Глава первая
Ярость

Они уже почти добрались до цели. Подземный коммуникационный коллектор – бетонный квадратный коридор размером примерно два на три метра – в этом месте поворачивал налево. В конце коридора находился смотровой колодец – конечная точка маршрута мобильной группы. А это означало, что воины Промзоны вскоре смогут решить главную задачу – выбить из Тобольского кремля нео. Долго там хозяйничали мохнатые – почти двести лет. Наступила пора вернуть святыню людям.

– Вот что, парни, – сказал командир группы лейтенант Егор Крот. – Обследуем проход и можно докладывать Правителю. Но смотреть у меня в оба – подземелье, это тебе не хрен хоммучий. А ты, Сновид, и ты…

Закончить инструктаж командир не успел. Откуда взялся этот относительно небольшой, с метр, баг, никто толком не понял. Даже Крот, а уж он-то подобных тварей за версту чуял. И крысопес Рекс, специально выдрессированный для охоты на руконогих мутантов, проморгал. Чуток расслабился или отвлекся – животное все же, а не биоробот. А гаденыш этот возьми и объявись.

Руконогая тварь скользнула вдоль стены еле заметной тенью, метя Павлу в бедро раззявленными жвалами. И вцепилась бы, зараза, если бы малость не просчиталась. Сновид был в хауберке – длиннополой кольчуге до колен, – поэтому челюсти бага клацнули по железным кольцам и со скрежетом соскользнули вниз. Но ногу под коленом ухватить не успели – выручил Рекс.

Пес, заметив угрозу, кинулся за багом и вцепился в его заднюю лапу своими зубищами. Руконог, на мгновение потеряв координацию, попытался извернуться. Но едва он бросил тело вверх, показав живот, как его песенка оказалась спета. Тут уж Павел не сплоховал: вскинул копье и со всей мощи вонзил кованый наконечник в подбрюшье – так, что пришпилил борзую зверюгу к рыхлой бетонной стенке.

Всего одна такая точка у бага есть, по-научному сфинктер называется, куда можно засранцу наконечник вогнать наверняка. В аккурат у основания хвоста. И Павел не промахнулся. А как же иначе?! Многомесячный опыт и не в такие мишени научит попадать.

Руконог пронзительно заверещал и оскалился, обнажив вертикальные жвала с напильниками зубов. И без того уродливую морду исказила жуткая гримаса. Туловище, пригвожденное к стене, судорожно извивалось, пытаясь обрести свободу. Но кто ж ему даст, убогому?

Истребители мутов знали свое дело. Дюжий воин в кольчуге, Ванька по прозвищу Бугай, взмахнул коротким бердышом и ударил в шею – точно в место соединения двух хитиновых пластин. Хрясть! Брызнула гнойно-жёлтая слизь, и продолговатая голова монстра со стуком упала на пол.

Восемь когтистых лап, оставшись без управления, дернулись несколько раз и беспомощно повисли. Павел с силой выдернул копье из стены и подтащил к себе – вместе с обезглавленным трупом бага, застрявшем на наконечнике. Затем, помогая ногой, высвободил оружие и выдохнул:

– Вот, зараза. Чуть ногу не отгрыз. Как думаете…

– Замри, – негромко, но с экспрессией оборвал лейтенант. Он стоял, напряженно всматриваясь в коридор, уходивший в сторону кремля. В руках Крот сжимал АКМ.

Огнестрельное оружие из всей группы имел лишь он и применял его лишь в крайних случаях, экономя патроны. Мало их, истребителям мутов по специальному разрешению Правителя выдают. Ибо задача у тех особо важная: зачистить коллектор так, чтобы никакие твари не помешали при штурме. А твари под землей попадаются разные. Иногда без огнестрела не отбиться, особенно если стаей налетят.

В коридоре было темно, как у нео в заднице. Свет факела, установленного у поворота в специальном треножнике, развеивал тьму на расстоянии десятка шагов, не больше. Дальше царила темнота. А еще сильно воняло. Ну очень сильно – хоть противогаз надевай. И вонь эта постепенно усиливалась, по мере того, как мобильная группа продвигалась к повороту. А сейчас уже смердило так, что…

– Все к бою, – почти прошипел Крот. Он явно что-то чувствовал.

Павел отставил ногу для лучшего упора и отвел копье назад. В отличие от лейтенанта он ничего особо опасного не ощущал. Даже мелькнула мысль – а не перестраховывается ли командир? Но Сновид тут же отогнал ее. Нет, чутье у лейтенанта звериное…

Взгляд невольно упал на Рекса. Крысопес находился в полуприседе, поводя вытянутым, заостренным на кончике, носом; короткая шерсть на загривке вздыбилась. Еще через мгновение он рыкнул, и почти тут же из мрака коридора выскочили они. И было их не меньше десятка.

Павел так и подумал: они, потому что раньше подобных тварей не видел. На курсах молодого бойца много чего рассказывают и даже иногда рисунки показывают; но так то – на курсах. А тут попробуй сразу сообразить, да еще в подземелье, что за хрень на тебя несется.

Впрочем, эти не неслись, а прыгали. Однако вместо ног у них по бокам округлых туловищ топорщилось нечто вроде плавников, которыми твари и отталкивались. Когда самая шустрая из них, раззявив зубастую пасть, выбросилась вперед, Павел, наконец, вспомнил: «Прыгающие черви! Вот же, зараза!»

Шустрая «зараза», метившая в бок Рекса, так и не добралась до цели. Стрела, выпущенная лучником Антипом Тощим, свистнула под ухом Павла и вонзилась прямо в разинутую пасть твари. Вонзилась – и с треском вырвалась наружу, пробив плотную, покрытую хитиновой чешуей, кожу. Стрела, наверное, прошила бы злобного урода насквозь, если бы не застряла оперением где-то в кишках. Червяка отбросило вбок, и крысопес, изловчившись, с хрустом перекусил туловище гада пополам.

Второй, чуть подотставший, червяк явно намеревался попробовать на зуб Павла. Оттолкнувшись плавниками, он метнулся в сторону бойца. Да силенок не рассчитал и плюхнулся у ног Сновида. Тот молниеносно вонзил в гада копье, пригвоздив его к полу. Треугольный стальной наконечник легко пробил хитиновый панцирь, разбрызгивая желтую и вонючую слизь. Сдохни, уродина!

Но уродина и не думала сдаваться. Пришпиленная к полу, она изогнула туловище и сомкнула пасть на древке. Вжик! – и оно оказалось разрезано зубами пополам. Словно бензопилой распилили. Были такие удобные механизмы в прежние времена. Павел видел одну пилу на складе в Промзоне – хранилась в качестве наглядного пособия.

– Руби им башки! – проорал лейтенант. – А то загрызут на фиг!

Сам он, закинув автомат за плечо, уже вовсю орудовал коротким, но очень широким, мачете. Быстро и точно орудовал: лишь куски туловищ разлетались и ошметки желто-зеленых кишок.

Сержанту активно содействовал Рекс. Он разделывал подземных тварей на части при помощи пасти и всех своих четырех когтистых конечностей. И ловко, надо заметить, получалось. Вот что значит сноровка и тренировка.

