– А если она говорит неправду?! Что, если она на самом деле знает, где мой сын, но не захотела признаться в этом? – Саша внезапно поймал себя на том, что, расхаживая по кабинету, ломает пальцы, точно истеричная барышня.

Георгий только головой покачал.

– Не думаю, Александр Викторович… Какой ей резон? Наоборот, по-моему, она сделала все возможное, чтобы облегчить свою участь, а главное, спасти дочь. Оно и понятно – мать все-таки…

– Да какая она мать, эта тварь?! – чуть ли не взревел Саша. – Нормальная мать ни за что не стала бы торговать детьми и наживаться на горе других родителей! Стрелять таких «матерей» надо, на столбах вешать! Если бы она попалась ко мне в руки, я бы… Не знаю, что бы я с ней сделал! Признавайся, где, черт возьми, ты ее держишь?!

– Александр Викторович, ну вы опять начинаете? – вздохнул Георгий. – Сколько уже раз мы с вами говорили на эту тему? Нет, нет и еще раз нет. Что хотите со мной делайте, увольняйте, расстреливайте, режьте на куски, но я вас до нее не допущу и, где прячу, не скажу. Я вас слишком хорошо знаю, вы человек горячий… Наломаете дров, потом пожалеете – а уже поздно будет. А лишние ЧП мне тут не нужны. Нам с вами нужно быть, как чекисты, – с холодной головой и чистыми руками. Раз уж мы взялись за такое сложное дело, то действовать надо, не нарушая закона.

– А то, что ты похитил ее и дочь, – это что, не нарушение закона?

– Этого она никак не докажет. А вот если вы ей товарный вид попортите или, того хуже, покалечите сгоряча – тут уже совсем другое дело.

– Да, наверное, ты прав, – Саша присел на край кресла. Он чувствовал себя настолько усталым, будто целый день таскал мешки с углем.

– Самое главное, Александр Викторович, что теперь вы знаете, что ваш ребенок жив. А остальное уже решаемо.

– До сих пор не могу в это поверить! – Саша вновь поднялся и заходил по кабинету. – Значит, Юля права! Значит, все эти ее сны и предчувствия были недаром! А я-то грешным делом боялся, что она сходит с ума… А она просто чувствовала, интуитивно все чувствовала…

Он подошел к окну, потом к шкафу, машинально и явно не отдавая себе отчета в своих действиях, поправил книги на полке, выстраивая их в идеально ровную линию. А затем обернулся к начальнику охраны:

– Что делать дальше? Как мы будем искать моего сына?

– Вы уж позвольте, Александр Викторович, – Георгий по своей привычке весь подтянулся, хотя сидел в кресле, а не стоял навытяжку перед начальством, – но все-таки вашего ребенка буду искать я, а не вы. Давайте каждый будет заниматься своим делом. Есть такая поговорка: лечить, учить и убивать должны профессионалы… Впрочем, – добавил он, кашлянув, после паузы, – здесь она не вполне уместна. Очень надеюсь, что убивать нам никого не придется. Кроме того, в этой истории те, кто должен лечить, показали себя совсем не профессионалами, а напротив – нарушителями клятвы Гиппократа.

– Она назвала имена своих подельников? Тех, кто непосредственно занимался продажей детей?

– Нет, – не моргнув глазом, соврал Георгий. Он слишком хорошо знал своего шефа, чтобы понимать – преждевременно сообщать ему непроверенную информацию было бы ошибкой. Хватит с него одной вчерашней поездки Александра к врачихе, из-за которой чуть не сорвалась вся так тщательно спланированная и подготовленная операция. – Но она дала определенные наводки, и мы уже начали разматывать эти ниточки. С вашего позволения, я сегодня же вылетаю в Швейцарию.

– Я полечу с тобой!

– Как вам будет угодно. Хотя на самом деле в вашем присутствии там пока нет никакой необходимости.

– То есть как это нет? Что ты несешь? Ты вообще соображаешь, что говоришь? Ты будешь искать в Швейцарии моего сына, а мне предлагаешь сидеть в Москве сложа руки и ждать?

– Простите меня, конечно, Александр Викторович… Но как вы себе представляете свою роль в этом деле?

