В доме Юрия Алексеевича царил минимализм: никаких резных шкафов, комодов и прочей дребедени, никаких тумб и полок – много пространства, света и чистоты, все остальное спрятано за панелями и прочими хитростями. Сегодня в гостиной собралось людей больше, чем обычно. Во главе обеденного стола сидел сам Баринов и его молодая супруга, яркая брюнетка с черными бровями и выразительными огненными глазами. Обжигающая красота! Можно сказать, это главная драгоценность в его коллекции – спесивая, непокорная, как отшлифованный алмаз – идеальных форм, умеющая высоко держать голову в любой компании. Карина вошла в его жизнь горделиво, не спеша, снисходительно к нему самому. Он увидел ее в клубе, среди блеклых девчонок, которым свистни – тут же запрыгнут к нему в постель. После смерти Тани Юрий довольствовался разовыми отношениями со случайными женщинами, которых легко подцепить и так же легко забыть. Но тут появилась Карина. Дикая кошка, гибкая, соблазнительная. Она не подошла к нему, как это делали остальные, и даже не улыбнулась, она вообще его не заметила. Самолюбие Баринова оказалось задето, и он решил сделать шаг первым. Но и тут его ждал провал. Бутылка шампанского, которое он прислал ей, вернулась. Официант сказал: «Дама не любит шампанское…»

Юрий Алексеевич решил подойти к ней лично и узнать, почему дама не любит шампанское? Но не успел – Карина, даже не удостоив своего поклонника взглядом, вышла из клуба. Надеясь на новую встречу, Юрий Алексеевич пришел в клуб на следующий вечер, а потом еще на другой день и на другой. Но Карина исчезла. Он ждал и уже хотел поднять всех знакомых на уши, чтобы они нашли ее, но не стал. Потому что она вдруг появилась ровно через неделю после их случайной встречи. И так же, как и в первый раз, королевской походкой прошла мимо. Она была великолепна. Атласные брюки и блузка свободного кроя то облегали ее утонченную фигуру, то колыхались при каждом движении гибкого тела. Баринов почувствовал, как заколотилось его сердце. Он не стал посылать очередной подарок или ждать удобного случая, он пошел напролом. Подошел к Карине и предложил потанцевать. Она улыбнулась мягко и безразлично, подала холодную руку и молча пошла за ним. Прохладная шелковистость ее блузки как нельзя удачнее сочеталась с ледяной Кариной, ее плавностью, ее отрешенностью. Верка позже кричала, что Карина – совсем другая, только при нем строит из себя «наивную безразличную дурочку», а в действительности – хитрая змея. Да, кажется, так и выразилась его дочь, она невзлюбила мачеху с первого взгляда и приложила много усилий к тому, чтобы отговорить отца от этого брака. Но Юрий Алексеевич всегда поступал по-своему.

– Юр, так что же Вера? Она придет? – вывел его из размышлений вопрос гостя. – Мой пацан уже скучает…

– Да ничего я не скучаю, пап, – смущенно проговорил Денис, чуть склонив голову – точно так же, как делал его отец, и посмотрел с интересом на Карину. От Юрия Алексеевича не ускользнул этот взгляд – так, супруга его привлекает внимание не только мужчин среднего возраста, но и, оказывается, юнцов.

– А мы сейчас позвоним Вере и спросим, где она… – подмигнув Денису, проговорил Баринов и встал из-за стола. Мимоходом дотронулся до плеча Карины – чтобы гости видели, кто здесь хозяин, – и прошел в другую комнату, взял сотовый, набрал номер дочери.

– Алло, Вера? Ты где ходишь? – спросил он.

– Пап, можно я не приду? У меня куча дел, мы с Машкой на роликах уже укатили…

Лицо Баринова побагровело от ярости:

– Я тебе сказал, быть дома к семи! – прошипел он в трубку, боясь говорить громче из-за гостей. – Быстро домой!

– Пап, ну зачем мне там быть? Чтобы смотреть на твоего дядю Ваню и его слащавого сыночка? Кукольный театр пополняется новыми марионетками? Не, я не хочу!

– Да кто тебя спрашивает, чего ты хочешь! – Юрий Алексеевич уже не выдержал и взревел на весь дом. – Вера, быстро домой!

