Во время военных столкновений с японцами на Дальнем Востоке, в недолгую финскую кампанию 1939–1940 годов стальные магистрали СССР были вне зоны боевых действий. С первых же дней Великой Отечественной войны по приказу немецкого командования начинаются массированные бомбардировки наших железных дорог, станций, депо, эшелонов с войсками и мирным населением. Впервые в мировой истории железные дороги подвергаются такому невиданному, беспощадному разрушению.

При наступлении на Ленинград в июле – августе 1941 года командование группы армий «Север» особое место отводило захвату Октябрьской железной дороги – главной магистрали, связывающей огромный город со страной. 15 августа станцию Чудово бомбили более 100 вражеских самолетов. Спустя три дня был нанесен бомбовый удар по мосту через реку Волхов.

До 30 августа в северо-восточном направлении через станцию Мга двигались эшелоны с покидающим Ленинград населением, с оборудованием промышленных предприятий. И круглые сутки немецкая авиация наносила удары по скоплению вагонов, цистерн, пассажирских поездов. Бригады поездов, путейцы, железнодорожные войска в те дни проявляли не меньший героизм, чем бойцы на передовой. По решению Государственного комитета обороны были эвакуированы такие крупнейшие заводы, как «Красный Октябрь», «Двигатель», «Красная Заря», «Русский дизель», «Свобода», в Ленинском районе – оружейный завод, другие предприятия, которые на новом месте с первых же дней начинали выпускать вооружения, боеприпасы. Вместе с предприятиями выехали квалифицированные рабочие, мастера, инженеры, техники. К 27 августа из фронтового Ленинграда ушли на восток около 60 тысяч вагонов с оборудованием. Железнодорожники до последнего дня, несмотря на бомбежки, пулеметный огонь, обеспечивали движение составов, пока вражеские танковые клинья не рассекли Октябрьскую магистраль.

В мирное время для работы городского хозяйства, промышленности ежедневно требовалось более 1700 вагонов угля, торфа, нефтепродуктов. В условиях блокады потребление топлива, продовольствия было сокращено до минимума. И все же фронтовой Ленинград не только защищался, но и продолжал выпускать новые танки, орудия, корабельные артиллерийские установки, стрелковое оружие, боеприпасы, ремонтировал доставленную с передовой поврежденную технику. Разветвленная сеть Ленинградского железнодорожного узла позволяла перевозить внутри блокадного кольца войска, технику, сырье для фабрик и заводов. При необходимости во время обороны, а впоследствии и в наступательных операциях, по железной дороге осуществлялось передвижение армейских соединений, бронепоездов, специальных артдивизионов на платформах. Огромное железнодорожное хозяйство блокадного Ленинграда под бомбежками, артобстрелами восстанавливали, открывали для движения тысячи ремонтников, техников, инженеров, путевых обходчиков – в основном женщины, девушки, подростки.

Главный поток грузов прибывал в блокадный Ленинград по железной дороге со стороны Ладожского озера (Ленинград-Финляндское отделение Октябрьской дороги). Но немалая нагрузка приходилась и на линии Балтийского направления, самого близкого к передовой, подвергавшегося постоянному артобстрелу.

Ленинградские железнодорожники не только обеспечивали бесперебойную работу транспорта, но и участвовали в сражениях. В августе – сентябре 1941 года в городе было построено 18 бронепоездов, сражавшихся на Ленинградском фронте все 900 дней. (Участвовали бронепоезда в прорыве блокады в январе 1943-го и в разгроме немецких войск под Ленинградом в январе 1944-го.)

В Балтийском электродепо Ленинград-Варшавского узла были построены бронепоезда «Балтиец» и «Народный мститель». Их экипажи состояли в основном из железнодорожников. Имея на Балтийском направлении до 15 огневых позиций, бронепоезд скрытно появлялся вблизи передовой, ураганным огнем накрывал заранее определенные цели и стремительно уходил на запасные позиции, избегая ответного удара. Но для того, чтобы «крепости на колесах» могли подходить на близкое расстояние к передовой и затем уйти от поражения, требовалось поддерживать в исправности путевое хозяйство. Это был тяжелый, опасный труд.

