Глава 31
Вот указатель на Уоррингтон. Внутри все сжимается, – через пару минут они будут у дома Жанетт, и на этот раз Ева без ответов не уедет.
– Позвони еще разок, – говорит Кейли. Подруги вели по очереди, и сейчас за рулем она. Выехали из Уотлбуна накануне днем, а когда стало темнеть и в свете фар ярко заблестели глаза кенгуру и опоссумов, свернули к мотелю.
Ева набирает Солу, подносит телефон к уху. Ужасно хочется услышать его уверенный голос, но уже в третий раз подряд звонок сразу переключается на голосовую почту. Ева вешает трубку, не оставив сообщения.
– Не отвечает?
Ева качает головой.
– Избегает меня.
– Наверное, он в море, а там нет сигнала.
– Наверное…
Можно представить, как трудно Солу было открыться и сказать о своих чувствах, – а она в ответ лишь: «Я понимаю». Однако мысль о любви сейчас пугает. Джексон разрушил все, во что Ева верила. Как решиться на такой риск?
Ева узнает ряд тополей, за ним ограждение фермы.
– Следующий дом справа.
Они сворачивают на подъездную дорожку: там стоят две машины.
– Это не пикап Сола? – спрашивает Кейли, паркуясь рядом.
Потертая синяя краска, ржавый бампер спереди. Ева заглядывает в окна: на пассажирском сиденье только дорожная карта, в подстаканнике – холодный кофе. В кузове лежат две удочки. Подумаешь, половина Тасмании ездит на синих пикапах – и большинство наверняка рыбачат, но Ева замечает, что одна из удочек замотана у основания изолентой. Во рту пересыхает. Она сама ловила рыбу на эту удочку.
– Да, он здесь.
Сол проснулся на рассвете, подсознательно понимая, что нужно делать. Собрал палатку, стряхнул муравьев с подстилки, потом разбудил коллегу и объяснил, почему уезжает. Он мчал без остановки пять часов подряд – и вот наконец заходит в дом Жанетт.
Сол идет за ней по коридору в гостиную, переступает через провод пылесоса. На столике рядом с пустой кружкой – очищенный банан.
– А где Кайл?
– По четвергам его забирает мама, чтобы я могла заняться делами. Садись. – Жанетт показывает на диван, где лежит фиолетовое пальто и шкатулка с нитками.
Сол перекладывает вещи на подлокотник и присаживается.
Жанетт сидит на соседнем диване, скрестив руки. На ней свободный свитер с V-образным вырезом и легинсы, волосы зачесаны наверх.
– Второй раз за месяц!.. Похоже, я стала важной персоной.
Сол не настроен на пустую болтовню. Ладони вспотели, он вытирает их о джинсы.
– Я знаю, что Джексон не отец Кайла.
– Неужели? – деланно удивляется Жанетт.
– Хватит. Джексон рассказал отцу.
– Я подозревала, что Дирк знает. После отъезда Джексона он ни разу не навестил Кайла.
– Зачем ты сказала Джексону, что ребенок от него? Чтобы он на тебе женился?
– Узнав о беременности, я на самом деле не была уверена, кто отец. Надеялась – и очень хотела, – чтобы им был Джексон. – Она опускает взгляд. Руки Жанетт сложены на коленях, ногти обгрызены. – Я любила Джексона.
Это не любовь, да и обманула она не только Джексона, но и Кайла. И его настоящего отца.
– Расскажи мне про пожар в лесу.
Она резко поднимает голову.
– В каком смысле?
– Я в курсе, что вы с Джексоном там были. Хочу узнать, что произошло.
Сол уверенно смотрит ей в глаза. Поймет ли Жанетт, что он блефует? Точно ему ничего не известно, Сол лишь подозревает. Ночью он лежал в палатке без сна, и догадки в голове сменяли одна другую.
– Я разбирался в вещах Джексона и нашел его старый дневник. – Он говорит медленно, что придает голосу спокойствие и уверенность.
Жанетт настороженно слушает, покручивая на пальце обручальное кольцо.
– Думаешь, тебе все известно?
– Он написал о том, что случилось в тот день. О пожаре. Конечно, в дневнике Джексон описывает свою версию событий. – Сол продолжает сверлить ее взглядом. – Хотелось бы услышать твою.
Жанетт закрывает глаза.
