Глава 20
Стоя на террасе у хижины, Ева вдыхает теперь уже знакомый воздух: соленый, с ароматом эвкалипта и морским запахом водорослей. Вода спокойная, не считая ряби от легкого бриза. Похоже, в отсутствие Евы здесь был сильный ветер: огромные комки ламинарии вынесло на берег, и издалека они смахивают на спящих тюленей.
Ева заходит в хижину, легко проводит пальцами по кухонной столешнице. Все на своих местах, как до отъезда, лишь сморщенные яблоки в чаше для фруктов и плесень в кружке с недопитым кофе напоминают, сколько прошло времени.
В спальне Ева останавливается у зеркала и разглядывает свое отражение. Темные круги под глазами – еще один признак времени. Из-за тревоги сон стал недоступной роскошью, и ночью Еву занимает только одна мысль: «Зачем Джексон на мне женился?» На вопрос «как» наверняка найдутся ответы: как он подделал документы, как собрал воедино столько вранья, как все это сошло ему с рук. Но главный вопрос – зачем?
Остается надеяться, что возвращение на Уотлбун – верное решение. Может, права была Кейли, отговаривая подругу от поездки. Находясь здесь, Ева не думает ни о чем, кроме Джексона.
Привлекая внимание Евы, в комнату сонно влетает оса: она бесцельно кружит по спальне, потом вдруг врезается в окно и падает. Ева быстро накрывает осу пустым стаканом, и та жужжит за стеклом.
Просовывая журнал под стакан, Ева замечает что-то на деревянной половице. Какая-то выцарапанная пометка – раньше ее здесь не было. Ева поворачивает голову и понимает, что в половице вырезаны маленькие угловатые буквы. Вырезаны совсем недавно.
Буквы складываются в слово, от которого у Евы кружится голова: «ДЖЕКСОН».
Она отшатывается, прижимается к стене. Воздух вокруг сжимается, кровь приливает к голове и стучит в ушах.
Не веря глазам, Ева смотрит на выцарапанное имя, медленно касается пальцем бороздок букв. Нет, ей не привиделось, буквы настоящие, покрыты плотным слоем пыли и песка, они здесь давно. Судя по въевшейся в бороздки грязи, прошло много лет.
Ева встает. Собственное поведение ее поражает. То ли горе, то ли напрасная надежда первым делом заставили ее подумать: «Джексон здесь». Ева качает головой. Всему есть разумное объяснение: Джексон рос у залива и наверняка дружил с хозяевами хижины. Однажды он заскучал, или просто был очень юн, и вырезал свое имя в деревянном полу.
Джексон мертв, точно. Она была на том пляже, говорила со свидетелями, со спасателями, с полицейским. Ощущала холод моря, видела бушующие волны. И все же… Его бескрайний обман зародил сомнения, и теперь Ева в деталях вспоминает тот день – да и каждый другой. Вдруг она что-то упустила?
Крепко зажмурившись, она говорит самой себе: «Держись». Затем встает, чтобы вынести из комнаты стакан с осой, и, проходя через гостиную, замирает у полки.
Пусто. Здесь стояла их с Джексоном фотография с джазового фестиваля.
Ева подходит ближе, пристально рассматривает полку. До отъезда рамка точно была здесь – Ева смотрела на фото каждый день.
По коже пробегает дрожь.
Видимо, Ева задумалась и не заметила, как оса выбралась из стакана. Она ползет вверх, к лицу Евы, и та дергает рукой, пытаясь отмахнуться.
Вдруг Ева чувствует что-то в рукаве. В панике она стаскивает кардиган, но уже поздно: руку будто пронзает раскаленной иглой.
Чуть позже Ева идет к Солу. Рука до сих пор горит от боли. Сол ремонтирует что-то под террасой; услышав ее голос, резко выпрямляется и бьется головой.
Щурясь и потирая затылок, Сол идет к Еве. На нем плотный темно-синий свитер с обтрепанными рукавами, шорты подвернуты, как будто он только что вышел из воды, и видна незагорелая кожа на бедрах.
– Ева, ты вернулась?
– Да.
– Где ты была?
– У Кейли.
– Я столько раз звонил. Не знал, вернешься ли ты – тут ведь твои вещи, но… в общем… я… – Сол замолкает, засовывает руки в карманы.