В трубке повисло молчание.

– Знаешь, почему я не хочу приходить, пап? – тихо спросила дочь и тут же ответила: – Потому, что ты давно уже не спрашиваешь, чего хочу я! Пока!

Связь оборвалась. Баринов стоял в замешательстве. Надо же, какая интересная штука жизнь: олигарх, руководящий огромным многоструктурным бизнесом, человек, которого если не боятся, то опасаются, а с дочерью родной справиться не может…

Он вернулся к столу, с каменным лицом схватился за коктейль и закуску.

– Что-то не так? – шепотом спросила Карина.

Баринов покачал головой.

– Все нормально. Не могу сладить с Веркой. Сбежала кататься на роликах. Не придет… – Он виновато посмотрел на Ивана.

– Ну не беда, – ответил коллега. – Молодость, что поделаешь. Я своего Дениса тоже не всегда успеваю выловить…

– Надо ее меньше баловать! – фыркнула Карина. – Она у тебя не знает слова «нет». Потакаешь всем ее прихотям…

Юрий Алексеевич посмотрел на жену пронзительным взглядом.

– У нее умерла мать, и я стараюсь окружить ее заботой за двоих, – сказал он тихо.

– Да она просто ребенок. Ее, Юр, наверное, и с молодыми людьми знакомить-то рано, – заметил Андреев.

Баринов махнул рукой:

– У нее такой характер, Вань, что она до старости будет ерундой заниматься. Ролики, лошади, которых она кормит, моет и объезжает, а еще кинотеатры и игротеки. Ветреная какая-то, понимаешь? Я хочу, чтобы она с нормальными людьми общалась, а то нашла какую-то Машку… Поэтому и прошу по-человечески, может, пообщавшись с твоим сыном, она изменится. Ты ее, Денис, выведи в люди, хорошо?

– Хорошо, – ответил Денис, чуть склонив голову.

Вечер вышел наискучнейший. Андреевы ушли поздно. От выпитого алкоголя не было никакой радости и легкости, напротив, мысли стали тяжелее, а тело ломило от усталости. Но не успел Баринов пройти и половины пути к спальне, как отворилась входная дверь, на пороге появилась Верка. И ведь не вошла, а въехала на роликах, с фонариком в руках, раскрасневшаяся, разгоряченная после катания.

– Папка, ну все, я пришла! Где там мой жених? – спросила она так, словно они не ссорились по телефону, и даже посмела пошутить: – Ау! Принц мой, где ты! – Верка комично приложила ладонь к щеке и привстала на носок ноги, насколько ей позволяли ролики.

Баринов закипел.

– Где ты была? Ты видишь, как темно за окном?

– Я же тебе говорила, каталась на роликах. И потом, что мне темень, я с фонариком… – Вера отвечала спокойно.

Баринов с каждой секундой злился все сильнее. Его раздражало все: манера дочери говорить, манера перечить ему, наконец, эта дурацкая привычка одеваться – нет бы брала пример с Каринки, та всегда знает, как преподнести себя. А эта одевается, как чучело – мало того, что в потертых джинсах, так они еще и с дырками, кофта тоже с какими-то заплатками и лохмотьями, на руках непонятно что – то ли перчатки, то ли вязаные браслеты. Вид – как у оборванки. Встреть ее на улице, ни за что не догадаешься, что она из хорошей семьи.

– Я договорился с людьми. Они пришли, ждали тебя. Денис, между прочим, отличный парень…

– Да плевать мне на этого Дениса, пап! – Верка закатила глаза. – Не хочу я с ним знакомиться!

– Значит, так, слушай меня, – проговорил Баринов четко и строго, как, бывало, разговаривал со своим подчиненными. – С Денисом ты общаться будешь! Этот молодой человек мне очень понравился. Я не заставляю тебя с ним встречаться, но дружить ты с ним будешь. Понятно? И если в следующий раз удерешь, я посажу тебя под замок!

– Посадишь под замок? Ну и сажай! – закричала дочь. – Я же говорила, что в тюрьме живу! Докажи мне лишний раз, что это так! – Она скинула ролики и прямо так, в носках, без тапок пробежала мимо отца наверх, в свою комнату. Баринов слышал, как хлопнула дверь. Из гостиной лениво появилась Карина – она никогда не присутствовала при семейных разборках, и это, наверное, правильно, иначе попалась бы под горячую руку либо ему, либо Верке.