– Я просто оказалась рядом, вот и все…
Сол пытается сохранять спокойствие, чтобы не выдать себя – ведь на самом деле сердце бешено колотится.
– Мы были в лесу, недалеко от мыса. Часто ходили туда покурить, и в тот день все было как обычно. Побродили, выкурили пару сигарет и ушли. – Жанетт отворачивается, смотрит в сторону сада. – Только на обратном пути я заметила, что по земле тянется дым. Джексон не до конца затушил окурок, листья начали тлеть и загорелись. Он бросился назад и попытался затушить их, но огонь распространялся очень быстро. – Жанетт умоляюще смотрит на Сола. – Мы ничего не могли сделать. Не было ни воды, ни даже одеяла или куртки, чтобы бросить на траву, вообще ничего. Нам пришлось убежать.
В горле поднимается тошнота. Тянет открыть окно, вдохнуть свежего воздуха, однако Сол не в силах двинуться с места.
– Мы вернулись в хижину, – едва слышно продолжает Жанетт, – и я побежала к телефону вызывать пожарных, но Джексон мне запретил. Он сказал, пусть кто-нибудь другой позвонит, иначе мы будем в полной заднице, если родители узнают.
От лица отливает кровь, губы немеют.
– И вы вот так все оставили?
Жанетт крепко прижимает руки к груди.
– Мне было тринадцать, Джексону – пятнадцать. Я равнялась на него, заботилась о нем – даже тогда. Вот и сделала, как он мне велел. – Жанетт нервно сглатывает, глаза наполняются слезами. – Не думай, будто я не жалею об этом, Сол. Еще как жалею. И Джексон жалел. Мы не знали, что там ваша мама, клянусь тебе! Мы никого не видели.
От ужаса дрожат руки. Это Джексон, это из-за него случился пожар, в котором погибла их мать.
Глубоко внутри Сол всегда что-то такое подозревал. Видел, что Джексон бегал курить в тот лес, замечал, как действовало на брата любое упоминание о пожаре, знал, что он потворствует пьянству отца, сам распивает с ним виски – лишь бы не пить в одиночку. Может, Сол просто не хотел подтверждать свои подозрения, ведь тогда пришлось бы жить с осознанием того, что в смерти матери виновен брат.
Теперь кровь приливает к голове, в ушах стучит пульс. Мышцы сводит от боли, руки сжимаются в кулаки. Хочется взреветь, хочется схватить этот столик и швырнуть в окно. Сорвать все картины.
Сол встает, поворачивается спиной, прижимает к стене кулаки.
– Ты не представляешь, что стало с ним после пожара. Он скрывал от всех правду, а ложь стала… ядом, который постепенно его отравлял. – Жанетт замолкает. – Не стоит его ненавидеть, он и так ненавидел себя.
Сол делает глубокий вдох, затем оборачивается:
– Только вы двое знали?
– Да.
– И все это время ты хранила его тайну?
– Я никому не рассказывала.
Все то, о чем лгал Джексон, начинает складываться в единую картину, которую Сол не мог собрать многие месяцы.
Размышления прерывает громкий стук в дверь. Жанетт встает и идет открывать.
Сол опускает голову и шумно выдыхает. Столько лет Джексон жил с мыслью о том, что натворил. Общий секрет крепко связывает людей – однако и отравляет их связь. Можно представить, какую власть над братом имела Жанетт.
…А сейчас Жанетт говорит с кем-то на повышенных тонах.
Когда Сол слышит другой голос, то выбегает из гостиной в коридор.
Ева стоит у порога, сердце колотится. Рядом Кейли. В голове роятся вопросы. Почему здесь Сол? Он уже знает, что Жанетт ездила в Англию? Может, он тоже врет?
Жанетт открывает дверь и, не впуская их, удивленно спрашивает:
– Что ты тут делаешь?
– Нужно поговорить.
Жанетт резко качает головой:
– Уходи. Оставь меня в покое!
Она собирается закрыть дверь, Ева не дает.
Позади слышатся шаги, и за спиной Жанетт появляется Сол. Лицо у него красное.
– Ева?
Трудно даже смотреть на него, особенно сейчас, когда каждой частичкой разума Ева умоляет: «Прошу, только не ври мне!»
– Я думала, ты в командировке. – Она старается, чтобы голос звучал спокойно.
– Был, но вернулся раньше…
Ева качает головой:
– Не надо врать, Сол.