– Да очень просто! Я лично займусь теми, кто продавал детей, наизнанку их выверну, но выбью из них, кто купил моего мальчика!

– Хорошо. Предположим, у вас это получилось. Дальше?

– Дальше? Да дальше уже вообще пара пустяков! Я приду к этим людям и…

– И что вы им скажете? Немедленно верните мне моего ребенка? Так они вас и послушались.

– И это говоришь мне ты, человек, столько лет проработавший в силовых структурах? – Саша готов был рвать и метать. – Это я тебе должен объяснять, какие способы воздействия тут можно использовать? Да я их заставлю отдать мне моего сына, силой заставлю! Украду его, в конце концов!

– И тут же отправитесь за решетку, – рассудительно пояснил Георгий. – Потому что юридически вы этому мальчику – никто. А они – законные родители, на что у них имеется полный комплект документов. Пусть подложных документов, но это еще надо доказать.

– У меня есть деньги, а они решают любую проблему!

– У этих людей тоже есть деньги, раз они позволили себе потратить такую сумму на приобретение ребенка. Но дело даже не в этом, Александр Викторович. Я могу допустить, что вы сумеете выкрасть ребенка или найдете какие-то аргументы и убедите родителей отдать его вам, хотя это все совершенно из области фантастики. Но самое главное – а что вы будете делать дальше? Как перевезете малыша через границу без документов? Как объясните здесь, в России, откуда у вас вдруг ни с того ни с сего взялся ребенок?

– Любые документы можно подделать, были бы деньги, – парировал Саша, но в его голосе уже не звучало прежней уверенности.

– Да, можно. Но это – нарушение закона. Подделав документы, вы обрекаете себя на жизнь в постоянном страхе, в вечном опасении, что обман вот-вот вскроется. И это, кстати, коснется не только вас, но и ваших близких – супруги и сына. Нет, Александр Викторович, вам придется признать, что все ваши планы никуда не годятся.

– А что ты предлагаешь? – буркнул Саша.

– Я предлагаю единственно возможный в этой ситуации путь – законный. Мы должны обратиться к властям. В этом случае преступники будут наказаны, а справедливость восстановлена – в том смысле, что детей вернут их настоящим родителям. Да, при таком варианте развития событий дело потребует много времени и доставит массу хлопот… Но зато сделано это будет именно законным путем, с надлежащим оформлением документов и все такое прочее. Мы со своей стороны можем лишь помочь полиции, предоставив им как можно больше собранной нами информации.

– Сколько еще ждать? – В голосе Саши звучало почти отчаяние.

– Не знаю, – жестко отвечал Георгий. – Но наберитесь терпения. Следствие и, самое главное, канитель с установлением истинных родителей могут продлиться очень долго. И да, Александр Викторович… Есть еще один важный момент, который мы с вами упустили.

– Что именно? – Саша тотчас сделал стойку, словно охотничья собака, почуявшая дичь. – Это касается моего сына?

– Нет. Хотя… Хотя, признаюсь, я в этом не уверен. Вряд ли, конечно, но…

– Да говори же ты скорей! Что у тебя за манера вечно тянуть резину?

– Как бы вам это сказать, Александр Викторович… Вы, наверное, в курсе, что в той же клинике рожала жена вашего швейцарского партнера Стефана Эггера?

– Да, конечно, я знаю об этом. И что?

– Видите ли… Я потребовал, чтобы эта врачиха, ну, Дубаева, написала мне список всех тех клиентов, о которых она знала, что они покупают детей. С фамилиями и датами покупки – чтобы мы потом могли сверить эти данные с базой всех клиентов клиники. Так вот, в этом списке фигурирует госпожа Елизавета Эггер.

– Что? Лиза не сама… Ребенок Лизы… Сын Стефана… Тьфу ты, пропасть! – Саша окончательно запутался в словах.

– Да, это именно так. Госпожа Эггер – одна из покупателей. И, что особенно интересно, дата мнимого появления на свет ее сына совпадает с датой мнимой гибели вашего ребенка. Кажется, я не совсем удачно выразился… Но, надеюсь, вы меня поняли.

– То есть их сын… Маленький Стефан… Он может оказаться моим собственным сыном? Моим и Юли?

– Скажем так – я не исключаю такой возможности.

