, что так оно и есть, — в районе Голливуда, где скопились виллы японских продюсеров. Странно, что пока никто не попытался нас ограбить.
— Долго ещё? — запыхавшись, со злобой произносит девушка. Волосы растрёпаны, ноги сожжены солнцем, мокрая от пота, как мышь. Гламур улетучился.
— Примерно километров тридцать, — нежно сообщаю я. — А вообще, к чему эти волнения? Мы же здесь оказались по вашей милости. В следующий раз, если соберётесь куда-то переноситься, озаботьтесь обстановкой: ресторан, бассейн, номер в гостинице.
Она бы и рада мне ответить, но её рот способен издавать лишь шипение. Не из-за факта, что все женщины — змеи, у девицы просто-напросто пересохло в горле. Я и сам на последнем издыхании: как грузчик-арбайтер, тащу на плече увесистую сумку со «штюрмгевером» и патронами. Но в душе — настоящий праздник с искрами бенгальских огней. Подумать только, в самом начале разговора Ольга не имеет сил мне возразить! Но это ещё не финал. Как только доберёмся до приличных размеров тени, я утоплю её в аргументах. Вон впереди расплывается в мареве дом с двумя башнями…
Глазам своим не верю. Оооооуууу! Посреди этого нищего городишки — храм Локки!
Святилище построено у дороги. Здание контрастирует с убогостью кучи трущобных хижин из фанеры, на окнах — стальные решётки. То ли магазинчики, то ли мини-тюрьмы. Храм, как и мой, возведён по исландскому образцу, в форме горы с пещерой внутри. У входа — имитация холмов с норвежскими ёлками, в сугробах из искусственного снега.
Схватив Ольгу за руку, я тащу её вперед. Она таращит глаза, но ни о чём не спрашивает. Звонок на входе сломан. Стучу в окованную металлом дверь, ору на древненорвежском:
— Да восславится Локки, бог огня, и да проживёт он больше, чем вечность!
Это мёртвый диалект, в жизни не используется, — на нём служат мессы. Но слуги богов учат его в Высшей Школе. Изнутри скрежещет засов. Створки дверей распахиваются, на пороге — жрец. Толстый мужик с заспанной физиономией (хм, при такой разрухе они все тут отлично питаются?), кудри свисают до середины спины, чёрная волчья безрукавка открывает подкачанные бицепсы. Штаны из оленьей кожи — ну, для нас это рабочее облачение. Как и мне, ему тяжко в жару, — изнутри веет прохладой кондиционера.
— Жрец? — спрашивает он меня на столь же ужасном немецком, как и продавщица (другой язык рейха тут, видимо, неведом). — Извинять, но сперва я видеть твой аусвайс.
…Формальности занимают минуту. Аусвайс в порядке, и нас приглашают в Зал Пиршеств. Боги Асгарда, какое счастье! Я словно вернулся домой. Жертвенник в крови и ошмётках мяса, пепелища от костров, стены из тёмного камня, оружейная стойка с мечами… Всё такое чудесное, близкое и родное. На глаза невольно наворачиваются слёзы.
— Эрик Адамс, — представляется жрец, пожимая мне левую руку, и кивает на стойку: — Не обращай вниманий, это одинразовый, только со склада получать. По глазам вижу, ты не раз делать похороны. Даже если покойник давиться гамбургер, его вумэн тебе порвёт сердце: пока ты не вложить меч в ладонь и не провозглашать, что он умер в бою.
…У жертвенника — трёхметровая скульптура Хеймдалля, стража радужного моста между Асгардом и Мидгардом. Он обладает взглядом сокола, разглядит каплю росы на расстоянии в двести километров, а слух его столь идеален, что страж слышит, как растёт трава. Хеймдалль — сын девяти девственниц из морских волн, дочерей морского демона Эгира. Единственный в мире человек, у которого девять матерей. Сложно сказать, повезло ему или нет. С одной стороны, в День Солнца можно девять раз съездить на блины. А с другой — тут и одна мама мозг вынесет так, что мало не покажется. Статуя высечена из греческого мрамора и раскрашена кисточкой. Не фабричная штамповка.
— Почему у него золотые зубы? — хмыкает Ольга. — Служил в азербайджанском легионе?
Адамс дарит девушке взгляд, содержащий тонну свинца.
— Дорогуша, у Хеймдалля золотые зубы не по причине торговли на рынке укропом, — веско объясняю я, в то время как лицо жреца Адамса наливается кровью. Прозвище «Золотой клык» дано ему богами Асгарда, он имел на зубах жёлтый налёт, как у старых баранов.