Павел тоже не стал скучать. Отшвырнув бесполезный остаток древка, выхватил меч. Располовинил червя под ногами и кинул взгляд вперед.

Твари продолжали вываливаться из темного зева коридора, словно их кто-то специально гнал навстречу бойцам мобильной группы. По сравнению с багами, черви казались медлительными, на мгновение замирая перед очередным прыжком. Но их было много. И зубы твари имели хотя и мелкие, но исключительно острые, способные разгрызть даже тонкий лист железа.

Один из червяков изловчился и сумел-таки в прыжке долететь до ноги Ваньки Бугая. Гаденыш уже, считай, вцепился в голень, когда Павел рассек его мечом. Кишки вывалились наружу, но головной мозг твари продолжал посылать импульсы – и та успела сомкнуть зубы на голенище сапога. Если бы не стальные стержни, вшитые в кожу промзоновским сапожником, стал бы Ванька инвалидом; а то бы и вовсе без ноги остался. А так…

Так, считай, пронесло. Бугай хотя и взвыл, но тут же засадил кончиком клинка бердыша в основание распахнутой челюсти. Р-раз! И с хрустом распорол остаток червя, как гнилой чулок.

– А ну расступись!

Рассвирепев от боли, Ванька с такой интенсивностью заработал бердышом, что едва не отсек Рексу торчащий хвост. Лейтенант Крот, услышав рык Бугая, отскочил к стене и пропустил того вперед – коридор-то и без того узкий, не ровен час… Разъяренный двухметровый Бугай с его длиннющими ручищами, это как средних размеров мельница – не то, что руконога или нео, самого потолочника искрошит в капусту.

А потолочник, это такая тварь – всем монстрам монстр. Говорят, ученые их когда-то специально создали, чтобы в подземельях шороху наводили. Пасть половину головы занимает, а голова в два раза больше, чем у фенакодуса. Ну и зубища – можно представить, какие они должны быть при такой башке…

И вот подобный монстр напал на мобильную группу в главном коллекторе – это еще несколько месяцев назад случилось, когда промзоновские только начинали зачистку и обустройство тоннеля до кремля. Напал и с ходу убил одного бойца. И Бугая зацепил за бок своей ногой – они у потолочников словно пилы.

Так вот. Ванька тогда так рассвирепел, что монстра на мелкие запчасти разделал. Даже на учебное пособие для гимназистов толком ничего собрать не удалось, кроме разрубленной челюсти и нескольких позвонков. Правда, клинок бердыша так зазубрился, что пришлось новый ковать.

Сейчас своим новым клинком Бугай и начал крошить червяков. Вот уж полетели клочки по закоулочкам… Кроту и Павлу оставалось лишь добивать особо живучих.

Но длилось это недолго. Может, с минуту или две. А затем поток зубастых тварей внезапно прекратился – будто кто кнопку нажал или команду дал. Зато перед глазами удивленных людей – когда факел подтащили – предстала следующая картина.

В коридоре на коротком отрезке валялось то ли пять, то ли шесть багов. Сразу точно и не определишь, потому что туловища некоторых руконогов были распилены и раскрошены на сегменты. И все это, слоем чуть ли не в полметра, квасилось вперемежку с кишками и прочими внутренностями зубастых червей.

– Стоп, бойцы! – скомандовал лейтенант. И, выразительно крякнув, добавил: – Надо же, еж твою! Словно Мамай прошел.

Кто такой Мамай, Павел не знал. О лысых ежах слышал, хотя живьем и не видел, – а вот про Мамая ничего не слышал. Но он давно привык к тому, что командир любил вворачивать в свою речь разные замысловатые выражения. Откуда он их брал, оставалось загадкой, но завернуть мог лихо. Одно такое выражение Павел специально заучил, уж шибко забористо звучало: «Ядрит твою в боковину дрель, три японских креста и четыре турецких полумесяца».

Про Мамая, решил Павел, надо тоже запомнить и затем спросить при случае. Может, мутант какой? На курсах, вроде, не рассказывали…

Егор Крот между тем привычно, на автомате, зафиксировал расстановку членов мобильной группы, в народе прозванных «истребители мутов». Так, значит: Бугай и Рекс перед ним – ближе к тупику с колодцем. Сновид сзади, а замыкающим лучник Тощий. Рядом с ним переносный треножник с факелом, который Антип волок за собой. Еще один треножник находился у поворота, шагах в тридцати.

Легкие переносные треножники с факелами передвигали вперед по мере зачистки тоннеля. Для бойца нести факел в руке в ситуации, когда в любую секунду может объявиться баг или еще какая тварь – значит, смертельно рисковать. И не только потому, что рука занята, а еще и из-за того, что нельзя факел бросать.

Все подземные муты в темноте видят лучше, чем при свете – людям с ними не сравниться. И сражаться с тварями в полнотой темноте примерно то же самое, что на нео идти с голыми руками – загрызут моментом. Разве что натренированный крысопес сумеет хозяину подсобить – но это, как еще повезет.

Правда, у истребителей мутов острота зрения тоже была, дай бог каждому – не зря их специально отбирали из числа добровольцев. Чтобы и реакция соответствовала, и зрение, и слух. Крот, например, подземных мутов не столько видел, сколько нюхом чувствовал. Не в том смысле, что по запаху, а как-то само собой получалось ощутить. За эти способности Егор и получил свое прозвище. Давно получил, еще когда совсем юнцом попал в отделение разведки.

Сейчас, когда тоболяки полезли в коллектор, такие способности здорово пригодились. Смешно, но однажды лейтенант лично убил мутировавшего крота. Тезку, так сказать… Ох, и жуткая зверюга: длиной больше метра, зубы в ладонь ребенка, а на спине толстенный хитиновый панцирь – копьем не прошибешь. Да еще хвост с полметра, зазубренный, как пила по дереву…

Вспомнив о мерзкой твари с гноящимися бельмами вместо глаз, Егор сплюнул. Надо же, прости господи, чего только не попадается на этом свете. Чур, меня, чур!

– Чего ждем, командир? – пробасил Бугай. – Мне бы это, ногу посмотреть. Кровь натекла в сапог.

– А ты ступай пока в основной коридор, – отозвался лейтенант. – Пусть санитар глянет и помажет, чем надо.

– Я точно здесь не нужен?

– Думаю, что нет. Кажись, понял я, чего эти черви на нас поперли. И откуда руконоги взялись. Ты иди-иди, Ванька, а то нога опухнет – поганые у этих тварей зубы.

Он прижался к стене и махнул рукой, показывая направление Бугаю.

– Иди, мы сами справимся… Смекаю, парни, лежка у червей в колодце, что-то вроде гнезда. Вот они за него и бьются. Нам еще повезло, что на них, считай, прямо перед нами шайка багов напала. Багов они в конце концов загрызли. Тот гаденыш, который на нас выскочил, последним был. Но и руконоги их изрядно покрошили. Руконог против червя, это примерно то же, что потолочник против руконога. Почти без шансов.

– Если почти без шансов, как же черви багов одолели? – спросил Тощий. – Их же тут штук пять валяется, если не больше.

