Глава 7
Живет такой парень
После сена, посуды и мытья полов Алика здорово вымоталась, идти куда-то и сил-то особенно не было, хотелось лечь и лежать. Мелькнула даже мысль остаться дома и отдохнуть — ну что такого особенного в этой Наташиной тренировке, вряд ли она столь уж интересная… Но здравый смысл тут же подсказал, что дома ей отдохнуть все равно не дадут, обязательно нагрузят какой-нибудь работой. Так что нетушки! Лучше уж в ледовый дворец, пусть даже и добираться туда они будут не на машине, а в набитом и трясучем деревенском автобусе.
Так что Алика собрала волю и силы в кулак, поднялась наверх и как следует занялась собой, надела одно из лучших платьев и босоножки на каблуках, благо ноги уже почти зажили. Зеркало услужливо отразило стильно одетую эффектную девушку с отличным макияжем. Разглядывая свое отражение, Алика с удовлетворением отметила, что на руках и плечах уже заметен загар, а ее каштановые волосы смотрятся просто замечательно — не зря она послушалась бабушку и вымыла их травяным настоем.
«По крайней мере в этой дыре я выгляжу как королева!» — с удовлетворением подумала Алика.
Поездка в ледовый дворец действительно стала почти экстримом, поскольку Алика уже и не помнила, когда последний раз пользовалась общественным транспортом. Кажется, в детстве, еще до школы, раз или два ездила на метро… К ее удивлению, местный автобус оказался довольно новым, чистым и не был переполнен, так что девочки с комфортом уселись все втроем на передних сиденьях.
— Сейчас мало народу, потому что вечер, люди с работы едут, — объяснила Лена. — Не в центр, а из центра.
— Да, — подтвердила Наташа. — Утром тут, бывает, не пробьешься.
Будь с ними Ирина, она, возможно, сказала бы, что и в Москве да и во всех других городах такая же история: с утра все стремятся в центр, а вечером разъезжаются по домам. Но Алика, вплоть до недавнего времени, жила совсем иной жизнью, в которой такого явления, как «работа», в принципе не существовало. Она выбиралась из дома когда вздумается, и понятие «час пик» для нее было довольно абстрактным. Поэтому она не стала развивать тему, а только глядела в окно, рассматривая городок, и все никак не могла решить, какие чувства он в ней вызывает.
С одной стороны, вокруг все было таким чужим, непривычным, захолустным. Дома маленькие, малоэтажные, людей и машин немного, и во всем ощущается дух тихой, неторопливой провинциальности. А с другой… С другой — люди хоть и были одеты скромнее, чем в столице, но не так, чтобы это можно было назвать убожеством. Нигде не видно бомжей, цыган, пьяных, торчков и тому подобных подозрительных типов. Машин действительно значительно меньше, чем в Москве, но среди них попадаются и вполне приличные — «БМВ», несколько джипов и даже белый лимузин у Дворца бракосочетания, мимо которого они проехали. А еще здесь были чистые тротуары, много зелени, обилие цветов на клумбах, на улицах и во дворах перед домами. Были дремлющие на заборах коты и бегущие по своим делам, но явно домашние собаки. И все это вместе дышало странным, непонятным для Алики спокойствием. Да и люди выглядели совсем по-другому, умиротворенно: молодые мамы с колясками, парень с девушкой, едущие на велосипедах, старушки на лавочках, пожилой мужчина, читающий за столиком у кафе местную газету — в них не было ни грамма той суеты и замороченности, которые так обычны для москвичей. Алику это удивляло. Казалось бы, жизнь провинциального городка, на три четверти состоящего из домов так называемого частного сектора, должна быть на порядок сложнее, чем в Москве, предоставляющей человеку любые блага с доставкой на дом, разве что Ленина из Мавзолея не привезут. А поди ж ты — атяшевцы выглядели куда более спокойными и довольными жизнью.
— Лен, Наташ, — обратилась Алика к сестрам. — Скажите, ну неужели вам здесь не скучно?
