Глава 13,
повествующая о том, что если у тебя суровая наставница — в учении тяжело, а до боя можно вообще не дожить

В постели Риган привык быть звездой, то есть спать, раскинув руки и ноги. Ему доводилось просыпаться рядом с самыми разными женщинами, чаще всего после большой попойки и крайне редко — по желанию, как например, с Лорин, но сегодняшнее утро выдалось особенным. Он не собирался спать с Уваровой, он вообще не собирался подходить к ней ближе. Все вышло само собой.

Агнесса устроилась у него на плече, ее дыхание легко щекотало его кожу. Вчера они забыли опустить жалюзи, и лучи утреннего солнца запутались в светлых кудряшках. Она продолжала выпрямлять волосы, но после душа они упрямо завивались в тугие колечки. Ригану нравилось накручивать их на пальцы, а Уварова обычно смеялась и просила его перестать. В такие минуты ее внутренний свет становился особенно ярким. Прозвище «солнышко», которым он наградил Агнессу еще в Ньюкасле, ей на удивление шло. Равно как и чистый дар лекаря.

Дариан говорил, что отпустит ее, если она не захочет остаться. Даже сказал, что ей помогут вернуться к семье, и теперь Риган не мог забыть его обещаний. Слишком замечательных, чтобы оказаться правдой. Древний слов на ветер не бросал, но у него всегда по десять козырей в каждом рукаве и свой тонкий расчет, который неизменно оправдывался. Он будто читал по душам и никогда не ошибался в тех, на кого ставил. Наверняка Дариан уже видит Агнессу одной из них.

Она пошевелилась, открыла глаза, сонно улыбнулась. Щурясь на яркое солнце, Риган улыбнулся в ответ.

— Доброе утро, спящая красавица.

— Доброе, — она смутилась. — Не хочу, чтобы ты к ней ехал!

Агнесса наморщила лоб, скривилась и высунула язык, как будто ей предстояло перебирать живых тараканов. Вышло по-детски, и Риган рассмеялся, а она покраснела еще больше и спрятала лицо у него на плече. Непонятно, что именно ее смущало — непривычные утренние мгновения рядом с ним или дурачества, к которым они начинали привыкать.

Завтракали вместе. Агнессе было не по себе, но она больше не возвращалась к теме его обучения. Сосредоточенная и серьезная, Уварова постоянно смотрела в окно, и лишь когда они изредка встречались глазами, взгляд ее мгновенно светлел. Что и говорить, Риган сам чувствовал себя странно. Он привык к методам коллег, но после случившегося не был уверен, что рад новым горизонтам.

Ему доводилось стоять на грани. Началась эта прискорбная традиция в далеком девятнадцатом веке, в ночь его изменения — когда за углом одного из дешевых трактиров ему всадили под ребра нож. Продолжилась душевным общением с орденцами в Греции, когда яды выжигали внутренности и казалось, что мир превратился в сплошной сгусток боли. Тело измененного шустро залечивало раны, и немыслимые пытки растягивались во времени. После «гибели» Ив Риган сам часто искал смерти, и временами она протягивала ему иссохшую руку. Однажды он напился в хлам и свалился прямо под колеса автомобиля. Его переехали в прямом и переносном смысле. Риган был отнюдь не в здравом уме и свежей памяти, но точно помнил, что это дико больно.

Много их было, таких случаев, всех и не упомнишь. Всякий раз это подводило черту под каким-то эпизодом из жизни, но никогда ему не было настолько жутко: умирать, зная, что оставляет ее одну. Он захлебывался собственной кровью, задыхался, мир расплывался перед глазами, а боль вцепилась в нутро и не желала отпускать. Свет померк, надвигающаяся тьма стирала Агнессу — лишнюю в подступающем холоде. Он помнил ее глаза, полные ужаса, отчаяния и слез, слышал ее голос, срывающийся на крик, и чувствовал прикосновения дрожащих рук.