– О боже! – застонав, Саша обхватил голову руками.

– Я долго колебался, сказать вам об этом или нет, – доверительно сообщил начальник охраны. – И решил, что вы все-таки должны знать.

– Да, ты решил все правильно… Вот что, Георгий… Оставь меня сейчас, хорошо? Мне нужно побыть одному.

Впрочем, в кабинете Саша долго не просидел, вскоре сорвался с места и поехал из центра по Садовому кольцу на проспект Мира, а по нему на север, вверх, как говорят те, кто привык ориентироваться в Москве по карте, – в Останкино.

Был далеко не самый удачный сезон для прогулок. Середина ноября, хмурый пасмурный день, тяжелое свинцовое небо, мрачно и словно бы как-то неохотно отражающееся в глади пруда. Морозов пока еще не было, и вода не успела покрыться льдом, на ее поверхности еще плавали то там, то тут последние бурые листья, но деревья уже сбросили свою одежку и стояли, готовые стойко перенести долгую и надоедливую московскую зиму – голые, печальные и торжественные, точно часовые на посту. Не берегах пруда было почти безлюдно – ни воркующих влюбленных парочек, утопающих в своем счастье и не замечающих никого и ничего вокруг, ни веселых детишек в ярких одежках, оглашающих всю округу топотом, звонкими голосами и задорным смехом, ни одиночек-философов обоего пола и самого разного возраста, размышляющих под собственный мерный шаг и тихий плеск воды о важных вопросах, на которые все равно никому из смертных не дано знать ответ. И уж конечно, здесь не было художников с этюдниками. Последний факт особенно расстроил Сашу. Он почему-то был уверен, что обязательно встретит сегодня на берегу этого пруда Марию. С лета, с их первой встречи, с того самого дня, когда она нарисовала его портрет, который он хранил у себя в офисе в сейфе, вместе с самыми важными документами и никому не показывал, Саша не бывал здесь. Но сегодня, когда жизнь столкнула его с такой сложной, казавшейся совершенно неразрешимой проблемой, он молил всей душой судьбу, чтобы Мария оказалась у пруда. Но ее не было. И разобраться со всем предстояло самому, в одиночку.

Что Саша и делал. Не обращая внимания на холодный ветер, на сырость, которой явственно тянуло от воды, он бродил по берегу и, кутаясь в модное, но совсем не подходящее для долгих осенних прогулок пальто, мучительно размышлял, как ему поступить. Сказать ли Юле, что их ребенок жив, что все ее предчувствия подтвердились? Уж кто-кто, а она, мать, должна была бы стать первым человеком, кто узнает об этом! Но нет, наверное, этого не стоит делать, по крайней мере, до тех пор, пока у него не будет достоверной, проверенной и подтвержденной информации. Если Юля узнает, а потом, сохрани, Господи, сведения не подтвердятся или, еще того хуже, ребенка не удастся найти, Юля этого просто не переживет. Решено – пока он будет держать все в тайне от жены. Но как быть со Стефаном? Маленький Стефан… Неужели именно он и есть тот самый сын, о котором Саша так страстно мечтал и которого столь горько оплакивал? Закрыв глаза, он пытался вызвать в памяти облик малыша. Есть ли какое-то сходство с ним или с Юлей? Да, пожалуй, на Юлю малыш был похож. Или даже не на Юлю, скорее, на Яську. Маленькой она выглядела почти так же. Да и носик у мальчишки – почти точная копия носа Сашиной мамы… Да, со Стефаном обязательно нужно встретиться как можно скорее, все ему рассказать и обо всем переговорить. В том числе раскрыть ему глаза на Лизу, на эту лгунью без всяких принципов и моральных устоев, под дудку которой он пляшет уже не первый год, словно кобра у факира.

На другое же утро Саша вылетел в Швейцарию.

А вечером они уже сидели с другом в одном из любимых ими обоими баров Лугано и болтали о разных пустяках. Саша все никак не мог осмелиться перейти к главной теме, к основной причине их встречи.

– Слушай, ну что мы с тобой сидим на сухую? Может, выпьем по бокалу коньяка? – предложил Стефан.

