4
Калибан ходит по своей келье из угла в угол. Как воришка мог увидеть Седьмого капитана? Что ещё скрывает от него брат Дамиан? Калибан всегда считал, что Книга опасна. И даже как-то предложил уничтожить подлинники. Лицо Светоча Озёрной обители сделалось каменным: «Ересь! – холодно произнёс он. – И если ещё хоть раз услышу такое, то даже я не смогу тебе помочь».
Но потом, смягчаясь, добавил: «Всё не так просто, мой верный Калибан. Да, в ней есть тайный смысл, помимо открытого всем Возлюбленным братьям. Да только всё дело в том, что оба смысла верны, хотя разительно отличаются друг от друга».
Брат Дамиан оставил Калибана самого разбираться со своим смятением. Что ж, не привыкать. Да только и верная обезьяна был не до конца искренен со Светочем Озёрной обители: знаки были, их становится всё больше. И эти голоса, что слышат люди в ветре безумия, дующем с Пустых земель.
– Голоса, зов Разделённых, – прошептал Калибан. Вернулся к очагу. Начал сильно дуть на угли. Пламя тут же откликнулось, обдувая лицо жаром. В голове закружилось.
Калибан знал, что произошло с семьёй капитана Льва. И знал как. Брат Фёкл был не единственным человеком, о котором Светочу Озёрной обители пришлось позаботиться на пути заботы о Благе. До поры до времени произошедшее с капитанами не особо беспокоило Калибана. Но знаки – они сгущались. Калибан чувствовал, что брат Фёкл в опасности. И даже пытался помочь тем единственным способом, который был ему доступен. «Дотронься до моей головы, старик». – «Что там?» – но брат Фёкл неколебим, как скала. «Там конец твоей веры, старик. Конец твоей веры, вот что там».
Тогда ещё было не поздно. Но поля нежных лилий не предназначены верным обезьянам-демонам, и Калибан услышал: прочь от меня, дьявольское отродье, тебе не поколебать моей веры!
– Глупый, упрямый, надменный старик! – произнёс Калибан, глядя в завихрения пламени на углях, но в сердце его совсем неожиданно и тихо плеснулась скорбь.
«Зря ты так с ним поступил», – вдруг подумал Калибан, даже не отдавая себе отчёта, из-за этой ли скорби, или потому, что расчёт брата Дамиана не оправдался. Ещё один знак… Но что-то происходит: и вот в итоге некто, столь же несущественный в раскладах Светоча Озёрной обители, кем можно пренебречь, но кто в состоянии узреть подлинный облик Седьмого капитана, спокойно ожидает в темнице скорого суда.
«Он чужак и не тот, за кого себя выдаёт, – это уже было не размышление, уверенность. – И его единокровный глухонемой братец. Чужаки не могут разгуливать по территории Пироговского братства, не уплатив ясак – Лабиринт не пустит… И это успокоило брата Дамиана. Но это ошибка».
– Мне ведь плевать, глухонемой ли его брат, – вдруг удивлённо пробормотал Калибан. – И брат ли он ему вообще!
Плевать! Но в этом якобы «недуге» ключ к чему-то гораздо более важному. И это происходит прямо сейчас.
Калибан знал, что он умеет быть очень тихим и незаметным. Настолько, что Светоч Озёрной обители вынужден был даже как-то попросить не подходить к нему так бесшумно. И вот Калибан подумал, не навестить ли ему прямо сейчас темницу с братьями-воришками, где те ожидают скорого и справедливого суда. Вряд ли Калибан начал свою игру. Просто происходило что-то, много всего, что уже не подчинялось воле брата Дамиана. А такие вещи не прощались обезьянами-демонами.