На Ленинград-Варшавский узел Октябрьской дороги Катя Слизень пришла в 1942-м, 20 лет от роду, уже замужней, похоронив зимой 1941–1942 годов грудного ребенка. Здесь, на Варшавском узле, работал мастером ее муж Михаил Николаевич. Ремонтная бригада, куда попала Катя, поддерживала в исправности участок, начинающийся непосредственно от вокзала до 4-го километра. Вокзал, депо, станционное хозяйство, линию дороги немцы обстреливали методично, день за днем. Иногда снаряды разбивали большой участок полотна – тогда работала бригада по двое-трое суток; уходили, только подготовив линию к движению. Второй путь был разобран – для ремонта не хватало шпал, рельсов…

О выходе бронепоезда на линию путейцам заранее не сообщалось, вся информация о передвижении по железной дороге относилась к особо секретной – так было по всей стране и, конечно, в блокадном Ленинграде. От путейцев требовалось одно: в любое время без задержки выпустить бронепоезд на огневые позиции. В момент его работы и особенно после ухода с передовой, когда вслед начинала яростно бить немецкая артиллерия, девушки-путейцы прятались в землянках, которые могли уберечь только от осколков, но не от прямого попадания.

Как более опытную, обстрелянную, Катю перевели еще ближе к передовой – на седьмой километр, в район Средней Рогатки. Через переезд двигались воинские подразделения, транспорт, техника. Дежурная должна была регулировать поток, не допускать заторов, следить за исправностью своего участка пути, своевременно закрыть переезд, если внезапно появлялся бронепоезд. Шлагбаум опускался, конечно, вручную. Это была передовая: в насыпи дороги, на ее высоких участках, пехотинцы, артиллеристы отрывали себе землянки, блиндажи, в которых жили, скрывались от обстрелов.

Блокадный паек по-прежнему оставался скудным, голодным, и, заранее готовясь к новой зиме, путейцы, как и многие ленинградцы, весной 1942 года копали огороды, разбивали грядки. Огородничали возле «рабочих мест» – вдоль железнодорожного полотна. Сеяли в основном свеклу и морковь, картофеля на посадку ни у кого не было. Небольшой запас овощей поддерживал Катю зимой. Во время дежурств на переезде иногда удавалось выменять у проходивших красноармейцев на свеколку или морковь ломоть хлеба… Ценой всему был тогда хлеб.

Железнодорожный стаж Клавы Редкиной начался на 11-й дистанции пути Ленинград-Варшавского узла. Пришла она сюда с квитком от Биржи труда. Выписали ей направление в ремонтную бригаду. Клава растерялась: «Я рельсу не подниму…». Кадровики рассмеялись: «Работать, девочка, будешь не одна – с бригадой».

Ремонтницей работала Клава год, впоследствии ей здорово пригодились навыки, полученные от опытных путейцев. Из бригады ее направили дежурной по переезду в Автово и одновременно определили на вечернюю учебу на помощника машиниста паровоза. Водить поезда не пришлось – началась война.

От переезда до передовой – три километра. Немецкая артиллерия била и «по площадям», и по конкретным целям. Наблюдение за железной дорогой велось постоянно. Однажды недалеко от переезда остановилось на короткий отдых воинское подразделение. Не прошло и пяти минут, как среди бойцов стали рваться снаряды… Обстрелы заставляли иной раз бросать и «сельхозработы». Осенью 1942 года в свободный день (работали на переезде вдвоем, по 12 часов) решила выкопать картошку. Весной удалось раздобыть для посадки несколько десятков «глазков». Только выбрала несколько кустов – недалеко рванул снаряд. И уже свистит другой. Бросила лопату, ведро – скорей в укрытие…

Вторая блокадная зима была такой же суровой, как и в 1941 году. Вражеская артиллерия била «без выходных», а это – повреждения железнодорожного полотна… Целый день на морозе с обжигающим ветерком – того и гляди прихватит нос, щеки. Не очень-то грели спецовка и ватник «на рыбьем меху». Откуда брались силы перетаскивать рельсы, шпалы, забивать костыли – это при том, что девушки от недоедания, слабости едва волочили ноги! Но путь восстанавливался, бронепоезд выдвигался на позицию и наносил удар – приближался день, который так ждали ленинградцы.

