7
– Давай сюда, а то здесь снег колючий, – прошептал Сашка, протягивая девушке руку.
– Ай, больно! Подожди. – Вера выдернула ладонь, потерла другой рукой. – Сейчас я на забор сяду и спрыгну.
– Давай, я тебя поймаю…
Верка выдохнула, сделала над собой усилие и ловко запрыгнула на забор. Сашка потянул к ней руки. Она наклонилась и прыгнула, прямо в его объятия. Сердце замерло – сколько лет она мечтала о таком моменте! Она не успела поблагодарить Сашку, потому что неожиданно из-за поворота раздался звук подъезжающего автомобиля, дорогу осветило фарами. Оба они спрятались за деревом, прижавшись друг к другу. Никогда еще Верка не была так близко к Александру Сазонову.
– Ты чего вообще здесь делаешь? – шепотом спросил он.
– Гулять иду, – ответила Верка.
– Гулять? – Сашка так удивился, что даже сказал это не шепотом, да еще и высунулся.
– Тсс, – Верка рукой пригнула его голову. – Да, гулять!
– А почему через забор? Через ворота слабо, что ли?
– Слабо! – меньше всего хотелось посвящать его во все свои проблемы. – А ты чего здесь делаешь?
– А я уже гуляю, – ответил Сашка.
– Под забором гуляешь?
– Ага…
Машина проехала. В темноте Верка не разглядела сам автомобиль, но ей показалось, за рулем был Марат. Черт! Что он тут разъездился? Как специально – именно сегодня! На этот раз машина въехала на территорию Бариновых. Ворота находились за углом, но все равно, чтобы не привлекать к себе внимания, Вера и Саша пригнулись еще сильнее и сидели молча, пока не стихли голоса.
– Мне надо мотать отсюда, – сказала Вера, как только в округе наступила тишина.
– Куда ты одна пойдешь? Давай я тебя провожу! – предложил Сашка.
– Давай. – Вера пожала плечами. – А если серьезно, что ты тут вообще делаешь?
– Да так, детективным розыском занимаюсь. – По его тону было непонятно, шутит он или говорит всерьез. – Хочу выяснить адрес одного человека. А ты?
– А я к Машке иду, – тихо проговорила Верка и посмотрела на мобильник. – Ого! Она меня, бедная, уже час ждет. Надо такси вызвать…
– Подожди, я тут с пареньком одним, попросим его подвезти, – предложил Сашка.
Они пошли вдоль дороги. Проезжающие мимо машины пугали и настораживали. Верка то и дело пряталась за деревом. Впрочем, Сашка тоже почему-то прятался. Она заметила это, и в душе шевельнулся страх: уж не вляпался ли он во что-нибудь?
– Слушай, а я тебя видела с Гравитцем. Тебя с ним вообще что связывает? – набравшись смелости, спросила.
– Ничего. Два года не виделись, нечаянно столкнулись в супермаркете и решили в клуб забуриться. А что?
– Да так, ничего. – Верка с облегчением вздохнула. – Просто слышала о нем много хорошего в переносном смысле. Боялась, что ты тоже всякой дурью занимаешься…
– Боялась? – Сашка остановился и так посмотрел на нее, что Вере стало неловко. Она опустила голову и промолчала.
Тем временем они прошли несколько домов. Свернули за угол. Там стояла старая, с облупившейся синей краской «девятка», за рулем которой сидел молодой курчавый парень.
– Ну, наконец-то! Я думал уже тревогу бить! – проговорил он через открытое окно и вопросительно уставился на Веру: – А это кто?
Сашка открыл дверь машины, пропустил девушку вперед.
– Познакомься, это Вера. А это Димка Савин, мой однокурсник. Димон, довезем девушку? Тебе куда?
– В центр, – неуверенно сказала Вера. – Мы с Машкой в кино собрались…
– А что, если нам вместе поехать погулять, а? – предложил Саша. – Вы не против?
– Нет, даже за, – Верка почувствовала, как бешено забилось ее сердце: неужели такое может быть?
– Да можно, только я чего-то не пойму. Этот прыщ, Марат или как его, мы за ним-то поедем? – спросил водитель. Веру словно током пронзило.
– Марат? Ты за Маратом следишь? – Она даже вскрикнула от удивления и тут же почувствовала страх за Сашу. – Зачем?
– Поехали, Димон, в центр. Сегодня не получится, – тихо проговорил Сазонов и добавил шепотом, обращаясь к Вере: – Я тебе потом все расскажу.
Верино сердце заколотилось еще сильнее. Даже не верилось, что все это происходит с ней. «Не бывает такого, чтобы вот так круто повернулась жизнь, – думала она. – Это похоже на сказку. Нет, мне все это снится. Сейчас открою глаза и проснусь, запертая в своей комнате, под строгим надзором отца».
Она даже глаза потерла, но не проснулась. Сон оказался слишком крепок и слишком реален. А может, это действительно сказка? Этот вечер, золотое от ярких фонарей Рублевское шоссе, Саша, сидящий рядом. Даже сиденье автомобиля, вовсе не такого презентабельного и дорогого, в каких она привыкла ездить, было удивительно удобным и мягким. Сегодня ей все казалось другим, лучше, красочнее, удивительнее.
