Глава седьмая
Особое задание

Правитель Воислав задумчиво покачал головой и, прищурив один глаз, спросил Ворона:

– Значит, Ринат, ты думаешь, что этот «горный» – лазутчик?

– Исхожу из анализа фактов, – отозвался директор департамента обороны и безопасности. – О «горных людях» мы раньше ничего не слышали – это раз. Утверждение Бортника о «кровожадных шайнах» противоречит нашим данным – это два. Кроме того, он сам признался, что «горные» сотрудничают с мутантами. И даже… даже признают их себе подобными.

– Вот как? – уродливый шрам, пересекающий лицо Правителя, слегка порозовел. – Себе подобными? То есть – людьми?

– Не факт, что этот Бортник – человек. Внешне, конечно, похож, тут придраться не к чему. Но уж очень странно рассуждает. К тому же, как я понял, эти «горные» умеют приручать земляных и серых пчел. А это… Это просто уму непостижимо.

– Понятно, – Воислав кивнул. – Понятно.

Заседание Малого Совета общины тоболяков подходило к концу. В нем, кроме Воислава и Ворона участвовали командующий военным гарнизоном полковник Стоян и исполняющий обязанности директора департамента обеспечения жизнедеятельности Ермил. Вопросы рассматривали, в основном, рабочие. Последним в повестке значился вопрос о представителе неизвестного клана «горные люди» по прозвищу Бортник. Его задержали караульные Сновид и Бугай – так доложил Совету Ворон.

– Значит, он утверждал, что шайны вот-вот появятся в Тобольске?

– Именно, – подтвердил Ворон. – Так и сказал – максимум к вечеру.

– Понятно. А ты что думаешь, Стоян?

– А чего тут думать? – четко, по-военному, отрубил командующий гарнизоном. – По мне – чем меньше чужаков в крепости, тем лучше. Информация недостоверна, шайны не появились – значит, в расход.

– Резонно, – согласился Правитель. – Что скажешь ты, Ермил?

Маркитант ответил не сразу. Пробежался глазами по лицам присутствующих и лишь потом уклончиво произнес:

– Я соглашусь с мнением большинства. Ситуация тревожная, враги не дремлют. Хорошо хоть, что с маркитантами мирный договор удалось подписать.

– То есть – в расход?

Ермил выразительно пожал плечами. Мол: а какие еще могут быть варианты?

– Вы же сами видите – почти стемнело. Но никаких чужаков я в Тобольске не вижу. Ринат сказал – этот «горный» до вечера обещал. Значит, соврал. Поэтому я поддерживаю Рината. И Стояна. В расход, так в расход.

Все посмотрели на Ворона. Тот погладил рукой черную бородку, хмыкнул.

– Я, вообще-то, не говорил, что этому парню надо сразу голову рубить. Я бы с ним еще разок поболтал – с пристрастием. К тому же… Вечер, это еще не ночь. Вот…

Он оборвал фразу, увидев, как распахнулась дверь. В комнату, тяжело дыша, вбежал начальник караула.

– Правитель, разреши? Срочные новости.

– Чего там?

– Караульные заметили с колокольни. Флотилия по Иртышу приближается.

Первым среагировал Ворон. Он вскочил со стула и почти выкрикнул:

– Флотилия, говоришь? Что, большие лодки?

– Очень большие. Настоящие корабли. Но это еще не все… По южной дороге от Иртыша движется конница. Они пока далеко, видно плохо. Но пыль такая, что в округе на километр застит.

Несколько секунд все молчали.

– Вот и дождались, – наконец произнес Воислав. – А ведь не врал, получается, твой «горный», Ринат. А мы его чуть на плаху не отправили… Объявляю общую тревогу. Усилить все посты. И пошлите гонца в Промзону – пусть тоже готовятся.

Стражник завел Бортника в комнату и взглянул на Ворона.

– Ступай, – распорядился тот. – Мы вдвоем потолкуем.

– Мне подождать?

– Не надо.

Стражник вышел, напоследок покосившись на «горного». Тот продолжал стоять у двери, глядя под ноги. Руки за спиной. На лбу, на месте рассечения, расплывшаяся фиолетовая гематома.

– Проходи к столу, садись, – Ринат мотнул головой. – В ногах правды нет.

– А где она есть? – Бортник криво ухмыльнулся. К столу, за которым находился директор департамента, приблизился медленно. Так же неторопливо осмотрел стул и лишь затем присел. Ворон наблюдал за ним с напряженным вниманием.

– Вижу, ты уже оправился. Или фасон держишь?

– Тебе-то что до моего фасона? Ну, болит еще кое-где. Но жить буду. Если, конечно, на плаху не отправят. – «Горный» с прищуром взглянул на Рината и снова усмехнулся. – Был бы еще здоровей, если бы покормили чуток.

Ворон ответил, выдержав паузу:

– …Покормят… Разговор есть, Бортник.