– То и одолели, что баги безмозглые и жадные. Хватательные инстинкты работают, а вот соображалки не хватает. Они же как? Увидели, что тут червей уйма, ну и накинулись на них. Оголодали, небось, за зиму. Думали, что набьют брюхо на неделю вперед. А то, что у червей слизь ядовитая, особенно по весне, не знают.

– Сдохли, что ли, баги от яда? А почему тогда этот, который на нас вылетел, не сдох?

– Так кто ж его, гада, знает. – Крот пожал плечами. – Небось, не такой шустрый был, как другие, меньше сожрал, чем они. Или просто припозднился. А слизь эта не сразу действует, она что-то вроде паралитического яда. Да и не такая она сильная.

– Если не сильная, чего они сдохли? – продолжал допытываться Антип. Тупил он малость, хотя из лука стрелял замечательно: быстро и метко.

– Я же говорю – руконогов жадность сгубила, – терпеливо объяснил лейтенант. – Слишком много сожрали червей. А когда яд начал действовать, тут уж им кирдык и настал. Кстати, этот гаденыш, который на нас выскочил, какой-то вялый был. Небось, чуток полакомиться червяками все же успел.

– А с Рексом как? С Рексом ничего не случится?

– Он же им лишь головы откусывает. Ну, в крайнем случае проблюется затем немного. А жрать всякую гадость он не станет. Верно, Рекс?

Крысопес, повернув голову, посмотрел на лейтенанта и осклабился. Ухмылочка у него получилась жутковатая, но при этом вполне осмысленная.

– Вот видите, – сказал Крот. – Рекс у нас зверюга умная. Бьюсь об заклад, он даже знает, что яд в слизи мертвого червя очень быстро разлагается. Да, Рекс?

Крысопес еле заметно кивнул продолговатой башкой.

Павел это не услышал, а, скорее, почувствовал. Черт, неужели опять мерещится?

В последнее время у Павла периодически возникало ощущение, будто бы он слышит обрывки чужих мыслей. Он никому об этом не говорил, даже отцу. И без того его считают странным, а тут еще глюки… Крысопсы бывают очень догадливыми, это всем известно. Но не может же он мыслить, как человек?

Он снова взглянул на Рекса. Тот уже полез вперед, стараясь ступать по заржавевшему остову теплоцентрали – чтобы не вязнуть в слизи и потрохах погибших тварей.

– Сновид, а ты чего задумался? – бросил Крот. – Какой-то ты сегодня квелый.

– Душно здесь. И вонь такая – аж глаза слезятся. Продышаться бы.

– Да, смердит тут хлеще, чем от дохлого нео. Потерпите немного, парни. Вот осмотрим колодец и вернемся в главный коллектор. Там сквознячок, и воздух почище. А вонь от червей – это они такие пахучие.

– Я вот чего не пойму, – произнес Павел, вытягивая вперед факел. – Здесь же несколько месяцев назад разведчики проходили. Как они могли не заметить червей?

Лейтенант отозвался не сразу.

– Я уже думал об этом. Есть у меня одно соображение… Но надо сначала до колодца добраться. Смекаю, тут ходу всего ничего. Вот там и разберемся.

Павел, как и другие бойцы мобильной группы, знал, что в конце коридора находится смотровой колодец. Из него по территории кремля когда-то расходились инженерные коммуникации: трубопроводы и силовые кабели. Сейчас они, понятно, превратились в труху и ржавчину. Но суть не в них, а в том, что наверху колодца был чугунный люк.

Нео, по каким-то причинам, не придавали этому обстоятельству значения. Возможно, из-за того, что люк засыпало многолетним слоем мусора. Возможно, им и в голову не приходило, что в Тобольске найдется сила, способная атаковать их крепость из-под земли. Но люк был. И он открывался.

Разведчики выяснили это еще зимой, когда первыми преодолели подземный семикилометровый путь от Промзоны до кремля. Они тогда слегка приоткрыли люк и задвинули на место – чтобы не встревожить раньше времени нео.

Теперь мобильной группе предстояло наверняка удостовериться в том, что люком может воспользоваться штурмовой отряд. О конкретных деталях штурма кремля Павел не знал – не его ума дело. Но он догадывался, что битва за крепость с оккупировавшими ее нео может начаться очень скоро – не зря же люди столько времени обустраивали тоннель от Промзоны…

До колодца они добрались через пару минут. Он оказался совсем близко, но продвижению мешали личинки червяков, то и дело появляющиеся под ногами; а некоторые висели по стенам, цепляясь за крюки и остатки силовых кабелей. Были они совсем мелкими, длиной максимум в ладонь крупного мужчины, и малоподвижными – не столько прыгали, сколько дергались, сокращая и выпрямляя свои кольчатые туловища. А некоторые просто сваливались сверху, норовя зацепиться за плечо или ногу.

Самые крупные и шустрые черви, видимо, погибли в грызне с багами и заключительной схватке с людьми у входа в боковой коридор. Но оставшаяся мелкота тоже представляла немалую опасность, ибо острые зубы имели все, а пасти открывали не по-детски – с кулак. Поэтому подвергались тщательному истреблению – ведь совсем скоро по этому коридору пойдет ударный отряд. И путь должен быть чистым.

Колодец представлял из себя железобетонную трубу диаметром примерно три метра и высотой около шести. На дне колодца копошились совсем уже мелкие личинки – числом с сотню или немногим более, – которых Сновид и Тощий, по приказу лейтенанта, споро нашинковали, как капусту. А затем еще и подавили сапогами – для надежности. Сам Крот в это время, забрав у Павла факел, внимательно осматривал стены колодца.

Затем, негромко присвистнув, показал рукой:

– Видите, у дна словно норы крысиные наделаны?

– Вижу, – сказал Павел. – Думаете, черви там прячутся?

– Не совсем так. Не прячутся, а зимуют. Теперь я, кажется, смекаю, почему их наша разведка не обнаружила. Понимаете, парни, черви зимой впадают в спячку. И перед этим зарываются глубоко в землю, чтобы от мороза не загнуться. Видите, всю стену у основания изгрызли, как только не обвалилась… А как теплеет, тут они и вылезают. Ну и начинают шебуршиться и размножаться.

– Здесь на дне кости попадаются, – сказал Тощий. – Даже крупные. Вот, смотрите.

Он подцепил на кончик мачете кусок кости. Он походил на обломок челюсти фенакодуса.

– Кости? – удивленно произнес Крот. – Откуда здесь кости? Их эти гаденыши давно бы уже в муку погрызли.

– Да она, похоже, свежая, – сказал лучник. – Они что ее, приволокли откуда-то?

– Погодь, погодь, – прервал лейтенант, ухватив себя за кончик русой бороды. – Погодь… Вот ведь, еж твою… Сдается мне, парни, что червяков нео подкармливают.

– Зачем?

– Эх, парни, плохо вас на курсах учат. Или сами ушами хлопаете. Прыгучие черви всегда свою территорию защищают. А те, кто их подкармливает, вроде как хозяева для них становятся. Ну, вроде как для прирученного крысопса человек.

Лейтенант мотнул бородой в сторону Рекса, деловито обнюхивавшего обломок кости. Тот сразу же насторожил уши и слегка наклонил голову.

