2
– А что тебя беспокоит, Калибан? – неожиданно спросил брат Дамиан. – Вижу ведь, что беспокоит.
Сильные руки слуги перестали мять шею, на миг остановились.
– То же, что и всех, – отозвался Калибан. – Люди говорят, что проклятые голоса с Пустых земель звучат всё громче. Доносит ветер… Люди ждут, ищут знаков.
Тепло от его неподвижных рук… брат Дамиан вдруг подумал, что если этим огромным ручищам захочется резко дёрнуть его за голову, то хрупкая шея Светоча Озёрной обители будет сломана в мгновение ока.
– Продолжай.
– Каждое утро находится кто-то, кто уже видел Четырёх чёрных псов на восходе. – Голос звучал ровно, но чуткое ухо брата Дамиана всё же улавливает тень усмешки.
– Вот как… но ведь такое уже было.
– Во времена Праотцев. – Теперь голос слуги совершенно бесстрастен.
«Только с тех пор Он устал. – Вялая, неприятная мысль. – И признаков всё больше».
– Ничто не повторит Золотых времён. – Голос Светоча Озёрной обители звучит сухо, надломленно. – Но это не отменяет нашего усердия.
Руки уродца снова задвигались.
– Ну, и что там со знаками? – напомнил брат Дамиан.
– Их нет, – ответил уродец.
– И знаешь почему? Не время ещё.
Светоч Озёрной обители поморщился. Хотел бы он так думать. Но вчера на закате что-то очень не давало ему покоя. Может, эта неопределённость с воришками, с записями брата Фёкла, а может, эта волшебная злобная фея, что ускользала сейчас в сторону Москвы…
«И станет Лабиринт от человека».
Волновало так, что эти три металлических наконечника впились в его ладонь и порвали ветхую кожу, и кровь потекла по руке, но брат Дамиан не почувствовал боли. Его глаза были влажными не от горечи, а от бессмысленности и несоразмерности его, маленькой былинки, перед непостижимой тайной. Он смотрел в ту сторону, куда ушла лодка с гидами, на небывало яркую, кровавую зарю и видел, как три струйки крови, сползающие по ладони, соединились, растворяя его руку в непереносимой тяжести тайны этой кровавой зари, равнодушной к нему, ничтожному.
«Три вечерних зари соединятся…»
Брат Дамиан тогда отогнал эту мысль. Прав Калибан: нет никаких знаков, пусто всё.
– Знаков нет, а тебя что-то беспокоит?
Мощные руки продолжали мять шею, наполняя живительной силой высохшее тело брата Дамиана.
– Вы научили меня мыслить и никому не верить, – спокойно сказал Калибан. – В истории этих воров… она складная, всё сходится. Я приказал проверить: с дозорных башен действительно видели, как сестра Тени напала на их лодку.
– Мне это известно.
– Они не настолько глупы, как хотят казаться, но и не настолько умны, чтобы понять это. Однако если мне позволительно высказать своё мнение…
– Продолжай, верный Калибан, именно оно важно для меня.
– Лучше бы побыстрее всё закончить.
– Калибан! Ты же никогда не был кровожадным, – мягко поругал слугу брат Дамиан.
– Он не глухонемой.
Брат Дамиан подумал, наслаждаясь кровотоком в области шеи, усмехнулся:
– Ну и что?
– Там есть какой-то другой недуг. Но он не глухонемой. Они и вправду не столь глупы и понимают, что их ничтожные жизни висят на волоске. Так к чему скрывать?! Это ответ на ваш вопрос, что меня беспокоит.
«Так, мой скрытный Калибан, так. Но тебя беспокоит что-то ещё. Что ты ищешь, что хочешь понять, если узнаешь, какой недуг?!»
– Ты со мной не до конца откровенен, а, Калибан?
– Разве я давал основания так считать? – Голос слуги ровный, никаких оправдывающихся ноток.
