ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ГИГИЕНА ЖУРНАЛИСТА

Смартфон, ридер, мыло душистое, полотенце пушистое и зубной порошок

1. Профгигиена как забота о профессиональном здоровье

Закаляйся, если хочешь быть здоров! Постарайся позабыть про докторов! Водой! Холодной! Обливайся! Если хочешь быть здоров…

Что такое, кто такой — «профессионально здоровый журналист»? Это, с моей точки зрения, журналист, который независим ни от чего, кроме требований профессии. Никто не смеет его лечить, ни один доктор из государственной поликлиники! И из частной корпоративной клиники тоже.

Может ли сегодня достичь такой независимости журналист в России?

Он может попытаться — как и я — ее достичь. Для этого сегодня в России нужно: 1) очень много работать в очень многих местах; 2) быть готовым к потере любой работы, превращая потерю в перемену, в поворот в карьере, то есть превращая минус в плюс.

Но тут возникает два вопроса.

Первый: а как можно работать «очень много», если наши физические возможности ограниченны?

Второй: а если все так просто, то почему все журналисты не воспользуются этой простотой?

Отвечаю.

Чтобы работать в большем объеме, чем те журналисты, которые привязаны к своему работодателю и потерять его боятся больше, чем профессиональное достоинство, у нас должно быть преимущество в личной системе анализа и отбора фактов, дающей нам неизменный профессиональный гандикап. То есть у нас должно быть преимущество в качестве труда. Это как, знаете, когда-то, еще в советское время, я сказал своему учителю Валерию Аграновскому, что невероятно благодарен такому-то редактору, что он взял мой текст в свой журнал. А Аграновский ответил: «Это он вам должен быть благодарен, что их журнал получил отличный текст, а не вы ему! Вот если бы вы написали плохой текст, а он его взял — вот тогда вы могли бы быть ему благодарны!» Так вот, мы должны использовать такую систему, чтобы нам были благодарны за нашу работу, а не такую, чтобы мы благодарили за наше трудоустройство.

Далее: помимо преимущества в качестве труда, наша система должна нам давать еще и преимущество в производительности труда.

И третье: у нас должна быть очень большая профессиональная универсальность, чтобы потеря работы не становилась для нас проблемой, а всего лишь необходимостью сменить платформу. Так сказать, на какой-то срок с Windows перейти на Macintosh. Те люди, кто работал в издательском бизнесе, где верстка идет почти сплошь на «Маках», знает, что владение второй платформой — дополнительный профессиональный плюс при приеме на работу.

2. Планирование: 5–10 лет, год, месяц, ежедневно

Давайте вы в ближайший же день, возможно, даже сегодня вечером, когда у вас будет возможность остаться одним, напишете на чистом листе бумаги: «Чего я хочу достичь в своей жизни». И добавите следом: «…в ближайшие 10 лет». Выберите какой-то такой, достаточно большой, но все же обозримый срок — от 5 до 15 лет. И напишите честно. Только не придумывайте, а пишите честно: «Выйти замуж и родить двух дочек. Купить маленький красный кабриолет. Заработать миллион. Перебраться в Москву. Стать главредом. Вылечить прыщи. Купить пусть крохотную, но собственную квартиру».

Я не про профессию сейчас.

Профессия не может, не должна существовать в противоречии с вашими личностными установками. Она должна либо помогать их реализации, либо, на худой конец, не мешать. И если больше всего на свете вы мечтаете бросить эту страну на фиг и охомутать миллиардера с недвижимостью на 5-й авеню, то, может быть, вам следует подучить английский и поинтересоваться, какие сайты, кроме компьютерных, читают жители Кремниевой долины. А у кого еще, кроме них да наискучнейших финансовых воротил, есть возможность скупать самую дорогую в мире недвижимость? Можно, конечно, попробовать в Куршевеле нашего олигатора зацепить, да ведь велик шанс, что питерские силовики его жестко нагнут…

Если вы попробуете всерьез такой план жизни составить, вы увидите, насколько это трудно — быть честным перед собой в своих желаниях. Вам там ведь придется что-то и про карьеру самому себе сказать. Хочу я добиться славы Владимира Соловьева и Сергея Доренко? Или я хочу написать книжку? Или просто на телеэкран с этого чертова радио сбежать? Или писать сценарии для документальных фильмов? Или сценарии для Голливуда?

Но вы обязаны, обязаны, обязаны быть честным хотя бы перед самими собой.

Попробуйте!

А когда вы все же более или менее честно составите такой план, садитесь писать другие планы: на год, на месяц, на неделю, на день. Тот, главный план будет вас корректировать. Вам волей-неволей придется с ним сверяться. Тогда против вашей воли у вас будут появляться некие новые пункты в годовом или месячном плане. А если вы не будете их выполнять, вам придется их переносить из месяца в месяц, из недели в неделю, из плана в план. Но вы не сможете их забыть, пока не измените, не откорректируете главный план.

Планы ведь нужны не для того, чтобы все их пункты выполнять, вычеркивая их со сладострастием, сравнимым с раздавливанием шарика на пупырчатой упаковке. А и для того, чтобы не забывать. В том числе и обещания, данные самим себе.

И запомните: вы не можете работать много, разнообразно и качественно, если эта работа не будет коррелировать с общим планом вашей жизни. Грубо говоря, вам должно быть равно интересно жить и работать.

Это главное правило профессиональной гигиены. Так что планирование — это очень важная часть этой гигиены.

3. Экипировка

Для работы с использованием моей системы поддержания профессионального здоровья — а я сразу скажу, что полностью перенять вы ее никак не сможете, потому что любая хорошая творческая система очень индивидуальна, она шьется, как у инуитов шьется каяк под размеры гребца, чтобы лодка и человек образовывали единое целое, — но для работы в моей системе вам потребуется кое-что из технического оборудования.

Ну, про ноутбук я особо говорить не буду. Вероятно, у каждого из вас есть ноутбук или нетбук. Нетбук стоит сейчас меньше 10 000 рублей, а его мощности с лихвой хватает для работы с текстами и для выхода в Интернет! Лично для меня критичны не мощность компьютера, а размеры и вес. В среднем каждый день я перемещаюсь в пространстве на 500 километров. Каждую неделю я езжу из Петербурга, где живу, на работу в Москву — и обратно. Вот сейчас я в Калининграде, завтра буду в Гданьске, послезавтра — в Варшаве, еще через три дня — в Питере, а затем — в Москве. Мне нужен компьютер, который умещается в обычную городскую сумку и не оттягивает плечо. То есть который весит не более полутора килограммов. Максимум — двух.