— Понятно, — без интереса кивает Ольга и уходит к, другой стене храма: панно во всех красках изображает Рагнарёк, конец света у викингов. Картина сделана на славу.
— У бедняжки тепловой удар, — спокойно сообщаю я Адамсу на древненорвежском. — Плюс нервное потрясение — девочка косметичку потеряла. Кроме того, она последовательница весьма редкого культа, у вас такого нет… Ты слышал про Христоса?
Жрец чешет затылок.
— Аааааа, жуткий вещь, — хрипит он. — Это те самый, которые кушать по кусочку тело своего учителя и пить его кровь? Осторожней с ней, сектанте вери опасней. Впрочем, довольно пустой болтовня, брат. Выпей бир энд спик, что ай кэн сделать для тебя?
Боги, кто же в здравом уме откажется от пива! Разливая по кружкам баварский «Левенброй», Адамс сетует на превратности жизни жреца в Лос-Анджелесе. Одноразовые мечи везут из Мексики, одноразовые корабли для похорон — из Аргентины. Он подчиняется Совету Жрецов в Нойе-Йорке, но деньги высылают нерегулярно. На заднем дворе храма Адамс разводит свиней пекари, иначе некого будет приносить в жертву. Город полумёртв, продуктами торгуют лишь в «Райском Городе» — жилом квартале у Голливуда, где обитают японские торговцы, местные богачи да министры диктатора Маккейна. Ага, отлично. Там-то и расположена фешенебельная гостиница «Мэйдзи».
Тряхнув правой рукой, я чувствую острую боль.
Она всё же успела разрезать ножом ладонь, и я вернулся из жуткого видения.
Не стану ей признаваться, но каждый раз меня терзает страшное чувство: я останусь там навсегда. Сквозь ткань перевязки проступает кровь. И знаете что? При всей своей вежливости, я хочу взять фроляйн Ольгу за горло и колотить об стену… Так оно и будет вечером, если опять начнётся игра в молчанку. А пока требуется выяснить всё про Локтева. Клянусь восемью ногами Слейпнира, этот парень скоро снова предстанет перед нами. Думаете, он мёртв? Я не настолько наивен. Есть такая народная примета — если человека не убивают четыре пули, то уж взрыв пламени он тоже как-нибудь переживёт.
А где же сама Ольга? О, до сих пор рассматривает панно Рагнарёка.
Да, там есть на что любоваться. Слева изображён волк Фенрир с солнцем в зубах, справа — поднимающийся из морских глубин змей Ёрмунганд. Хорошо прорисован момент, как Ёрмунганд вонзает ядовитые клыки в бога Тора, а тот всаживает ему в шею меч: в этой битве им суждено убить друг друга. Огненный великан Сурт безжалостно выжигает землю мечом со струёй пламени, а богиня царства мёртвых Хель скалит полусгнивший рот.
За её спиной всплывает корабль из ногтей мертвецов, Нагльфар. Бог Один, мужественный бородач, замахивается лезвием на Фенрира, не зная, что монстр выгрызет ему из груди сердце… Наверху возвышается грозный страж Хеймдалль (да, тоже с золотыми зубами), дующий в Гьяллархорн — рог, гром которого возвестит Асгард о начале Рагнарёка.
— Чудовища убивают чудовищ, — тихо произносит Ольга. — Таков, вы думаете, ваш конец?
Мы со жрецом Адамсом молниеносно переглядываемся.
— Вне всякий сомнений, фроляйн, — бурчит Адамс. — Но это не конец, а начало. Уцелеть сыновья Одина, и сыновья Тора, а в лесу Ходдимир прятаться мужчина и женщина: Лив и Ливтрассир. Они зачинать детей, родить новый нордический раса… Таким образом…
— Нет, — прерывает она его. — Всё закончится по-другому…
Ольга поворачивается, идёт к дверям. Жрец Адамс вздыхает — со стоном, как раненый буйвол. Чувствуется, ему очень много надо сказать, но сейчас у нас нет времени.
— Прошу, брат, — кладу я руку ему на плечо. — Отвези нас в «Райский Город».
— У меня онли мотосайкл, — мрачно сообщает он. — Бензин в Калифорнии — автомобиль дорого, чёртова куча иен. Но я выручать брата, который едет с сумасшедшей бабой. Подождать две минуты. Ай нид принести жертва, чтобы был хороший дорога, фак.