Раньше ему было бы все равно. Границы жизни и смерти давно стерлись, и Риган наплевательски относился не только к своим случайным жертвам. Приходя в себя над остывающим телом или наслаждаясь истеричным ужасом в глазах очередной дамочки, он равнодушно представлял, что рано или поздно настанет и его черед. Инстинкт выживания стал просто привычкой, но теперь он не хотел умирать, как подстреленное животное. Агнесса звала его по имени и кричала, а Риган понимал, что ничего не может изменить. Смерть медленно, но верно волокла его к своему мерзкому ледяному логову, а потом вдруг стало тепло…

— О чем задумался? — Агнесса встревоженно смотрела на него.

— Тоже не хочу к ним ехать, — фыркнул он и легко сжал ее руку.

Белокаменная вилла была заметна издали. Она напоминала цветок мухоловки, который только и ждет, чтобы кто-нибудь залетел на огонек. Это место сочилось обманчивой, влекущей магией спокойствия и умиротворения. Звонко пели птицы, издалека доносился гул моря, ветер шумел листвой. На расчищенной дорожке, казалось, не было ни пылинки. Ни одного камушка, который можно пнуть ногой и отвести душу, поэтому Риган сунул руки в карманы и отправился гулять.

Территория и впрямь была огромная. Фонтан в окружении скамеек и беседок, чуть дальше — большой бассейн под навесом. Облокотившись о перила на смотровой площадке, Риган не без злорадства отметил коттедж чуть поодаль. На фоне белокаменных арок и шикарной стилизации внутреннего двора под старину приляпанная к соседскому дому спутниковая антенна низводила весь пафос.

— Скоро ты перестанешь скучать. — Стук каблуков Клотильды он услышал еще раньше, но не обернулся.

Она улыбалась так, будто не стреляла в него, а читала стансы под луной. Ничего необычного, Риган знал, что извинений не дождется. Человеку неискушенному это могло показаться диким, но он давно не обращал внимания на такие мелочи. Или правильнее будет сказать, махнул рукой на противоестественное, искаженное уродство их мира? Они жили по своим законам, и законы эти были гораздо жестче, чем логика выживания любого, самого опасного хищника.

Древний вручал им конверт с очередным заданием, а они шли и послушно выполняли. Неважно, чем был выстлан путь и как глубоко земля пропитается кровью. Любовь к Ив вытряхнула Ригана из панциря безразличия, но за это он заплатил слишком дорогую цену. С таким багажом из прошлого одиночество — лучший выход. Тайны и интриги теневого мира, в котором под знаменами Древнего вершилось собственное правосудие, они держали в своих руках. Ликвидаторы, когда Орден не справлялся с зарвавшимися измененными, и дипломаты, когда речь заходила о сильных мира людей. Вербовщики, если на горизонте появлялся интересный измененный или человек, и учителя, когда новичка нужно было ввести в курс дела. Идеальные исполнители, каждый на своем месте.

Вот и сейчас его способности пришлись ко двору. Чтобы подобраться к Городу и открыть его, требовалась материальная иллюзия, а Риган оказался единственным пробужденным иллюзионистом в команде. Пока единственным.

Он смотрел Клотильде в глаза. Что она чувствовала, нажимая на спуск? Мысли этой женщины были известны разве что ей самой, за прохладой улыбки могло скрываться что угодно, и Риган привычно подмигнул ей. Игра продолжалась.

— Пойдем, — она поманила его.

— С чего начнем? С ментального кунг-фу? Или как там называются ваши курсы для продвинутых?

Клотильда скептически хмыкнула.

— С упражнений для малышей.

Они снова прошли длинными коридорами и спустились вниз — на этаж, где устроили жесткое испытание для Агнессы. Интересно, после того представления пол долго отмывали? Представить Клотильду с тряпкой и ведром получилось не сразу, но, хотя картина вышла неправдоподобная, Риган все равно улыбнулся.