Они доехали до Машки быстро – даже пробки решили не портить им настроение в этот прекрасный вечер. Подруга ее все еще ждала, хоть и посетовала на то, что замерзла. Сашка предложил погреться в «Макдоналдсе». Идея замечательная, тем более Верка уже и не помнила, когда в последний раз была в подобных заведениях, все по ресторанам, с шиком, блеском и прочей чепухой. Она с удивлением смотрела на шумную толпу, на маленьких детей, на людей, все они казались ей какими-то простыми, смотрящими на жизнь легче. Она старалась не глядеть на Сашку, боялась выдать взглядом свои чувства, но глаза сами находили его, и каждый раз, когда их взгляды пересекались, девушка краснела.
– Мне домой пора, – спустя какое-то время вдруг сказала Машка.
– Как домой? – Вера даже побледнела при мысли, что сейчас все закончится. Сейчас Сашка помашет рукой, уйдет – и все. И больше это не повторится. – Мы же только недавно сюда пришли.
– Вообще-то мы уже полтора часа как тут, – засмеялась подруга. – Ты, Вер, в облаках витаешь! О времени забыла! Дим, может, проводишь меня?
– С удовольствием. Сазон, без машины доберетесь? – Димка привстал и хлопнул Сашку по плечу.
– Угу, езжайте. Вер, а мы с тобой, может, погуляем?
Вера кивнула, не в силах выговорить ни слова. Они вышли из кафе и пошли просто куда глаза глядят.
– Как хорошо! – вздохнула Вера, когда они оказались в каком-то старом дворике. – Хотела бы я здесь жить!
– Ты хочешь сказать, что не чувствуешь себя рублевской? Да ладно, кто же от богатства отмахивается? Скажешь, ты не такая, как все остальные, рублевские? – Она почувствовала в Сашкином тоне язвительные нотки.
– Почему? Я точно такая же. Вот поживу еще пару годков там, попритрусь и тоже превращусь в безмозглую куклу, такую, как Карина.
– Карина? – переспросил Сазонов.
– Да, моя мачеха. Редкостная дура, – глядя вдаль, произнесла Вера. – Размалеванная, как кукла, и думает только о деньгах и статусе.
– Она ходит случайно не в красном пальто? – заинтересовался Сашка.
– Ой, у нее этих пальто море. Но сегодня вроде в красном была. А что?
– Да так, ничего. Просто я, кажется, ее сегодня видел…
Вспомнив о том, где она сегодня встретилась с Сашей, Вера внезапно остановилась и пристально взглянула парню в глаза.
– Саш, ты будь осторожнее. Марат – нехороший человек. Я сама удивляюсь, почему отец с ним возится. Ну у него-то ладно, бизнес, а тебе он зачем?
Сашка немного поколебался и тихо проговорил:
– За Лилькой. Мучает он ее. В наркоту загнал. Хотел узнать, где она.
Девушка вздрогнула. «Вот и конец сказки».
– А я, наверное, сегодня тебе понадобилась, чтобы узнать адрес Лили, да? – она опустила глаза, чтобы не показать проступившие слезы.
– Нет, не угадала, – ответил Сашка, и вдруг Вера почувствовала на своих губах поцелуй. Жадный, слегка неуклюжий поцелуй. Она закрыла глаза, по щекам покатились слезы. Она и сама не понимала, что испытывает – счастье или отчаяние. Ей казалось, даже сейчас между ней и Сашкой стоит Лиля Варламова. Стоит и смеется, красивая, грациозная, не то что она, толстая Кадушка. Вера обхватила Сашу за шею, крепко прижалась всем телом, стараясь выгнать из головы Лилин образ.
Потом они долго гуляли и, разговаривая о том о сем, дошли до самого Волгоградского проспекта и только тогда вспомнили о времени – на часах уже была полночь.
– Надо домой, – засуетилась Верка.
Они поймали такси. Вера села в салон, и машина резво рванула по пустой дороге. Девушке казалось, что она до сих пор в сказке. Сидит и наблюдает, как карета превращается в тыкву, лошади в крыс. Вот она уже на Рублевке, мимо пробегают особняки, один другого круче, навороченнее. Впереди – золотая клетка, в которую еще предстоит как-то влететь. Кукольный театр, где для каждого расписана роль. Но Вера уже не испытывала того отчаяния, той боли и страха – она знала, у нее есть Саша. Пусть даже он ищет Лилю, но он целовал ее, Веру. Она ему нужна, и он ей тоже нужен. Если он будет рядом, то никакая тирания отца не страшит.
На территорию Верка прошмыгнула через забор. Собаки подбежали к ней и даже не залаяли, видимо, к странным выходкам хозяйки они уже стали привыкать.
Ей сказочно повезло, как везет иногда действительно счастливым людям: черный ход оказался открытым, и девушка, проскользнув через сумрак спящего дома, очутилась в своей комнате и только тут перевела дух.
* * *
Только когда Вера уехала, Сашка вдруг вспомнил о том, что и ему давно пора быть дома. Странно, что его не ищет мама… А вообще, почему она его не ищет? Он вдруг обеспокоился за маму, помчался домой. Открыл дверь, вошел в коридор. Темно. Саня включил свет и увидел на трюмо записку. «Сашенька, буду позже. Ужин на плите. Целую». Все понятно. Вот почему она и не волнуется: вернулась и думает, что Саша давно спит.
