Глава 29
Поплаваем?
– А ПО-МОЕМУ, ЭТО БОЛЬШЕ ПОХОЖЕ НА СТРАШДЕСТВЕНСКИЕ ДЕКОРАЦИИ, – заявил Главный Философ, когда волшебники приступили к предобеденному аперитиву, любуясь заодно на сверкающий белый мир в омнископ. – Миленько, правда?
– Вот и пришел конец нашим кисельным капелькам, – произнес Думминг Тупс.
– Хлоп! – весело воскликнул Декан. – Еще хереса, Аркканцлер?
– Возможно, это произошло из-за нестабильности солнца, – продолжал размышлять вслух Думминг.
– Произведенного низкоквалифицированной рабочей силой, кстати говоря, – заметил Аркканцлер Чудакулли. – Рано или поздно это должно было случиться. А теперь там ничего не будет, кроме смертельного холода, долгого чаепития богов и вечной мерзлоты.
– Ага, прямо Чихльхейм, – сказал Декан, на голову опередивший остальных по потреблению хереса.
– Согласно наблюдениям ГЕКСа, воздух планеты изменился, – сказал Думминг.
– Надеюсь, стал чуточку более академичным? – спросил Главный Философ.
– О! У меня свежая идея! – просиял Декан. – А нельзя приказать ГЕКСу транслировать чаровый поток в хтоническую матрицу оптимизированного бинаправленного октагоната?
– Что же, мы только что выслушали мнение четырех бокалов хереса, – глубокомысленно сообщил Аркканцлер, прерывая грозившее затянуться молчание. – Тем не менее, если мне позволено будет высказать свои преференции, то в следующий раз хотелось бы услышать что-нибудь менее похожее на тарабарщину. Так что ж, Тупс, вот и конец миру?
– Если это так, – сказал Главный Философ, – следует ли нам ожидать нашествия героев?
– Что ты такое несешь, приятель? – удивился Чудакулли.
– Ну, по мнению Декана, мы тут вроде как боги, правильно? А большинство мифов свидетельствуют, что, умирая, герои отправляются прямиком на пир в обитель богов, – пояснил Главный Философ. – Просто хотелось бы узнать, надо ли предупредить кухарок, вот и все.
– Они же были всего-навсего каплями киселя, – сказал Чудакулли. – Что такого героического может совершить кисель?
– Ну, не знаю… Украсть что-нибудь у богов, например. Самый что ни на есть классический способ стать героем, – задумчиво протянул Главный Философ.
– Хочешь сказать, что нам пора проверить свои карманы? – прищурился Аркканцлер.
– А я, между прочим, давненько не видал своего любимого перочинного ножика, – ответил Главный Философ. – В общем, мое дело – предложить.
Чудакулли бодро хлопнул по спине приунывшего Думминга.
– Выше нос, паренек! – вскричал он. – Это была отличная попытка! Конечно, на выходе получились лишь пузыри с интеллектом горохового супа, но ты не должен позволять отчаянию от сокрушительного провала овладеть тобой.
– Точно. Бери пример с нас, – поддержал Аркканцлера Декан.
На следующий день, после завтрака, Думминг отправился в здание факультета Высокоэнергетической Магии. Вокруг царило запустение. Везде стояли грязные чашки и тарелки. На полу валялись обрывки бумаги. Забытые сигареты прожгли темные пятна на столешницах. Слегка объеденная сырно-сардинно-черносмородиновая пицца, остававшаяся нетронутой уже несколько дней, медленно ползла в укрытие.
Вздохнув, Думминг взял метлу и пошел к лотку с ночными отчетами ГЕКСа.
Лоток оказался несколько более полным, чем можно было ожидать.
– Да здесь не только кисель, тут целая куча всего! А некоторые даже шевелятся…
– Вон там, это животное или растение?
– Уверен, что растение.
– А тебе не кажется, что для растения оно… ммм… слишком шустрое?
– Откуда мне знать? Я никогда не интересовался, как быстро могут бегать растения.
Академики Незримого университета вновь потихоньку подтягивались в здание факультета, по мере того как распространялась новость. Теперь, когда невозможное уже случилось, пожилые волшебники толпилась у вездескопа, объясняя друг другу, что именно чего-то такого они всегда и ожидали.
– Это все трещины в морском дне, – авторитетно заявил Декан. – Ну, и вулканы, само собой. Там просто со временем поднакопился избыток тепла.
– Однако это не объясняет такого разнообразия форм, – возразил Главный Философ. – Смотрите, морское дно выглядит так, словно кто-то перевернул огромный валун.
– Видимо, подо льдом у киселя было достаточно времени, чтобы хорошенько поразмышлять над своим будущим, – ответил Декан. – Короче, думай о случившемся как об очень долгом зимнем вечере.
– Лично я голосую за уборную, – сказал Профессор Современного Руносложения.
– Мы все, в общем-то, не против, – произнес Чудакулли. – Но к чему такая срочность?
– Я имел в виду, те капли… Понимаете… Если вы заперты где-нибудь миллионы и миллионы лет, в итоге получится много, эээ, компоста… – смущенно продолжил Профессор Современного Руносложения.
– Одним словом, кучи дерьма, – добавил Декан.
– Декан! В конце-то концов!
– Извини, Аркканцлер.
– …а как всем известно, компостные кучи – настоящий рассадник жизни, – закончил Профессор Современного Руносложения.
