Воронья Гора, как и Пулковские высоты, занимает особое место в летописи обороны Ленинграда. Там, на Вороньей Горе, летом 1941 года двадцатилетняя Лида вместе с подругами, тоже работницами «Электросилы», попала под минометный обстрел – а город еще доживал последние мирные дни. Послали их на земляные работы рыть противотанковые рвы. К тому времени на здоровье она не жаловалась – бывшую хилую ленинградскую девчушку, которую не обходила ни одна простудная хворь, «на ноги» поставил спорт. С семи лет по совету врача Лиду определили в секцию гимнастики. (Спортивная закалка здорово выручала ее во время блокадного житья.) Спортом занималась она и повзрослев, когда устроилась работать на «Электросилу», в отдел главного механика, секретарем, потом – учетчиком. Имела спортивный разряд по гимнастике, участвовала во Всесоюзных соревнованиях, выступала не раз за «Электросилу» на городских состязаниях в Зимнем манеже. Предприятие одним из первых эвакуировали на восток; Лида с родителями осталась в городе – отец работал в пожарной части, мама в типографии.

В августе Лиду послали на строительство оборонных сооружений, возводимых на подступах к Ленинграду. Жили девушки в пустом доме, вместо коек – сено на полу да легкие пальтишки. Работали, слыша гул близкой канонады, до того дня, пока однажды утром в воинской части, располагавшейся рядом, не началась суматоха, беготня. Разрывы бухали совсем рядом.

Поступила команда: из дома не выходить. Потянулись минуты ожидания. Снаряды падали во дворе, сотрясая стены дома. Пробегавший мимо военный крикнул им, выскочившим наружу: «Откуда вы здесь? Тикайте!». Девушки бросились вслед за повозкой, запряженной парой лошадей, – пожилой солдат-возница направлялся в сторону города. И вдруг совсем низко, на бреющем, немецкий самолет – из кабины улыбающаяся физиономия… Тогда, летом 1941 года, они улыбались, предполагая, что здесь будет продолжение прогулочного похода по Европе, не зная, что ленинградцы, как и вся страна, будут стоять насмерть. От обсерватории девушки бежали одни: у возницы было свое задание. Солдат махнул рукой, указывая им путь – до мясокомбината, а там по Московскому шоссе…

Угроза прорыва фашистов к Ленинграду через Пулковские рубежи сохранялась до зимы. На южной окраине города велось строительство оборонительных сооружений – бронированные «колпаки», противотанковые надолбы…

Каждое утро, вставая чуть свет, Лида шла от Варшавского вокзала, где жила их семья, по Московскому проспекту – к месту работы их бригады. На досках, приспособленных под носилки, переносили кирпичи, цемент, готовили раствор. Между домами возводились надолбы, чтобы преградить дорогу немецким танкам в случае прорыва. Близились жестокие холода зимы 1941-го… Световой день становился короче, все меньше оставалось сил, хотя строителей немного подкармливали – прямо к рабочему месту привозили бачок горячих макарон. Но голод, стужа брали свое: все труднее было добираться на работу и обратно. Возвращалась домой в потемках – то там, то здесь мерцали фосфоресцирующие «светлячки» на пальто и ватниках одиноких пешеходов. Если луна скрывалась в тучах – улицы погружались во мрак, по обледенелой лестнице поднималась на ощупь.

Папа, находившийся на казарменном положении, почти не бывал дома, мама приходила с работы поздно… В январе, самом страшном месяце блокады, Лида ухаживала за родственниками, соседями. В их квартире на Измайловском, 18, умерли пять человек. А всего потеряли восемнадцать родственников; все жили поблизости, в Ленинском районе.

В апреле ей пришлось помогать участковому милиционеру: оформляла бумаги на умерших, выполняла другие поручения, позже работала на заводе кассовых аппаратов. (В годы войны предприятие выпускало снаряды.) А осенью 1942 года Лиду призвали в армию – в военкомате отобрали из призывников всех, занимавшихся в мирное время спортом, и ее в том числе, и направили на десятимесячные курсы в институт им. П.Ф. Лесгафта. Возможно, спецподготовка велась для других целей, но летом 1943 года обстановка на фронте была уже иная, чем в 1942-м, – страна думала о завтрашнем дне, о тех, кто будет поднимать города и села из руин. С документом, дающим право вести в школах военно-физическую подготовку, Лидия Дмитриевна пришла в 272-ю школу на 1-й Красноармейской.

…На новогодние праздники семья собирается в «родовом гнезде», на Измайловском, 18. С рождения Лидия Дмитриевна живет в этом доме, в этой квартире. Два сына (один – подполковник МВД, другой – технический специалист), невестки, внуки… К сожалению, нет уже рядом верного друга – мужа Ивана Иосифовича Колодяжного, всю жизнь отдавшего морю, капитана 2 ранга.

И каждый раз вспоминает Лидия Дмитриевна первый военный Новый год в затемненном, осажденном Ленинграде… Том городе, который после великих испытаний подарил ей счастье любви, семьи, счастье долгих мирных дней.