— Нет, конечно, — тут же ответила, чуть не рассмеявшись, Наташа, а ее сестра добавила:
— Чего нам скучать? Скучают, когда делать нечего, а у нас всегда есть чем заняться.
Алика пожала плечами. Оно, конечно, заняться тут было чем, это она уже испытала на собственной шкуре. Но она спрашивала совсем не о том и даже поморщилась от того, что ее не понимают.
— Так ведь тяжело же…
— Тяжело заниматься нелюбимым делом, — серьезно сказала Лена. — А когда душа лежит, так и дело бежит, как выражается наш дед Игнат.
Алика хмыкнула:
— Только не говорите, что вы все это любите. Огород, сено, посуду, полы… Все равно не поверю.
— Нет, конечно, не все, — улыбнулась Наташа. — Я вот, например, прополку терпеть не могу. А Лена гладить не любит. Но зато как здорово, когда все сделаешь, отстреляешься — и свободна, отдыхай себе на здоровье!
— Что-то я не заметила, чтобы кто-то у нас дома особенно отдыхал, — недоверчиво покачала головой Алика.
— Просто сейчас лето, июнь к тому же, — спокойно возразила Лена. — Летом всегда работы много, да еще у меня экзамены, и родители пока не в отпуске. Зимой-то все по-другому. Зимой мы в выходные и в Саранск ездим, и на лыжах ходим, и гуляем…
— И все? Но это ж скучно не знаю как! — продолжала недоумевать Алика.
— Каждому свое, — пожала плечами Лена. — По-моему, человеку бывает скучно только от душевной пустоты. А тот, у кого богатый внутренний мир, всегда найдет себе интересное занятие. Знаешь, я недавно читала книгу об одном интересном человеке, он два года просидел в тюрьме, в одиночной камере. Его ни на прогулку не водили, ни с другими заключенными общаться не разрешали, не давали ни книг, ни газет, ни бумаги — ничего. Так он занимался тем, что восстанавливал по памяти свои любимые литературные произведения. Прямо с вечера себе планировал: завтра начну «читать» «Войну и мир». И вспоминал все, что мог, с первой страницы до последней.
— Ух ты, здорово! — восхитилась Наташа и обернулась к Алике:
— А ты говоришь «скучно»!
Та рассудительно промолчала. Но про себя подумала, что Лена, похоже, ошиблась с выбором профессии — такой правильной зануде с ее постоянной манерой читать мораль и учить всех жизни место не в медицинском, а в педагогическом. Типичная училка! «Богатый внутренний мир», «душевная пустота»… Офигеть! И это молодая девчонка так выражается!
— Ну вот, приехали! — воскликнула тут Наташа.
Дворец оказался действительно дворцом. Не таким большим, конечно, как московские, но неожиданно современным и вместе с тем уютным. Алике во дворце даже понравилось.
Пока Наташа переодевалась, Алика с Леной отправились посидеть в кафе. Лена взяла себе чай и эклер и посоветовала сестре: «Попробуй, тут очень вкусные пирожные», но та гордо отказалась и ограничилась апельсиновым соком.
— Лен, а у тебя есть кто-нибудь? — от нечего делать поинтересовалась она, усевшись за столик. — Ну, в смысле м.ч.?
— В смысле — парень? — Лена улыбнулась чуть застенчивой и одновременно счастливой улыбкой. — Да, есть, мы уже третий год встречаемся. Его зовут Юра, он в универе учится, в Саранске, на экономиста. Меня он тоже звал к ним поступать, но я отказалась.
— А чего отказалась? — спросила, исключительно чтобы поддержать разговор, Алика. — Учились бы вместе, чаще бы виделись. Клево же.
