Глава 23
– А потом детектив решил привлечь ее к оперативной работе, выдав Соню за агента Интерпола и снабдив сувенирным жетоном полицейского из Нью-Йорка? – изумилась я.
– Рогов не самый приятный представитель человеческой породы, – поморщился Алексей. – Один раз я с ним столкнулся на профессиональной почве. Леонид произвел на меня не лучшее впечатление, но дураком его назвать нельзя. Сомневаюсь, что это он послал на задание Гурманову.
– Думаю, она решила самостоятельно затеять какое-то расследование, – заметила Нонна, – денег заработать. Леонид мог кому-то в услугах отказать, занят, например, был, он один пашет, без команды. А Софья услышала и предложила клиенту: «Готова помочь. Не сомневайтесь, я правая рука Леонида Николаевича, имею нужный опыт, связи и беру дешевле Рогова». Некоторые люди, прочитав три детектива, уже считают себя мегасыщиками.
– Интересно, что она пытается найти на самом деле? – оживилась я. – Версия про завещание не выдерживает никакой критики. Хорошо хоть Софья не скандалистка, как Мэри.
– Лесины, – протянула Нонна, – баба, в голове которой складирована масса знаний по истории, живописи, архитектуре, и произносящий только два слова «да, дорогая» Андрей. Они представляются как художники Лесински, пишут психоделические полотна, которые Мэри неустанно рекламирует, утверждая, что эти картины способны оздоровить карму, ну и тому подобное. Несмотря на старания супруги, мазня не продается. Зато они снискали успех на ином поприще. Андрей – известный в России и имеющий много читателей за рубежом блогер. Он пишет только о гостиницах, санаториях, пансионатах, его сайт носит название «Не скрыть правду».
Я накинула на плечи шерстяную кофту.
– Слышала о нем. Одна наша сотрудница собиралась в отпуск и не знала, какой отель предпочесть. Кто-то ей посоветовал почитать сайт «Не скрыть правду», она мне потом сказала: «С ума сойти! Там даже про форму ножек у кроватей сообщается и о том, какой мусор под ковром нашелся».
– В дотошности Андрею не откажешь, – согласился Алексей, – они с женой работают в паре, надо отметить, что оба прекрасные актеры, роли свои исполняют мастерски. Мэри прикидывается стервозиной, патологически всем недовольной гостьей. То, о чем другие постояльцы из вежливости молчат, грубиянка вслух говорит, не стесняется. Когда супруга бушует, все внимание на нее переключено, муж спокойно своим делом занимается, фото исподтишка нащелкивает. Или шепчет официантке в ресторане:
– Сделайте одолжение, проведите меня на кухню, очень хочу стакан ледяной колы выпить, а жена не разрешает, совсем она меня затравила, разводиться хочу.
Подавальщица слышала, как Мэри мужа прессует, ей чисто по-бабски жалко мужика, вот она и соглашается помочь. Едва Андрей с девушкой договорится, Мэри в туалет уйдет и застрянет там. А супруга ее на кухню сопроводят, колой угостят, он повосхищается: ах, ах, какие у вас кастрюли большие, можно посмотреть? И через несколько дней появляется очередной спич в блоге: «В гостинице N на кухне бардак. Я сам видел, как мясо и зелень повар на одной доске резал. Плиты старые, от баллонного газа пашут. Если емкость взорвется, всех посетителей на улицу вышвырнет». За пять минут успевает компромат нарыть, детали разглядеть и еще сострадательную официантку походя пнуть: провела туда, где еду готовят, постороннего человека, ни халата, ни колпака не дала, прямо в уличных ботинках в кухню притопал.
Мне стало жалко совершенно незнакомую официантку.
– Девушку уволить могут.
Алексей потянулся.