На второе место по важности я поставлю коммуникатор. Именно коммуникатор, смартфон, а не телефон, к тому же имеющий безлимитный доступ в Интернет. Вы не просто должны быть все время на связи, не просто должны иметь возможность всегда получить почту (а часто одно письмо — например, с каким-то приглашением — способно кардинально повлиять на ваши планы), но вы должны быть и репортером ваших социальных сетей, без которых сегодня журналист, с моей точки зрения, никак не может обходиться. Вы пошли с женой в Петербурге на оперный фестиваль под открытым небом «Опера всем»? И увидели, что это никакая не опера всем, а опера избранным по пригласительным билетам, что ворота во внутренний двор Инженерного замка, где должна идти «Иоланта», за полчаса до начала наглухо закрыты, что на эти ворота забрались и повисли, как в фильме Эйзенштейна «Октябрь», опероманы и поют «Марсельезу» вперемежку с криками «Позор!» и что разгонять их уже приехал автозак ОМОНа? Немедленно выкладывайте репортаж с места событий в твиттер. Прикрепляйте фото. Связывайтесь с редакциями. Во всяком случае, прошедшим летом, когда такая штука со мной приключилась, я именно так себя и вел. И когда все рассосалось, то есть когда ОМОН принял мужественное решение поклонников теноров и сопрано на этот раз дубинками не бить, — уже две радиостанции передавали о питерском происшествии в эфире, а несколько информационных сайтов перепощивали мои твиты. Должен цинично заметить, что подобные, как это у ленинских рабкоров называлось, «корреспонденции с мест», помимо чувства профессионального удовлетворения, служат еще и вашему продвижению в рейтингах социальных сетей, а значит, вашему профессиональному продвижению. Да, и еще: в вашем смартфоне должен быть MP3-плеер. Я об этом на всякий случай упоминаю, такие плееры, кажется, являются частью всех смартфонов, но без MP3-плеера сегодня никак, и позже я объясню почему.

Третья вещь, которая вам решительно необходима, — это ридер, электронная «читалка». Вот скажите, пожалуйста, а каковы главные плюсы ридера перед бумажными книгами? Вес? Принято: малый вес. Много книг влезает? Ну, не так уж и много, но пару тысяч вы вполне можете загрузить. Если будете по сотне в год читать, вам будет чем заняться ближайшие 20 лет, пока Путин у власти… Еще? Да, при чтении ридера, использующего электронные чернила, не болят глаза, потому что нет мерцания и свечения. Да, удобно искать нужное слово или имя. Да, можно делать закладки. Да, можно менять размер шрифта, что для таких слепых кротов, как я, которые женщин одну от другой отличают уже только на ощупь, дико удобно. Я про шрифты, а не про женщин… Да, цена электронной книги ниже цены бумажной, а в случае торрентов и вовсе приближается к нулю… Все это так, но главное преимущество ридера — бездефицитность информации. Любой из вас, имея 100 гигов свободного дискового пространства, может скачать с известного всем сайта rutracker.org так называемую «библиотеку Траума». Я тоже не знаю, кто такой этот Траум, кто такая Элис, но я скачал себе в становящемся главным для электронных книг формате epub последний релиз библиотеки Траума. А это больше 150 000 книг! И это означает следующее. Что бы мне ни понадобилось в следующую минуту — роман «Зеленый шатер» Улицкой, или популярные тексты по квантовой физике Хокинга, или тексты с анализом становления нацизма Ханны Арендт, или философское определение «дазайн» любовника Ханны Арендт и одновременно члена нацистской партии Мартина Хайдеггера (впоследствии, правда, глубоко раскаявшегося в ношении свастики на рукаве), — я получаю это без проблем. У меня есть все, что нужно. От фейнмановских лекций по физике до Корана в четырех вариантах перевода. Для моего метода работы это очень важно.

Далее вам необходим хороший объемный накопитель информации. На полтерабайта, как минимум. А еще лучше — на терабайт или даже на два. Забавно, что у вас фраза «два терабайта» вызывает оживление. Держу пари, через пять лет «два терабайта» будут вызывать смех, как сегодня «два гигабайта». По счастью, накопители памяти одновременно и растут в объеме, и уменьшаются в размере, и дешевеют. Вам нужен такой накопитель не только для того, чтобы записать сто гигов библиотеки Траума. Но и чтобы всегда иметь под рукой бэкап не только всей вашей файловой системы текстовых документов, но и чтобы иметь архив ваших снимков, видео- и аудиозаписей. И, честно говоря, одного накопителя будет маловато. Электронная память подвержена склерозу точно так же, как и человеческая. Электронные мозги со временем осыпаются точно так же, как осыпался у есенинского черного человека мозг под воздействием алкоголя. Из вас никто не сталкивался с тем, что какой-то вдруг до зарезу нужный архивный текстовый файл не желает открываться, потому что поврежден, а снимок открывается в таких горизонтальных полосках, как будто над ним поработали фотошопом? А, только один человек?! Это потому, что вы еще в подготовительной группе детсада и вы верите, что под Новый год к вам придет Дед Мороз. А я уже знаю, что может прийти и старик Альцгеймер. И поэтому всю информацию следует копировать, и не один раз. Этому нас учат даже русские народные сказки. Вот, скажем, сказка про Кощея Бессмертного. Где хранилась смерть Кощея? Правильно, в игле, игла — в яйце, яйцо — в щуке, щука — в утке, утка — в зайце, заяц — в сундуке, а сундук в цепях висел на дубе. Пришел Иван-дурак, срубил дуб, открыл сундук, убил зайца, подстрелил утку, поймал щуку, разбил яйцо, сломал иглу, Кощей и умер. Что такое была Кощеева игла? Флеш-память большого объема, на которую была записана информация о всей жизни Кощея. Иван с Кощеем оба были дураками. Один флешку сломал, а другой бэкапа не сделал. А сделал бы бэкап — жив бы остался! (Смех.)