На цыпочках подойдя к комнате матери, Сашка прислушался. Ольга не спала. Опять работала, негромко напевая что-то. Санек улыбнулся. Ему повезло – у него необыкновенная, замечательная мама. С этими мыслями он пошел в комнату, скинул одежду, лег в кровать и задумался. В последние дни жизнь забурлила, не было времени даже подумать. Все делалось спонтанно, сгоряча. Эта идея следить за Маратом… Он, Сашка, ведет себя, как сумасшедший. А еще на Мишку обижается, который отказался принимать участие в слежке.
Это утро началось предсказуемо: с маминых охов по поводу синяков. Но эти же синяки вдруг сыграли положительную роль: Димка Савин, наиболее близкий Саньке парень из их группы, проявил интерес и участие, даже согласился помочь с машиной.
Вечером, пока они сидели в Димкиной машине, припаркованной возле клуба, Сашка рассказал Савину обо всем. Ну, почти обо всем: про причастность Гравитца к наркоте умолчал. Димка молча выслушал. А потом высказал свои сомнения:
– Ну, найдешь ты ее, а дальше что? Как ты ее домой вернешь, если она сама не хочет?
– Там видно будет, – Сашка пристально рассматривал всех, кто входил и выходил из клуба. – Главное, найти…
Они просидели в машине уже около часа, когда наконец увидели Марата.
– Вот он, – прошептал Сашка.
– В черной кожанке, руки в карманах? – спросил Савин.
– Угу…
– Слушай, а вон и Лиля, да? – Димка показал на девушку в красном пальто, которая шла за Маратом. – Красивая.
Сашка присмотрелся.
– Нет, не Лиля, – Сашка не сводил глаз с Марата и девушки, которые, немного отойдя от клуба, взялись за руки. Марат достал из кармана брелок и открыл машину, которая находилась в одном ряду с тачкой Димона. Оба они – Марат и брюнетка – сели в авто, поехали.
– Давай за ними, – шепотом сказал Сашка, как будто Марат мог его услышать. Они тихонько тронулись вслед за черным «Мерседесом».
– Черт, близко ехать – увидит. Далеко – потеряем! Ну мы с тобой и сыщики, Сазон, – пытался пошутить Савин, но Сазонов видел, у друга от напряжения дрожат руки. Впрочем, ехать было недалеко. Совсем скоро машина Марата повернула на Рублево-Успенское шоссе, а там заехала в темный переулок и остановилась. Чтобы не вызывать подозрений, ребятам пришлось проехать чуть дальше и спрятаться в другом закоулке.
– Блин, теперь не знаю, как тебе, Сань, помочь. Я же не встану прямо возле них, – обескураженно развел руками Димка.
– Нет, сиди тут, я сейчас, – Сашка выскользнул из машины и тихонько пошел назад, прячась в тени высоких заборов. Он подкрался к тому самому закоулку, куда заехал Марат, и осторожно выглянул из-за угла. Прямо перед ним, шагах в десяти, стояла машина, а в ней целовались Марат и та самая брюнетка. Увидев то, чего не должен был видеть, Сашка машинально отпрянул назад, прижался к забору.
Дверца «мерса» открылась.
– Милая, не забудь про бумаги, – послышался голос Марата.
– Да помню, – отмахнулась девица. – Не будь занудой. Мне романтики хочется, а ты все о делах! Ну пока-пока, зайка!
«Значит, Лилька у него не одна, – подумал Сазонов и вспомнил худое бледное Лилькино лицо с кругами под глазами. – Это и понятно, сразу видно, что он ее не бережет».
Пока Сашка раздумывал, что делать, брюнетка, цокая каблуками, прошла мимо.
А потом… потом он встретил Веру, и все опять закрутилось.
Этот вечер, поцелуй на той самой улице, по которой он так часто гулял два года назад, девушка, красивая, одетая в дорогие шмотки, отец-бизнесмен – все это прямо дежавю какое-то. Все повторяется, его снова захлестнули чувства, он снова выглядит идиотом: обычный пацан, считающий каждую копейку, работающий по вечерам, чтобы прокормить себя и маму, с которой живет в хрущевке, а все туда же – связывается с богатыми людьми, зная, что когда-нибудь вся эта любовь исчезнет. Надо уходить сейчас, пока не влюбился, пока сможет оторваться от нее. Пока не поздно… Послышалось легкое дребезжание телефона, он схватился за мобильник. Высвечивался номер Веры – новый номер в его записной книжке.
– Алло, Саш, я добралась до дома. А ты? – звуки ее голоса разливались в его сердце нежностью.
– Я тоже. Дома все нормально?
– Все о’кей. Прикинь, у меня пять пропущенных вызовов от отца. А я и не заметила. Завтра погуляем, может? – Верка щебетала, как птица.
– Давай!
– Ну, все, тогда созвонимся!
– Хорошо! Целую! Спокойной ночи!
– Спокойной ночи!
