Эта идея пришла Ларисе в голову на прошлом дне рождения Степанкова. Он тогда снял какой-то шикарный загородный коттедж, пригласил всех своих друзей-богатеев и, как будто в насмешку, их с Михаилом. Словно хотел всем продемонстрировать, что, мол, я такой тонкий человек и искусством интересуюсь, даже, вон, друзей в творческой среде имею. А заодно им с мужем указать свое место, мол, я дружу с вами, но не забывайте, кто вы и кто я. Он пригласил их на торжество, где были одни богачи, как бедных родственников, которые, глядя на чужие миллионы, должны были, наверное, еще больше осознать свою никчемность.

Лариса буквально кожей ощущала, как ее душит злоба ко всему этому кичащемуся своей успешностью кругу. А к «виновнику торжества» она испытывала самую настоящую ненависть, как же, вылез «из грязи в князи», благодетель…

Как она себя чувствовала в тот день, она помнит до сих пор. Они наконец кое-как выкарабкались из ужасающей бедноты, немного «поднялись» в материальном плане, но куда им было до Степанкова и его новых друзей. Платье Лариса купила, конечно, не на рынке, а в магазине, и довольно приличном, но жены бизнесменов одевались в бутиках. И кольцо на пальце любой из них стоило не меньше, чем их с Михаилом полугодовой бюджет. Ларисе казалось, что она чувствует на себе презрительно-сочувствующие взгляды, как будто на ее лбу было написано крупными буквами — «нищенка и неудачница». А ведь она всегда была достойна большего, с ее-то внешностью и обаянием. Но из-за клейма бедности это незаметно окружающим, она как будто невидима для этих людей, как, например, прислуга или водитель.

На протяжении всей своей жизни она часто задумывалась: почему она тогда, в институте, не выбрала Степанкова? И как бы сложилась ее судьба, если бы можно было отмотать время назад и все поменять?..

И не находила ответа. Точнее, ответ находился, правда, совсем неутешительный.

Но ведь Степанков был тогда такой непримечательный, ничем не выделяющийся, не обещавший никаких взлетов. И когда он познакомил ее с Михаилом… Студент — и член Союза художников! Какое сравнение! Выбор был очевиден и искренен. Миша и оглянуться не успел, как Лариса поселилась в его мастерской и стала «женой выдающегося российского художника». Таким образом, она тоже сделала себе карьеру. Она прикипела к Михаилу, привыкла к их с ним жизни и ни о чем не жалела, с ним ей было спокойно и просто.

А теперь само существование Степанкова, его внезапное и такое триумфальное появление после нескольких лет отсутствия взволновало ее и не давало покоя. Откуда только он свалился на их голову? И еще эта кошмарная ситуация с долгом!.. Она не верила, что долг спишется просто так. Ну как же, Степанков теперь деловой человек. А таким неведомо сострадание, они всегда берут свое. Любой ценой, ни перед чем не останавливаясь! И хотя, казалось бы, ну, что там эта сумма для него — ерунда, но ведь потребует, возьмет за горло. Это угнетало ее, камнем лежало на сердце, давило днем и ночью. Каждое утро она просыпалась и вспоминала: они должны, должны, должны….

А раз так, значит, полностью зависят от его мимолетного настроения, его прихоти и капризов… Нет, так жить невозможно. С этим нужно что-то делать. И Лариса затаилась до времени, не оставляя надежды придумать способ, как выбраться из долговой кабалы.

Гости тогда съехались в коттедж за полночь. Во дворе прямо на снегу были поставлены мангалы, на них жарили ароматное мясо. Мужчины болтали, пили вино и пиво, курили, играли в бильярд. Женщины в основном разместились в доме и сплетничали о знакомых друг другу вещах, ведь они все, кроме нее, одного круга, и им было что обсудить — солярии, рестораны, массажисток, парикмахеров… У одной горничная ворует, у другой повариха недокладывает мясо, третью стилист плохо укладывает. А у нее проблемы — где починить зонт и купить картошки подешевле.

В огромной прихожей стоял стол, на который складывались подарки — все в одну кучу. Их было так много, что у именинника не хватало времени распаковать каждый, поэтому он вообще не открывал ни одного. Те, кто хотел, вкладывал визитную карточку или записку, а кто-то просто дарил неподписанный подарок. Потом в разговорах за бокалом вина или рюмкой коньяка гости сами признавались, что подарили то-то или то-то, а чей-то дар так и оставался анонимным.

Лариса стояла в прихожей, смотрела на груду подарков, потягивая какой-то коктейль, и вдруг задумалась: если представится возможность совершить убийство так, чтобы никто и никогда не смог доказать ее причастность, — сделала бы она это? Решилась бы?..

Если бы кто-нибудь наблюдал за ней в тот момент, то смог бы заметить, как изменилось ее лицо, какое странное, тяжелое выражение появилось на нем. Именно тогда ей и пришла в голову эта идея…

Для осуществления своего плана ей нужно было запастись терпением. Но этого-то у Ларисы было в избытке, научилась за время нищеты. До следующего года необходимо было затаиться, не вызывать и малейших подозрений и абсолютно все просчитать. Скорее всего Степанков опять снимет домик и пригласит множество гостей — тогда-то она и осуществит задуманное.