– Откуда ты знал, что я не взяла свои вещи? Заходил в хижину?
– А что с хижиной?
– Это ты убрал фотографию?
Сол хмурится и озадаченно смотрит на Еву.
– Ты о чем, Ева? Какую фотографию?
– Нашу с Джексоном, она стояла на полке. Это ты ее убрал?
– Нет, конечно!
Ева внимательно смотрит на Сола: верить ему или нет? Может, она и правда сама убрала рамку? В те дни до отъезда голова шла кругом.
– Ева, послушай. – Сол подходит ближе. – Надо было рассказать тебе, что Джексон женат. Прости меня.
– Надеялся, что я уеду в Англию и никогда ничего не узнаю?
– Наверное, да. Поначалу. – Сол смотрит Еве в глаза.
Оба молчат.
– А потом?
– А потом, – он переводит взгляд на ее губы, затем вновь смотрит в глаза, – засомневался.
– Я доверяла тебе, – тихо говорит Ева.
Сол подходит практически вплотную. Близость его тела заставляет сердце биться чаще, как в тот день на лодке, когда Сол прижимался к ней губами и держал в крепких объятиях. Успокойся, нельзя поддаваться этим чувствам.
– Когда ты приехала на Уотлбун, я подумал: «Ну, пробудет тут пару часов, и все». Отец умолял ничего тебе не говорить, вот я и молчал, но потом… – Он замолкает. – Потом ты осталась.
После паузы Сол продолжает, и его голос полон эмоций – так он хочет добиться понимания Евы.
– Я не хотел врать тебе, я не такой, но мысль о том, чтобы все рассказать тебе… Боже, как? Ты только что узнала, что беременна. Как я мог объяснить, что у Джексона другая жена? А затем… после выкидыша… Мне показалось жестоким так поступать. Я просто не мог. Прости.
Сол вынимает руки из карманов – неужели собирается обнять? – и складывает перед собой ладони, будто молится.
– Сейчас я хочу быть с тобой честным. И не только сейчас, всегда. Мне нужно кое-что сказать тебе…
– Я хочу с ней встретиться, – перебивает Ева.
Сол отступает назад, опускает руки.
– Мне надо поговорить с Жанетт, за этим я сюда и приехала.
Сол закрывает глаза и нервно сглатывает.
– Что такое? – с тревогой спрашивает Ева. – В чем дело?
Открыв глаза, он внимательно смотрит на Еву, его губы сжимаются.
– У них ребенок, Ева. У Джексона и Жанетт есть ребенок.
Ева садится напротив Сола. На столе гладким белым камешком прижата стопка писем, рядом открытая книга. Задумавшись, Ева водит пальцами по краю стола.
У Джексона есть ребенок, сын по имени Кайл. По словам Сола, ему три года, значит, когда Джексон уехал в Англию, Кайлу было девять-десять месяцев.
Ева кладет ладони на стол. От укуса осы осталась лишь тупая боль.
– Как он мог бросить своего ребенка?
Сол молчит.
В родильной палате Ева постоянно наблюдала, как молодые отцы с первого взгляда влюбляются в своих детей: со слезами на глазах они берут их на руки, нашептывают малышам приятные слова, с нежностью встречая их в этом мире. Выходит, она совсем не знала своего мужа. Может, Джексон поддерживал связь с сыном через Жанетт? Нет, Ева бы заметила. Не было никаких тайных звонков или электронных писем, никаких спрятанных фотографий. Хотя мысль о том, что Джексон совсем не общался с Жанетт, а значит, и с Кайлом, пугает еще больше.
Он всегда говорил, что хочет детей. Двух девочек.
– Жанетт по-прежнему живет в Тасмании? – спрашивает Ева у Сола.
– Да, в Уоррингтоне, это на северо-востоке острова.
– И Джексон там жил?
Сол кивает.
– Я ни разу их не навещал, но знаю те места. Тихий городок на побережье, фермерский. Отец сказал, Джексон работал там в пабе.
Трудно представить Джексона в отдаленной сельской местности – учитывая его любовь к городской жизни, – но Ева уже ничему не удивляется.
– Ты с ней знаком? С Жанетт?
Сол кладет руки на стол, смотрит на Еву.
– Это она и есть, – мрачно произносит он. – Та девушка, из-за которой мы с Джексоном разругались.