Сашка положил трубку и улыбнулся. Как же хорошо, что она позвонила! И к чему все эти сомнения? Уже поздно что-то менять! Он уже не сможет без нее, он уже влюбился. И пусть он хоть сто раз попытается расставить все по полочкам в своем сознании и вдолбить себе, что ему нужно, а что нет, он все равно знает: никуда он уже не денется от Веры.
* * *
Лиля лежала на кровати с того самого момента, как проснулась, каждую минуту напоминая себе о том, что надо встать и приготовить ужин. Сколько она так лежит, девушка и сама не знала: скорее всего, час, а может, три. По крайней мере, за окном вовсю светило весеннее солнышко, изредка скользя по ее бледному лицу. Мысли лихорадочно путались, в голове возникали обрывки фраз, образы, лица. Иногда она начинала вспоминать прошлое, иногда думала о Сашке Сазонове, о маме и папе и даже о Козе. Только все эти мысли так напрягали и злили, что она лихорадочно гнала их прочь, а потом искала в мозгу, что волнует ее больше всего, и находила: Марат обещал принести дозу, но до сих пор не пришел. Зазвонил телефон. Лиля соскочила с кровати, трясясь от холода и напряжения, схватила дешевенькую модель «Моторолы». На дисплее высветился абонент: «мама». Опять она звонит! Каждый день трезвонит и трезвонит! Лиля не почувствовала никакой нежности – почувствовала лишь ярость: из-за мамы она вставала, подскакивала к телефону, разве ей это надо? Сейчас не надо! А телефон – словно не понимал, он звонил и звонил, чем окончательно разозлил Лилю.
– Да заколебала ты звонить, дура! – заорала Лилька во всю мочь и со всей силы швырнула телефон о стенку. От удара он рассыпался на три части: все они полетели в разные стороны. Лиля упала на подушку и расплакалась. Худенькие плечи с выступающими косточками вздрагивали от рыданий.
– Я ненавижу себя, ненавижу, – шептала она сквозь слезы. – Я плохая, ужасная! Я – тварь, дрянь! И как только Марат еще со мной живет! Марат… – Она вдруг встрепенулась, подняла голову с подушки, рукой смахнула слезы. – Марат не сможет мне позвонить…
Она кинулась собирать детали телефона, подобрав, попыталась их соединить, но не вышло, аппарат выскользнул из дрожащих рук. Проклиная все на свете, Лиля начала все сначала. Она суетилась, плакала и смеялась одновременно, злилась на свою беспомощность. Наконец телефон был налажен. Зажав его в руке, Лиля легла на кровать, откинулась на подушку, посмотрела на белоснежный потолок.
В первый раз на Марата ее внимание обратила Алинка-Барби.
– Не заметила, как на тебя Марат смотрит? Вот это я понимаю – мужчина! – вздыхая, сказала она на той самой прощальной школьной вечеринке, когда девушки пошли освежиться в ванную.
– Марат? – переспросила Лиля, умываясь ледяной водой. – Нет, не заметила. Да на фига мне Марат?
– Да ты что, совсем дурочка? Он вон какой весь из себя, потом, взрослый. А еще это человек, который живет полной жизнью. Разве не заметила? Сазонов твой всегда себя в рамки какие-то загонял: то можно, то нельзя, на этом экономия. Это было видно, когда ты на переменках его в буфет пыталась затащить, а он ни в какую. Я сидела и, честно говоря, ржала над вами. Только не обижайся, лады? А Марат не такой, это человек, который умеет позволить себе многое.
Тогда, выйдя из ванной, Лиля поддалась на уговоры Марата, взяла-таки в руки самокрутку, сделала одну затяжку. Примесь неприятных запахов обожгла все внутри. Она закашлялась и вернула сигарету.
– Дрянь какая-то!
– Ничего, с первого раза всегда так. – Марат подмигнул девушке и протянул тарелку с колбасой и сыром. – На, заешь, легче станет. Ну чего закисли, выпускники? За ваше счастливое детство! И за то, что ждет впереди! Вы даже не догадываетесь, какая жизнь – прекрасная штука!
Он подмигнул Лильке, и от этого ее снова обожгло внутри. Похоже, Алинка права – Марат оказывает ей знаки внимания.
С ним в обнимку она просидела до самой торжественной части. А потом он ушел – просто, ни о чем не спросив ее, не взяв даже номер телефона.
Почему Марат ушел и не попытался продолжить знакомство? Лилька думала об этом весь вечер. Почему он так поступил? Может быть, с ней что-то не так? Сашка, Лешка, Марат… Бывает ли такое, чтобы просто так не везло в личной жизни. Вряд ли. Скорее всего, она сама совершила непростительную ошибку. Волей-неволей думая о Марате, она сравнивала его с Сашкой, причем сравнение выходило не в пользу последнего. Сашка – слишком простой, обычный, хотя и хороший. Марат – взрослый, дерзкий. Сильный и загадочный. Наверное, Барби права… И чем больше она думала о Марате, тем привлекательнее он казался. Из охранника он вдруг предстал принцем, которого ей послала судьба, а она его проворонила. Лиля перебирала каждое его слово, мысленно дополняла его речь и взгляды и даже не заметила, как от Сазонова Сашки окончательно переключилась на Робеспьера. В последующие дни и недели она пыталась найти его, нарочно проходя по той самой улице, где они встретились, но бывшего охранника нигде не было видно.