Они миновали еще пару поворотов и вошли в просторный и светлый спортивный зал, напичканный разнообразными тренажерами. Подземелье со стенами, увешанными мечами, копьями и головами поверженных врагов Дариана, выглядело бы уместней, но Риган не успел озвучить мысль. Клотильда резко повернулась и расстегнула на нем рубашку старым добрым способом: просто рванув по линии пуговиц. Не то чтобы он возражал, но что-то в ее взгляде ему не понравилось. И еще больше не понравилось, как она покачала головой.

— Иди на беговую дорожку.

— Уверена, что форма мужчин проверяется на беговых дорожках? — Он стряхнул с ее плеча несуществующую нитку.

— Да, — ехидно усмехнулась Клотильда и указала в сторону тренажера. — Знаешь, как пользоваться, или тебе показать?

Риган пожал плечами. Хочется ей устроить спектакль — пожалуйста. Да, сейчас он был далек от совершенной формы измененного. Слишком давно занимался спортом в последний раз, а все тридцать три удовольствия плохо сказываются на физической составляющей, особенно алкоголь. Спасибо папаше хотя бы за конституцию — в блаженном сибаритстве Риган так и не обзавелся отвисшим брюшком и лишними килограммами.

— И долго мне тут бегать? — Он сбросил рубашку и включил дорожку. — Это что, новый запатентованный способ раскрытия сверхспособностей?

— Для работы с энергиями необходимы здоровье и выносливость. — Клотильда достала планшет и уткнулась в него. — Иначе первая же иллюзия вытянет из тебя все силы.

В ее словах была доля правды. Риган припомнил, как чувствовал себя после «появления» Агнессы в номере отеля в Мюнхене. Еле оклемался, а ведь это длилось секунды. Котенок стоил ему легкого звона в ушах, но котенок был лишь голограммой.

Он вздохнул и сосредоточился на беге. Поначалу все получалось, а потом Клотильда подошла и увеличила скорость… Она разрешила сойти, только когда он готов был рухнуть физиономией в пол.

— Все не так ужасно, — с улыбкой инквизитора заявила она. — Конечно, придется поработать. Переодеться можешь в раздевалке, она слева.

— Переодеться? Шутишь?! — Риган оперся руками о колени и теперь пытался выровнять дыхание. Пока что тщетно: воздух обжигал легкие, а горло будто натерли наждачной бумагой.

Она не ответила, просто кивнула в сторону раздевалки. Риган дотащился туда, обнаружил спортивный костюм и кроссовки и на выдохе сполз на скамейку. Нет, Клотильда совершенно точно не шутила.

— Что дальше? — мрачно поинтересовался он, когда вернулся в зал. — Собираешься сделать из меня спринтера? Учти, если я сдохну раньше, чем научусь ваять продвинутые голограммы, Дариан тебя по голове не погладит.

— Я не стану его расстраивать.

И это было только начало. Она выжала из него все, что смогла. В коротких перерывах, перед продолжительными занудными медитациями и во время обеда она рассказывала ему теорию: то, что необходимо знать про энергии, новое зрение, контроль.

Начиналась новая жизнь: Ригану предстояло распрощаться со всеми вредными привычками. Клотильда выдала ему распорядок дня на ближайшие две недели — расписание занятий, в перерывах между которыми значилось обязательное посещение библиотеки Центра и массажиста, а заодно и список запрещенных продуктов. Большими буквами в самом верху значилось: никакого алкоголя.

Закончили они около девяти, когда Риган был уже не способен возражать и сопротивляться. И все-таки, глянув на расписание, спросил:

— Восемь утра?! — Он прищурился и посмотрел снова — в надежде, что зрение его обманывает. Но нет. — Может, хотя бы полдень?

— Восемь, — напомнила Клотильда. — Раньше начнешь — больше успеешь.

Риган с трудом верил в этот кошмар. Помимо того, что он чувствовал себя, как придавленный рабочим материалом навозный жук, и пах приблизительно так же, еще и каждая мышца противно ныла. Завтра вообще будет ад, а она говорит — восемь утра. Хорошо, если он с постели подняться сможет!