— Меня экономика совсем не привлекает, — разумно возразила Лена. — Я хочу быть врачом, как бабушка и мама. А видеться чаще, если я поступлю, мы и так будем. Будем вместе ездить на учебу и домой, будем вместе заниматься, к сессии готовиться…
Алика слушала ее и понимала, что именно так все в жизни у сестры и будет. Скучная Лена со своим наверняка таким же скучным Юрой будут ездить в автобусе (или на чем они тут мотаются в Саранск), будут вместе зубрить, пусть даже совершенно разные предметы, потом Лена выйдет за Юру замуж, родит детей, станет работать в местной поликлинике… Самой Алике такая вот предопределенность на много лет вперед казалась смертной тоской. К тому же этот Юра вряд ли был завидным женихом — обычный студент-экономист, наверняка из такой же простой семьи, как у Лены… Но все равно в глубине души засаднила тонкая, но острая заноза зависти. Даже у этой деревенской зануды все хорошо с м.ч. — вон как она сияет, рассказывая. А у нее самой в личной жизни — полный абзац…
— А вы часто встречаетесь? — сама не зная зачем, спросила Алика.
— Каждые выходные, — ответила Лена. — Он в выходные всегда домой ездит. И переписываемся, конечно, — и по компьютеру, и эсэмэски друг другу шлем…
— То есть он всю неделю проводит без тебя? — Алика не стала лишать себя удовольствия слегка поддеть сестру. — Не боишься его так надолго одного оставлять? У них небось там девчонок — полный универ…
— Да, у них в группе по пять девушек на одного парня, — кивнула Лена. — Но я ему доверяю.
«Ну-ну! — усмехнулась про себя Алика. — Доверяй. Знаем мы этих парней, как они себя ведут, едва только герл-френд отвернется…»
— А у тебя как на личном фронте? — в свою очередь, поинтересовалась Лена.
Алика скривилась. Свои дела ей сейчас не очень-то хотелось обсуждать.
— А ты, можно подумать, не в курсе?
Ответ был не очень-то вежливым, но Лена совсем не обиделась.
— Я слышала, что у тебя были какие-то сложности, — тактично сказала она.
По ее тону Алика поняла, что двоюродная сестра знает обо всех ее злоключениях — о незаконченном (точнее, практически и не начатом) высшем образовании и о драке в клубе, о приводе в полицию и о суде — просто не говорит об этом из деликатности. Была надежда, что хоть насчет передоза не в курсе. Почему-то Алике стало стыдно, даже за травку, хотя не так давно она не видела в этом ничего зазорного. Подумаешь, марихуана… не герыч же. Но все равно на душе было как-то мерзко, поэтому она рассказала сестре свою версию произошедшего в клубе, которая хоть и соответствовала в чем-то действительности, но была весьма и весьма приукрашена. Алика поведала, как встретилась на очередной тусовке с Люком и влюбилась в него настолько, что забыла обо всем на свете и даже бросила учебу, лишь бы постоянно быть рядом с ним. На самом деле Алика прекрасно отдавала себе отчет в том, что Люк и «любовь» к нему — всего лишь самооправдание, самая обычная отмазка. Но сестре об этом она не говорила, уверенная, что после ее рассказа Лена наверняка начнет ей сочувствовать.
— Это было просто свинство с его стороны, — эмоционально делилась с сестрой Алика, пока они шли из кафе к ледовой арене и усаживались на трибунах. — Замутить с какой-то коровой, продолжая встречаться со мной! Я тогда не понимала, что была для него только очередной игрушкой, cool girl, с которой можно прикольно зажигать. Жаль, что я сразу не просекла, что он за фрукт…
— А если бы поняла — то что бы было? — тут же спросила Лена.
— Как что?! — вскинула брови Алика. — Не стала бы с ним связываться, нашла бы себе другого м.ч. Посмотри на меня: я красивая, современная, продвинутая. Я могу увлечь кого угодно. Любому парню за счастье будет замутить со мной. — Алика говорила очень горячо и, как ей казалось, весьма убедительно. Но Лена с сомнением покачала головой.