– О таких пустяках Лесин не парится. Чем больше негатива, тем больше толпа читателей. И, как следствие, отличный доход от рекламы. Андрей вовсю пиарит посуду, продукты, постельное белье, и некоторые гостиницы он с грязью не смешивает. Лесин даже в самом фешенебельном отеле Лондона недостатки нашел: отогнул коврик в ванной, а под ним дохлый таракан обнаружился. Но кое о каких отелях он благожелательно отзывается. Понятно, что ему за розовый комментарий приплачивают.
– Элитная у нас группа подобралась, – вздохнула я, – не удивлюсь, если узнаю, что Ручкины китайские шпионы.
– Нет, – засмеялась Нонна, – вот они обычные люди. Скопили деньжат и прилетели, чтобы Олаф посмотреть. Кирилл несколько раз в году семью за границу возит. Он преподает и репетиторствует, прилично зарабатывает. В случае с Ручкиными ничего особенного. И Арсений Рурин обычный человек, он негр.
– Кто? – удивилась я.
– Литературный негр, – уточнил Алексей, – пишет книги за других людей. Уже много наваял, вроде издано тридцать его романов.
– Зачем Арсению отдавать славу и деньги в чужие руки? – не поняла я. – Может свою фамилию на обложке ставить. И вроде он журналист, пишет о путешествиях, так его Елена всем представила.
Алексей встал.
– Рурин пробовал сам на писательской ниве вырасти, но не вышло, как автор саг Арсений на рынке не нужен. Он пишет не по заказу издательств, берет работу у частных лиц. Последний его труд: любовная история, сколоченная для олигарха Приснова. Книга вышла под именем его жены. Ну надоели ей шубы из леопарда и сумки из крокодила, захотелось славы, фимиама, восхвалений. Обидно же видеть в журналах подпись под своим фото: «Госпожа Приснова, светская дама», то есть бездельница. Другие-то супруги у богатых фотографы, стилисты, модельеры, магазинами цветочными обзавелись. «Папа, а я хочу писательницей стать! Хочу!!!» И добрый супруг кликнул Арсения, тот живо накатал роман. Рурин их по шаблону ваяет. Олигарх за свой счет тираж с фамилией женушки на обложке издал, презентацию бабенке устроил, та автографы раздала, восхищенные речи выслушала и через день на свои фото с подписью: «Писательница госпожа Приснова представила читателям новую книгу» – полюбовалась. Арсений приехал отдохнуть от трудов, он любитель по замкам шастать. И, конечно, не рассказывает всем, чем зарабатывает, представляется журналистом. Слушайте, я очень спать хочу!
Алексей сделал шаг, и тут дверь в мою комнату без стука распахнулась, на пороге показался Кирилл Григорьевич Ручкин, секунду постоял молча, потом ноги преподавателя подогнулись в коленях, и он упал навзничь.
Мы все бросились к поверженному Ручкину.
– Вам плохо? – засуетилась я. – Кирилл, отзовитесь. Надо вызвать «Скорую». Нонна, знаете номер ресепшен?
Алексей подошел к столу, взял трубку местного телефона и сказал:
– Дежурная? В спальне госпожи Романовой мертвый человек. Вызовите полицию.
– Он умер?! – попятилась я.
– Похоже на то, – подтвердила Нонна, вставая с коленей, – врачи ему не помогут. Боитесь покойников?
– Нет, – прошептала я, – просто как-то неожиданно. Ввалился без спроса и рухнул.
– Мог тромб оторваться, – поставил диагноз Андрей, – или аневризма лопнула.
В коридоре послышались быстрые шаги, в мою спальню вбежала управляющая Элиза.
– Что случилось?
Нонна показала на лежащего ничком Ручкина.
– Вот. Умер.
Бывшая верная горничная Мартины перекрестилась.
– Вы уверены, что он скончался? Надо «Скорую» вызвать.
– Не думаю, что врачи поднимут его на ноги, – пробормотал Алексей, – до сих пор исцелять мертвых удавалось лишь одному человеку на Земле, но его сейчас точно в Олафе нет. Это дело полиции.
– Нет, нет, – испугалась Элиза, – ни в коем случае.