– Считается, что мусорные кучи породили крыс, – сказал Чудакулли. – Суеверия, разумеется. На самом деле они породили чаек. То есть это вроде того как живые наследуют туфли мертвецов? Ну, или как в нашем случае, туфли киселя? Не в буквальном смысле, конечно, ног-то у него не было. А кроме того, у него не хватало ума, чтобы изобрести туфли. Но даже если бы и хватало, он все равно не смог бы их сделать, ведь там не было ничего подходящего для этого. За исключением всего вышесказанного, метафора прекрасна.
– Кисель там, кстати, до сих пор имеется, – заметил Декан. – Просто еще других всяких много появилось.
– А как у новеньких с мозгами? – спросил Чудакулли.
– Не уверен, что можно сказать что-нибудь уверенно на данном этапе развития…
– Все просто. Есть там кто-нибудь, кто убивает других не для того, чтобы сожрать?
Профессора уставились в бурлящий бульон.
– Нелегко определить их истинные намерения, – спустя некоторое время произнес Декан.
– Тогда нет ли там кого-нибудь, кто определенно собирается поумнеть?
Они вновь уставились в вездескоп.
– Вон та штуковина, похожая на клубок сцепившихся пауков, видите? – немного погодя сказал Главный Философ. – Она выглядит довольно-таки задумчивой.
– А по-моему, она давным-давно сдохла.
– Слушайте, я понял, как можно раз и навсегда разрешить всю эту эволюционную петрушку, – сказал Чудакулли, поворачиваясь к Думмингу. – Слушай, Тупс, не может ли ГЕКС найти там кого-нибудь, кто превращается в кого-то еще?
– Участок обзора ограничен, сэр. Но в принципе, наверное, может.
– Скажи ему, чтобы на суше смотрел, – уточнил Декан. – А там вообще что-нибудь происходит, на суше-то?
– Она определенно позеленела, сэр. Думаю, это водоросли с ярко выраженной меланхолией.
– Там-то и произойдет что-нибудь этакое, помяните мои слова. Не знаю, что используется этим миром вместо нарративиума, но если мы где-то и найдем разумную жизнь, то именно на суше.
– И как ты определишь наличие разума? – ехидно поинтересовался Чудакулли. – В долгосрочной перспективе, я имею в виду?
– Наличие университетов – очень хороший признак, – ответил Декан, встретив всеобщее одобрение.
– Вы не думаете, что огонь или, к примеру, колесо могут послужить несколько более универсальным признаком? – осторожно поинтересовался Думминг.
– Нет, если ты сидишь в воде, – сказал Главный Философ. – Именно море там гвоздь программы, это я вам говорю. На суше же вообще ничего не происходит.
– Но в воде все тупо пожирают друг друга!
– Тогда я подожду и посмотрю, кто из них дотянет до конца обеда, – сказал Главный Философ.
– Нет, когда дело касается университетов, главное – суша, – возразил Декан. – Бумага под водой и пяти минут не продержится. Ты согласен, Библиотекарь?
Последний продолжал внимательно смотреть в вездескоп.
– У-ук, – ответил он.
– Что он сказал? – спросил Чудакулли.
– Сказал, что, по его мнению, господин Главный Философ, скорее всего, прав, – перевел Думминг, подходя к вездескопу. – Ох, только взгляните на это…
У существа имелось по крайней мере пять глаз и десять щупалец, некоторые из которых оно использовало для того, чтобы стучать камнем по камню.
– Может, оно сооружает книжный шкаф? – спросил Чудакулли.
– Скорее всего, примитивное каменное укрытие, – сказал Думминг.
– Вот теперь-то дело пойдет, – сказал Главный Философ. – Как-никак частная собственность. Когда что-то принадлежит тебе, сразу же возникает желание это улучшить. Первый шажок по пути прогресса.
– Не уверен, что оно вообще может ходить, – заметил Думминг.
– Ну, значит, первый ползок, – бодро сказал Главный Философ, глядя, как камень выскальзывает из щупалец существа. – Мы обязаны ему помочь, – твердо заявил он. – В конце концов, если бы не мы, его бы там не было.
– Погоди-погоди, – сказал Профессор Современного Руносложения. – Он всего лишь строит себе домик. Птицы-шалашники сооружают гораздо более замысловатые гнезда, ведь так? А самцы кукушки часовой возводят для своих возлюбленных действующие часы, но никто же не станет утверждать, что они обладают интеллектом.
– Конечно нет, – ответил Декан. – Они же вечно ошибаются в цифрах, да и часы разваливаются через несколько месяцев, не говоря уже о том, что отстают на два часа в день. Как по мне, интеллектом такое никак не назовешь.
– А ты что скажешь, Руновед? – спросил Чудакулли.
– Почему бы нам опять не послать туда юного Ринсвинда с помощью этого… виртутамошнего костюма? Вместе с совочком и, скажем, иллюстрированным пособием по основам строительного дела?
– А они его увидят?
– Эээ… господа… – начал Думминг, продолжавший разглядывать мелководье в вездескоп.
– А действительно, почему бы и нет? – согласился Чудакулли.
– Эээ… там кто-то… это самое…
– Одно дело – разгонять планеты на миллионы лет, и совсем другое – одобрительно хлопнуть по спине нашего строителя, – сказал Декан. – Даже знай мы, где именно у него спина.
– Эээ… там что-то такое гребет, сэр! Что-то собирается плавать!
Наверное, это был самый тревожный предупреждающий крик со времен знаменитого: «Слушайте, а ничего, что реактор стал такого цвета?» Волшебники кинулись к вездескопу. Там действительно что-то гребло. И еще у него были сотни маленьких ножек.