…Он уходит. Возвращается, держа за загривок визжащую свинью пекари.
— Дикари, — с отвращением говорит Ольга.
— Девочка, иди кушай свой бог, — скучным тоном отвечает Адамс.
Бросив кабанчика на жертвенник, жрец одним взмахом перерезает ему горло.
Архив №… «Удостоверение крови»
(инструкция для расового отдела)
«Признаки нордической расы:
Структура волос — прямые или волнистые
Цвет волос — от светлого до тёмно-русого
Цвет глаз — голубые/серые/зелёные
Губы — тонкие
Подбородок — узкий, угловатый, выступающий
Кожа — тонкая, белая, с розоватым оттенком
Телосложение — нормокостное
Нижняя челюсть — глубокая.
Расовые отделы СС при Управлении имперской безопасности Москау обязаны не допускать случаев получения арийского сертификата („удостоверения крови“) представителями низших рас. Широко известен скандал с шефом имперской безопасности, группенфюрером СС Рейнхардом Гейдрихом. Этот человек, занимавший один из высших постов в Третьей империи, скрыл, что его дед, скрипач Венской оперы, был семитом. Только с помощью науки в 1959 году, проведя гемотест, удалось разоблачить преступника, и Гейдрих покончил с собой, приняв яд. Следует запомнить: не нужно стесняться заново требовать анализы ДНК от людей, которые их уже сдали, — бдительность прежде всего. Унтерменши не могут служить в госучреждениях, владеть магазинами, банками, недвижимостью. В настоящее время, согласно недавним поправкам к Нюрнбергскому закону от 1984 года, в РейхСоюзе даже киоск с шаурмой должен принадлежать ТОЛЬКО лицу нордической расы. Неарийцам позволено учиться в школах, но запрещено поступать в высшие учебные заведения. При приёме на госслужбу каждый обязан доказать чистоту своей крови и сдать образец ДНК в особое хранилище. Унтерменши — это не только семиты и ромаль. Польская кровь приравнена к неарийской, зато иранцы, чьими предками были арии, могут свободно работать за пределами арбайтенлагер. Закон „О защите арийской крови“ (1935 год) запрещает браки между немцами и унтерменшами, карает тюремным заключением половую связь (наказанию подлежит даже поцелуй), не разрешает семитам нанимать на работу арийских женщин младше 45 лет. За год Отделом расовых нравов в Москау арестованы и отправлены на принудительные работы 140 девушек, пойманных за поцелуем с представителем низшей расы (зачастую — поляком). Времена сейчас другие, но и в школах, и в институтах следует преподавать Концепцию расовой гигиены.
Что это такое, спросите вы?
Обеспечение чистоты нации. Известно, что в 1935–1945 годах в рейхе проводилась стерилизация всех лиц, страдающих хроническими болезнями, эпилептиков, слабоумных и алкоголиков, слепых и глухих. Всего было стерилизовано 500 000 человек. Тяжелобольные подлежали уничтожению, а с 1956 года — высылке на поселение в Африку. Подобные действия существенно укрепили нацию. Стерилизация в Третьей империи возможна лишь с согласия родственников больного — но, как правило, его нетрудно получить. На улицах Москау вы лишь изредка встретите психа, просящего подаяние, инвалида, катящегося в кресле, или больного старика. Как правило, они — иностранные жулики-притворщики. Все инвалиды либо высланы на африканский континент, либо изолированы в особых учреждениях за пределами больших городов. Служба врачей СС регулярно проверяет горожан, которые обязаны в строгом порядке являться на диспансеризацию: тот, кто слишком часто болеет, наносит стране финансовый ущерб.
Время доказало успешность расовой политики рейха. К сожалению, развитие копировальной техники и анонимность сети Сёгунэ все ещё предоставляют огромную возможность для махинаций с „удостоверением крови“. Известно свыше двадцати тысяч инцидентов, когда получившие „арийский сертификат“ оказались полукровками — по терминологии Третьего рейха, „мишлингами“. Согласно же „статусу Ванзее“ от 20 января 1942 года, „мишлинг“ не считается арийцем, если среди его предков на протяжении 300 лет обнаружился семит или ромаль, и это подтверждено документально. В школах Москау СС проводит игры „Распознай неарийца“. В целом, расовое сознание комиссариата находится на высоком уровне».
Куратор Министерства просвещения и пропаганды, оберфюрер СС Иван Фролов.