Так пролетело лето, наступила осень. Начались занятия в вузе. Лиля вела себя замкнуто, с девчонками по курсу общалась мало, все они, как и она сама, были поглощены учебой. Поговорить о лекциях и семинарах, списать друг у друга, обсудить преподавателя – вот и все общение. Оказалось, у нее совсем нет подруг. Она скучала так, что иногда даже плакала. Вечерами торчала в Интернете, общалась на форумах, но это все было не то. А потом у нее словно сорвало какой-то стоп-кран.
Клубы, новые знакомства, чужие потные руки, скользящие по телу во время танца… Даже странно, как она в ту пору удержалась от отношений. Наверное, не цеплял ее ни один из тех многочисленных поклонников, которые появлялись и исчезали!
Но однажды все изменилось: появился тот, кто давно зацепил ее, – Марат! Появился случайно, носом к носу столкнулся с ней возле метро. Она как раз прогуливала очередную пару, а тут он стоит, в нескольких шагах от нее. В черном драповом полупальто, на которое плавно садятся мохнатые снежинки, такой стильный, красивый. Он разговаривал с кем-то по телефону и на Лильку даже внимания не обращал. Именно эта красота и недосягаемость заставили ее сердце сильно-сильно заколотиться в груди. Она остановилась в метре от Марата и растерялась. На лице появилась глупая улыбка. Чего она стоит? Может, дальше пойти? Но…
– Хорошо. Сегодня жди, будет, – говорил кому-то Марат, шагнув вперед и став к Лильке еще ближе, и вдруг он заметил ее. – Опачки! – произнес он и добавил тому, с кем разговаривал по телефону: – Давай я тебе потом перезвоню. Я сейчас занят.
– Ну что, красавица? Как жизнь молодая? – убирая телефон в карман, спросил Марат.
Лилька зарделась, польщенная его вниманием. Он ее узнал, он ее помнит, как же это чудесно!
– Хорошо. А у тебя как? – Она почувствовала, что ее улыбка дрожит от напряжения.
– Отлично! Ты куда идешь? Тебя проводить?
– Да, в общем-то, никуда, – Варламова замялась. – Так, пару прогуливаю, мотаюсь от нечего делать.
– Пару прогуливаешь? – На лице Робеспьера выразилось удивление. – Ну ты даешь. А говорила, ботаник. Слушай, а вечерами ты что делаешь?
– Да так, ничего. А что? – Лиля затаила дыхание.
– В клуб пойдешь со мной? Хотя пропустят ли тебя… Тебе сколько сейчас – шестнадцать?
– Нет, семнадцать, скоро восемнадцать будет.
– Семнадцать, – проговорил Марат. – Ну ладно! Давай вечерком завалим куда-нибудь вместе. А? Узнаем друг друга поближе. Согласна?
Лилька кивнула. Еще бы она не была согласна!
К встрече она подготовилась очень тщательно.
Марат ждал ее на улице. Он тоже переоделся – вместо драпового пальто на нем была кожаная куртка с меховым воротником и потертые джинсы.
– Ого, да ты сегодня не девушка, а фотомодель, – воскликнул он, увидев Лилю.
Лиля улыбнулась – она и сама чувствовала себя на высоте: сегодня она ощутила себя настоящей женщиной, сбросила с души все предмудрости неуверенного подростка.
Она чувствовала себя по-настоящему счастливой.
– Ты куришь? – удивился Марат, заметив у Лили сигарету.
А она вдруг осмелела и говорит:
– Да я уже совсем другой человек…
– И этот другой человек мне очень нравится, – немедленно ответил Марат. И поцеловал. Прямо в клубе, при всех.
Едва придя домой, девушка вышла в Интернет. Попробовала поискать Марата в социальных сетях, но не нашла. «Какой-то он загадочный», – прошептала Лиля и улыбнулась – этот молодой человек все больше и больше ее заинтриговывал. Она вспомнила их сегодняшний разговор после клуба. То ли от травы, то ли от выпитого ее прорвало. Она зачем-то стала жаловаться на свою жизнь, на то, что давным-давно легло тяжким грузом на ее сердце. Рассказала ему даже про то, как бросила Сашку, как переживала и плакала. Вот дура! Зачем вспоминать о бывшем, когда строишь отношения с другим?! Она поделилась даже тем, почему была такой грустной в свой выпускной вечер. А он все слушал, не перебивал и даже не вставлял привычных едких замечаний.
– Ты меня слушаешь и думаешь, наверное, что я дурочка наивная, да? – спросила она.
– Да нет, это просто первая любовь, Лиль, – нахмурив черные брови, ответил он. – Никакая ты не дурочка. Просто запуталась. Такое бывает. У всех было. Надо пережить… Знаешь что, а пойдем завтра в ресторан!
– В ресторан? – Лилька аж остановилась от удивления.
– Ну да, в ресторан. А что тут такого? Тебя что, никто не приглашал в ресторан?
– Нет, ну ходила с папой, с мамой. Но чтоб с парнем, чтобы все так по-взрослому… – У Лильки нечаянно сорвалось это глупое слово.