– Хочешь сказать, нео специально подбрасывают червям объедки, чтобы те коллектор охраняли? – недоверчиво спросил Павел. – Неужто мохнатые такое сообразить способны?

– Может, и способны. А, может, просто ленивые. Отходы-то им куда-то девать надо? Они же не биороботы, чтобы все без остатка переваривать. Если пищевые отходы не вывозить, то кремль за столько лет до верхушки колокольни можно завалить. Смекаешь?

– Смекаю.

– Вот и я смекаю – мохначи когда-то нашли колодец и устроили там мусорную яму. А черви это дело прочухали, и начали отходы уминать. Удобно устроились, твари. Всем хорошо: и нео, и червям… Но сейчас не это важно. Важно, что люк свободно открывается. Значит, и мы можем отсюда выбраться, когда лестницу принесем.

– А что с норами делать? – спросил Тощий. – Вдруг оттуда еще черви повылезают?

– Черви там вряд ли до сих пор сидят. Разве что личинки выползут. Эх, устроить бы тут дезинфекцию горючим газом, а потом дыры бетоном залить. Да времени сейчас на это нет, работники долго провозятся. И нео спугнуть можем.

Павел мысленно согласился с Кротом. Да, подпалить в коллекторе сжиженный газ было бы здорово – мертвых червей сожгли бы, и воздух бы от вони очистили. Технология убойная. Но хлопотная. И взрывной волной люк может вырвать, если малость не рассчитать. А шуметь раньше времени никак нельзя – штурм на носу. Вот возьмем крепость, тогда и здесь «дезинфекцию» устроим – чтобы даже запаха мутантов не осталось.

– Так что? Может, я за лестницей схожу? – спросил Тощий.

– За лестницей? – Лейтенант покачал головой. – Нет, пока она тут не нужна. Разведку проведем, когда стемнеет. Ты, Антип, сейчас в Промзону отправляйся. Доложишь, что дорога до кремля свободна.

Правитель посмотрел на настенные часы. Часов в Промзоне было двое – соорудили местные умельцы. Одни часы висели в Зале Совета, вторые в караульной комнате. Ориентируясь по ним, дежурный стражник каждый час отзванивал время ударами в колокол. А часы, которые висели в Зале Совета, сами имели бой. И они только что отбили шесть часов вечера.

Можно было начинать заседание, но Корней медлил. Волновался. Хотя и принял решение около часа назад – после того, как гонец принес известие от лейтенанта Крота. Тот сообщал, что мобильная группа «истребителей мутов» дошла до смотрового колодца. А это означало, что штурмовать кремль необходимо сегодня ночью. Откладывать еще на сутки нет смысла. Да и рискованно – вдруг нео что пронюхают? Они хотя и тупые, но чутье у них звериное.

К штурму кремля люди подготовились заранее. Даже время года было выбрано специально – так, чтобы угодить на период весеннего паводка. Только в это время мелкая речушка Курдюмка, бравшая начало на границе Промзоны и впадавшая в Иртыш неподалеку от Троицкого мыса, была судоходна. Настолько судоходна, чтобы по ней могли проплыть десяток небольших стругов с воинами. Другого способа скрытно перебросить к кремлю штурмовой отряд попросту не имелось.

Основную дорогу, ведшую от Промзоны к кремлю, перекрывали нео из клана Бррыгов. Бррыги хотя и враждовали с кланом Круггов, засевшем в кремле, но конницу тоболяков они бы точно не пропустили. Да и нельзя бррыговцам давать знать о том, что бойцы выдвинулись из Промзоны – тут же, крысопсы шелудивые, сами нападут на основную базу тоболяков.

А вот на стругах штурмовой отряд скрытно – нео и не почешутся – доберется по течению к мысу за час. Без поддержки этого отряда кремль не взять. Нельзя полагаться лишь на тех бойцов, что проникнут в крепость через коллектор, необходимо атаковать с разных сторон.

Все. Пора. Время не ждет.

Корней обвел взглядом членов Совета и отчеканил, пристукивая кулаком по столу:

– Начинаю с главного – к штурму все готово. Удар должен быть нанесен около пяти часов утра. Перед рассветом, когда нео на постах вовсю кемарят. Первыми начинают бойцы диверсионной группы. Они проникают через канализационный люк и снимают охранение нео. Их главная задача – открыть западные ворота и подать сигнал с угловой башни.

Правитель гулко кашлянул в кулак и продолжил:

– Увидев сигнал, штурмовой отряд наносит удар по крепости с юго-запада – от Иртыша через Большой лог. Ударный отряд проникает по тоннелю вслед за диверсантами и уничтожает нео с тыла. Если зажмем дикарей с разных сторон, они наверняка дрогнут и разбегутся, как тараканы.

– Ну, так просто они не сдадутся, – заметил грузный, с отвисшими щеками, директор департамента обеспечения жизнедеятельности Изот. Рыжая борода росла у него редко и пучками – в одном месте кустик, а рядом пустошь. Чересполосица, а не борода. – Сражаются они оголтело. Особенно, если к стенке припереть.

– А кто обещал, что будет просто? – Корней чуть заметно усмехнулся. Изот, как всегда, в первых рядах… обоза. Понятно, что снабженец, но уж слишком трусоват. Вот его заместитель Ермил – другое дело. Поставить бы Ермила на место Изота, но поддержат ли члены Совета? Впрочем, кадровые вопросы потом будем решать.

– Дерутся нео лихо, это так, – продолжил Правитель. – Но не шибко организованно. И если их рассечь и лишить единого управления, то прыти у них поубавится. У нео ведь как: война войной, а своя шкура ближе к телу… Вопросы есть?

Корней посмотрел на директора Воислава. Лицо того обезображивал глубокий шрам, шедший ото лба к переносице и рассекавший щеку почти до самой скулы.

– Все понятно, Правитель, – пробасил глава департамента обороны и безопасности. – Пора за дело браться – руки чешутся.

– Потерпи, чуток осталось. Решили, кто возглавит ударный отряд?

– Решили, – опережая Воислава, отозвался массивный черноволосый мужик с аккуратно постриженной бородкой. – Ударный отряд поведу я. Если члены Совета не возражают.

Он пробежался взглядом по комнате и остановил его на лице Правителя.

– Возражений нет, – сказал, выдержав паузу, Корней. – Ударный отряд возглавит Ринат Ворон. Штурмовой отряд поведет от Иртыша…

Он не закончил фразу, будто споткнувшись.

Вот, считай, и все. Все решено и спланировано – то, о чем мечталось несколько лет. С того самого дня, когда он выступил на Совете и предложил отбить кремль у нео. Предложение было обосновано тем, что Промзона перенаселена и требуется расширить территорию. Но в каком направлении? Рядом с Промзоной подходящих зданий нет, кроме нескольких полуразрушенных складов. Воевать из-за них с кланом Бррыгов, класть людей? А стоит ли овчинка выделки?

