6
Но занятия оказались нудными и бесполезными.
Ее наставница уверяла, что живопись умерла в семнадцатом веке.
Эта женщина, в своем вечном блеклом костюме,
В очках с толстенными линзами, напоминала унылую жабу.
Шарлотта силилась скрупулезно выполнять ее указания —
Ведь отец пожертвовал очень многим, чтобы платить за уроки.
Но до чего же ей было скучно на этих занятиях!
Однажды «жаба» велела Шарлотте нарисовать кактус
И раз за разом бесстрастно стирала ее рисунок:
Число колючек, видите ли, отражено неточно!
Но ведь это не живопись, а фотография.
Шарлотта целыми днями трудилась над натюрмортами,
Анализируя это понятие мертвой натуры,
Мертвой, как я сама, думала девушка.
Шарлотте трудно выразить все, что она ощущает,
Однако ее мастерство прогрессирует с каждой картиной.
Она выбрала путь между старым академизмом и современностью,
Безмерно восхищена Ван Гогом, открыла для себя Шагала,
Боготворит Эмиля Нольде, прочитав его знаменитую фразу:
Я люблю те картины, которые словно сами себя написали.
А ведь есть еще Мунк, и Кокошка, и Бекман.
Живопись захватила Шарлотту, она забыла обо всем остальном.
Чего бы это ни стоило, ей нужно поступить в Академию.
И Шарлотта готовилась к конкурсу так одержимо,
Словно демон в нее вселился.
Альберт и Паула тревожились: ее страсть приняла опасную форму,
Но Шарлотта, которая прежде считала себя неудачницей,
Напротив, вернулась к жизни. Нашла наконец свой истинный путь.
Она привезла свои работы в Академию живописи.
Ее стиль заинтриговал профессора Людвига Бартнинга.
Он разглядел в юной художнице огромный потенциал
И решил добиться того, чтобы ее зачислили.
Но в Академию почти не берут евреев.
Единственный довод в пользу Шарлотты: ее отец – ветеран войны.
Даже в общем кошмаре бывают отдельные послабления.
Словом, есть еще крошечный шанс.
Значит, нужно представить картины приемной комиссии.
Людвиг решил познакомиться лично с юной абитуриенткой.
Этот доброжелательный человек боролся
против расистских законов,
И Шарлотта стала его протеже.
Наверно, он чуял в ней что-то, чем сам был обделен.
Всю жизнь Бартнинг писал цветы,
Весьма изысканные цветы,
Дышавшие благонравием.
Члены приемной комиссии стояли пред тяжкой дилеммой:
Талант Шарлотты сам по себе не вызывал сомнений,
Но принять ее в Академию – это же просто немыслимо:
Для них это слишком рискованно.
Да какой же тут риск? – возмущался Бартнинг.
Она может растлить наших юных арийских студентов.
Раз еврейка, значит развратная обольстительница.
Бартнинг в ответ сообщил, что лично знаком с Шарлоттой
И гарантирует: она ничем не опасна для их студентов.
Он упорно твердил, что она даже слишком скромна,
Что за угрозой, якобы исходящей от этой девушки,
Комиссия не разглядела ее таланта.
Настойчивость Бартнинга все ж увенчалась победой —
Уникальный случай по нынешним временам!
Шарлотта Саломон, изгнанная отовсюду, принята.
Она будет студенткой Школы изящных искусств.