— Черт с тобой! — выдохнул он. — Но ты должна мне уже две рубашки. Что вы собираетесь делать с Агнессой?

Клотильда и бровью не повела.

— Если она не захочет учиться — ничего.

В машине Риган включил музыку на полную. Басы раскатами вибрировали в ушах, вырываясь из раскрытых окон под усыпанное звездами небо. Дорога успокаивала. Похоже, Агнессу решили оставить в покое, и это пришлось ему по вкусу. Может статься, Дариан не кривил душой, когда обещал ее отпустить.

— Как ты?! — Агнесса, счастливая и радостная, выбежала из гостиной, но тут же сосредоточенно нахмурилась. — Выглядишь помятым.

— Меня гоняли, как героя боевика девяностых, — мрачно изрек Риган и поморщился, снимая рубашку. — Говорят, нужна форма, чтобы ваять иллюзии. Совсем озверели.

Боль в нетренированных мускулах только набирала обороты. К счастью, перед отъездом он принял душ и сейчас рассчитывал только на то, чтобы доползти до кровати и отключиться.

— Как ты сама?

— Читаю, смотрю кино, ем.

— В город не выбиралась?

— Настроения не было. Ты давно не занимался спортом?

Не дожидаясь ответа, Агнесса увлекла его за собой в спальню, подтолкнула Ригана к кровати и попросила лечь на живот.

— Я помогу размять мышцы, — мягко объяснила она. — Сразу станет легче.

Можно подумать, он собирался возражать. Риган распластался поверх покрывала, философски глядя на стену. Все мысли растворились, стоило Агнессе прикоснуться к нему. Ее движения были уверенными: сначала легкие, а затем ощутимые и не всегда приятные. Она знала, что делает, разогревая и разминая измученные тренировками мышцы одну за другой. Тело больше не просило пощады, и теперь Ригана неудержимо клонило в сон. Память жила ее прикосновениями, пробуждая желание, но усталость не отпускала.

Агнесса укрыла его тонким пледом и легла рядом, подперев голову кулаком. Она смотрела на него смущенно и с нежностью.

— Поверить не могу, — насмешливо пробормотал он, — прекрасная женщина делает мне массаж, а я… наслаждаюсь массажем.

Она его поняла и почему-то смутилась еще больше, а Риган приподнялся на локте и поцеловал ее в губы. Агнесса ответила — нежно и мягко, но быстро отстранилась.

— Сегодня тебе стоит отдохнуть, — улыбнулась она и пригладила его волосы.

— Думаешь?

Когда Агнесса кивнула, он закрыл глаза. Как она ушла в душ, Риган уже не слышал.

И долго не мог понять, с какой радости рядом надрывается Милен Фармер. Риган спал на животе, уткнувшись лицом в подушку и свесив руку вдоль кровати, но певица орала в самое ухо. С трудом разлепив веки, он обнаружил ездящий по тумбочке мобильный. Рядом заворочалась Агнесса, Риган мысленно выругался и быстро схватил телефон.

— Кло! — хриплым со сна шепотом рыкнул он. — Чего тебе?!

— Семь сорок, Риган. — Ласковый тон Клотильды не вязался с ее словами. — У тебя двадцать минут. Если опоздаешь, я расстроюсь и сделаю подготовку невыносимой. До встречи.

Двадцать минут?! Он успел бы только в том случае, если бы телепортировался. Интересно, эти способности не прилагаются в довесок к иллюзиям? Все по сути своей энергия, и мгновенное перемещение между двумя точками пространства никакое не волшебство.

— Тебе пора?

— Семь сорок. Кажется, я опоздал.

Он взъерошил волосы руками, пытаясь проснуться окончательно. Мышцы почти не болели, и этим он был обязан Агнессе.

— У меня по плану пробежка, а потом завтрак, — виновато улыбнулась она. — Ох, я тебе даже завидую немного — не приходится скучать.