Тогда и появилась у Корнея идея о кремле. Во-первых, готовая крепость, почти не поврежденная во время Последней Войны. Во-вторых, расположена на Троицком мысу – самой верхней точке Тобольска. В-третьих, каких-то триста метров до Иртыша. В-четвертых, под боком база маркитантов. С теми можно нормальный обмен товаров наладить, а то нео, сволочи, постоянно на торговые караваны нападают. Ну а в-пятых… В-пятых, святое это место для людей – Тобольский кремль. Московский-то Кремль, по слухам, давно разрушен…

В общем, многое чего сошлось, но мешала одна существенная проблема. От Промзоны до Кремля шесть километров по прямой. Как вести осаду, когда вся местность кишит мутами, и саму Промзону периодически осаждают нео?

И тут в городском архиве, перевезенном в бункеры Промзоны еще во время войны, обнаружились планы городских инженерных коммуникаций. Архив разбирали люди Ворона – заместителя директора департамента обороны и начальника отдела безопасности. Ворону и стукнула первому в голову мысль о том, чтобы оборудовать, используя коридоры коммуникационных коллекторов, тоннель до кремля. Корней с воодушевлением ухватился за идею старого товарища. И проложили ведь тоннель! Осталось выбить мохнатых вон.

Все решено. А сон Павла… Если сын увидел то, о чем подумал Корней, значит, так тому и быть. Судьба, значит. Но не гоже, если во время штурма бойцы вдруг заметят гибель Правителя. Не гоже.

– Штурмовой отряд возглавит директор Воислав, – закончил Корней. – Так и порешим.

– Понят… – начал Воислав и осекся. – Погоди. Ты же сам собирался его вести?

– Собирался. Однако сделаем иначе. Я пойду вместе со штурмовым отрядом. Но не во главе, а в общих рядах. Как простой воин. Так будет правильней.

Они собрались около смотрового колодца к четырем утра. И теперь ждали, контролируя время по песочным часам. Они – это отделение разведчиков-диверсантов под командой лейтенанта Крота. И примкнувший к ним Сновид.

Павел не был разведчиком – завалил полгода назад решающее испытание. И очень переживал, что Крот не возьмет его сегодня в диверсионную группу. Но тот взял. И Павел сейчас весь сгорал от нетерпения и желания показать себя. Он отобран в число воинов, которые первыми ворвутся в кремль! Разве не круто? Будет о чем девчонкам рассказать. Вот уж рты-то пораскрывают…

– Внимание, бойцы, – негромко, но отчетливо сказал Крот. – Повторю: наша главнейшая задача – без шума проникнуть в люк и занять позиции. Чтобы вслед за нами спокойно прошли бойцы ударного отряда. Ну и одновременно мы должны открыть западные ворота и подать сигнал с башни… Задача ясна?

Он повел головой вокруг.

– Вижу, что ясна. Тогда приступаем. Третьяк, ты ведешь вторую пятерку. Первая пятерка – за мной. Сновид – лестницу.

Специальная семиметровая лестница была изготовлена из стальных труб. Павел вытащил ее из коридора и, при помощи второго бойца, приставил к стене колодца. Крот быстро вскарабкался наверх, но замер перед тем, как открыть люк. Посмотрел вниз.

– Ну, парни, с богом.

И медленно, чуть ли не по сантиметру, начал сдвигать чугунную крышку. Десяток бойцов, столпившихся внизу колодца, молча наблюдали за действом. Даже дыхание затаили. И вот крышка уже наполовину освободила проем.

Лейтенант высунул голову. Повертел ею по сторонам. Показал свободной рукой большой палец – мол, все отлично. И убрал люк полностью.

Крот еще не успел выскользнуть из проема, а по лестнице уже белкой взлетал Тимур Малой. Малой-то он малой, считай, коротышка, а плечи шире, чем у Ваньки Бугая. Хотя подобное представить сложно.

Тимур считался непревзойденным мастером рукопашного боя, специалистом по ликвидации караульных. Двигается совершенно бесшумно, а в руках такая сила, что шеи косматых сворачиваются, как сухие ветки. На счет «раз – и два». А на «три» труп нео уже аккуратно укладывается на землю. Чтобы мохнатые бока не помять. Культура производства, называется.

Сновид полез четвертым. За ним, покряхтывая, начал карабкаться Тощий. Павел посмотрел вниз и показал кулак. Нашел время кряхтеть.

Антип тоже не являлся разведчиком. Обычный воин – пехотинец и караульный. Но изумительный лучник. За этот талант и попал в диверсионную группу. Стрела ведь, она быстрее, и даже надежнее кинжала – если попадает точно, куда надо. А Тощий умел попасть.

Когда Павел выбрался наружу, то сразу понял, почему Крот показывал большой палец. То, что колодец находится почти в углу кремлевского двора, разведчики выяснили еще зимой – во время первой вылазки. Как и то, что рядом ржавеет раскуроченный тактический биоробот «Скорпион», прикрывая люк со стороны двора. Но вот то, что под утро на кремль наползет утренний низовой туман, стало приятным сюрпризом.

Туман выглядел жиденьким и лохматым. И клубился на высоте метра-полутора, не выше. Но этого вполне хватало, чтобы сделать диверсантов невидимыми на расстоянии в пять-шесть шагов. Да еще вкупе с ночной темнотой.

Правда, до рассвета оставались считаные минуты. Но счет на минуты и велся. Драться с глазастыми нео в кромешной темноте занятие не для слабонервных. А вот снять в это время их охранение – самое то.

– Дежурная смена сидит у костра, – шепотом сообщил Крот, когда бойцы собрались вокруг него. И показал пальцем в сторону скелета биоробота. – Вон там мохнатые кучкуются. Слышите, голоса доносятся?.. Думаю, до них с полсотни метров. Антип, видишь на прясле караульного? Вон, невдалеке от факела?

Павел тоже взглянул в указанном направлении. Над стеной, рядом с низкой аркой ворот, и в самом деле виднелась косматая фигура. Примерно по пояс – нижняя часть сливалась со стеной.

– Вижу, – сказал Тощий, извлекая из-за плеча лук.

– Сможешь завалить без шума?

– А то.

– Не сейчас. Держи его под контролем.

Из клочковатого облачка тумана вынырнула квадратная тень Тимура Малого. Когда он успел обследовать окрестности – уму непостижимо.

– У ворот двое, командир, – тихонько доложил Тимур. – Но проход мусором завален. Похоже, нео им не пользуются – через стены лазят.

– Этого следовало ожидать, – сказал Крот. – Много мусора?

– Минут на десять работы. Если вдвоем-втроем.

– Не годится, нео услышат. Будем использовать бомбы… Значит, так. Третьяк, ворота твои. Уберете часовых и взорвете ворота, как только подадим сигнал с башни. Дальше по обстановке – мочите всех подряд. Вы двое – несете пост у колодца, пока все «ударники» не выберутся. Антип контролирует часового на стене. А мы…

Из проема люка показалась голова бойца ударного отряда. Найдя взглядом Егора Крота, голова спросила свистящим шепотом:

– Мы идем?

– Ждите пока, – прошипел в ответ лейтенант. – А то вы тут всех переполошите раньше времени… Так вот, воины. Я к башне. Тимур и Павел – за мной.

Крот, Малой и Сновид прокрались вдоль стены к угловой башне. У нее на месте входных дверей зиял рваный пролом примерно два на три метра – скорее всего, оставленный снарядом. В глубине провала что-то мерцало, отбрасывая колеблющийся свет.