Еще вам нужны компактные средства аудио-, фото- и видеофиксации. Да, конечно, в смартфоне, в коммуникаторе есть и фото-, и видеокамера, и диктофон. И диктофоном, например, я пользуюсь только тем, что у меня в коммуникаторе. Это очень удобно: скажем, на утренней пробежке мне приходит в голову какая-то идея или тема статьи — я ее быстренько наговариваю на диктофон. Но качество снимков или видео с телефона все же недостаточное, чтобы давать его на разворот глянцевого журнала. А качество записи на диктофон недостаточное, чтобы использовать как часть репортажа. В отличие от современной цифровой «мыльницы» или рекордера. И я вам советую эти гаджеты с собой всегда таскать, в том числе и на утреннюю пробежку. Я как-то раз говорил с режиссером Виталием Манским о том, что современное доккино все больше начинает ценить уникальность момента, уникальность идеи, а не операторский навык или качество съемки, тем более что все сегодня более или менее умеют снимать, а качество любительской техники сегодня превышает качество профессиональной вчера. Знаете Манского? Да, совершенно верно — это великий человек, и его документальный фильм «Девственность», про то, как три дурочки едут в Москву свою девичью глупость задорого продавать, я всем горячо и настоятельно советую посмотреть! Там просто сходишь с ума — от этих откровений, от того, как Манский буквально влезает им с камерой в мозг, и ты не понимаешь, как это вообще могло быть снято… Так вот, я Манскому рассказал, что бегаю по утрам вокруг Петропавловской крепости и там порой встречаю всяких чудиков: ребят, которые на велосипедах переплывают Неву, у них к великам такие понтоны прицеплены, но понтоны под водой, их не видно, и представляете, как это со стороны выглядит? Иисус, Петр и Андрей на великах по Неве, яко посуху… Или одну замечательную даму лет 70, которая в любую погоду купается абсолютно голой, и плевать она хотела на всех… И Манский сказал, что я идиот, что нужно было снимать этих людей и расспрашивать их и что в итоге мог получиться фильм, который обошел бы весь мир. Но он пока не обошел, потому что, повторяю, я был идиот. И, даже имея с собой фотик с микрофоном и возможностью записи видео, их не снял. Коллеги, не будьте такими идиотами, как этот идиот Губин!

4. Файлы, в которых я живу

Чтобы не превратиться в моем почтенном юном возрасте — собственно, за что мы должны старость уважать, если она немощна и глупа? Если уж глупа, то пусть глупостью будет цветущая юность! Ведь девушке в осьмнадцать лет какое платье не пристало… Так вот, чтобы не превратиться в нашем цветущем возрасте в старых развалин, мы с вами каждый день чистим зубы, утром и вечером принимаем душ, выбегаем на джоггинг, идем в тренажерный зал или в бассейн, катаемся на велосипеде или на лыжах… Кто сказал «нет»?! Это провокатор, выведите его из зала немедленно…

Но точно так же, будучи активно и много работающим, в меру оплачиваемым журналистом в самом расцвете сил, я постоянно и ежедневно веду несколько файлов. И вам, кстати, советую.

Первый файл — файл ежедневных дневниковых записей. В любой форме. У Юрия Олеши это было знаменитое «ни дня без строчки», у Ильфа и Петрова — записные книжки, у Николая II — такой заунывный вахтенный дневник типа «После чая читал. К 8 час. погода поправилась. До обеда снялись общей группой; обедал граф Штакельберг. Вечером играл в домино с mama», а у Льва Толстого — дневник, плюс тайный дневник, где он писал об ужасах нравственной бездны, в которую ввергнут был грехом, по нынешним временам смешным. Владимир Шахиджанян — тот самый, который всех учит печатать слепым десятипальцевым методом в книге «Соло на компьютере» и который написал книгу «1001 вопрос про ЭТО», где он всем популярно объяснил, что ужас нравственной бездны на самом деле является здоровой потребностью здорового организма в разрядке, — Владимир Шахиджанян на своем спецсеминаре в МГУ заставлял всех своих студентов вести ежедневные дневники так, чтобы он мог прочитать вслух кому угодно любую запись. Шахиджанян полагал, что, привыкая писать о личном публично, постепенно вырабатываешь журналистский стиль. Я хотя и был учеником Шахиджаняна, но так и не научился писать о личном публично, и мой файл запаролирован страшным паролем, и там всего понемножку — и ума холодных наблюдений, и сердца горестных замет, и разработок журналистских тем. Для меня это как ежедневная зарядка, которая мне множество раз помогала: очень полезно вернуться к каким-то давним событиям — например, 1982 года, когда умер Брежнев, — и посмотреть на них взглядом провинциального простака, каким я в 1982 году был.