– Опять поцапались? – устало спросила супруга.

– Да, как всегда… – так же устало ответил Баринов.

– Она с тобой таким тоном разговаривала…

– Нда…. Может, действительно посадить ее под замок?

У пропасти есть сучки и задоринки, за которые цепляешься и некоторое время находишься в непонятном, самозабвенном состоянии. А потом снова падаешь и падаешь, так долго, что это падение кажется тебе уже нормальным и ты забываешь, что бывает все по-другому. Лиля теперь это точно знала. Правда, она понимала это не так долго, как хотелось бы. Только редкими вспышками, когда сознание становилось ясным. Она помнила, как все началось с Маратом. На выпускном! Как мало шансов было начать новый роман, и именно с Маратом, не имевшим никакого отношения к их классу. И она, на свою беду, этот шанс поймала.

На выпускной вечер мальчишки из их класса заготовили целую программу. К тому же замутили собственную вечеринку. Девчонок они пригласили, правда, не всех: Алинку-Барби, Светку Сигачеву, Полинку Козлову да Лильку Варламову.

После последнего звонка девчонок охватила жуткая паника. Все начали, как сумасшедшие, носиться по бутикам и модельерам, разрабатывать эскизы платьев и костюмов. Одной Лиле все было по барабану. Она чувствовала, все идет не так, как хочется, – жизнь катится под откос. Лилька впала в самую настоящую депрессию.

Наряд она все же купила. Под давлением Козы отправилась в бутик и приобрела одно из тех платьев, что попалось на глаза первым, – черное, короткое, облегающее. И вместе с платьем пришло множество открытий. Когда Лиля надела его и посмотрелась в зеркало, то невольно ахнула – как сильно она изменилась! Похудела и осунулась, на лице остались одни глаза: большие и грустные, как хмурое небо перед дождем. Неужели это все от переживаний? Но, как бы то ни было, платье ей очень шло – оно подчеркивало все то, что осталось от Лилькиной фигуры, утончало ее худобу и стройнило до невозможности.

– Лилька, полный отпад! – Полинка подняла вверх большой палец. – Слушай, на выпускном без парня точно не останешься…

На выпускном парень… Лиля вдруг содрогнулась от одной мысли об этом. Зачем ей нужен парень и кто из одноклассников мог бы… Перед глазами Лильки вдруг пронеслись все их мальчишки: Мишка Гравитц, Левка Замолксис, Темка Белопольский, все остальные. Нет, какие они парни – папенькины сынки! Такие же, как Лешка, – одни клубы да девочки в купальниках на уме. И как она раньше не замечала…

– Полин, ты о ком? О наших молокососах? – она скривилась. – Никто мне не нужен…

– А почему молокососы? И кто это говорит – ты, которая встречалась исключительно с ровесниками?

Лильку опять передернуло:

– Ладно, закончим разговор. Я беру это платье. Пойдем отсюда.

По дороге Лиля думала о Полинке и их дружбе – почему та постоянно цепляет ее, задевает за самое больное? Раньше все было хорошо вроде. И вообще, когда их отношения испортились? Не тогда ли, когда Лилька стала встречаться с Сашкой Сазоновым? А сейчас это не дружба, это что-то непонятное. А впрочем, почему она все примеряет исключительно на себя? Может, это у Польки проблемы? Когда та в последний раз рассказывала о своих сердечных делах? Какой парень ей нравится? Что она делает в свободное от уроков время? Лилю вдруг пронзила мысль: а что она, собственно, знает о лучшей подруге? Ничего, и это стыдно. Кроме своих проблем, дальше собственного носа она ничего не видит. А ведь на самом-то деле это она поступила плохо и с Козой, и с Сашкой… Всех кинула, всех предала.

Она и сама не заметила, как заплакала. Мысль о Сашке больно скребнула по сердцу – и Лиля, отключив все рассуждения и здравый смысл, честно заглянула в собственную душу. Неужели у нее остались к нему чувства? Неужели такое возможно: сначала бросить парня, а потом понять, что все еще его любит. Она убеждала себя, что все хорошо, но где-то в глубине души сознавала, что все ужасно, хуже и быть не может. «Как я могла, как могла? Что теперь делать? Как его вернуть?»