Бутылка будет захватана покупателями в супермаркете, продавцами, по отпечаткам на ней окажется невозможно что-либо понять. К тому же хорошо, что его день рождения приходится на зиму, она будет в перчатках, и никому не покажется это странным.

Гостей и обслуживающего персонала в коттедже всегда много, и значительная их часть меняется год от года, это тоже ей на руку — ищи ветра в поле. Кто потом сможет воспроизвести точный список присутствовавших? Даже если и будет такой список, вряд ли этот подарок смогут приписать именно ей.

Да и вообще, все зависит от того, когда он откроет бутылку. Как доказать, что это подарок на день рождения? Возможно, это произойдет через полгода, год? У него бар под завязку забит разными напитками, он сам рассказывал, запасов хватит надолго. Хотя она все же рассчитывала, что это случится раньше.

Самое главное, о чем она волновалась, — чтобы никто посторонний случайно не попробовал этого вина. Но, как ни странно, эти опасения были довольно-таки беспочвенными. Она уже давно заметила, что насчет личной жизни у Степанкова просто какой-то пунктик — он ожесточенно охранял свое личное пространство и никого из своих женщин не приводил в квартиру, да и друзей особо не звал. Зато любил выпить в одиночестве какой-нибудь благородный напиток. Так было у него заведено, и Лариса полагала, что вряд ли он изменит привычки. В любом случае придется рискнуть.

Никаких камер наблюдения в снятом домике быть не должно — это не принято в этих кругах. Время шпионажа, шантажа и грязных игр прошло — теперь в бизнесе царят респектабельность и доверительность. Вместе с бандитской эпохой «лихих девяностых» отошли в прошлое и съемки скрытой камерой — как инструмент воздействия на несговорчивых партнеров. Теперь у олигархов и предпринимателей свои службы безопасности, и никто не осмеливается снимать, за это можно поплатиться минимум деловой репутацией, а максимум… тут можно фантазировать до бесконечности.

Она решила остановиться на вине: вспомнила, как Степанков когда-то обедал у них. Лариса хотела тогда произвести впечатление, подала какое-то редкое благородное вино, которое купила в универсаме, выложив кругленькую сумму. Но удивить гостя не удалось, получилось скорее наоборот: она увидела, как он пригубил вино, едва заметно поморщился, но ничего не сказал, выпил и даже произнес что-то вроде того, что любит именно такие венгерские токайские вина.

Тогда она почему-то запомнила эту фразу и, как оказалось, не зря. Она вообще пристально следила за его жизнью и прислушивалась ко всему, что он говорил, отчасти бессознательно, но цепко.

В этих дорогих винах такие странные привкусы, пожалуй, он не сразу поймет, что тут что-то не так. Но нужен яд быстрого действия, чтобы жертва не успела спохватиться. С этим и были связаны основные проблемы. Лариса решила остановиться на бытовой химии. Какой-нибудь цианистый калий надежнее, зато, например, метанол достать легче, он содержится во всяких обыденных растворах: разных растворителях, лаках, политурах. Такие жидкости при попадании внутрь вызывают не менее опасные для жизни тяжелые отравления, чем чистый метанол. А вот для того чтобы достать настоящий яд, нужны знакомства, которых у Ларисы нет. Да и ни к чему ей лишние свидетели.

И тут ей опять повезло: вино было в бутылке с отвинчивающейся крышкой, что для вина — редкость. Но все же бывает. И Ларисе удалось незаметно, практически не повредив, открыть крышку, а потом закрыть. Заметить, что бутылку открывали, было почти невозможно. Почему-то это обстоятельство, маленькое везение, вселило в Ларису надежду, что все пройдет благополучно.

По ее плану, бутылка с отравленным токайским должна была попасть к Степанкову и, как бомба замедленного действия, ждать своего часа. Когда он ее откроет, не так уж и важно. Он и не вспомнит, наверное, откуда она у него взялась. Подарки небось охранники распаковывают. А после уже никому в голову не придет, чьих это рук дело. Степанков, может, и догадался бы, он сметливый, но на тот момент уже не сможет этого сделать.

Незадолго до дня рождения Володя позвонил им и пригласил на торжество, пообещав прислать за ними машину. Но Михаил вдруг заупрямился и не захотел ехать. У Ларисы тогда опустились руки — она потратила столько нервов и сил на свой план, а теперь все пойдет прахом из-за дурацкого каприза мужа? И впереди опять тягостная неизвестность и ярмо долга?

Когда она услышала отказ, моментально потеряла самообладание и закатила мужу истерику. Немало удивившись такому напору и посопротивлявшись для вида, Михаил дал наконец согласие.

В назначенный день они с Михаилом прибыли в загородный коттедж. Она опасалась, что в ходе праздника будут изменения, но все оставалось по-прежнему: подарки опять складывали в кучу. Они преподнесли от их пары красивую вазу, выбранную Михаилом. Теперь Ларисе оставалось ждать совсем недолго.

Дальше все пошло как по маслу: ей не составило никакого труда уличить момент, когда поблизости никого не оказалось, и сунуть сверток в груду подарков.

Время от времени она как бы случайно заглядывала в прихожую, но все было в порядке, подарки никто не трогал. Потом она увидела, как их погрузили в машину и увезли.