— Но ты же сказала, что влюбилась в этого Люка. А сердцу не прикажешь. И потом, извини, конечно, но я считаю, что для отношений мало одной красоты, продвинутости и современности.
Алика хотела было спросить, что же, по мнению сестры, нужно еще для отношений, но не успела, на льду уже показались юные фигуристки. Однако слова Лены задели Алику и запали ей в душу.
«Она что, сомневается во мне? — обиделась Алика. — Ишь ты, провинциалка занюханная!»
Тем временем началась тренировка, девочки отрабатывали разные элементы программы. Это было не очень зрелищно, тем не менее Алика не могла не отметить грациозность, с которой двигались юные фигуристки. Конечно, получалось не всегда и не все: после каждой ошибки девушка-тренер делала паузу и объясняла воспитаннице, что не так.
«И как она успевает уследить за всеми?» — удивлялась Алика.
К вящему удовольствию Лены, Наташа допускала меньше всего ошибок, и тренер даже похвалила ее, сказав:
— Молодец, Наташа! У тебя с каждым днем выходит все лучше и лучше.
От этих слов Лена тут же засияла, как начищенный пятак. «Гордится сестрой», — подумала Алика и вновь почувствовала острую зависть. Ее успехам никогда никто так не радовался. Их даже не замечали особенно, ни мама, ни подружайки.
«А я сама-то? — вдруг пронеслась мысль. — Я разве когда-нибудь радовалась чьим-то успехам или чужому счастью?»
— Скоро будет самое интересное, — шепнула довольная Лена Алике. — Прогонка показательной программы — танец под музыку. У Наташи довольно сложная программа, но она хорошо с ней справляется.
«Скоро», однако же, растянулось на добрые полчаса, Алика уже успела заскучать. Да еще и выступала Наташа одной из последних. Но ее номер и правда был хорош, этого Алика, считавшая себя докой во всем, что касалось танцев, не могла не отметить. Одетая в красное трико Наташа была похожа на искорку, то бегущую по земле, то взмывающую ввысь под бодрую, как весенняя капель, музыку. После того как все закончилось, Алика даже пожалела, что не стала в свое время заниматься фигурным катанием. Пришлось снова напоминать себе очевидное: что она москвичка, звезда столичного танцпола, а они все здесь — дремучие провинциалы. И у нее есть то, чего у них нет и никогда не будет. Но почему-то напоминать себе это ей приходилось все чаще и чаще.
После показательной программы фигуристки снова убежали в раздевалку, а Лена с Аликой вышли в фойе, где оказалось на удивление многолюдно — собиралась на тренировку хоккейная команда, ребят сопровождали друзья; атмосфера царила шумная и веселая. Лена заметила приятелей и поспешила к ним, прихватив с собой Алику, чтобы ее познакомить с ними. Алика уже приготовилась показать им себя во всей красе, как тут в фойе появился парень, привлекший к себе всеобщее внимание, в том числе и внимание Алики.
Он чем-то напомнил Алике Ивана — такой же высокий, хорошо сложенный, с таким же открытым лицом и обаятельной улыбкой, как у первого космонавта Юрия Гагарина. Его появление встретили всеобщим оживлением, словно парень был по меньшей мере Дэвидом Бэкхемом.
— Кто это? — заинтересованно спросила Алика Лену. Ее и правда заинтересовал этот мэн — не то чтобы мачо, конечно, но и не хиляк-ботаник. Конечно, она не запала на него. Ну, симпотный, и что? Она и не таких видала. Да и выглядел он простовато, а одет был вообще никак — дешевенькие джинсы, рубаха в клеточку, кроссовки, все явно китайское или отечественное, а такие спортивные сумки, какая болталась у него на плече, в Москве даже в переходе никто не купит. Но то, что этот кекс так взбудоражил своим появлением всех собравшихся, не могло не заинтриговать Алику. Даже Лена, которая вот только что пела про любовь к своему Юрочке, — и та вся подобралась, порозовела, и глаза засверкали хорошо знакомым Алике маслянистым блеском.