В январе 1943 года, когда победно завершилось окружение в Сталинградском котле 250-тысячной армии Паулюса, была пробита брешь и в блокадном кольце. Город получил сухопутную связь с Большой землей. Больше стало поступать муки, другого продовольствия, сырья для заводов, работавших на оборону. (Ленинградцы обеспечивали вооружением не только Ленинградский и Волховский фронты, но и отправляли часть продукции далеко за пределы города.) И все же обстановка оставалась напряженной: немецкая артиллерия упорно била по давно пристрелянным целям, самолеты со свастикой прорывались сквозь зенитный огонь к железнодорожным узлам, выслеживали составы. (За подбитый паровоз немецкие летчики получали железный крест.) Работа путейцев оставалась трудной, опасной и такой необходимой Ленинграду…

На Ленинград-Варшавский узел Октябрьской железной дороги Феодосия Фёдоровна Кузнецова пришла в 1939 году. До назначения путевым обходчиком успела набраться опыта на ремонте железнодорожного полотна. Длина участка – 8 километров. Штатное снаряжение – путевой ключ, молоток, железные костыли, гайки, мелкий инструмент, фонарь – тянуло килограммов на пятнадцать, целый пуд. Блокадной весной, отправляясь в свой первый обход с такой сумкой, она не верила, что дойдет до конца маршрута и вернется. А после дежурства – пешком в общежитие, на улицу Шкапина, где жили девушки-путейцы. Утром снова на участок – долгие, бесконечные километры… Если повреждение случалось ночью – на Шкапина появлялся рассыльный, и бригада отправлялась на аварийный участок. Работать приходилось в темноте, соблюдая светомаскировку. Линия находилась под обстрелом батарей, расположенных на высотах в районе Пушкина.

С началом артналета прятались под насыпью от осколков, потом выбирались наверх и продолжали работу… Из-за отсутствия угля паровозный парк девяти железных дорог страны, в том числе и Октябрьской, с началом войны перешел на дрова. В короткий срок железнодорожники подготовили под дрова паровозные топки, расширили тендера, перестроили, по возможности механизировали работу топливных складов. Доставленные с лесозаготовок бревна пилили, кололи, загружали в специальные контейнера, чтобы не задерживать паровозы под погрузкой. Это было менее экономичное топливо, чем уголь, с более низким КПД, но и его не хватало.

По повесткам исполкомов десятки тысяч ленинградцев заготавливали лес в окрестностях города, часто вблизи фронта, недалеко от Невского пятачка. Зимой 1942–1943 годов Феодосия Фёдоровна работала на лесозаготовках, потом снова вернулась на свой участок.

В январе 1944 года, во время огневого удара перед наступлением наших войск, немецкая артиллерия тоже не молчала. Все потонуло в грохоте и дыме. Девушки-путейцы находились в это время на 8-м километре, поблизости – ни землянки, ни блиндажа. «Спрятались» в небольшом деревянном доме и весь день обходились без воды. Невозможно было зачерпнуть ведром в колодце, снаряды рвались повсюду – чудом ни один из них не угодил в дом.

Ленинградки-блокадницы, всю свою трудовую жизнь связали они с железной дорогой. Почти 40 лет путейского стажа у Феодосии Фёдоровны и Клавдии Михайловны, знáком «Почетный железнодорожник» награждена Екатерина Павловна. Все трое имеют медаль «За оборону Ленинграда».

…Спешат быстрые электрички с Балтийского вокзала, Витебского в Стрельну, в Гатчину, Красное Село… По тем же насыпям, магистралям, на которых когда-то внезапно появлялись грозные бронепоезда и били с коротких дистанций по укреплениям врага. А путь бронепоездам держали в исправности блокадные девчушки, имея за плечами всего 20 лет…

Началом блокады принято считать черный день 8 сентября, когда немецкие войска после ожесточенных боев захватили Шлиссельбург. Но фактически массовая эвакуация населения, вывоз ценного оборудования с фабрик и заводов – для развертывания их на востоке страны – прекратились во второй половине августа. 21 августа противник занял станцию Чудово, перерезав Октябрьскую магистраль, а через неделю захватил Тосно. 30 августа наши части оставили станцию Мга – единственный железнодорожный коридор, соединявший Ленинград со страной, был перекрыт. Только 1 января 1942 года открылось сквозное движение по маршруту Войбокало – Жихарево, а 10 февраля сдана в эксплуатацию железнодорожная ветка Войбокало – Кобона. Дальше путь лежал через легендарную Ладогу…

Только два предвоенных года училась Клава Сидельникова в Московском авиационном институте, приехав в столицу из небольшого, известного всей стране городка Мичуринска. Война распорядилась ее судьбой так, что вместо авиационной промышленности попала она в железнодорожные войска – там остро ощущалась нехватка специалистов. Ремонтно-сварочный поезд, куда Клава получила назначение, из Подмосковья двинулся в сторону Тихвина, а потом – Волховстроя. Предстояли восстановление разрушенных путей, прокладка новых веток в обход занятой врагом территории.