– Я не вру. – Он не отрывает взгляда, будто заклиная поверить ему. – Я приехал сюда, чтобы узнать…
– Убирайтесь! – прерывает их Жанетт. – Выметайтесь все из моего дома!
Ева не двигается с места. С яростью глядя на Жанетт, спрашивает:
– Зачем ты встречалась в Лондоне с Джексоном?
– Я ни разу не была в Лондоне, – не дрогнув, отвечает она.
На секунду Ева ужасается – вдруг Кейли ошиблась? Вдруг видела с Джексоном кого-то другого?
Но Кейли подходит ближе и с широкой улыбкой говорит:
– Как, вы меня не помните? Мы встречались – вы были в ресторане с Джексоном. В Лондоне.
Жанетт с изумлением узнает ее.
– Что? – Голос Сола режет воздух острым и неумолимым лезвием.
Вчетвером они идут в гостиную. В комнате стоит приторный запах гнилого банана.
– Ты ведь уже знала, кто я, когда мы встретились в первый раз?
Жанетт кивает.
– Как ты про меня узнала? Джексон рассказал?
– Он ничего не говорил.
– Тогда… откуда?
– Один знакомый из Хобарта ездил в Британию, встретил Джексона на джазовом фестивале. С ним была ты.
Да, это было в тот день, когда они с Джексоном фотографировались в костюмах 20-х годов – он улыбается, прикоснувшись к краю шляпы, в глазах сияет солнце. Примерно через час после того, как был сделан снимок, Ева и Джексон сидели в баре, где к ним подошел парень со светлой бородкой и похлопал его по спине со словами: «Джексон Боу! Какого черта ты тут забыл?» Джексон покраснел – Ева подумала, что от неожиданности. Теперь вспоминается: представляя Еву другу, он назвал ее по имени и не сказал, что это его жена.
Жанетт продолжает:
– Знакомый упомянул, что видел Джексона. Думал, я и так знаю, что он в Лондоне. Джексон сказал другу, где работает, так что я нашла адрес его офиса. Мама согласилась посидеть с Кайлом пару недель, а я полетела в Англию.
– Зачем? – спрашивает Сол. – Вы ведь расстались.
– Я все еще любила его, – искренне отвечает Жанетт. – Не хотела, чтобы он уходил. Надеялась, что если он увидит, как серьезно я настроена… то даст нам еще один шанс. Но я не учла одного. – Жанетт обращается к Еве: – Тебя.
В комнате повисает тишина.
– Я ждала Джексона на улице у офиса. Хороший район, вдалеке от Сохо. Ну, сама знаешь. Когда он вышел, я даже не сразу его узнала. – Жанетт вымученно улыбается. – Такой нарядный, в рубашке с галстуком, с короткой стрижкой. Преуспевающий. Мелькнула мысль развернуться и уйти. Он явно был счастлив, начал новую жизнь – и я порадовалась за него. – Жанетт замолкает. Ева ждет ее следующих слов, затаив дыхание. – А потом, – добавляет Жанетт, – я заметила обручальное кольцо. Совсем не то, которое я надевала ему на палец, – его он оставил здесь. И тогда я поняла, что он сделал.
Все молчат, никто не двигается с места.
– Джексон посмотрел на меня так, будто увидел привидение. Забавно, ведь это я все время чувствовала себя невидимкой. Мы пошли в паб подальше от его работы, такое тихое местечко, где в тусклом зале его бы никто не узнал. – Она качает головой. – По дороге Джексон попытался снять кольцо, но было поздно, я уже увидела. Я спросила: «Кто она?» В конце концов он рассказал правду – о тебе, о том, что вы живете вместе несколько месяцев и в феврале поженились.
– Почему ты промолчала, когда я приехала в первый раз?
Жанетт пристально смотрит на Еву, взгляд у нее грустный.
– Унизительно. Я поехала в Англию, чтобы вернуть Джексона, – и оказалась ему не нужна.
– Пусть так, но зачем идти с ним на ужин в ресторан? – спрашивает Кейли.
– Нам многое надо было обсудить, – напрягаясь, отвечает Жанетт.
– Еще бы, – говорит Кейли. – Узнай я, что мой муж женился на другой, я бы тоже захотела кое о чем поговорить. Например, с полицией. И уж точно с его новой женой.
Жанетт смотрит на нее с яростью.