Второй файл, чрезвычайно важный, — это список книг, фильмов и музык, которые надлежит прочесть, просмотреть и прослушать. Дело в том, что работа в моей потогонной системе не дает возможности жить по принципу «а не почитать ли мне книжицу» или «а не сходить ли мне в киношечку». Я читаю, смотрю и слушаю так, как грамотный покупатель идет в гипермаркет, — а он идет с шопинг-листом. Иначе не купишь нужного, зато потратишь деньги на тьму ненужного. Но, в отличие от шопинг-листа, с которым все более-менее ясно, достаточно проверить содержимое холодильника, со списком чтения и смотрения все очень неясно. Вот почему, когда я читаю толковую рецензию, или слушаю толкового специалиста, или в толковой книжке встречаю ссылку на другую толковую книжку, — я немедленно делаю запись в своем списке. Иначе забуду. Что бы я рекомендовал вам почитать? Ребят, дело в том, что мой список, озаглавленный «500 книг, которые нужно успеть прочитать за три дня до смерти», он ведь и правда занимает десяток страниц… И это почти исключительно научно-популярная литература. Дело в том, что интенсивно потреблять необходимую информацию можно, только жертвуя потреблением какой-то другой информации. Я, например, вообще не смотрю телевизор — ничего, кроме Mezzo Opera и парочки зарубежных информационных каналов, — и почти не читаю художественную литературу. То есть читаю, потому что, живя в России, невозможно не читать Улицкую, Терехова, Пелевина или Сорокина, но у меня такая пропорция: на два научпопа одно «художественное». Но если вы не знаете, с какой научно-популярной литературы начать, рекомендую вам библиотеку фонда «Династия» — это фонд, популяризирующий науку в России. Или зайдите на Slon.ru, наберите в поиске «non-fiction десяти книг» — и вы увидите, к чему привела игра, которую я когда-то на этом сайте затеял. Я предложил свой список из десяти non-fiction книг, которые на меня сильнейшим образом повлияли, и предложил всем прочим башковитым дядям опубликовать подобные списки. И знаете, многие откликнулись! Например, Александр Секацкий — это мой компатриот, петербуржец, а по совместительству лучший философ современной России. Или Дима Быков — знаете, кто он такой? Правильно: это мой друг, а по совместительству великий русский поэт, великий публицист и очень недурной писатель. Или Лев Лурье — это мой соавтор по книге «Недвижимый Петербург», а по совместительству великий петербуржец и не менее великий популяризатор истории. Или Билл Гейтс… Нет, это не мой друг. Это такой очень богатый мужик американский, который, тем не менее, предложил свой список из десяти книг. Ах, вас все-таки интересует мой список? Ну хорошо, я вам зачитаю начало моего реального списка. Подчеркиваю: реального! То есть списка еще не прочитанного. Возможно, какие-то имена меня по прочтении разочаруют. Ну, поехали: Карл Циммер, «Эволюция»; Юлиус Эвола, Фридрих Ницше, «О пользе и вреде истории для жизни»; Дмитрий Глуховский, «Будущее»; Роберт Франк, Филипп Кук, «Общество, где победитель получает все»; Чарльз Гейв, «Наш прекрасный новый мир»; Павел Крусанов, «Американская дырка»; Найл Фергюсон, «Империя: Как Британия создала современный мир»; Борис Поршнев, «О начале человеческой истории»; Виктор Дольник, «Непослушное дитя биосферы»; Тоффлер, «Третья волна»; Еськов, «Удивительная палеонтология»; Дэвид Чалмерс, «Сознающий разум»; Владимир Успенский, «Апология математики»; Николай Машинин, «Архитектура Москвы. 1989–2009»; Ханна Арендт, «Банальность зла»; Владимир Паперный, «Культура Два»; Сергей Яров, «Блокадная этика. Представления о морали в Ленинграде в 1941–1942 годах»… Надеюсь, все всё успели записать? Бог в помощь. Трудно первые 100 лет.

Однако прочитать книги — полдела. Мы ведь всё-всё прочитанное забудем, разве не так? Поэтому третий важный файл — это выжимки из прочитанных книг. Есть разные системы конспектирования содержания, и я использую, вероятно, не лучший, зато очень удобный для меня. Я выписываю цитаты. Вот, например, несколько последних замечательных цитат. Уже упомянутый мной философ Секацкий: «Интуиция — это просто скорость схватывания… Благодаря которой разрозненные дискретные кадры превращаются в плавное логичное развитие событий и мы получаем логическое непрерывное движение». А вот из Димы Быкова: «Казачеству, понимали все, без разницы было, за какую власть хлестать нагаечкой — лишь бы потакала их бесконечной, бесплодной кичливости; говорили, им и национальность разрешат в бумагах писать — казаки, потому что они не русские, не кисель; русским приходилось теперь, пожалуй, еще и похуже, чем казакам. Мерзейшие их черты — вот эта кичливость, драка по всякому поводу, культ грубости, хэканье, гэканье… — очень даже нравились теперь На Самом Верху…» А вот из Пелевина:

«— Креативный класс — это вообще кто?

— Это которые качают в торрентах и срут в комментах, — ответил я.

— А что еще они делают?

— Еще апдейтят твиттер.

— А живут на что?

— Как все, — сказал Калдавашкин. — На нефтяную ренту. Что-то ведь дотекает».

Пелевин вообще дает фантастически много цитат, которые непременно улягутся в какой-нибудь журналистский текст или в радиопередачу. Вот вам еще: «Знаешь, что делает тебя королевой? Исключительно объем говна, который ты можешь проглотить с царственной улыбкой». Или: «Я твои просторы лайкал, фоловил поля. Ты и фича, ты и бага, Родина моя!» В общем, ребята, не давайте пропасть прочитанному. Занимайтесь фиксацией.

Еще один чрезвычайно важный файл — непрерывно обновляемый список идей и тем. К его необходимости нас подталкивает чистая математика. Если вы делаете, скажем, интерактивную программу на радио пять раз в неделю, это значит, что в течение года вы должны обсудить примерно 240 тем. Ну, первые 40 вы набросаете на бумаге весело! Здорово! С а-гань-ком! А откуда возьмете еще 200? И дико бывает обидно, когда мелькнула идея темы, сказал себе: «Вот класс!» — и забыл. А нужно записывать. У меня сейчас нет такой программы на радио, но в неделю я пишу в среднем по три текста. Один — в «Огонек», один — в «Росбалт», а один — либо в GEO, либо в «Сноб», либо в «Слон», у меня тьма заказов со стороны… И я должен быть готов постоянно держать под рукой десяток-другой тем, на которые я могу написать колонку. Вот мой реальный на сегодняшний день список, точнее, его начало:

Вся сегодняшняя русская литература пишет о политике, то есть занимается публицистикой. Более того: она не пишет о любви. И, что еще более удивительно, она не пишет даже о сексе, то есть о том сексе, который такой же продукт цивилизации, как и любовь. То есть русская цивилизация, если судить о ней по литературе, упростилась невероятно.
Феномен «новой лояльности»: сегодня, когда говорят о корпоративной лояльности, подразумевают лояльность начальнику, а не профессии. Сейчас вообще происходит массовое предательство профессий.
История места составляет часть цены продукта, здесь произведенного. Собственно, познавательный туризм делает деньги из истории. Вот почему так много желающих проехаться по маленьким городкам и деревенькам Бордо и так мало желающих поехать в деревни Мезгино и Введенье Ивановской области. У Мезгино истории нет, ибо не зафиксирована.
В литературоцентричности — не сила, как принято полагать, а слабость нашей интеллигенции. Литература, по большому счету, — это легальный наркотик. У нас интеллигенция подсела на этот наркотик, составляющий значительную часть культуры, но не желает ничего знать, скажем, о науке, которая должна составлять не меньшую часть культуры. В итоге, когда необходимо принимать решения, наша интеллигенция либо принимает идиотские решения, либо попросту уклоняется от их принятия.