– Ну, хочешь, я тебя по-детски приглашу. – Марат засмеялся. – «Макдоналдс» – вроде тоже ресторан… Не, ну если серьезно, то пойдем завтра сходим куда-нибудь. Так, чисто по-дружески. Я вижу, тебе хреново сейчас. Надо развлечься, забыть об этих твоих пацанчиках. Потом можно опять в клуб сорваться. Ну там уже как захочешь…
Лилька еще не успела сказать «да», как он притянул ее за плечи и снова поцеловал. «Какой все-таки он решительный», – думала Лилька, целуя Марата в ответ. Она вспомнила почему-то свой самый первый поцелуй – тот, на кухне, с Сашкой Сазоновым. Тогда ей пришлось считать тягостные минуты неловкости, брать инициативу в свои руки, а сейчас она даже не успевает ответить на вопрос, как уже понимает, что находится в объятиях Марата. «Это мой мужчина! Он создан для меня! – пронеслось в голове. – Даже если мы с ним ненадолго, все равно! В омут с головой, мне все равно».
В омут с головой. Вернее и не скажешь. С самого начала у нее было ощущение, что она коснулась чего-то пугающего. Марат – человек взрослый, старше ее на двенадцать лет, без образования, без профессии, работающий непонятно где, занимающийся непонятно чем, но всегда при деньгах. Постоянные тайны, звонки, недомолвки. Разве она этого не видела? Конечно, видела. Он вызывал ощущение страха, чего-то черного, пугающего. И это так заводило ее, так щекотало нервы. «Все боятся, а я не боюсь! – хотелось выкрикнуть на весь мир. – Никто не понимает его так, как я! Никто его не любит! И никого он так не чувствует, как меня!»
Они переспали после третьего свидания. Это было так просто, так непринужденно: вместо того чтобы отвезти ее домой, Марат предложил зайти к нему, и все. Никаких ухаживаний, колебаний, ненужных пустых фраз. Эти отношения показались ей взрослыми, настоящими, не идущими ни в какое сравнение с ее прошлым полудетским опытом. Наконец-то у нее появился настоящий мужчина!
А через неделю, а точнее, во вторник, Лиля вконец рассорилась с родителями. Они узнали о том, что она завалила промежуточную аттестацию. Почти по всем предметам неаттестованная, Варламова оказалась в списке кандидатов на вылет в первую же зимнюю сессию.
Что тут началось! Отец орал как бешеный, требовал учить уроки день и ночь, перечислял средства, вложенные в учебу, и все те действия, что он совершил для этого. Мама, с красными от слез глазами, сжатыми добела губами, требовала смыть косметику с лица и рассказать, что с дочерью происходит. Лиля молчала, закрыв ладонями уши, чтобы не слышать занудливых предков, но это помогало слабо, вопли папаши и плач мамаши все равно оглушали. В тот момент она ненавидела их всем сердцем и не жалела ни о чем. Зачем им объяснять, где она находилась в то время, когда должна была учиться? Разве они поймут? Они ничего не поймут, они только попробуют разлучить ее с Маратом. Но у них ничего не получится!
– Не хочешь говорить, где и с кем ты шляешься, будешь сидеть дома под замком! – рявкнул отец.
Это стало последней каплей, переполнившей чашу Лилиного терпения. Девушка хлопнула дверью своей комнаты и упала на кровать, сотрясаясь от рыданий: никто ее не понимает!
Наутро мама заново заладила свою шарманку.
– Лилечка, я вот что, – тихо проговорила она, войдя на кухню, где Лилька варила себе кофе. – Я всю ночь думала и решила, что в чем-то ты права. МГУ скорее отец выбирал, чем ты. Может, действительно не твое это. Подумай насчет ВГИКа или другого вуза? Ничего ведь не потеряно, в армию тебе не идти. Поступишь заново летом и начнешь учиться, правда, дочка?
– Угу, – промычала Лиля, отвлеченная тем, что в кармане брюк завибрировал мобильник. Пришло сообщение от Марата: «Привет, малыш! Сегодня давай так же, как обычно. Не звони, я работаю. Целую».
– Ну, ты подумаешь? Ты согласна со мной, Лиля?
– А? Что? – Она очнулась. – Да, конечно, подумаю. Мам, ты извини, мне некогда. – Лиля вылила содержимое турки в чашку и, отхлебывая на ходу кофе, пошла в свою комнату. О чем ей надо подумать, она, конечно же, не знала. Да и до того ли сейчас, когда Марат написал ей эти два нежных слова: «целую» и «малыш».
Примерно через неделю разговор с родителями повторился.
– Лиля, ты подумала насчет вуза? – робко заикнулась мать, и эту тему тут же подхватил отец:
– Да, давай уже определяйся, а то время идет. Надо готовиться!
Лилька сначала отмалчивалась. Ее раздражали эти бесконечные разговоры об учебе. Что они все, помешались на этих вузах, что ли? Вон Марат, без вышки, и ничего, даже не парится. В клубы ходит, одевается стильно, и хата у него роскошная, обставлена не хуже, чем у них дома. Правда, съемная, но опять же, какой толк иметь постоянную квартиру? Вечно ее ремонтировать и трястись за нее, когда можно жить свободно и вольно: снять в одном районе, надоест – переехать в другой, в третий! Зачем загонять себя в какие-то непонятные рамки?