– Костер внутри разложили, – прошептал Егор. – Думаю, их там не меньше трех. Хотя один, по идее, должен находиться на верхнем ярусе, у бойницы. Оружие к бою и…

Он не закончил. В проломе нарисовался нео. Посмотрел на небо. Почесал под мышкой. Затем под второй. Рыгнул. Спрыгнул, минуя ступеньки крыльца, на землю. И, встав боком, громко зажурчал, опорожняя мочевой пузырь. Сновид невольно удивился – культурные нео стали, мочи нет. Мог ведь и прямо в башне у костра… Неужели эволюция влияет?

Крот хлопнул по плечу Тимура и показал пальцем. Тот кивнул. Пригнулся. Быстро скользнул над землей почти неразличимой тенью. Космач еще продолжал свое мокрое дело, покачиваясь на пятках, когда Малой возник за его спиной. На несколько секунд две фигуры слились в одну.

Павлу показалось, что раздался еле слышный хруст. Словно кто-то нечаянно наступил на сухую веточку. Вполне возможно, что и хрустнуло – туман, как правило, усиливает звуки. И одновременно с этим оборвалось журчание. А Тимур уже укладывал труп нео на землю. Называется – облегчился по культурному на свою косматую голову.

Крот метнулся к башне, вытаскивая на ходу любимый мачете. Сновид поспешил за ним, стараясь ступать на носки. Меч пока не выхватывал, держа в левой руке короткое копье. Тимур стоял у проема. При появлении товарищей показал три пальца. Ну, трое, так трое.

Сновид положил руку на рукоять меча и услышал шепот Крота – в самое ухо:

– Не отвлекайся. Сразу на верхний ярус.

Павел кивнул – ясно. Егор и Тимур берут на себя мохначей на первом этаже башни. Его задача – верхний ярус, где надо ликвидировать караульного. Затем он должен подать огневой сигнал Третьяку, и просигналить бойцам штурмового отряда. Они сейчас поджидают в Большом логе.

И отец вместе с ними, – мелькнула мысль. Но Сновид тут же ее отогнал. Да и некогда было предаваться размышлениям. Тимур уже кинулся в проем с коротким мечом наперевес. За ним, отставая на шаг, в башню заскочил Крот.

Павел чуть замешкался. Поставил ногу на ступеньку крыльца и, вдруг ощутив тревогу, обернулся. Оказалось, что очень вовремя. В десятке шагов от него, около ржавой лапы «Скорпиона», стоял нео с примитивной пикой. Этакой длинной и кривоватой палкой, смахивающей на дрын, но с плоским железным наконечником. За «пиконосцем» виднелась еще одна косматая морда.

В мозгу Павла тут же отщелкнулось. Если заорут, то за минуту набежит с полсотни мохнатых. И все стратегические задумки пойдут багу под хвост… Нет, штурм, конечно, состоится. Но цена победы возрастет кратно.

А они точно заорут. Если почувствуют серьезную угрозу. И если дать им время на раздумье…

Павел не дал. Он выразительно похлопал себя свободной ладонью по паху. Мол, накося выкуси. И скорчил рожу, оскалив до предела зубы. А затем еще и высунул язык…

Трудно наверняка сказать, как именно поняли пантомиму Сновида дикари. Да и разглядели ли толком в предрассветной темноте и клубах тумана. Но, судя по их дальнейшим действиям, они сильно обиделись. И мгновенно разъярились.

Этот одинокий хомо вздумал над нами потешаться? Да мы его сейчас мигом уроем! Добыча сама в лапы просится. Считай, готовый окорок на завтрак. Если как следует на костре подкоптить, то просто пальчики оближешь…

Примерно эти соображения отразились на гневно перекошенных физиономиях нео. Они почти в унисон рыкнули и бросились к Сновиду. Тот, выхватив меч, шагнул навстречу. Именно шагнул. Не всегда же нужно сломя голову мчаться, верно?

План у него возник элементарный. Косматые тактике боя не обучены. Значит, могут помешать друг другу, если усложнить им задачу. При этом самому надо действовать просто и рационально. Крот постоянно внушал: «В бою, чем проще, тем лучше. Без зауми. А вот хитрость не повредит». И Павел слова наставника запомнил, как отче наш.

Второй дикарь, с заточенной рессорой, бежал прямо за спиной первого мохнача с пикой. Нет бы уйти вбок, чтобы врага лучше видеть и зажать его в клещи. Но дуболом попер напрямую, закрыв себе обзор. Что ж, нашим легче…

Обладатель пики тоже повел себя не шибко умно. Он сообразил, что его трехметровый дрын с наконечником заметно длиннее копья врага. Ну и лапы – а они у космачей до колен – куда длиннее, чем руки хомо. Значит, победа, считай, обеспечена. Достаточно ткнуть хомо пикой, и куда он денется со своим копьем-коротышкой?

Однако Павел и не собирался куда-то деваться. Он, уже на первом шаге, перехватил копье в руке, занес его и метнул в грудь нео, как дротик. Рисковал, конечно. Расстояние невелико, да и рванул мохнач с места резво, будто наскипидаренный. Но в итоге расчет оправдался.

Копье прошило мутанта почти насквозь, застряв в районе позвоночника. Нео, понятное дело, не сильно смутился. И даже успел ткнуть пикой в направлении Павла. Но при этом споткнулся. Да и движение пики получилось вялым и не сконцентрированным. Таким движением даже бабочку не наколоть. А уж Сновид-то, чай, не бабочка.

Он отстранился на шаг вправо и рубанул уже падающего нео мечом по пояснице. Намеревался, если честно, секануть по загривку. Так, чтобы на фиг отчекрыжить бестолковую башку. Но уж слишком быстро летел вперед нео. Не столько летел, сколько пикировал. Вот уж действительно – сломя голову. Поэтому удар клинка пришелся значительно ниже.

Что, впрочем, Павла не особо расстроило. Потому что мохнатое тулово он рассек наполовину. Как раз в том месте, где почка, печень и часть брюха расположены. Внутренние органы, называются. Кто УЗИ делал, тот понял, что к чему.

Сновид никогда не делал и даже не слышал о таком звере – УЗИ. Он просто знал, что косматому наступил крендец. Особенно с учетом обстоятельства, что тот, при падении, врезался башкой в бетонную ступеньку. Раскрошил ее на мелкие осколки, но и черепушку себе заодно раскроил. И поделом. Зачем идиоту башка, если в ней мозгов нет?

А вот что Павла наверняка обрадовало, так это поведение второго мохнатого олуха – с рессорой. Он мчался вслед за первым, размахивая свой нехилой железякой. И непонятно куда при этом смотрел. Скорее всего, в спину «пиконосца». Поэтому, когда тот, словив в грудь копье, споткнулся и начал падать, мохнач с рессорой малость потерял ориентацию. В том смысле, что сбился с намеченного курса.

А ты попробуй не сбиться, когда у тебя над головой рессора от грузовика. А ты ее еще и крутишь лапой, словно обзавелся пропеллером. Как этот самый… ну, Карлсон, короче. Тут ведь и до авиационной катастрофы недалече.