Пятый файл — файл ваших паролей. Закрытый надежным паролем, разумеется. Представление, что вы при регистрации на сайте Мариинского театра, или сети кинотеатров «Формула кино», или РЖД, или «Аэрофлота» придумали такие логин и пароль, что в жизни их не забудете, является глубоко ошибочным. У меня сегодня файл паролей занимает почти десять компьютерных страниц. Коды активации антивирусных программ, доступы в электронные библиотеки, заказы билетов и букетов, онлайн-банкинг в трех банках, интернет-шопинг в трех десятках магазинов, социальные сети, номера и пины десятка пластиковых карт… Страшно не то, что это жулики украдут. Страшно то, что я это сам забуду. И один компьютерный бог знает, сколько текстов не было написано и сколько программ сорвалось из-за того, что доступ к какому-то дико важному и дико нужному ресурсу был не разрешен, потому что журналист забыл логин либо пароль… Не ленитесь! Не полагайтесь на память — нейроны, аксоны и синапсы склонны к злым шуткам! Записывайте!

Шестой файл идейно примыкает к пятому, а даю его шестым, потому что в том или ином виде он почти у всех есть. Это список телефонов. Я свои храню в Outlook’е, все четыре с лишним тысячи записей, и раз в месяц синхронизирую с коммуникатором, и раз в месяц делаю бэкап в двух видах форматов, включая Excel. И вообще, если я обменялся с кем-то телефонами, визитными карточками — я обязан в течение недели вбить данные в компьютер, иначе я эти чертовы карточки потеряю! Прислали эфирную верстку, там телефоны экспертов для прямых включений — после эфира вбиваю в телефон, да еще и с пометкой: хорош или плох человек в эфире. Зато найти домашний телефон американского посла Макфола — это для меня две секунды. Я его вбил в компьютер еще в 2004 году, когда я работал на Би-би-си, а Макфол — в Стэнфордском университете. И, кстати, ценность очень многих должностей на радио — таких, как редактор, не говоря уж про администратора, — определяется именно персональными базами данных всевозможных потенциальных экспертов и гостей.

Седьмой файл — это файл ссылок. Я довольно долго вел файл, куда копипастил интересующие меня тексты о том, что происходит в стране, — со ссылками на источники, разумеется. Но потом плюнул и стал довольствоваться закладками в Интернете. Сделал специальную папочку для закладок, приводящих на источники свидетельств о том, что в истории возможен не только прогресс, но и регресс.

Ну а восьмой файл — это электронный гроссбух, где я фиксирую свои доходы и расходы. У нас почему-то не принято говорить, что профессиональная независимость журналиста обеспечивается еще финансовой независимостью. И здесь я могу дать вам только тот совет, который получил когда-то Клинт Иствуд от старого актера, когда спросил его, на что лучше потратить первый гонорар. Старый актер посоветовал отнести деньги в банк, чтобы было на что жить, когда предложат дерьмовую роль, от которой, ради своего будущего, следует отказаться. Вы должны быть материально независимы. Иными словами, чтобы быть хорошими журналистами, вы должны быть хорошо обеспеченными людьми. А у хорошей обеспеченности есть два источника: увеличение доходов и… Ну, давайте, коллеги, что еще?.. Нет, не прекращение, а оптимизация расходов. И если вы будете следить за своими расходами, и группировать, и раз в месяц подсчитывать их по группам трат, то вы, возможно, перестанете кричать, что у вас «нет денег на айпад», а возрыдаете, что со своими расходами на алкоголь пропиваете в год три айпада… Что? Нет, я не хочу сказать, что следует бросить пить, потому что гонорар хорошего нарколога, который поможет вам завязать, равен пяти айпадам, но, возможно, следует фитилек притушить. Или пить исключительно на тусовках на халяву, например на вечеринках в честь победителей фестиваля «Вместе — радио».

5. Режим, в котором я живу

Профессиональная гигиена журналиста предполагает соблюдение диеты и спортивного режима.

Спортивного режима — в буквальном смысле.

Чтобы работать с интенсивностью до трех готовых текстов в неделю, плюс до трех телерадиопрограмм в неделю, плюс лекции (а я преподаю в двух университетах), плюс книги, плюс публичные выступления, я должен держать себя в хорошей спортивной форме. Иначе поплывет тело, а вслед за ним и сердце, и мозг, и прочие субпродукты.

Значит, после утренней работы — а я сплю по шесть часов в день, ложусь в два, встаю в восемь — я должен дать себе час аэробной нагрузки. Да, обычно утро у меня строится так: просыпаюсь, пью кофе и параллельно составляю план дня, а это в среднем от 40 до 50 пунктов (хотя я заведомо знаю, что в норме выполню не больше 20, но записываю, чтобы не забыть, и я могу так месяцами откладывать дела, но потом однажды все равно сделаю, потому что ведь записаны же!), делаю утренние записи в дневник, затем приступаю к основным текстам или же готовлюсь к эфирам, когда у меня запись программы. Кстати, первый раз сценарий программы я читаю накануне вечером, перед сном, потому что в фазе глубокого сна включится режим запоминания — вот почему, когда мы на ночь читаем стихи и нам кажется, что ни черта не запомнили, на следующий день вдруг выясняется, что запомнили очень многое!.. А утром я перечитываю сценарий и уточняю, дополняю, проверяю, скачиваю недостающую информацию через Интернет. Но в любом случае, как правило, с 9 до 12 или 13, то есть три-четыре часа с утра — это время самой продуктивной работы за компьютером. А затем — для разрядки час аэробной нагрузки. Это бег, велосипед, ролики, лыжи. Отлично! Ведь во время тренировки тела я могу спокойно слушать книги. Из тех примерно 60 книг, которые я успеваю за год прочитать, я половину не читаю, а слушаю. Почти все книги по истории, например, я прослушал. И дивного Евгения Анисимова, и Радзинского, и блестящего Ключевского, и зануднейшего Соловьева, и скучнейшего квазиисторика Карамзина, которому доверять никак нельзя, потому как для него история была лишь инструмент, подтверждающий благостность самодержавия для России. Читать Соловьева или Карамзина сегодня вообще невозможно: уснешь. Но поскольку на лыжах или велосипеде уснуть сложно, то слушать можно. И из потока «бу-бу-бу» кое-какие вещи запоминаются. Например, ненависть, с какой Карамзин обрушивается на Юрия Долгорукого. То есть патриоты Москвы, которые считают Юрия Долгорукого чуть ли не святым, Карамзина не читали.

Из зала. А где вы берете аудиокниги?