В 1943 году, после прорыва блокады, началось прямое движение поездов на Шлиссельбург по «огненному коридору» – на некоторых участках по составам била прямой наводкой немецкая артиллерия, бригады поездов несли потери. И все-таки после постройки свайного моста через Неву в районе Шлиссельбурга это была постоянная железнодорожная связь с Большой землей, что впоследствии немало способствовало полному освобождению Ленинграда.

Рельсосварочный поезд прибыл в депо Варшавского вокзала. Начались нелегкие будни для нее – инженера, ответственного за организацию работ. Недели, месяцы проходили в разъездах – сроки восстановления путей, поврежденных при бомбежках, артобстрелах, были жесткие, срыв не допускался. От состояния путей зависело продвижение воинских составов. Те, кто работал в войну в системе путей сообщения, знают, какой порядок был тогда на железной дороге.

Летучки выезжали в район восстановления дороги, «вооруженные» рельсосварочными, шлифовальными агрегатами, другой техникой. Обеспечение всеми необходимыми материалами, их доставка, учет работ – все это легло на плечи молодого инженера. Коллектив рельсосварочной «летучки» возглавлял опытный железнодорожник Н. Желнин. Он-то и помогал Клавдии Гавриловне в ее становлении как специалиста, способного найти выход из самой сложной ситуации.

Случались и длительные командировки – в 1944 году посылали в Тамбов за сварочной машиной, так необходимой здесь, в полосе фронта. Рельсовые плети варили из кусков, обломков, грузили на платформы и отправляли на участки, где велось восстановление пути. За день напряженного труда удавалось подготовить рельсы для укладки километра на три.

Работа дорожников тяжелая, изнурительная – требовалось организовать более-менее полноценное питание. Клавдии Гавриловне приходилось заниматься и этим – хлеб, овощи получали в нынешнем магазине «Стрела», что на Измайловском. Немалые трудности были и с жильем. После прибытия рельсосварочного поезда в Ленинград путейцев разместили во флигеле на Обводном, а потом, в начале 1944 года, перевели в дом № 16 на 13-й Красноармейской. Бомба, упавшая во дворе, повредила здание – требовался ремонт, и рабочие, техники, инженеры, все вместе общими усилиями восстанавливали жилье. На шестой этаж, наиболее пострадавший и требовавший восстановления, поднимали песок, кирпичи, цемент, доски…

В сущности, это было семейное общежитие на 24 комнаты – детворы больше, чем взрослых. Жили дружно, как одна семья. Вставали рано, в шестом часу, по Измайловскому шли на работу: от 13-й Красноармейской до депо – рукой подать. Идти по чистому, тщательно подметенному проспекту было одно удовольствие. Дворники следили за порядком, да и сами жители не позволяли себе бросить на тротуар окурок, бумажку…

В 1944 году, после снятия блокады, началось восстановление Октябрьской магистрали. Наступил наконец день, когда впервые, после долгих месяцев блокады, прибыл долгожданный поезд из Москвы. В этом событии была доля труда и Клавдии Гавриловны Сидельниковой.

9 мая с утра по Измайловскому к Дворцовой шли и шли взрослые, дети, военные – строем и в одиночку… Казалось, сам весенний воздух был наполнен радостью, счастьем, ликованием… Сколько мук, страданий, голодных, холодных дней и ночей пришлось вынести каждому ради этого майского утра!

И началась мирная жизнь с ее радостями и повседневными заботами. В 1948 году Клавдия вышла замуж за Егора Ивановича – тоже путейца, мастера. Но «оседлой» жизни было мало: началась электрификация железных дорог – снова поездки, командировки. Эстония, Латвия, Литва, Мурманское направление, да еще учеба в ЛИИЖТе…

Окна комнаты Клавдии Гавриловны выходят в сторону Измайловского собора, окна кухни – на Неву. Окна той самой квартиры, отремонтированной их молодыми руками в начале 1944 года. В праздничные вечера отсюда, с высоты шестого этажа, хорошо видны всполохи салютов.

И вспоминается тот майский, победный Салют, с которого началась долгожданная мирная жизнь.