Теперь понятно, почему братья не помирились. Джексон не просто украл у Сола Жанетт, он женился на ней. У них родился ребенок. Разве мог Сол спокойно смотреть на все это?
При мысли о незнакомке, родившей Джексону сына, Ева чувствует острый укол ревности. У Жанетт и Джексона есть ребенок.
А ребенок Евы умер.
Пристально глядя на Сола, она просит:
– Расскажи мне о ней.
Сол откидывается на поскрипывающем стуле – с чего же начать?
– Мы знали друг друга с детства. Эта хижина… – Сол вздыхает, – эта хижина принадлежала семье Жанетт, пока домик не купил Джо.
Ева замирает.
– Она раньше здесь жила?
– Да, летом. Извини. – Какая-то горькая ирония заключается в том, что обе жены Джексона побывали в хижине. – Мне правда некуда было тебя пристроить.
– В спальне на полу вырезано имя Джексона.
– Правда? – без удивления спрашивает Сол. – Может, он сам выцарапал, когда был мальчишкой, а может, Жанетт – она в детстве сохла по нему. – Сол берет стакан, отпивает воды. – Подростками мы много времени проводили вместе. Мы ведь ровесники. – Сол поглядывает на бухту. – А потом, когда мне стукнуло тринадцать, случился лесной пожар.
– Тогда погибла ваша мама?
Сол некоторое время молчит.
– Мы перестали сюда приходить, отцу и так было нелегко… В общем, несколько лет я с ней не виделся. Встретились мы случайно, почти через десять лет, на свадьбе общего друга. Проболтали всю ночь, рассказывали, как у каждого из нас сложилась жизнь. Наверное, тогда все и началось. Через несколько месяцев я уже думал, что все серьезно…
– Пока она не увиделась с Джексоном, – заканчивает за него Ева.
Сол кивает, вспоминая вечеринку в честь его дня рождения. На Жанетт было легкое белое платье, и в сумерках казалось, будто оно соткано из воздуха. Жанетт встретила Джексона пристальным взглядом и широко улыбнулась ему, водя пальцем по ключице.
– Между ними сразу что-то вспыхнуло, – продолжает Сол. – По одним взглядам было понятно.
– И что потом?
– Джексон уговорил нас с Жанетт поехать с ним в город после барбекю. Привел в клуб, где он работал, угощал напитками за счет заведения. Я встретил пару знакомых ребят, выпил с ними пива. – Сол ерзает на стуле. – Потом пошел искать Жанетт. Она сидела с Джексоном в углу зала, и я понял, то ли по языку тела, то ли по их эмоциональной беседе: что-то происходит. И тогда Джексон поцеловал ее, прямо у меня на глазах. – В тот момент Сола переполнял гнев. – Я так злился, что прекрасно понимал – если сейчас подойду, все закончится дракой. И я ушел.
Он побежал домой через пляж, там разделся и бросился в море, доплыл до буйков, чтобы немного успокоиться.
– Жанетт позвонила мне на следующий день: не спрашивала, почему я ушел из клуба, видел ли я что-нибудь. Просто сказала, что уходит от меня, и попросила прощения. Ни слова про Джексона. Я тоже промолчал. А Джексон даже не извинился. То ли не чувствовал себя виноватым, то ли ему было все равно. Никаких скандалов или драк.
Братья просто перестали общаться, их жизненные пути разошлись, будто разнесенные волнами.
– Значит, Джексон продолжил с ней встречаться, – говорит Ева, – а ты поехал в Южную Америку.
Сол кивает.
– Только отец виделся с Джексоном и Жанетт, я не хотел ничего про них знать. Даже имени брата слышать не хотел. Конечно, новости до меня доходили: свадьба, ребенок… а потом вдруг узнаю, что они с Жанетт расстались, и Джексон уехал за границу.
– В Англию, – добавляет Ева с такой грустной улыбкой, что Солу хочется протянуть к ней руки через стол и обнять. – Твой друг, Флаер, сказал, что Жанетт ужасно подавлена из-за смерти Джексона. Думаешь, она все еще любит его? Даже после разрыва?
– Трудно сказать. Судя по словам отца, вполне возможно.
Поразмыслив над услышанным, Ева наконец говорит:
– Я хочу с ней познакомиться, Сол. Отвезешь меня?