Уварова поцеловала его в щеку и свернулась калачиком в ворохе одеял. Сонная, солнечная, счастливая и отчаянно красивая. Раньше она вскакивала ни свет ни заря, но сегодня особо не торопилась.

— О да, — Риган невольно улыбнулся уголком губ, — я сам себе завидую. Не сиди дома, гуляй и наслаждайся свободой. И ни в чем себе не отказывай.

Вышло слишком уютно и по-семейному. Он уловил смущение и вопрос в ее глазах, тряхнул головой, отгоняя наваждение.

— Мне правда пора. Удачного тебе дня.

Прыгая перед шкафом на одной ноге, чтобы стянуть брюки, Риган тщетно пытался обнаружить чистые джинсы в куче одежды. Если бы Кло разрешила тренироваться самому, можно было отправиться на пробежку вместе с Агнессой. На такой опасной мысли Риган ощутимо щелкнул себя по носу и задумался о предстоящей пытке. Ему хватило вчерашнего марафона, при одном упоминании о новом мышцы начинали болезненно ныть.

Он на ходу запихнул в себя сэндвич с пармской ветчиной — кажется, этого не было в меню Клотильды, — запил стаканом свежевыжатого апельсинового сока — это было, — а второй бутерброд взял с собой в машину. Утро было солнечным, а настроение не очень. И не зря. Он опоздал, и наставница отыгралась на нем по полной. Перерывы стали короче, их было меньше, даже медитации, во время которых Риган вчера на стенку лез от скуки, сейчас воспринимались как высшее благо. Освободился он сегодня после десяти, и когда вернулся, Агнесса уже заснула.

Она ждала его: кровать была не разобрана, рядом мерцал огоньком спящего режима открытый ноутбук. Осторожно, чтобы не разбудить, он накрыл ее пледом, выключил компьютер и отправился к себе в комнату. Сил хватило только на то, чтобы упасть на кровать. Риган вспомнил, что забыл поставить будильник, но решил позволить себе полежать совсем «чуть-чуть». И снова проснулся под Милен Фармер и обещания всего наилучшего.

Утром он заглянул к Агнессе, чтобы попрощаться, но она еще спала. Риган оставил записку с пожеланием хорошего дня под вазой с цветами, сорванными с деревца во дворе: множество лиловых соцветий, вплетенных в зелень листвы, с яркими белыми сердцевинами на тонкой ножке. Кажется, Лорин называла их бугенвиллеями.

Этим же утром Риган осознал, что пришло время постановки «Ваша цель — выжить». Шутка про то, что он сдохнет раньше, чем сделает хотя бы одну мало-мальски полноценную иллюзию, уже не казалась смешной. Клотильде стоило бы устроиться тренером в фитнес-центр — из-под ее тяжелой руки сдобные пышечки выходили бы упругими булочками.

Изо дня в день ад начинался рано утром и продолжался даже после захода солнца, когда Риган только чудом не валился с ног. Практикой иллюзий они еще ни разу не занимались, равно как и тем, что было связано с управлением энергиями. Даже с массажем Клотильда умудрилась ему подгадить: вместо хорошенькой азиатки, которая была на второй день, нарисовался гнусавый волосатый грек Правда, дело свое он знал хорошо, но самого факта пакости это не отменяло.

Риган пока не определился, что его раздражает больше — изнурительные тренировки, после которых он амебой растекался по столу массажиста, медитации, когда нужно было сидеть истуканом и при этом еще ни о чем не думать, или же долгие часы в библиотеке Центра, за которыми следовали устные допросы. Если ответ оказывался неправильным, приходилось сидеть в библиотеке после занятий. Знаний было множество, временами довольно интересных — бери и пользуйся, но такой формат обучения здорово напрягал.

За все время занятий Риган ни разу не столкнулся с другими учениками или преподавателями. Создавалось ощущение, что в Центре нет никого, кроме них двоих и призраков прошлого. Яростно накручивая педали очередного тренажера, он смотрел на свою мучительницу, но та даже не поднимала головы, полностью увлеченная работой на планшете.