– Ненавижу вас всех, понятно? – закричала она, срываясь на визг.
– Это мы уже слышали, – спокойно ответил отец, заходя в комнату и вставая прямо над ней, плачущей в подушку. – Ты, моя дорогая, начинай, наверное, учиться и забывай про своего парня. Еще не поздно, восстановим тебя, сессия не завалена. А то мы что-то панике поддались. Думали с матерью, гадали: может, не ее это, может, мы не то направление, не тот вуз выбрали. А дело-то, оказывается, в каком-то хлыще! Ну, ничего, больше ты к своему дружку не пойдешь: ни на какие свиданки, ни в какие клубы! И заруби себе на носу!
– Не имеешь права, мне уже восемнадцать через неделю будет! Я совершеннолетняя! – завопила Лилька.
Но отец ничего не ответил, он молча вышел из комнаты.
Целые сутки она провела словно в тюрьме: без телефона, без возможности выйти из дома. Оскорбленная, обиженная, она ничего не ела целый день. «Пусть переживают, – думала она про себя. – Если умру с голоду, это будет на их совести!» В конце концов она выдержала всего лишь день и ночь, а наутро, проснувшись и осознав, что ей предстоят такие же нудные и бесполезные сутки, помчалась в комнату к отцу.
– Отдай мой телефон! – сразу с крика начала она. – Мне срочно надо поговорить!
Папа в это время читал газету, попивая чай. Услышав дочь, он отложил прессу и с укоризной посмотрел на Лилю.
– Во-первых, доброе утро! – спокойно сказал он. – Кажется, мы сегодня еще не виделись! А во-вторых, я тебе совершенно серьезно вчера сказал, что больше ты своего Марата не увидишь. Я вчера с ним даже разговаривал – в жизни не слышал более хамского обращения. С кем ты связалась?
Лилькин подбородок задрожал от нахлынувших слез.
– Не имеешь права! – кричала она. – Как ты вообще смел ковыряться в моем телефоне? Зачем ты ему звонил?
– Лиля, – отец посмотрел на часы, – у меня мало времени. На работу пора! Твой телефон останется у меня – это раз. Ты будешь сидеть дома, пока не возьмешься за ум, – это два. Не поможет домашний режим, отправим к психиатру, что-то ты в последнее время часто кричать стала. А теперь – марш в свою комнату, мне истерики здесь не нужны!
Лилька зыркнула на отца, стараясь выразить взглядом всю скопившуюся на душе ненависть, и выскочила обратно в свою комнату. Она проклинала папашку на чем свет стоит. Позвонить Марату – это же надо было до такого додуматься! Что он ему наговорил? О чем был разговор? А если Марат теперь никогда не позвонит ей? Если он решил ее забыть? Она этого не переживет. Не переживет! Хамское обращение… Это у отца оно – хамское! Всю жизнь только и знает, что приказывать – как ей жить, с кем дружить, что делать! Надоело!
Сейчас, по прошествии времени, Лиля смутно чувствовала, что именно противостояние родителей окончательно толкнуло ее в объятия Марата. Запретный плод сладок, а еще Марат прочно ассоциировался у нее со сладким воздухом свободы, самостоятельной, взрослой жизнью. Если бы не родители…
Она сжала ладонями виски и застонала.
Тогда ей все-таки удалось связаться с Маратом, позвонив ему с домашнего телефона, и именно Марат придумал для нее превосходный план.
Целую неделю Лиля жила в ожидании того, что скоро этот плен закончится. Она немного притихла, перестала кричать, возмущаться и высказывать родителям весь свой гнев. Постепенно и они смягчились.
– Лиль, твой день рождения скоро. Может, в театр сходим. Хочешь? – спросила мама.
Лиля помотала головой: она никуда не хотела идти с ними, она их по-прежнему ненавидела, только держала всю эту ненависть в кулаке, как учил Марат. Своему наставнику, любовнику и учителю звонила каждый день, бежала к телефону, как только за родителями закрывалась дверь и она оставалась дома одна. Плакала, рассказывала, как ей не хватает его. Марат утешал, говорил, что это ненадолго, что скоро все изменится. Издали он стал казаться Лильке самым лучшим человеком на земле, ее второй половинкой, с которой ее разлучают. Как в романах, которые когда-то она любила читать, как в старом кино.
На день рождения родители подарили ей серьги с бриллиантами. А Лиля, в свою очередь, сделала то, на что решалась уже несколько дней. Склонив голову, стараясь выглядеть как можно наивнее, она сказала:
– Я больше не могу так жить! Одна тоска! Я согласна вернуться в университет. Постараюсь как-то сдать эту сессию.
Она искоса посмотрела на родителей и с раздражением отметила, как заблестели от накатившихся слез глаза матери и как самодовольно ухмыльнулся отец – мол, вот, какой я хороший, сломал все-таки дочь.