Губин. Простите, я не понял вопрос. Возможно, Господь забыл создать в вашем городке книжные магазины, но в компенсацию он придумал торренты! Скачивайте. Идите в библиотеку — библиотеки сейчас становятся медиатеками. Покупайте легально в онлайн-магазинах. Кроме того, программы озвучивания текста становятся все более совершенными, и, например, встроенные программные средства «Макинтошей» уже позволяют озвучивать текст более чем прилично.

Далее — снова чтение. В метро я читаю ридер, за рулем слушаю аудиокниги или учебники иностранного языка. Я французский выучил на утреннем беге и за рулем! Шучу — французский я выучил на курсах при Французском институте, но благодаря аудиосамоучителю я поступил отнюдь не на нулевой уровень, а перепрыгнул сразу через три ступеньки, чем сэкономил себе тьму денег…

А потом — снова чтение. Сайтов, газет, журналов, хотя у меня их все больше заменяют сайты газет и журналов.

А вечером, расслабления ради, — спортзал, где очень удобно снова слушать книжки в начале и в конце тренировки на беговой дорожке или эллипсоиде…

Да, вся моя журналистская работа сводится к тому, что я получаю текстовую информацию из двух источников. Один — это научно-популярная литература по темам, которые попадают на крупные тектонические разломы времени: религия, антропология, био- и палеогенетика, политология. А другой — текущие новости. Ну и, плюс, я, конечно, с большим количеством экспертов встречаюсь на своих программах.

А еще я с книжкой под мышкой и с «бананами» в ушах тусую много. И среди спортсменов, и среди рестораторов, и среди артдилеров, и среди профессуры. Выставки, концерты, вообще любой движняк меня привлекают: это информационно насыщенные среды. В отличие от телевидения, которое в России сводится к тупорылой, на дураков рассчитанной, пропаганде. Поэтому я его и не смотрю. А еще много езжу. Я за границей не столько отдыхаю, сколько информационно заряжаюсь.

Потому что мой метод очень простой. Я пропускаю все информационное ежедневное зерно через те аналитические жернова, через ту мельницу, которой я владею благодаря чтению научно-популярной литературы. У меня есть тот инструмент анализа, которого у моего читателя, слушателя, зрителя нет. И поэтому он меня читает, слушает, смотрит, открыв рот.

Нет, не надо сейчас открывать рот широко!

Я и так не сомневаюсь, что он полон отлично заточенных клыков, которыми вы вонзитесь в мое нежное горло.

6. Русский кризис знаний и Россия на фоне Запада

Возможно, некоторые уже догадались, в чем, скажем так, идеологически состоит мой журналистский метод и почему он вообще возможен.

Как журналист, я занимаюсь тем же, чем и вы, — я упорядочиваю хаос до уровня смыслов. Но я работаю с особого сорта хаосом. С моей точки зрения, российский хаос состоит в том, что наша страна, как и век назад, и два века назад, и три века назад, и сколько хотите лет назад, является отстающей от цивилизации Запада державой. И это было бы еще полбеды, потому что отстающая держава, сознающая свою отсталость, понимает, куда ей двигаться и в чем ей передовую цивилизацию догонять. А Россия сегодня, благодаря крайне высокой углеводородной ренте, свалившейся на нее, и благодаря тому, что госкапитализм позволяет использовать эту ренту более эффективно, чем ее использовал госсоциализм, является самодовольной отсталой державой.

Из зала. А в чем Россия отсталая?

Губин. В том, что вы не можете назвать ни одного открытия, ни одного изобретения, ни одной передовой прорывной технологии, которой и которыми наша страна могла бы сегодня удивить мир. Все — и технические, и интеллектуальные (хотя технические — тоже интеллектуальные, поэтому точнее будет сказать: общественные) — прорывы создаются сегодня цивилизацией Запада. От новых сверхэкономичных автомобильных двигателей, потребляющих три литра топлива на 1000 километров, до широкофюзеляжных самолетов. От 3D-принтеров до расшифровки геномов давно вымерших животных. От использования социальной истории вместо истории цифр и фактов до внедрения автопилотов в автомобили… Потрясающий прогресс в медицине, от стоматологии до иммунологии, в социальных дисциплинах, в изучении постиндустриального общества, в архитектуре, в видеоарте! Абсолютно все новое, передовое, принятое миром сегодня дает цивилизация Запада. При этом отсталый Китай все это новое и передовое с отчаянной скоростью копирует, а Россия даже не копирует, а попросту покупает, возвращая нефтедолларовую ренту в западные закрома… Дикое самодовольство наших сограждан связано с тем, что им вдруг привалило денег, получили вдруг от нефтегазовых пластов такой подарок, и они не просто не понимают, что это может быть временно, но даже не понимают, что это можно понимать… В тот самый День науки, когда Дмитрий Медведев пригласил к себе молодых российских ученых, чтобы сообщить в их присутствии, ни с какой наукой не сообразуясь и не советуясь, что он отменяет переход на зимнее и летнее время, были опубликованы данные ВЦИОМа о знаниях россиян об окружающем их мире. Помните, да? Треть убеждена, что Солнце вращается вокруг Земли, 55% считает радиацию делом рук человека, 46% намерены лечить грипп антибиотиками… И даже вы, которые над этим смеетесь, — кто из вас читал Хантингтона, Докинза, Хокинга, Даймонда, хотя идеи, стоящие за этими именами, представляют основу сознания современного западного человека? И дело даже не в именах. Дело в том, что Запад принял парадигму мультицивилизационности, а у нас о ней даже не слышали. У нас даже не знают, что наш тип государственного устройства называется патримониальной, или вотчинной, автократией. Самодержавием, если адекватно переводить на русский… Мы живем, под собою не чуя страны, — все как при Мандельштаме.

Мой метод анализа и обработки информации — я ведь, например, обкатываю какую-то тему в эфире, а потом на основе какого-то фрагмента обсуждения делаю реплику в ЖЖ, а потом, поскольку ЖЖ хорош очень толковыми порой комментами, пишу развернутую колонку в «Огонек» — так вот, мой метод есть метод перевода языка западной цивилизации на язык российской.

Из зала. А почему не восточной?