– Только вот что интересно, – непоколебимо продолжает Кейли, – почему он не получил развод, прежде чем жениться на Еве?
Из угла гостиной раздается голос Сола:
– Потому что ты его шантажировала, так ведь? Грозилась рассказать всем о пожаре, подай Джексон на развод.
Жанетт ловит его взгляд, злобно прищурившись.
– О чем ты? – непонимающе спрашивает Ева.
– Пожар в лесу случился по вине Джексона, – видно, как нелегко Солу об этом рассказывать.
– Ты сказала, что Джексону снились кошмары про пожар, и с тех пор эта мысль засела у меня в голове. Поэтому я здесь, Ева. – В его голосе звучит искренность. – Я должен был узнать правду.
У Евы подкашиваются колени, надо присесть. Она идет к дивану – на подлокотнике лежит шкатулка с нитками и фиолетовое пальто – и садится, пытаясь осознать слова Сола. Из-за Джексона загорелся лес, где погибла их мать. Жанетт знала. Все это время. Ева проводит рукой по лицу – кожа сальная после долгих часов в машине.
– Джексон узнал, что Кайл не его сын, и решил уйти от тебя, однако ты пригрозила рассказать всем о лесном пожаре. Верно? – спрашивает Сол у Жанетт. Она молчит. – Поэтому в итоге Джексон сбежал в Англию, ничего не сказав. Поэтому не мог получить развод.
– Нет!
Ева не верит: Жанетт чего-то недоговаривает.
– Часто вы с ним виделись, пока ты была в Лондоне?
– Не знаю, несколько раз.
– Когда?
– Я уже говорила – пошла к его офису, как только приехала.
– Когда еще?
– Потом через пару дней ужинали в ресторане.
– Уже два. Несколько – это больше, чем два.
– Ну, значит, два.
Жанетт врет – ее шея пошла красными пятнами.
– Ты говорила, что провела в Англии две недели.
– Около того.
– Когда вы вместе ужинали – и когда Кейли вас увидела, – был понедельник. Все верно, Кейли?
– Да, двадцать седьмое ноября.
– Джексон умер первого декабря. Через четыре дня после вашего ужина.
– И что? – спрашивает Жанетт.
– А то, что в день его смерти ты наверняка еще была в Англии. Скажешь, нет?
– Я не знаю. – Жанетт качает головой.
Ева прижимает руки к голове и задевает локтем деревянную шкатулку, стоящую на подлокотнике. Пытается поймать ее, но не успевает, и шкатулка с грохотом падает. Пуговицы и иголки рассыпаются по тонкому ковру, а пальто, лежавшее под шкатулкой, соскальзывает на пол.
От вида темно-фиолетовой ткани по спине пробегают мурашки.
Ева наклоняется, поднимает пальто и держит его перед собой. Проводит пальцами по толстым шерстяным рукавам, затем по воротнику, касается капюшона и замирает. Как она и ожидала, он оторочен мехом.
– Господи… – выдыхает Ева. Наконец все складывается.
Она уже видела это пальто. Его прижимало ветром к спине женщины, и та плотно натянула меховой капюшон.
– Я тебя видела. – Жанетт смотрит на Еву, не мигая. – На пляже в Дорсете. Ты шла мне навстречу: я в сторону скал, а ты обратно. – Осознавая правду, Ева беспокойно сглатывает. – В то утро, когда Джексон умер, ты была там.
Вспоминая то последнее утро, я жалею, что не поступил по-другому. Надо было остаться с тобой в постели, забыть о мучивших меня мрачных мыслях и просто лежать рядом, вдыхая твой запах.
Но я ушел.
Оделся потеплее, поцеловал тебя в плечо, схватил снасти и ушел. Знай я, что больше не коснусь тебя губами, то не стал бы спешить, а постарался бы запомнить все изгибы твоего тела и вкус твоей кожи.
Я шел по ветру к скалам вдоль пустынного пляжа. Добравшись до утеса, насадил наживку и забросил удочку.
Я надеялся, что рыбалка поможет мне сосредоточиться, понять, что делать дальше. Думал, найдется решение, какой-то выход из всего этого. Больше всего мне хотелось защитить то, что у нас было.
Когда зазвонил телефон, я решил, что это ты. Наверняка еще лежишь в кровати, свернувшись под одеялом.
Только звонила не ты, Ева. Звонила она.
И тогда я понял, что все кончено.