И вдруг в голову пришло неожиданное и очень смелое решение – поговорить с Сашкой на выпускном, попросить у него прощения, когда всей толпой они соберутся у Вадика дома. И будь что будет. Чем больше думала об этом, тем сильнее Лиля убеждалась – это самое верное, что она может сделать. Решившись, даже повеселела, легче задышалось. Она подошла к зеркалу и внимательно осмотрела себя. Вид никудышный, надо заняться внешностью. И у Лильки начался мандраж – все последующие дни она занималась исключительно собой: посетила SPA-салон, косметолога и парикмахера, покрасила волосы в тон потемнее, накупила косметики. О своих грандиозных планах Полинке говорить не стала, хотя очень хотелось поделиться хоть с кем-нибудь своей сердечной тайной. Нет, не надо, а то вдруг все пойдет не так и Коза опять начнет ее бесконечно подкалывать.

На выпускной погода выдалась ужасная, неустойчивая: то дождь, то солнце – выглянет из-за туч, подразнит и снова спрячется. В такую погоду быть на высоте сложно: в открытом платье холодно, и прическа может испортиться в один момент. Все утро Лиля подбирала жакет под платье, завивала локоны и закрепляла прическу четырьмя слоями лака. В нужное время она была совершенно готова и стояла на пороге Полинкиной квартиры. Та открыла дверь и ахнула: выглядела Лиля безупречно: черные спиральки рассыпались по плечам, глаза блестели, фигурка в облегающем платье казалась хрупкой и нежной.

– Лилька, класс! – воскликнула подруга, которая, кстати сказать, сама вовсе не готова была к выходу: в халате и домашних тапочках, с плошкой в руках.

– А ты чего не одета? Уже ведь пора… – Лиля при виде Козы даже растерялась.

– Да успеем. Иди пока в мою комнату, подожди. Я быстро! – Полинка вспорхнула как птица и скрылась в просторах своей необъятной квартиры.

Лилька прошла в комнату подруги. Она не была здесь давно, года полтора, и теперь даже удивилась при виде незнакомой обстановки. До чего же все изменилось! Раньше в комнате Польки преобладали плюшевые игрушки, розовый цвет и гламурные вещицы. Теперь – совсем другая обстановка. Полки с книжками, стол, ноутбук, удобный диванчик и много-много свободного пространства. Полинка выросла, а Лиля, лучшая подруга, этого и не заметила. Девушка внимательно оглядела фотографии в рамочках, висящие на стене. Две – Полинка за границей, и еще одна – знакомая четверка: Артем Белопольский, сама Полинка, Лилька и Сашка…

Лиля подошла к столу. Брошюры и задачники по алгебре и геометрии, учебники по математике, основы высшей математики – и как в Полинкиной голове все это укладывается? Она машинально просматривала учебник за учебником, пролистывала толстые тетради с формулами и теоремами и ежилась: ей по душе всегда были гуманитарные науки, а вот Полинке – наоборот, точные. Две противоположности, сколько в них разного! Зато с пятого класса друг другу помогают: Лилька – по литературе, Полька – по алгебре. Последняя тетрадь – в потрепанной синей обложке – не содержала никаких формул, один лишь текст, написанный размашистым торопливым Полининым почерком. Лиля из чистого любопытства прочитала первую попавшуюся строчку: «Иногда гляжу на себя в зеркало, и мне кажется, что я страшно некрасивая. Откуда эта дурацкая внешность? Этот нос, этот разрез глаз. Просто индианка какая-то. С такой внешностью надо идти на рынок торговать помидорами и кричать, что я сама, собственными руками их вырастила… И ведь поверят… А я еще надеюсь на что-то… Он на меня никогда не обратит внимание, никогда! Надо отойти в тень и дать им возможность быть вместе…»

«Полькин дневник!» – при этом открытии у Лили даже дух захватило. Она со страхом обернулась на дверь – подруги не было, та все еще приводила себя в порядок. Первое, что пришло в голову, закрыть дневник, сесть на диван и ждать. Но… Тут ведь вся Полинкина жизнь, а Лилька уже несколько дней задумывается над тем, как мало знает о собственной подруге! И потом, о ком идет речь? Почему Полина хочет отойти в тень? Разве у Белопольки есть кто-то? «Только одну страничку, последнюю», – решила про себя Лилька и перелистнула дневник.