Губин. Ваш вопрос справедлив, потому что журналист, использующий в своем анализе, например, дзен-буддистское мировоззрение и сверяющий окружающую его действительность с какой-нибудь «Алтарной сутрой шестого патриарха», имеет куда больше преимуществ перед журналистом, который тупо смотрит на окружающую его действительность. Помогло же это в свое время Сэлинджеру, который без погружения в дзен-буддизм не написал бы ни историй из жизни семейства Гласс, ни «Над пропастью во ржи»! Но я обращаюсь к цивилизации Запада, поскольку это техническая цивилизация, а техническая цивилизация может быть основана только на рациональных, логических основаниях. И хотя я тоже прошел период увлечения дзеном, и даже испытывал сатори, летя в вечереющем Подмосковье на велосипеде без рук, как птица, в возрасте 19 лет — а кто в 19 лет состояния сатори, то есть мгновенного ослепительного познания мира во всей его полноте, не испытывал? — я не сторонник мистического мировосприятия. Я рационалист. Я занимаюсь тем же, чем в великом романе Людмилы Улицкой занимается Даниэль Штайн: перевожу с языка одной цивилизации на язык другой. Знакомлю свою цивилизацию с достижениями цивилизации Запада. Ведь метод мой чрезвычайно прост: если вы обратили внимание, я просто читаю те книги, которые вызвали огромный резонанс на Западе. Они сейчас, слава Богу и фонду «Династия», переводятся, а если и не переводятся, то я читаю их по-английски. Читаю — и все! И информация о том, что я прочел, производит взрывной эффект, поскольку русская цивилизация, потребляя все больше, знает все меньше и вообще ни черта не читает. У нас даже не так уж и обязательно знать западные книги и читать, скажем, социальную историю Хобсбаума — у нас достаточно просто читать книги по отечественной истории, достаточно прослушать лекции Ключевского, этого великого историка, впервые посмотревшего на реку русской истории как на социальный поток, чтобы получить колоссальные преимущества!

Потому что, если тогда в эфире придется поговорить на тему «Имя России» и очередной идиот начнет толкать про святого князя Александра Невского, вы можете невинно спросить его, связана ли эта святость с тем, что, не убив ни одного ордынца, но трижды ездив в Орду на поклон к хану, Невский перекалечил и убил тьму русских? Ведь Невский — не просто яркий князь на фоне длиннющей череды бесконечно скучных князей удельного периода, не просто князь, сознательно легший под татар, потому как на веру русскую не покушались, в отличие от злыдней-католиков, но и испивший все последствия этого решения! И когда в Новгороде и Пскове вспыхнули восстания против ордынских численников, то есть переписчиков, потому что первую перепись населения на Руси проводили монголо-татары, чтобы точно исчислить размер дани, это ведь Невский, служа Орде, восставшим русским людям, как летопись пишет, «глаза вынимал»! Но вы, конечно же, про это не знаете, потому что ничего не читаете.

Из зала. Знаем!

Губин. А вот случайно затесавшегося в наше благородное журналистское собрание студента истфака я бы попросил покинуть помещение!

Срок нашего цивилизационного отставания — примерно лет 40–50. Могу вам даже объяснить почему. Сначала отставание было следствием железного занавеса, и мы просто не знали ничего ни об успехах генетики, ни о Бодрийяре и Фуко. А потом, когда занавес рухнул, все кинулись сначала читать собственное запрещенное, а потом уже стало не до чтения, надо было выживать, зарабатывать деньги — и многие к сегодняшнему дню читать попросту разучились. И вместо данных науки оперируют мифами, то есть расхожими глупостями. Но я глупостями оперировать не могу. И когда я слышу, когда какие-нибудь депутаты на полном серьезе предлагают повысить роль семьи в патриотическом воспитании, я понимаю, что настал удачный момент пошинковать народных избранников в крупу. И не потому, что мне смешно слышать про воспитание патриотизма, ибо патриотизм придуман умными циниками для держания в узде дураков, чтобы дураки могли счастливо повторять всю дурь типа «Где родился, там и пригодился» или «Родину в дни счастья каждый полюбит, а ты ее в дни несчастья полюби», вместо того чтобы бороться с тем, что твою родину делает несчастной. А потому, что от семьи воспитание ребенка практически не зависит. В замечательной книге «Фрикономика», написанной двумя Стивенами, математиком Стивеном Левиттом и журналистом Стивеном Дабнером, есть целая глава, посвященная развенчиванию мифа о воспитательной силе семьи. Там просто есть математический анализ исследования, проводившегося в семьях с близнецами и с приемными детьми. Близнецы, как вы понимаете, — это стопроцентное генетическое сходство, а приемные братья-сестры — стопроцентное несовпадение. И вот судьбы детей прослеживались. И выяснилось, что успех детей зависит на 70% от унаследованных генов, на 20% — от окружения вне семьи и лишь на чуть-чуть — от воспитания в семье! Вот почему Максима Горького в детстве били, а Эрнеста Хемингуэя и пальцем не трогали, а оба равно стали великими писателями. Вы можете ходить с ребенком по музеям, а можете его ставить коленками на горох — его будущее от ваших воспитательных мер зависит мало. Просто ходить по музеям с ребенком интереснее, чем бегать в бакалейную лавку за очередной порцией гороха.

Вот и весь мой метод.

Читаешь написанное на Западе, читаешь, читаешь.

Смотришь на происходящее в России, смотришь, смотришь.

А потом совмещаешь — и получается удивительная картинка. Порой шокирующее получается. И тогда твой текст в твоем собственном издании отказываются публиковать. Или выпускать в эфир. Но ты к этому относишься спокойно: не вышла пельмень квадратная — будем круглую лепить. И относишь в другое издание. Ты же ведь в состоянии много работать, потому что следишь за собой, за своей спортивной формой. А для поддержания спортивной формы ты выбираешь такую активность, которая позволяет тебе поглощать много информации. Так вертится это колесо, внутри которого резвой белочкой скачу я.

7. Резюмируя метод

А теперь давайте я подытожу набор тех гигиенических процедур, которые мне необходимы каждый день как журналисту.