– Говори.

– Скажу. Честно признаюсь – не верю я тебе до конца. Не наш ты – чужак. Но о шайнах ты правду сказал, не солгал. Хотя, с ними мы еще не общались…

– Скоро пообщаетесь. За ними не заржавеет. Ночью они на вас вряд ли накинутся. Но завтра ждите чего угодно.

– Я учту… Так вот, Бортник. Ты чужак, это правда. Но не лазутчик. И, думаю, не враг. Был бы враг, не стал бы нас предупреждать.

– Спасибо и на этом.

– Погоди со спасибо, – теперь уже усмехнулся Ворон. – Ты говорил, что хочешь к нашей общине прибиться. Так?

– Так.

– К людям, значит?

– К людям.

Ринат вздохнул. Отвернувшись, посмотрел в сторону оконного проема, из которого доносился невнятный шум.

– Хорошо, Бортник. Я тебе помогу. Если ты мне поможешь. Считай, что это будет твоей проверкой. То, что ты о шайнах весточку принес, это так – особо к делу не пришьешь. Но если поможешь – обещаю, станешь членом нашей общины. Я лично за тебя поручусь. Веришь мне?

– Из веры сапогов не сошьешь, – все с тем же угрюмым выражением лица произнес «горный». – Верила девка, что ее замуж возьмут, да… Ты по сути говори.

– А по сути так. Племянник мой сегодня пропал, Павел. Тот, который тебя в крепость затащил. Ушел под вечер в Мертвую Зону, хотел подарок своей зазнобе купить и не вернулся. Мне доложили, когда он в караул не заступил. А это – чрезвычайное происшествие. Понимаешь?

– Понимаю, – в глазах «горного» появился интерес. – Вы с маркитантами разговаривали?

– Нет, не разговаривали. Во-первых, поздно уже, торговые ряды закрыты. А ночью к ним лучше не соваться… Во-вторых, у нас с ними договор заключен. Мы их не трогаем, они нас. Зона – их территория, они там за порядок отвечают. Если бы там чего с Павлом случилось, они нам сами должны были сообщить. Тут гонца послать – пять минут. От ворот до ворот – сотня метров. А они не послали.

– И как это понимать?

– Да так и понимай. Ночью в Зоне почти никого нет, кроме охранников. Они всех выпроваживают, как солнце начинает садиться. Есть там вроде ночлежки, но за нее платить надо. Некоторые муты там ночуют, но это уж кому совсем деваться некуда. А Павлу там ночевать и вовсе бессмысленно.

– Резонно, – сказал Бортник. – Что дальше?

– Ты слушай. Из восточного прохода он не появлялся – наши караульные это бы заметили. Северный проход только для мутов. Вот и получается, что мог он выйти лишь через западные ворота, которыми маркитанты пользуются. Или вовсе не выходил. А торгаши молчат. Вот и смекай, почему я от них помощи не жду.

Бортник некоторое время думал, почесывая курносый нос.

– Я так смекаю, ты хочешь меня на поиски послать?

– Правильно смекаешь, – сказал Ворон.

– А почему своих не отправляешь? Есть же у вас разведчики, ведь так? Они и территорию хорошо знают.

– Знают. Но не могу я на поиски разведчиков посылать – не велика Павел шишка, чтобы из-за него бойцами рисковать. Люди сразу скажут: Ворон из-за своего племянника трясется. А тут еще шайны, будь они неладны! – Ринат, не сдержав эмоций, хлопнул ладонью по столу. – Сейчас каждый боец на счету, понимаешь?

– Понимаю. А я типа неизвестно кто.

– Ну, можно и так сказать… Пришлый ты человек, чужак. Никому до тебя дела нет, чем ты занимаешься. И те же маркитанты тебя не знают, что тоже нам на руку. А для меня… – Ринат тяжело вздохнул и продолжил, глядя в лицо «горному»: – Я тебе прямо скажу – Павел мне роднее сына. Да и нет у меня сына – погиб два года назад… Ну так как, Бортник? Выручишь?

– Ну, ежели так. Выбор-то у меня небогатый. Оружие дашь?

– Оружие? Тебе как – твое вернуть, или другое сгодится?

– Да лучше уж мое.

– Вернем, оно в караулке лежит, – сказал Ворон. – Только учти, у тебя там лишь штыри какие-то заточенные. Больше ничего нет – ни меча, ни кинжала.

– Как нет?

– Не знаю. Караульные себе прибрать не могли, с этим у нас строго.

Бортник озадаченно покачал головой.

– Выходит, я до вас почти пустой пришел?

– Получается. А ты что, не помнишь, где оружие потерял?

– Да не терял я. Помню, что бился… Жестокая была сеча, напали на меня двое или трое, откуда-то из кустов выскочили. Насмерть рубились… А вот дальше не помню. Найдите мне какой-нибудь меч.