– Подожди, дружище, не сейчас, – решился наконец Саша. – У меня есть к тебе разговор, Стефан. Долгий, серьезный и очень важный, который надо вести только на трезвую голову. Сразу предупреждаю, этот разговор во многом будет неприятен для тебя… Но я должен, я просто обязан все тебе рассказать.

– Что случилось? – Стефан моргнул белесыми ресницами.

– Подожди, не перебивай. Я буду говорить по порядку, мне так легче. В общем, после того как у тебя ничего не вышло с походом в клинику, я, как ты понимаешь, не успокоился. А подключил к делу службу безопасности нашего холдинга. Ты знаешь Георгия – он профессионал высокого класса. Так вот, Георгий нанял людей, задействовал свои старые связи, и они собрали массу информации по интересующей нас клинике. Не спрашивай меня, как они это сделали, я в такие подробности не вдавался, да они меня и не интересуют. Проверку устроили, подкупили кого-то, чтобы документы украл, хакера нашли, который взломал базу данных… Не так важно. Важно, что все наши с тобой догадки подтвердились.

– То есть как это? В документах клиники содержалась информация о продаже детей? – казалось, брови Стефана готовы вылезти за пределы лба, на самую макушку.

– Нет, конечно. Это уж я так, рассказываю все заодно, чтобы не растягивать… Из документов клиники мы почерпнули только факты, наводящие на подозрения. О неоправданно высоких цифрах смертности неродившихся младенцев, например… И о том, что очень многие нити тянутся именно к врачу Раисе Дубаевой, которая вела мою жену всю беременность. Кстати, по удивительному стечению обстоятельств, роды у твоей Лизы тоже принимала именно она, она тогда как раз оказалась тут, в Швейцарии.

– И что же дальше?

– А дальше мы поговорили с этой Раисой по душам. И она все подтвердила – и факт торговли детьми, и то, что далеко не всегда от детей, которых они продают, матери отказались сами. Многих забирают обманом, сказав родителям, что ребенок умер, еще не родившись… Именно еще не родившись, это гораздо проще. Если бы детей подменяли после рождения, возникала бы куча сложностей… А так получается, что одна женщина просто не сумела выносить свое дитя, а другая родила хоть и недоношенного, но здорового ребенка.

– Постой-постой! – лицо Стефана исказилось от страшной догадки. – Но ты же не хочешь сказать, что ваш с Юлей ребенок…

– Да, к сожалению, именно это я и хочу сказать, – кивнул Саша. Он уже так давно и так бурно переживал этот факт, что уже мог говорить о нем почти спокойно. – Наш ребенок жив. И, как я надеюсь, благополучен. Судя по всему, он растет в семье, где его любят и заботятся о нем, только эта мысль помогает мне еще держаться и не перевернуть вверх дном всю Швейцарию, а может быть, и весь земной шар в поисках моего сына. Этим делом занимается Георгий. И я очень надеюсь, что у него оно получится быстрее и эффективнее, чем у меня.

– Ты меня просто убил этим сообщением, Сашка… – Стефан только руками развел. – До сих пор не могу прийти в себя…

– А ты, пожалуйста, приди. Потому что это не все новости. Есть еще одна, не менее серьезная. И я не сомневаюсь, что она произведет на тебя еще более сильное впечатление.

– Что такое? – Стефан взволновался не на шутку.

– Видишь ли, эта самая Раиса заявила, что она не занимается торговлей детьми и не владеет полной информацией о покупателях… Но кое-какие имена ей все же известны. Вот, – он вынул несколько листов бумаги и положил их на стол перед другом, – копия с того списка, который мы заставили ее написать. Просмотри его.

– Зачем? Сомневаюсь, что я знаю кого-либо из клиентов этой клиники. Если не считать того русского, Игоря Алаева, о котором ты мне рассказывал.

– А ты все-таки просмотри. Думаю, тебе будет интересно.

Стефан начал пробегать глазами текст и вдруг выронил лист. Лицо его побелело.

– Не может быть… Тут значится имя Елизаветы Эггер… Неужели один из заказчиков – моя жена?

– Да. Именно это я и хотел тебе рассказать. Поверь мне, я не хотел в это лезть, но я, как твой друг, обязан был все тебе рассказать, чтобы ты знал – женщина, которая называется твоей женой, нечестна с тобой и, скорее всего, честной никогда и не была. Она живет с тобой и опутывает тебя паутиной лжи.