— Это же наша местная звезда! — отвечала Лена с такой гордостью, будто сама была этой самой звездой. — Артем Климов, центрфорвард хоккейной команды. Спортсмен от бога! Его даже называют Шуваловым двадцать первого века.
О Викторе Шувалове, знаменитом советском футболисте и хоккеисте, бывшем земляком ее родных, Алика никогда даже не слышала, но из вежливости кивнула и ехидно поинтересовалась:
— Если этот Артем такой крутой, почему же он играет в местной команде? Никуда больше не берут, что ли?
Лена, похоже, даже обиделась и ответила возмущенно:
— Да его куда только не звали! Но он отказался от всех предложений и в армию ушел.
Фи, так он еще и в армии служил! Алика брезгливо поморщилась. Тех, кто не сумел — сам или с родительской помощью — откосить от призыва, она априори считала неудачниками.
— У нас в Атяшево по нему все девочки вздыхают, — продолжала Лена.
— Стало быть, он у вас тут первый парень на деревне? — хмыкнула Алика, и тут ей пришла в голову забавная идея. Что, если прикола ради охмурить этого секс-символа местного разлива? Вот они все тут запрыгают!
Она шепнула сестре: «Я сейчас вернусь», очаровательно улыбнулась ее друзьям и легкой походкой продефилировала туда, где собралась толпа, обступившая Артема. Вид у нее при этом был ну абсолютно равнодушный, она как будто даже и не смотрела в ту сторону. «Интересно, клюнет с первого раза?» — думала Алика, прислушиваясь.
— …сначала с вами поиграю, — говорил кому-то Артем. — А там видно будет…
— Но ты хоть на танцы завтра придешь? — спросил кто-то из девочек.
— Приду, только… — Тут взгляд Артема остановился на Алике, и та с торжеством отметила, что он немного сбился с темпа. — В общем, приду, да.
— Приходи, мы будем тебя ждать! — защебетали девчонки.
Продолжения Алика, гордо прошагавшая мимо, уже не слышала. Ей очень хотелось, как в песне, которая была популярна в годы ее детства, «оглянуться посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я». Но она принципиально не стала этого делать. Слишком много чести!
Закончив свое дефиле, Алика вернулась к Лене и ее друзьям. Вскоре прибежала из раздевалки Наташа, и сестры отправились домой. По дороге к остановке и в автобусе разговор сначала вертелся вокруг Наташиной тренировки, но Алика, немного подождав для приличия, сумела повернуть его в нужное ей русло.
— А вы знакомы с этим, как его, Антоном? Или Артемом? — как можно более небрежно поинтересовалась она.
— Немного, — Лена внезапно покраснела. — Он с моим Юрой в параллельных классах учился.
— Что, понравился? — озорно подмигнула Наташа.
А Лена тут же строго проговорила:
— Даже думать забудь. У него девушка есть. Правда, она теперь в другом городе живет, но это не важно, его все равно никто больше не интересует.
«Ну, это мы еще посмотрим!» — усмехнулась про себя Алика и тут же сменила тему:
— Так что, на танцы-то завтра идем?
Вечером, сразу после ужина, Алике позвонила Вика.
— Слуша-а-ай, щас анекдот прочла в интернетике, прямо про тебя. Девчонка, ну вот ка-ак ты, к ба-абке в деревню приехала и спра-ашивает: «Ку-да тут у ва-ас вечером можно сходить?» А та ей: «В ведро!»
— Очень смешно! — обиженно фыркнула Алика.
— А по-моему, прико-ольно. Ну, как там твое заточе-ение? — спросила Вика, и в ее голосе Алике послышалась издевка.