«Как дура сегодня выглядела! Ужасно стыдно! Весь вчерашний вечер ломала голову, как с ним заговорить. Захотелось обратить на себя внимание. Ничего так и не придумала. Перед уроком он стоял в толпе парней. Не подступиться, потом, когда зашли в класс, толпа немного рассосалась. Я решилась, подошла и ляпнула первое, что пришло в голову: «У тебя нет запасной ручки? А то моя закончилась…» Мне кажется, я покраснела, а еще он на меня так посмотрел, будто все понял – все мои мысли. Ручку, правда, дал. Но больше ни слова, ни полслова. И зачем я только это сделала? Этой ручкой я писать не стала, решила, что сохраню ее на память. А как еще завязать с ним отношения, не знаю. Если бы Варламова не крутилась постоянно около меня, то можно было бы что-то придумать. Так ведь с Лилькой ничего не получится – он даже и разговаривать со мной не станет. Я иногда смотрю на нее и вообще не понимаю, что С. в ней нашел? Почему совершенно, в упор не видит меня? А мне кажется, она уже жалеет и злится на меня, ведь это я сама советовала ей бросить. А я не жалею об этом! Меня коробит от одной мысли, что его можно предавать. Еще одно доказательство, что она его недостойна. Если бы у меня был шанс быть с ним, то я бы ни на кого никогда и не смотрела. Я и не смотрю.

Белопольский опять звонил. Как он меня достал!»

Лилька отошла от стола. Внутри все онемело от страшного открытия: Полина влюблена в Сазонова! Фотография их четверых, висящая на стене, уже не казалась такой загадочной. Полинка влюблена в Сашку!

– Ну, все, я готова! – в самый разгар Лилькиных переживаний в комнату вбежала Полинка, ярко накрашенная, в красивом шелковом восточном платье. Лилька посмотрела на подругу как на привидение и даже отшатнулась, задев рукой открытый дневник. Он упал на пол, с шорохом пересчитав страницы.

– Понятно, – голос Полинки был уже не таким радостным. – Значит, пока я там одеваюсь, ты по моим вещам шаришь, да?

– Я… Случайно… – начала оправдываться Лиля, но тут же передумала. С чего бы ей оправдываться? Не Коза ли должна сейчас объясниться? – А ты, оказывается, змея еще та! А я тебе верила, подружкой лучшей считала… А ты за моей спиной только и думала, как Сазонова отбить…

– Сазонова отбить? – На лице Полинки не было никакого смущения, она даже усмехнулась. – А не сама ли ты отбилась? О чем ты говоришь, детка? Ты случайно по пути ко мне головкой не ударилась? Я никогда вашему счастью не мешала, хотя, не спорю, было неприятно видеть, как лучшая подруга роман крутит с парнем, который мне давно нравится. Только я ни одним жестом вам не мешала, ни одним звуком… Я в сторону ушла, а ты и не заметила…

– Да, ушла в сторону? А не ты ли тогда не давала нам увидеться наедине? А я еще думала, что это Полиночка такая заботливая, глаз с меня не спускает. А ты просто с него не спускала, теперь все ясно!

– Я тебя оберегала, дура! Вот и все!

– Знаешь что, не подходи ко мне ближе, чем на километр, поняла? Я тебя знать не хочу, тварь!

Лилька вылетела из комнаты Козы, оставив на диване кофту и сумку с телефоном. Выскочила в подъезд, вдохнула свежего прохладного воздуха, присела на первую попавшуюся скамейку и заплакала. Ну почему у нее все не так? Она вспоминала разговор с Полинкой и удивлялась себе: какой, оказывается, она может быть грубой. Обозвала Козу тварью. Разве раньше она на такие слова была способна? Она же всегда была мягкой и тихой, спокойной и лучезарной. Что происходит в последние дни? Что будет дальше? И что делать сейчас? Возвращаться домой нельзя – нарвешься на мамины расспросы. На улице – холодно. Лиля поежилась. Можно было бы пойти к Вадику, да только адреса она не знает, а телефон вместе с сумкой остался лежать на Полинкином диване. Вот незадача!