– Так вот оно что… – бормотал Стефан, приложив ладонь ко лбу, вмиг покрывшемуся испариной. – Вот куда делись мои двести пятьдесят тысяч евро… А я еще гадал, куда она могла так быстро потратить такую сумму? Конечно же! Ведь этот твой знакомый, Игорь, говорил именно о двухстах пятидесяти тысячах… Но как же так? Зачем Лиза это сделала?

– Ну, тут все просто. Видимо, она испугалась, что ты расстанешься с ней и уйдешь к Микаэле. Согласись, у вас все к этому шло.

– Да, ты прав… Но как же так? – повторил Стефан. – Как она могла?!

Саша пожал плечами.

– Лиза относится к определенной категории людей… Помнишь, в дни нашей юности их еще называли «лимитой», а ты еще не мог понять значения этого слова? Теперь, надеюсь, понял? Такие ни перед чем не останавливаются, когда идут к своей цели. У них нет души, вообще нет, понимаешь? Для Лизы все существующие в жизни ценности сводятся к ценникам на витрине с брендами.

– Прости, Сашка, но я должен выпить, – пробормотал Стефан. – Мне сейчас это просто необходимо.

Он поднял палец, подзывая официанта, и, когда тот появился перед ними, заказал бутылку коньяка. Друзьям разлили по бокалам ароматный коричневый напиток, и они выпили – молча, не чокаясь, точно на похоронах.

Опустошив свой бокал, Стефан тотчас снова потянулся к бутылке, но вдруг его рука замерла в воздухе.

– Постой, Сашка… Маленький Стефан родился в тот же день, когда якобы умер ваш сын… Это что же получается – твой ребенок у нас?

– Я не могу утверждать этого с уверенностью, – Саша опустил взгляд. – Но мне кажется, что да. Все именно так.

Настал самый тяжелый момент в его разговоре с другом. Именно этой минуты он так боялся, потому что понятия не имел, как разрешить абсолютно тупиковую, с его точки зрения, ситуацию. Как они смогут разделить ребенка, если один из них приходится ему отцом, а второй растил его полгода и успел всей душой прикипеть к нему? Но, к Сашиному величайшему изумлению, Стефан не стал драматизировать эту ситуацию.

– Но это-то как раз легко проверить, – спокойно проговорил он. – Сделаем генетическую экспертизу, дождемся результатов – тогда и будем что-то решать.

– Согласен, – кивнул Саша. – Мы оба сдадим анализы.

– Но Лиза-то, Лиза какова! – все не мог успокоиться Стефан. – Ума не приложу, как мне теперь вести себя с ней…

– Ты не хочешь пока говорить с ней? – понял Саша.

– Не сейчас. Подожду хотя бы до тех пор, пока не будет данных экспертизы. Но Микаэле расскажу уже прямо сейчас.

– Будь осторожен, ведь ее это все тоже касается напрямую! Весьма вероятно, что ее ребенок тоже жив. Но удастся ли его найти? Все-таки прошло уже много лет… Может, подождешь с рассказом?

Стефан подумал некоторое время и покачал головой.

– Нет, все-таки расскажу. Она должна это знать. Микаэла все поймет и воспримет правильно. Она замечательная женщина, просто ангел…

– Ангел… – усмехнулся Саша. – Знаешь, дружище, по моей жизни тоже недавно пролетел ангел. Именно он помог мне поднять собственные крылья и вновь обрести чувства – радости, нежности, любви. Я так и не могу понять, было это видение, прекрасный сон, или девушка, которая нарисовала мой портрет, действительно была реальной девушкой. Человеком, одарившим меня своим азартом жить, не поддаваясь горю, и любить, не страшась потерь. Она была одновременно такой настоящей и такой… волшебной! В один вечер она исчезла в темноте, вот так просто, взяла и исчезла. То ли отправилась домой, на облака… То ли навстречу другим людям, которым она нужна так же, как мне. Ее звали Мария… Но я прекрасно понимаю, что это была мимолетность, чудесная мимолетность… И что именно она вернула мне Юлю. Знаешь что? Давай еще выпьем с тобой, что ли… За то, чтобы все разрешилось так, как оно должно разрешиться.