– О подозрительной смерти принято сообщать правоохранительным органам, – отрезала Нонна, – до появления специалистов нужно блокировать вход в комнату и оставить в ней все, как есть. Евлампии необходимо предоставить другую спальню.
– Нет, нет, нет, – причитала Элиза, – мы поступим иначе. Сейчас я позову доктора Андерсена, он увезет несчастного в свою клинику и скажет, что бедняга у него в палате скончался. Пожалуйста, не говорите никому ни слова, надо сохранить спокойствие гостей. Ясно же, что это несчастный случай, Ручкин умер от сердечного приступа.
– Да ну? – усомнился Алексей. – У вас медицинское образование? Можете с ходу определить причину смерти человека?
– От чего еще ему к Господу отправиться? – перекрестилась управляющая, – у меня так мама отошла, чаю выпила, чихнула, и все!
Дверь в комнату снова распахнулась, я увидела красную растрепанную Люсю, сотрудницу ресепшен, форменная блузка на ней была надета наизнанку.
– Посмотри на себя, – без задержки налетела на подчиненную Элиза. – Опять спала на дежурстве? Уволю. Надоела. Плохо работаешь. Зачем прибежала?
– Так… вот… звонили… умер вроде… никого нет… ночь, – принялась путано оправдываться Людмила, – мне инструкции по поводу мертвяков не давали, объясняли, как с живыми работать… ой, ой, ой… Он совсем окочурился? Навсегда?
– Нет, – зашипела Элиза, – все хорошо, господин Ручкин заболел, он поправится.
– Но… сказали… – лепетала Люся, – говорил… мужчина… полицию… просил… очень…
Управляющая изменилась в лице.
– И ты позвонила в участок?
– Не-е-ет, – всхлипнула портье, – номер не нашла… от страха забыла…
Элиза сжала кулаки.
– Листок с необходимой информацией прямо перед носом у дежурной висит.
– Не увидела-а-а-а, – простонала Люся, – я испугалась.
Управляющая, явно хотевшая надавать глупой сотруднице затрещин, взяла себя в руки и даже придала голосу мягкости.
– Люся, возвращайся на рабочее место. Умойся, приведи себя в порядок, не болтай ерунды. Ручкин жив.
– Правда? – всхлипнула дурочка. – Чего тогда он молчит, лежит, не шевелится.
Элиза потеряла ласковый тон.
– Ты небось даже во сне языком мелешь. Гость вирус подцепил, грипп у него, плохо ему, мы «Скорую» ждем. Хочешь заразиться?
– Нет, – затряслась Людмила, – извините, я прибежала, не знала, как быть, не думала, что вы тут, а почему домой не ушли?
– Успокойся, все хорошо, – пропела Элиза, – отправляйся на ресепшен. Никому ни слова об инфекции, не смей гостей пугать. Откроешь рот – вытурю тебя на улицу с волчьим билетом. Промолчишь – через месяц станешь экскурсоводом в Олафе. Выбирай, что лучше.
Людмила стала пятиться в коридор.
– Ей-богу, ни одного звука не издам! Онемею, как Валерия, ваша родственница. Будут резать саблей – промолчу.
– Молодец, – похвалила Элиза, – а теперь галопом отсюда.
Глупышку сдуло, словно сухой лист со скамейки. Элиза начала расшаркиваться перед нами.
– Примите от лица гостиницы извинения. У меня есть предложение. Смерть господина Ручкина случайность, сердце у него могло в любой момент отказать, но, к нашему невероятному сожалению, это произошло в комнате Евлампии. Хочу компенсировать вам моральный урон. Вы оплатили недельное проживание в замке, предлагаю еще семь дней за наш счет. Все включено: номер, питание, экскурсии. Велю Беате готовить для вас блюда по желанию, какие хотите: итальянские, французские, китайские. Поселю не в номерах, которые стилизованы под прошлые века, а в гостевых комнатах замка, где останавливаются друзья и родственники господ Хансонов. Вам выделят по личной машине, бензин за наш счет. Проведут по помещениям замка, которые никогда не демонстрируют посторонним. Увидите зал рыцарских доспехов, много чего другого, будете не клиентами, а дорогими гостями семьи Хансон, потому что в трудный час пришли ей на помощь.