– Найдем… У меня тут, кстати… – Ринат встал и подошел к продолговатому ящику в углу комнаты. – Палаш у меня есть. Сегодня Павел принес. Он его у мертвого осма забрал. Знатный палаш, мастер ковал. Ну-ка глянь.

Ворон вернулся к столу и протянул клинок Бортнику. У того мгновенно расширились глаза.

– Погоди-ка! Это же мой палаш!

– Точно твой?

– Конечно. Я его с закрытыми глазами узнаю, – голос «горного» дрогнул. – Видишь, какое навершие? Он мне от покойного отца достался. Я уж думал – все. Говоришь, Павел его у осма забрал?

– У осма.

Мужчины посмотрели друг на друга.

– Это на тебя осмы ночью напали, – сказал Ворон. – А не вормы. Не разглядел ты их в темноте. Как ты только от них живым ушел. Обычно осмы такую добычу не упускают.

Он помолчал.

– Ох, и силен ты, «горный». Правда, палаш они у тебя, видимо, в схватке выбили… Что ж, теперь ты снова при оружии. Зайдем в караулку, заберешь свои штыри. Потом я тебя покормить велю…

На улице их догнала Рузанна.

– Ринат, я спросить хотела…

– Чего тебе?

– Я о Павле. Говорят, что он в караул не заступил.

– Да.

– А еще говорят, что он под вечер в Мертвую Зону уходил. И не вернулся.

– Откуда ты знаешь?

– Мне Ермил рассказал.

Ворон неодобрительно качнул головой.

– И что?

– Это из-за меня он туда пошел. Это я, дура, попросила для меня оберег достать. Если бы не я… – Она громко всхлипнула.

– Ну, дура не дура… – Ворон нахмурился. – Слышал я уже об этом. И что теперь?

– А еще говорят, что Павел якобы сбежал. К маркитантам сбежал, чтобы с шайнами не воевать.

– Чего-о??? – У директора департамента едва не отвисла челюсть. – Кто такое говорит?

– Ой, не знаю. Бабы шепчутся.

– Дуры они, эти бабы! – рявкнул Ворон.

– Ага. Я знаю, что дуры. Ты им не верь, это все неправда.

– Да кто ж в такое поверит?

– Вот и я говорю – не верь.

– Спасибо, что предупредила, – буркнул Ринат. – Теперь буду знать. Что еще?

– Вы его найдите, пожалуйста. С ним беда случилась, я точно знаю.

– Откуда знаешь?

Рузанна зарделась. Потом негромко проговорила:

– Сердцем чувствую.

Ворон покачал головой:

– Ясно. Найдем мы его. Если сможем. А ты ступай. Все-все, ступай.

Рузанна, всхлипывая, побрела к зданию бывшей семинарии.

– Красивая девушка, – сказал Бортник, глядя ей вслед. – Значит, это из-за нее Павел в Зону сунулся?

– Из-за нее. Дурак.

– Да я бы не сказал… – задумчиво протянул Бортник.

– Когда думаешь на поиски отправиться?

– Наверное, перед рассветом. Поброжу тут вокруг, осмотрюсь. Потом в Мертвую Зону схожу. Думаю, что след тянется туда. Или оттуда. Ведь убить человека там нельзя… Почти нельзя.

– В каком это смысле – почти? – насторожился Ворон.

– Если убийцу охраняет оберег, то он кровь может свободно в Зоне пускать, она его не тронет.

– Что еще за оберег?

– Да есть одна такая штука из шкурки одного… зверька, скажем так, – туманно отозвался Бортник. – У вас таких не…

Внезапно он замолчал и посмотрел вверх. К ночи совсем распогодилось. Сейчас небо вовсю сияло десятками ярких звезд, которыми верховодила округлая луна. И вдруг на этом фоне ясно нарисовался хищный контур фигуры с распростертыми крыльями. Ворон проследил за взглядом «горного» и выругался под нос.

– Здоровенная сволочь. Из арбалета бы ее шмальнуть, да слишком темно.

– Ты это о ком? – Бортник, наконец, вышел из ступора.

– Да о нем, о рукокрыле. Давно таких здоровенных не видел.

– Ага, – сказал Бортник.

– Чего ага?

Но «горный» отозвался не сразу. Он стоял и молча шевелил губами. Молча. Словно произносил какие-то слова про себя. Потом сказал:

– Слушай, я могу со стены вокруг кремля осмотреться?

– Зачем? Сейчас же уже темно.

– Ну, не так уж темно. Луна-то вон какая, в полной фазе. Мне хотя бы немного сориентироваться надо.

– Ну, это пожалуйста. Если хочешь, можешь на колокольню взобраться. Я начальнику караула скажу.

– Нет, на колокольню мне не надо. Достаточно стены. Вон той, восточной. Я с той стороны кремля еще не был.

Он ткнул пальцем в сторону стены, но сам при этом опять посмотрел в небо.