Я занимаюсь планированием — как дальнесрочным, на годы вперед, так и текущим. Это планирование относится не только к моей работе на финальном этапе, то есть к написанию текстов или проведению программ, но и к начальным этапам, то есть этапам предварительного сбора информации. С этой целью я составляю и постоянно обновляю списки необходимых книг, музыки, фильмов. И читаю, слушаю, смотрю на 95% по этим спискам, чтобы не тратить время на то, что в торговом маркетинге называется «эмоциональной покупкой».
Я практикую метод «непрерывной книги», когда книга существует одновременно в бумажной, электронной и аудиоверсии, выбирая в конкретный момент времени то, что оптимально. А поскольку не всегда все три версии можно получить, параллельно я читаю от двух до четырех книг. Скажем, слушаю на утренней пробежке или за рулем «Историю России» Анисимова, в метро читаю того же Анисимова в ридере, а перед сном читаю бумажного Пелевина.
Чтобы найти время, я прибегаю к отказам и ограничениям. Я вообще не смотрю телевизор и прибегаю в чтении к пропорции «одна книга fiction на две книги non-fiction».
Ежедневно я получаю информацию о текущих событиях из нескольких источников: из двух-трех «бумажных» газет и журналов плюс с трех-четырех информационно-аналитических сайтов, от «Эха» и сайта-агрегатора новостей newsru.com до slon.ru и snob.ru. В последнее время все больше информации приносят социальные сети. Скажем, значимые публикации могут появиться на любом сайте — от grani.ru до lookatme, — но, если они действительно значимые, я их вряд ли пропущу, поскольку увижу ссылку в твиттере. Моя подписка в твиттере — это такая моя собственная агентурная сеть, и я слежу за лучшими публикациями, а также за новостями глазами и Эдуарда Лимонова, и Олега Кашина, и, не знаю, националиста Холмогорова. Как правило, они дают ссылки на то, что лично их зацепило. Ну а если несколько моих агентов сразу ссылаются на публикацию — значит, нужно тоже читать.
Я не просто читаю, но и обрабатываю информацию для будущего использования. То есть я веду файл цитат из прочитанных книг, а содержащие ценную информацию сайты непременно отмечаю закладками, которых у меня целый каталог. Пароли сайтов, требующих регистрации — например, тех же социальных сетей, — я записываю в отдельный секретный файл, чтобы не потерять. Для отбора информации я использую «зонтичный» метод. Это значит, что, если на книгу, диск, фильм указывает хотя бы один эксперт, которому я доверяю, я вношу их в свой список. А если рекомендации сразу нескольких экспертов сходятся на одном и том же источнике, как спицы у зонтика, — я продвигаю в этом списке вверх.
Я стараюсь работать — в смысле, создавать собственную продукцию — с утра, когда работоспособность наиболее высока. Но поглощать информацию я могу весь день. Чтобы не свалиться с переутомлением, я прибегаю к двум техническим приемам. Первый — я ежедневно занимаюсь спортом, причем желательно таким, чтобы во время занятий можно было слушать аудиокниги. К сожалению, совместить плавание с аудиокнигой мне пока не удалось… Второй — я стараюсь каждый час менять занятие. Этот способ называется «часовой сеткой» и описан в замечательной книге советского журналиста и педагога Симона Соловейчика «Учение с увлечением», это еще брежневских времен книга по тайм-менеджменту, которую я вам горячо рекомендую. Если я не укладываюсь в час — скажем, мне нужно еще дочитать журнал или дописать статью, — я себя все же обрываю. Потому что максимальная концентрация на новом занятии держится именно час, а потом она начинает падать. А вот еще через час — сделав, допустим, перерыв на бег, или на велосипед, или на ролики — можно будет к прерванному занятию с новыми силами вернуться.
Я занимаюсь иностранными языками, у меня вполне рабочий английский и есть кое-какой французский — и французский язык, кстати, я во многом освоил благодаря самоучителю «Французский за рулем» издательства Delta Publishing. Не волнуйтесь, у меня с этим издательством нет договора на их рекламу, но поверьте, я опробовал добрый десяток самоучителей, и все они, кроме этого, были лишь наглым способом вытрясти из меня деньги на совершенно непотребный продукт. А учебники и диски от Delta Publishing — это адаптированная к русскому языку и очень эффективная, очень разумная американская методика, которую я проверил на себе… И, конечно, поездки за границу при владении иностранными языками дают мне очень богатый информационный материал. Но и здесь не без ограничений: тупой отдых на пляже я не могу себе позволить. То есть с утра на часик-другой с книгой либо с самоучителем на пляж — а далее марш по стране.

Вот, кажется, и все.

Из одних источников, по преимуществу западных, черпаешь знания, гипотезы, теории, парадигмы, которые представляют собой, высокопарно говоря, жернова разума. А из других источников получаешь зерно текущих событий. И перемалываешь зерно в муку и печешь свои пирожки. То есть превращаешь хаос поля, русского Гуляйполя во вполне понятные смыслы.

Можно и по-другому сказать: что я в своей российской журналистской работе использую целиком западные технологии.

ПРОСТО ПОД СЛОВОСОЧЕТАНИЕМ «ЗАПАДНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ» У НАС ПОНИМАЮТ ОБЫЧНО ТЕХНИКУ ЛИБО АЛГОРИТМЫ ЕЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ, А Я ПОД «ЗАПАДНЫМИ ТЕХНОЛОГИЯМИ» ПОДРАЗУМЕВАЮ ЗАПАДНЫЕ ЗНАНИЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ОБ УСТРОЙСТВЕ ОБЩЕСТВА И МИРА, ПОТОМУ ЧТО В КОНЕЧНОМ ИТОГЕ ИМЕННО ЭТИ ЗНАНИЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЯ И ПОЗВОЛЯЮТ СОЗДАВАТЬ НЕПРЕВЗОЙДЕННУЮ ТЕХНИКУ И ЛУЧШИЕ АЛГОРИТМЫ ЕЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ. ТАК ЧТО ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ГИГИЕНА ЖУРНАЛИСТА НАЧИНАЕТСЯ НЕ С КУПЛЕННОЙ У ЗАПАДА ЗУБНОЙ ПАСТЫ ИЛИ ЗУБНОЙ ЩЕТКИ, А СО ЗНАНИЙ О ТОМ, КАК УСТРОЕНО ОБЩЕСТВЕННОЕ ТЕЛО. И ЛУЧШИЙ МЕДИЦИНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ РОССИЙСКОГО ЖУРНАЛИСТА СЕГОДНЯ — ЭТО АМЕРИКА И ЕВРОПА.

Пусть даже за это утверждение российские националисты и изрыгнут в мой адрес проклятия из своих не вполне луговой свежестью благоухающих ртов.