— Я тут единственный?

— Пока да.

— Повезло так повезло.

Клотильда наконец-то оторвалась от экрана и пристально посмотрела ему в глаза.

— Центр — единственное место, где пробужденные могут узнать все об истоках своей силы и научиться управлять ею. Со временем академий будет множество, но пока, чтобы сюда попасть, нужно обладать действительно незаурядным и ценным для нас талантом. Так что да, Риган. Тебе повезло.

— Предполагается, что после этого я должен устыдиться?

— Ты должен вспомнить, для чего я тебя готовлю. И перестать изображать великомученика.

Он пробурчал нечто маловразумительное, но педали почему-то стало легче крутить. Выдернуть себя из безделья и праздного времяпровождения оказалось нелегко, и еще сложнее было смириться с тем, что с Уваровой они виделись непростительно мало. Когда выдавалась свободная минута, Риган отчаянно скучал по ней: по улыбке и голосу, по смеху и прикосновениям — коротким и невинным или же интимным и откровенным. Мысли о последнем отзывались сладкой тяжестью в паху и жгучим желанием, будоражащим кровь. Увы, за все это время им удалось насладиться близостью лишь однажды.

Одним прекрасным утром она вышла из спальни сонная, взъерошенная, в шортах и майке, съехавшей с одного плеча, — как тогда, у дороги на Тенерифе. И Риган не смог удержаться. Они расколотили панорамную картину, а точнее, большую фотографию, висевшую на стене. В самый жаркий момент Агнесса уцепилась за нее рукой, нити не выдержали, и рама обрушилась прямо под ноги. Потом они, раскрасневшиеся и довольные, вместе собирали осколки, а еще чуть позже Риган снова жевал дежурный бутерброд в машине, идущей на полной скорости, запивал его недозволенной содовой и подпевал какой-то тонкоголосой певице.

Встречались они чаще всего по утрам. Агнесса просыпалась рано и, хотя могла спокойно валяться в постели, сколько душа пожелает, поднималась вместе с ним и готовила завтрак За те полчаса, что у них были, они болтали обо всем на свете. Вечерами он приезжал настолько поздно, что она уже спала. Либо на кровати рядом с ноутбуком, либо в плетеном кресле в гостиной. Тогда он просто брал ее на руки и нес в спальню, а она шептала: «Сейчас, еще пять минут», — и Риган всегда соглашался. А потом те самые пять минут смотрел, как Агнесса спит, и шел к себе. Все это было слишком буднично и непривычно, слишком по-человечески, но вместе с тем невероятно светло.

Как ни странно, с каждым днем он чувствовал себя лучше. Со всеми этими тренировками по возвращению формы и поздними возвращениями. Если раньше дни казались ему кошмаром, то ближе к концу второй недели он спокойно выносил такие забеги, от которых раньше упал бы замертво. Риган просыпался без будильника и ощущал себя на удивление бодрым и полным сил. Если бы получалось видеть Агнессу чуть чаще, жизнь и вовсе стала бы прекрасна, но увы. Миссия, которая ему предстояла, требовала полной самоотдачи.

Он штудировал древние записи, дотянувшие до наших дней только благодаря специальным зельям и заклинаниям. В древности иллюзионистов не особо жаловали: запас их трюков был неисчерпаем. Они могли создавать легкие призрачные силуэты или же кукол, которых невозможно отличить от человека: биение сердца, дыхание, тепло — все создавалось по энергетическим контурам. Да что там — собравшимся вместе сильным иллюзионистам были подвластны и армии, и целые города-миражи, отличить которые от настоящих до последнего не представлялось возможным. Они могли укрыть пологом невидимости человека или все поселение, обмануть любого. Не сразу, но Риган осознал, насколько опасна его сила: не было никого и ничего, что он не сумел бы создать. Или спрятать.