И она произошла. Наш косматый «Карлсон», пытаясь не запнуться о тело «пиконосца», решил лихо перескочить через него. И перескочил. Но не учел набранной скорости и силы тяжести. Инерции, короче говоря, не учел.

Через упавшего оземь собрата мохнач с рессорой перелетел, как птица. Но вот притормозить в воздухе не смог. Да и как притормозить в воздухе, когда ты, на самом деле, не птица, а огромный мешок костей, мяса и мышц? Ну и еще кое чего, не будем уточнять вслух.

В результате олух со всей дури врезался боком в кирпичную стену, оплетенную крыш-травой. И, еще не успев отлипнуть, схлопотал от Сновида клинком по ребрам. А затем, уже падая, получил вдогонку по брюху. Удачно получил. Так, что кишки наружу посыпались, как початки мутопшеницы из распоротого мешка.

Приземлившись на четыре конечности, нео, отдадим ему должное, все же предпринял попытку встать. Видимо, решив, что лучше умереть стоя, чем на коленях. Но Сновид не позволил. Да и как позволить, когда бестолковое животное само подставляет загривок? Рубанул Павел со всей мощи и отсек мутанту башку. Как на курсах молодого бойца учили – под самый корешок.

И тут же, не оглядываясь, кинулся к пролому башни. Некогда оглядываться, и так счет на секунды идет. Тут уж пан или пропал.

Заскочил очень кстати. Один из мутантов уже был готов, валяясь сразу без ноги и руки. В смысле, без двух конечностей. При этом нижнюю лапу ему перерубили в районе тазобедренного сустава. На такое мог сподобиться только Малой с его чудовищной силой. Ну и, наверное, еще Ванька Бугай. Если очень разозлится. А Тимура и злить не надо – у него как-то само собой получается мутантам конечности отрубать.

Сейчас он пытался прикончить второго мохнача. Но пока что без особого успеха. Тот занял удобную позицию на ступеньках железной лестницы, ведущей на второй ярус. В лапах – устрашающего вида дубина. В качестве рукоятки мутант использовал полутораметровый отрезок стальной трубы, прикрепив к ней веревкой здоровенный штурвал запорного вентиля. Не иначе, как с магистрального трубопровода свинтил, сантехник недоделанный.

Малой к нему пытался подступиться, но с его коротким мечом выходило не очень. Зато Крот, зажав в углу еще одного нео, кажется, приступил к последней стадии разделки. По крайней мере кровища из угла хлестала фонтаном.

Быстро взвесив все обстоятельства, Павел решил, что надо помочь Тимуру. Ведь «сантехник» со стальной дубиной перекрывал проход к верхнему ярусу башни. Следовательно, являлся мишенью номер один.

Окинув взглядом помещение, Сновид заметил около костра толстое деревянное копье с заостренным концом. Подобные палки с обожженным на огне острием выполняли у дикарей роль расходного материала. Латы не проткнешь, но своего брата нео пырнуть запросто можно, особенно в глаз. Или, скажем, жирного хоммута прищучить в его подземной норе – тоже сгодится.

Недолго думая, Павел схватил копье и побежал к лестнице. Он намеревался отвлечь мута с дубиной, потыкав того под ребра. А то и в еще какие чувствительные места. Однако реализовать задумку не успел.

Малой, наконец-то, изловчился рубануть «сантехника» под голень. Ступню полностью не отсек, но мутант, вздернув пораненную лапу, запрокинулся назад. И шлепнулся массивным задом на ступеньку. А проржавевшая железяка возьми, да и обломись.

Нео не упал, но провалился между двух ступенек, повиснув между ними. Тимур, используя момент, тут же секанул мохнача по лапе с дубиной. И отчекрыжил ее на фиг. В смысле, не дубину отчекрыжил, а половину лапы – точно по локтевой сустав. Склифосовский такой точности и то бы позавидовал.

Следующий удар Тимур нанес в шею, намереваясь отрубить мутанту голову. Нео дернулся. Но это его не спасло. Нет, голову он сохранил. Но клинок перерубил гортань. И космачу осталось лишь хрипеть, орошая окружающее пространство багровыми брызгами крови.

И в этот момент Павел заметил наверху некую тень. Он действовал инстинктивно. Просто взял и вскинул вверх палку с заостренным наконечником. И очень своевременно это сделал.

Еще один нео, несший вахту на верхнем ярусе, видимо, услышал шум схватки. Спустившись на второй этаж, он прыгнул в проем на потолке, норовя обрушиться на голову Малого. Однако не долетел до Тимура, угодив прямиком на острие деревянного копья.

Догадайтесь с трех раз, каким именно местом угодил? Да, тем самым. Тем самым, которым некоторые восточные народы обожали садить пленников на кол. Особенно славный своим гостеприимством народ турки. Ну и еще некоторые…

Эффект мог выйти невероятно впечатляющим, если бы Сновид сумел удержать свое карающее оружие в руке. Но он, конечно, не сумел – уж слишком тяжелым оказался груз, помноженный на силу ускорения. Ну и ладно.

Зато он смог отвести деревянное копье с ценным грузом слегка в сторону – чтобы мутант не приземлился на голову Тимура. Отвел и выронил – вместе с космачом, которому острие достало, похоже, до самых гланд. И тот рухнул в костер. После чего, наконец, завопил – наверное, от избытка положительных эмоций.

После подобного вопля, способного разбудить даже пьяного котяха, счет действительно пошел на секунды. Павел молнией взлетел на верхний ярус, перепрыгивая через ступеньки, а кое-где подтягиваясь на руках. Добравшись до последнего – третьего – яруса, он схватил факел, воткнутый в расщелину между кирпичами. Затем подбежал к бойнице, выходящей на сторону ворот, и послал огненный сигнал разведчикам.

Затем переместился к бойнице, которая смотрела на запад, и высунул факел туда. Он еще продолжал махать им, подавая знак штурмовому отряду, когда раздался взрыв. И почти сразу – второй. Это парни Третьяка взорвали бомбы, расчищая западные ворота.

Сновид выбросил факел в бойницу и стал спускаться вниз. Почти добравшись до первого этажа, он услышал совсем близко автоматные очереди. Видать, Крот решил не экономить патроны.

Штурм Тобольского кремля вступал в решающую фазу.

Шел второй час битвы за кремль. Люди захватили уже значительную часть территории, и теперь бои вскипали в разных местах: за отдельные здания и помещения. Нео, растерявшиеся в первые минуты, огрызались, несмотря на значительные потери, яростно – с отчаяньем обреченных.

Хотя большинство мохначей о безнадежности своего положения, скорее всего, просто не задумывалось. Мутанты, поразительно похожие на древних неандертальцев, заселили брошенный людьми кремль уйму лет назад и давно привыкли считать его домом – здесь находились их жилища, запасы пищи, женщины и дети. Так что, драться им было за что.

А думать о перспективах – некогда. И без того в примитивных мозгах мыслей с гулькин нос, а тут еще и горячка боя. Когда тут мозгами шевелить? Рубай, коли и бей, пока твои кишки не повисли на чужом копье. Или пока башка не слетела напрочь, отсеченная чьим-то безжалостным клинком.