Она опять расплакалась.

– Такие люди, и без охраны! В такой-то день! – услышала Лиля знакомый мужской голос. Она подняла заплаканные глаза и увидела бывшего школьного охранника, Марата. Высокий, загорелый, худой до безобразия, с небрежно взлохмаченными густыми волосами и небритой щетиной – прямо-таки живое подтверждение того, что мужчина должен быть чуточку красивее обезьяны.

– Привет, Марат, – устало поздоровалась с ним Лиля.

– А ты чего здесь одна сидишь? Скукожилась, как осенний лист. Замерзла? Давай куртку дам? – Марат начал стягивать с себя спортивную мастерку, но Лиля наотрез отказалась.

– Не надо. Мне нормально. Ты извини, я сейчас не очень хочу разговаривать…

– Как хочешь, – Марат пожал плечами. – Мне и самому некогда. Меня там, кстати, твои одноклассники ждут у этого, как его, Вадика…

– У Вадика? Ты идешь к нему? – раздражение Лили как рукой сняло.

– Ну да.

– Слушай, а я тоже к Вадику собралась. Пошли вместе! – Она вскочила со скамейки, стерла тушь под глазами, сердце ее чуть ли не прыгало от радости: надо же, какая удача – встретить Марата.

– Пошли. Мне-то что… – Марат пожал плечами.

Вадик открыл дверь, и Лиля с Маратом сразу очутились в атмосфере веселья, громкой музыки, запахов спиртных напитков и сигарет.

– Ну, наконец! – заорал от радости Вадик. – А я уж думал, вы не придете. А Коза где?

Лиля нахмурилась.

– Она не сможет прийти…

– Ну не сможет, значит, не сможет, – не слишком-то и расстроился Вадик. – Проходите, разувайтесь! Бухло там, в комнате. Ну и мы тоже там, около бухла, – он засмеялся пьяным смехом.

– Слышь, Темыч, а Коза твоя все-таки коза! Не пришла! Ме-е-е-е!

– Ну и хрен с ней! – откликнулся Белопольский, и Лиле стало очень неприятно. Интересно, Сашка там? Неужели ему нравятся такие тусовки?

Она вошла в комнату. На диване сидели трое: Белопольский, Вадик и Гравитц. Рядом, на полу, примостился Левка Замолксис. В кресле восседала Алинка-Барби, как ее называли мальчишки, – длинноногая красавица с белокурыми волосами и наивными голубыми глазами. Ее уже вовсю окручивал Ренат, который примостился на полу возле Алинки и что-то увлеченно рассказывал. Сашки Сазонова нигде не было. Лиля почувствовала себя неловко – ей нечего делать в этой компании. Надо уходить, но только вдруг Сашка сейчас подойдет? Придется подождать.

– Чего стоите, как чужие? – кивнул им Вадик. – Садитесь! Мих, притащи стул с кухни – для Лили.

Марат присел на ковер возле мальчишек. Сейчас он был похож на согнутый циркуль – такая смешная нескладная долговязая фигура. Впрочем, Лиле было не до смеха. Она чувствовала себя не в своей тарелке. Желая найти хоть какую-то поддержку, подошла к Алинке, но та на нее и внимания не обратила.

– А чего это вы, кстати, вместе пришли? – спросил Белополька, отпивая из стакана коктейль со спиртным. – Мы чего-то не знаем?

Лиля закусила губу и почувствовала, как краснеет, зато Марат нисколечко не смутился. Разливая по стаканам виски и добавляя туда спрайт, ответил:

– Много будете знать – скоро состаритесь. На, Лиль, держи свой бокал…

Девушка взяла в руки стакан. Тут как раз Мишка Гравитц притащил стул, так ей стало гораздо комфортнее. Вот если бы сейчас здесь еще появился Саша, она была бы просто счастлива.

– Ну, давайте, за конец учебы!

Тем временем Марат вытащил из кармана что-то завернутое в кусок газеты и бросил на стол.