– И в чем будет заключаться эта помощь? – деловито осведомилась Нонна. – Что нам делать или не делать ради этих благ?
Элиза сложила руки на груди.
– Не рассказывайте никому, что господин Ручкин умер в номере Евлампии, сделайте вид, что вы вообще ничего о случившемся не знаете.
Нонна опустила голову.
– Мы с Алешей планируем остаться в городе на какое-то время. Можете помочь нам найти маленький домик? Деньги у нас есть, но их на шикарное жилье не хватит.
Управляющая замахала руками.
– Милая, зачем вам тратиться? У ворот стоит сторожка, в ней три комнатки, кухонька, ванная, туалет. Там жил привратник, но месяц назад он уволился, я никак на его должность достойного человека не подберу. Если не сочтете за труд утром и вечером двор мести и кое-какие совсем несложные обязанности исполнять, то живите бесплатно, ни копейки ни за воду, ни за электричество, ни за отопление не заплатите, да еще деньги хорошие получите.
– Отлично, – быстро согласилась Круглова.
Я села на кровать. Сотрудникам спецбригады смерть Кирилла Григорьевича оказалась на руку. Нонна и Алексей намеревались поселиться в городке и предпринять попытку подружиться с кем-то в Олафе, чтобы установить, кто привозит героиновый кафель Карлу и как его потом переправляют в Москву. Сейчас Кругловы получили предложение стать привратниками замка. Это ли не удача?!
Элиза повернулась ко мне.
– А вы, Евлампия? Если откажетесь, сниму свое предложение молодоженам насчет сторожки. Бессмысленно предлагать жилье им за молчание, если вы направо и налево будете рассказывать о ночном происшествии в своей спальне.
Нонна молитвенно сложила руки.
– Лампа, пожалуйста! Мы только поженились, хотим ребеночка, не намерены воспитывать его в безумной Москве. Мечтаем жить здесь. Снимать жилье дорого. Раньше, чем через пять лет, не сможем себе сыночка позволить. Если же будем привратниками… Не погубите нашу мечту!
– Да, – подхватил Алексей, – мы за вас каждый день молиться будем.
– Хорошо, – согласилась я, – ничего не видела, спала камнем. Но что будет с останками Кирилла Григорьевича? Он приехал не один. С ним дочь, жена. Вы о них подумали?
– Не беспокойтесь, – зачастила Элиза, – я решу все проблемы наилучшим образом. С вас только обещание молчать. Так как?
– Я не отличаюсь болтливостью, – сказала я, – можете на меня рассчитывать. Пожалуйста, дайте стеклянную банку для мышат.
– Для мышат? – растерянно повторила Элиза. – Откуда они взялись?
– Из моего матраса, – ответила я, – похоже, они в тюфяк вместе с сеном попали.
Элиза всплеснула руками и, сказав «сейчас», быстро ушла.
– Вас же не надо просить хранить в тайне наш разговор? – осведомилась Нонна.
– Нет, – ответила я, – желаю удачи, надеюсь, вам удастся благополучно выполнить задание. Разрешите дать совет? В следующий раз, когда придется изображать влюбленную пару, не скупитесь на кольцо, купите украшение с настоящим бриллиантом. Всегда может найтись какая-нибудь чересчур глазастая и бесцеремонная Мэри, которая примется вещать, что жених решил сэкономить. Окружающим будет наплевать на скаредность Алексея, но среди тех, кто услышит язвительное замечание о скопидомстве, может находиться некто, кто начнет задавать себе вопросы: «Даже очень бедный парень в лепешку расшибется, но приобретет обожаемой невесте брюлик, пусть маленький, но настоящий. Почему Алеша обошелся цирконием? Может, он вовсе и не влюблен в свою супругу?» Все провалы агентов начинаются с маленьких недоразумений.