Потом начались нотации от обоих. Через фразу говорилось «я так и знал» или «знала», «учись», «мы тебе только добра желаем» и все прочее. Лиля сидела на стуле опустив голову и ждала, когда этот дурдом закончится. Весь этот спектакль нужен ей только для одного – раскрыть эту домашнюю решетку на одно мгновение, всего лишь миг – ей хватит его для того, чтобы удрать к Марату, удрать навсегда. Она смотрела на своих родителей, и ей даже не было их жаль. «Сами виноваты, – думала Лиля. – Они сделали из меня служанку, заточили в тюрьму. Они не дают мне жить».
Родители поверили. Уже через два дня они ушли из дома, не заперев дочь. У нее все было готово. К своим драгоценностям она не забыла доложить и новые серьги с бриллиантами и сотовый телефон, который наконец вернулся к ней. Она хорошо знала дорогу до Кутузовского – в квартиру, где жил Марат. Он уже ее ждал.
Лилька до того была погружена в свои мысли, что не сразу услышала, как отворилась дверь. Она увидела его, когда он уже был в коридоре – стоял, опершись на арку, и смотрел на нее. Боже, в его глазах нет никакой любви! Она прочитала в его взгляде отвращение и даже раздражение. Когда он стал так к ней относиться?
– Ты что, до сих пор спишь? Чего пожрать приготовила?
– Я… я… ничего. Я не успела. – Лилька всхлипнула, понимая, что сейчас разразится гром. Так и вышло. Марат прошел в комнату прямо в обуви и, размахнувшись, ударил ее по лицу. Больно, оглушительно, так, что ее даже отклонило в сторону.
– Сука! Тварь! Ты что тут у меня, как растение живешь? На хрен ты мне такая нужна? Вставай, дрянь! И вали на кухню, пока я тебе не врезал еще…
Лилька плакала, растирая по лицу слезы.
– Марат, пожалуйста. Не надо…
Но это его совсем не разжалобило. Подойдя к ней поближе, он нагнулся так низко, что его острый нос едва не касался ее носа.
– Ты что, дура, меня не слышишь? Я тебе чего говорю – на кухню, тварь! Жрать готовь!
– Марат, Марат, – рыдала Лилька. – Дай мне сначала. Пожалуйста! Я не могу встать весь день без этого. Дай! Ты же обещал!
Он вытащил из кармана пакетик и швырнул на пол. Лилька как голодная одичавшая дворняга подобрала пакетик, высыпала содержимое на столик, стоявший в углу, вдохнула.
– Слышь, ты, коза хренова! Запомни, это твой последний бесплатный кайф! Я тебя предупреждал, помнишь?
– Угу, – ответила Лилька, даже не слушая его. Ей было так легко и беззаботно, все остальное – и даже Марат со своими проблемами – отошло в сторону. Зачем думать о плохом, когда так клево сейчас?! И как же все-таки здорово, что она с Маратом!
С травы на порошок она перешла быстро, буквально за несколько вечеров. С того момента, как сбежала из дома, она почувствовала себя другим человеком. Она на воле, она может глотать этой свободы столько, сколько пожелает. Она и жила, радуясь жизни. Правда, это продолжалось недолго. Все чаще Марат стал пропадать по вечерам, все реже брал ее с собой в клубы и кафе. Однажды Лиля осознала, что уже неделю не выходила из дома. Открытие это почему-то стало для нее настолько неожиданным, что она даже на мгновение прозрела и поняла, что в этом, скорее всего, виноваты наркотики. Как еще можно не заметить того, что в жизни, кроме домашних дел, ничего не осталось? Лилька еле дождалась, когда вернется с работы Марат.
– У тебя другая, да? – робко спросила она.
– Чего ты фигню мелешь? – Марат сразу стал каким-то раздраженным и нервным, и Лилька поняла, что попала в точку.
– У тебя другая, я это вижу. – Она сглотнула слезы. – Эти звонки по ночам, сообщения. И ты стал другой. Ты грубишь…
– То, что у меня происходит с другими людьми, тебя не касается. Будешь лезть куда не надо, совсем ничего от меня не получишь. Ясно?
Ее ярость мгновенно исчезла. Лильке стало страшно, больно и обидно – все одновременно.
– Ясно… Прости, Марат…
С того самого вечера все стало еще хуже. Он совсем перестал ее замечать – приходил поздно, не объясняя, где был и с кем. От него пахло женщиной, а глаза его горели так, как раньше, когда у них с Лилькой все только начиналось. Она замечала это и молчала, стараясь подавить обиду. Лиля чувствовала, что теперь она стала совсем другой, внутри ее поселилось два жалких существа. Одно из них – глубоко несчастная девушка Лилия, чувствующая себя покинутой, нелюбимой, ненужной и в то же время осознававшая себя жуткой стервой, потому что бросила дом и родителей, отгородилась от всего мира. Девушка, которую прямо на глазах предает любимый человек, но она не в силах ничего сделать, потому что зависит от него. Существо это рвалось из порочного круга, строило планы покончить с этой серой жизнью, вернуться в родной дом и все изменить. Другая же сущность Лили – прямая противоположность этой, довольная жизнью, любящая Марата и считающая, что ничего нет плохого на этом свете – эта Лиля просыпалась после очередной дозы и заставляла ту, первую, исчезать. Вторая Лиля медленно убивала первую.