– Это то, о чем я думаю? – спросил Мишка.

– Не-не-не, я не балуюсь такими вещами, – сразу отказался Левка.

– Ну не балуешься, и «замолксис», – пошутил Марат. – Я ж не только тебе предлагаю, всем пацанам. Штука – во! Будете искать – не найдете во всем городе. Я думал, вы оторваться хотите, вот и принес. Будем баловаться, как дети, небольшим содержимым спиртного, да?

Марат подмигнул Лиле, она отвернулась. Все происходящее ей уже совсем не нравилось. Алинка, не прячась от других, целуется с Ренатом, пацаны с интересом разговаривают о дури, Сашки нет.

– Ладно, Марат, дай одну затяжку сделаю – интересно, что за штука такая, – первым решился Мишка Гравитц.

– Да и я бы хотел… – поддержал Вадик.

За ними подтянулись и Ренат с Белопольским, даже Алинка изъявила желание попробовать. Отказалась только Лиля, в голове которой уже созревало решение валить отсюда.

– Слушайте, я, наверное, пойду… – неуверенно сказала она, когда Марат снова вытащил из кармана косяк, хорошенько закрутил его, а заботливый Вадик сгонял за пустой бутылкой из-под газировки и проделал в ней дырку. Такие приготовления пугали Варламову – кто знает, какими станут эти ребята через пару минут.

– Да сиди ты, Лилька. Щас все нормально будет! – огрызнулся Вадик.

– Кто-нибудь, включите девушке мультики, ей скучно с нами, – пошутил Ренат, и все, включая Барби, засмеялись. Лильке стало ужасно обидно.

– Вы бы поухаживали за красавицей, – занимаясь травой, говорил между делом Марат. – Сидит, как неприкаянная. Вас вон сколько, и никто не хочет шанс ловить, да, Лиль? Да ты не скучай, выбирай себе любого!

– Да она без Сазона, наверное, скучает… – затягиваясь и вдыхая воздух из бутылки, проговорил Гравитц.

Лиля закусила губу, чтобы не расплакаться, и встала со стула – она окончательно решила уйти. Но тут разговор повернул в то самое русло.

– Без Сазона хреново, – вдруг сказал Белополька, и Лилька снова присела.

– Ну да. – Марат нахмурился. – Так где он теперь, ваш Сазон? Че без него хреново-то?

– Уехал, – сказал Левка, – к себе в деревню, на Дон.

– Как уехал? – не удержалась от вопроса Лилька. – А аттестат сегодня получать?

– А на фига лесорубам аттестаты? – угорал Мишка. – Топор в руки, и вся наука!

Все дружно заржали.

– Получил он уже его, неделю назад, – объяснил Замолксис. – Уговорил Романыча, тот и выдал вне очереди…

– А чего он там, на Дону своем, делает? В натуре, лес рубит? – покуривая из бутылки, спросил Марат.

– Ага, щепки летят. Не, ну решил чего-то ни с того ни с сего. Фиг его знает… – пожал плечами Вадик.

– Да из-за бабы это все! – Мишка покосился в Лилькину сторону. – Варламову вон спроси, она расскажет.

Марат повернулся к Лильке.

– Так ты девчонка непростая, значит, да? Ро-ко-вая! – Он ухмыльнулся, но Лильке было не до него. Ужасная правда наконец ей открылась. Вдруг ясно и четко она увидела себя со стороны. Увидела беспомощную растерянную девицу, которая сидела в компании пьяных обкуренных придурков. А в голове проносились разбитые мечты… И Сашка… Ведь он уехал из-за нее… А теперь что делать? Уже ничего, она навсегда потеряла его и потерялась сама. Какая же она дура! Что же она наделала!

Лиля встала и пошла к коридору. Она уже не пыталась удержать слезы, они ручьями струились по щекам, смывая макияж.

– Лиль! – спросил Вадик. – Все-таки решила уйти? Да останься, что ты все подрываешься куда-то…

Она отвернулась, чтобы скрыть слезы. Постояла, покачала головой.

– Я не ухожу. Я в туалет…

Идти было уже некуда, да и незачем. Какая разница, где находиться: у себя дома, у Козы в гостях, у подруг, в школе или тут? Все равно Сашки рядом не будет.