Правитель Корней, в латах рядового бойца, положил своим полуторным бастардом уже с полдюжины мутов. Но их ряды, казалось, не редели. Отступали, но не редели. Видимо, разведка все-таки просчиталась в количестве мохнатых, засевших за стенами крепости. Да и сам Правитель в раскладах чего-то недоучел. В первую очередь – упорства дикарей.

Раньше люди почти не нападали на нео, только отбивались от их наскоков на Промзону. Космачи особой настойчивости при атаках не проявляли. Налетят толпой на ограждение, поорут, помашут дубинами, а как получат отпор, то разбегаются по развалинам зализывать раны. Выбросили адреналин, называется.

Однако при обороне собственных рубежей нео, что называется, уперлись рогами. Неужто и вправду способны, как люди, драться за свой дом до последнего? Или такая упертость у них, наоборот, от безмозглости?

Ничего, все равно им не устоять, твердил про себя Корней. Не их день сегодня, не их. Северная и угловая башни уже взяты, в соборе зачищает нечисть первый взвод штурмового отряда. Второй же взвод, в рядах которого сражался Корней, только что прорвался к колокольне. Возьмут ее – вся крепость будет, как на ладони.

Но схватка за колокольню только разворачивалась.

Здоровенный мутант, размахивая полутораметровой дубиной, занял позицию на крыльце. Одной этой дубины, утыканной на утолщенном конце обрезками арматуры, хватило бы, чтобы устрашить противника. Но человекообразный урод внушал ужас сам по себе.

Раззявленный рот с выступающими клыками и громоздкой челюстью троглодита наводил на сравнение с клешнями капканов, которые ставились на диких крысособак. По всему телу бугрились узлы нереально крупных мышц, напоминавших чугунные ядра. При этом левая часть туловища была почти полностью лишена шкуры, словно дикаря недавно освежевал живодер.

Плоть с прожилками вен и сухожилий выглядела отвратительно, окровавленный бок был разодран ударом зазубренного дротика. Однако нео, похоже, не испытывал ни малейшего дискомфорта. Он орал, выкатив налитые яростью глаза, находясь на пике боевого экстаза. И, казалось, не найдется силы, способной сдвинуть мутанта с захваченной позиции.

Боец, бежавший впереди Корнея, намеревался с ходу секануть уродливого гиганта палашом. Однако не дотянулся и лишь немного раскроил тому бок, скользнув лезвием по ребрам. Зато сам едва не угодил под дубину, которую дикарь ловко крутанул в воздухе. Боец успел присесть, и дубина просквозила над ним на бреющем. Но кончик торчащей арматурины все же чиркнул по верхушке шлема-шишака.

То ли сработал эффект контузии, то ли арматурина, пробив шлем, зацепила еще и макушку воина, но тот кулем свалился набок. Раззадоренный мохнач обязательно добил бы поверженного врага, да не успел. Кряжистый боец с рыжей бородой, подскочив к крыльцу, попытался ударить нео копьем. Он метил в грудь. Однако дикарь сумел ухватить копье свободной лапой за трехгранный наконечник и дернуть на себя.

«Рыжий», не удержав равновесия, качнулся вперед головой. Нео, как заправский футболист, тут же врезал по ней огромной ступней. Раздался треск, шея бойца неестественно вывернулась. И он, отлетев на несколько метров, рухнул на землю.

Мутант торжествующе взвыл, исполнив неуклюжий пируэт. И в этот момент подоспевший Корней рубанул его под колено приподнятой ноги. Р-раз! Правитель вложил в удар всю силу и ненависть – и голень нео с громким хрустом отскочила от коленного сустава.

Вопль дикаря застрял у него в глотке, когда из ополовиненной конечности брызнула струя крови. Каким-то образом нео исхитрился не упасть, балансируя на оставшейся ноге – прямь, еж твою, танцор на свадьбе. Но лучше бы он не старался. Корней, видя такое непотребство, подсел и рассек мохнатому промежность. Вжик!

Удар получился слабее предыдущего, но, судя по реакции мутанта, куда чувствительнее. Хриплый вопль свинтился в истошный визг. Нео шлепнулся на крыльцо и покатился по ступенькам. Ладонями он пытался зажать выпадающие кишки и прочие внутренности из джентльменского набора неандертальца. Однако получалось плохо. Можно сказать, валилось из рук.

Почти тут же вой оборвался – это клинок первого, успевшего оклематься, бойца отсек мутанту голову. Корней, не теряя времени, перепрыгнул через поверженного монстра. Затем, вскочив на крыльцо, забежал в распахнутую дверь нижнего этажа колокольни. И на пару секунд ослеп – слишком резким оказался перепад от освещенного утренним солнцем двора к полутемному помещению.

Эта детская промашка, объяснимая лишь запредельным напряжением сил и азартом боя, оказалась роковой. Правитель на миг замер на фоне дверного проема, и нео, находившийся у противоположной стены, метнул копье.

Удар вышел мощным. Однако самодельный железный наконечник отскочил от стального нагрудника, и Правитель устоял, отступив на шаг. Он заметил, как мутант, взревев от ярости, бросился на него с дубиной наперевес. И приподнял бастард, готовясь встретить врага разящим ударом.

Однако не успел. Другой нео, притаившийся у косяка, подскочил со спины и наотмашь рубанул Корнея боевым топором. Под челюсть.

Последнее, что увидел Правитель тоболяков перед тем, как навсегда уйти в Долину Предков, – перекошенную ненавистью мохнатую морду нелюди.

Меньше, чем через час в бойнице соборной колокольни лейтенант Егор Крот вывесил знамя, сшитое из трех полос: белой, синей и красной. Это был триколор Российской Федерации.

Да, подобного государства уже давно не существовало. Но люди, выжившие в Тобольской Промзоне после ядерной войны, так не считали. Как часто повторял, вслед за своими предками, Правитель Корней: «Было бы знамя, а государство приложится».

Павел Сновид узнал о смерти отца не сразу. Его, едва закончился штурм кремля, вместе с группой бойцов срочно отослали в Промзону. Чтобы мохначи из клана Бррыгов не ворвались туда, используя подходящий момент.

Маневр оказался своевременным. Бррыговцы и вправду начали атаку Промзоны, надеясь застать ее защитников врасплох. Да в очередной раз обломали клыки. И Павел в этом процессе активно поучаствовал, прикончив четырех косматых.

Лишь под вечер, когда закончился бой в Промзоне, Сновиду сообщили страшную весть. К тому времени в кремле собрали тела всех воинов, павших смертью храбрых во время штурма. И соорудили погребальный помост.

Павел пришел на траурную церемонию вместе со своей сестрой. Он поддерживал ее за плечо, смотрел на пламя погребального костра и молчал. Не мог найти слов. Да и мыслей в голове не было – сплошная черная пустота…

Минуло восемь дней. Павел спал без сновидений. Однако на девятый день ему приснился сон. Ему привиделось, как по реке плывет большая лодка с парусом. На носу лодки стоит высокий человек с головой ящера и курит странную трубку с длинным гибким чубуком.

Последнее, что запомнил Сновид перед тем, как проснуться, был огонь. Очень много огня.