– Нет, никогда. Это-то и тревожит. – Брат Дамиан позволил себе лукавую, но по-отечески, улыбку. А затем жёстко усмехнулся. – Что думаешь, недуг вроде твоего?
Калибан, конечно, молодец. Ничем не выдал замешательства, только руки, мнущие шею, немножко ослабли:
– Слова Светоча Озёрной обители непонятны для меня.
– Да брось! Когда кожа становится белой, как бумага. Что такие, как ты, тогда чувствуют?
И руки опять остановились. Пожалуй, впервые непроницаемая уверенность Калибана дала брешь.
– Вы знали? – Голос не дрогнул, но сделался ярче обычного.
– А как ты думал?!
Пауза, тьма за окнами.
– И?!
Руки грозной тяжестью лежат на его шее. А ведь Калибану действительно ничего не стоит сломать её. Брат Дамиан ждал. Калибан мягко надавил, но угрожающая сталь ушла из его рук, возвращая ласковое тепло. Брат Дамиан расхохотался:
– Знал, и уже давно! Вы ведь умело скрываете свой недуг. Ну, допустим, меня-то тебе провести не удалось, Калибан. Твои отлучки, хоть и всегда под разными предлогами… Но я решил, что это даже полезно: твоя феноменальная память и всё прочее. Так что успокойся, мой друг.
Руки слуги наконец вернулись к прежнему ритму.
– Ну и что, в братстве есть ещё такие? – Только голос прежним всё никак не становился.
– Насколько я знаю, нет, – просто ответил брат Дамиан. – Ваш недуг ведь считается нечестивым? Помнится, последнего такого вроде бы побили камнями? Не всем, Калибан, повезло быть личным порученцем Светоча Озёрной обители. Ну, чего ты там скис? Давай-ка усердней!
– Почему сказали только сейчас? В наших отношениях что-то меняется?
– Из-за того, что у меня свой собственный преданный белый мутант? Ты ведь мне предан, Калибан? Забудем об этом разговоре. Просто решил быть с тобой откровенным.
– Теперь не так легко забыть.
– Это не просьба, Калибан. – Усмешка брата Дамиана была холодной и властной. Но потом в его голос всё же пробралась просьба, словно Светоч Озёрной обители, даже он, как и Калибан, нуждался в защите от этого непонятного мира.
– Думаешь, Разделённые уже близко? – тихо спросил он. – Все эти голоса…
Калибан молчал. Брат Дамиан наконец скосил взгляд в своё мутное зеркало и увидел-таки глаза слуги. Они снова сделались непроницаемыми.
– Нет, – ответил Калибан. – Я так не считаю.
– Ну и хорошо, – отозвался брат Дамиан.
Хорошо, если б так было на самом деле. Если б брат Дамиан тоже так считал. Потому что эта тьма за окнами, и в ней холодные, безмолвные, но тревожные маячки. И нет ответов.
«Что ты скрываешь, Калибан? Что ты знаешь?
(И станет Лабиринт от человека.)
Я ведь не зря выдал тебе твою тайну, чуть-чуть надломил физиологию, и теперь ты сделаешь ошибку. А они для меня красноречивее любых правдивых слов. Но если бы ты знал, как же мне холодно, Калибан».
Голосов, конечно, нет. Не громче обычного. Всё остальное во взбудораженных умах. Только там, в глубине мутного зеркала, ему показалось, что он увидел лицо этой волшебной девочки, чудовищной феи, а во тьме за окнами услышал, как стонет Лабиринт.
«Он устал. Ему не хватает свежей… силы. (Крови?) И всё наше усердие находит всё более вялый отклик».
– Калибан, – вдруг очень тихо и очень вкрадчиво прошептал брат Дамиан. – А ты знаешь, как погибла семья капитана Льва?
Но непроницаемые глаза и мощные руки преданного слуги больше не выдавали своих тайн. И ещё до получения словесного ответа брат Дамиан знал, что этот ответ не важен.