— Тебе-то что? — грубовато ответила она. — Ты там на своих Мальдивах небось и горя не знаешь. Мо-оре, со-олнце, пля-а-аж…
— Не, я пока в Ма-а-скве кукую, — тоскливо поведала Вика. — У папули там что-то по ба-аблосу не срастается. Ждем, пока перечислят. Короче, папуля, по ходу, опять лоханулся… Так как ты? — добавила она уже с сочувствием, которое, впрочем, Алике показалось неискренним.
— Нормально, — раздраженно ответила Алика, размешивая в кружке приготовленный бабушкой чай с какими-то травками. Очень даже вкусный чай, особенно с вареньем из ежевики, тоже бабушкиного производства. — Пью мохито и встречаюсь с симпатичным хоккеистом-миллионером.
Недалекая Вика приняла ее иронию за чистую монету:
— В том захолустье? Нереально! Ты го-онишь, подруга!
— Конечно, гоню, — не стала отрицать Алика. — А ты как думала? Стою кверху пятой точкой и чищу свинарник.
Похоже, с чувством юмора у Вички стало совсем неважно:
— До сих пор? На ночь гля-адя?
«Боже, какая же она тупая!» — подумала Алика и объяснила, что снова пошутила.
Впрочем, проговорили они недолго, у Алики сегодня не было настроения на болтовню с подружайкой. Прихватив последнюю сигарету из пачки (она втихаря покуривала, спрятавшись за сараем), Алика выскользнула на улицу.
Была теплая июньская ночь. Ущербная, словно надкушенная, луна медленно плыла по усыпанному крупными звездами небу. Закурив, Алика вновь удивилась красоте здешней ночи. Небо Атяшева казалось ей каким-то сказочным, оно выглядело как 3D картинка. Или словно по темно-синему шелку горстями рассыпали мерцающие бриллианты.
«Завтра, — пообещала Алика самой себе. — Завтра я всем докажу, кто круче!»
Конечно, ей на фиг не нужен был этот Артем. В Москве она на подобного парня даже внимания бы не обратила. Но она понимала — здесь Артем не просто один из многих, он, как бы нелепо это ни звучало, здешняя элита. А значит, когда она приберет его к рукам, ее статус в глазах аборигенов сразу достигнет максимума.
Не то чтобы ее беспокоило то, как она выглядит в глазах аборигенов. Скорее, просто удручало отсутствие привычного и комфортного самоощущения. Здешние жители даже к ее маме, известной на всю Россию артистке, относились как-то запросто, по-свойски, без восхищения и пиетета. А уж тем паче к ней, к Алике. И с этим надо было что-то делать. Алика всегда и везде была в центре внимания и не желала мириться с тем, что здесь все по-другому. Она ни минуты не сомневалась в том, что правильны именно ее жизненные ценности, а не те, которые ей пытались навязать здесь. Будь наоборот, миллионы людей, родившихся вот в таких городках, не бросали бы все и не брали бы штурмом мегаполисы, чтобы еще и еще увеличивать число «понаехавших»…
* * *
Ирина даже сама удивилась, насколько легко она вернулась к сельскому ритму жизни с ранним пробуждением, хлопотами по хозяйству и довольно ранним отходом ко сну. Вроде бы столько лет жила совсем иной жизнью и по совершенно другому графику — но все вернулось на круги своя, стоило только миновать дорожный указатель с надписью «Атяшево». Будто и не уезжала из дому или уезжала совсем ненадолго. Ира привычно выпалывала сорняки в огороде, привычно помогала готовить обед на всю большую семью, привычно развешивала на чердаке для просушки собранные матерью ароматные травы. Наверное, она бы и корову смогла подоить — раньше они одно время держали телку, которую Ирина с сестрой назвали Тутси, в честь героини любимого фильма. Но теперь никого доить было не нужно, свежее молоко и молочные продукты они покупали у фермера, так что Ирина сполна наслаждалась вкусной едой, ни в чем себе не отказывая и наплевав на калории. В Москве она так привыкла к суматошному графику, не оставляющему времени на еду, что почти никогда не испытывала голода. А здесь на нее вдруг напал почти зверский аппетит, и она не стала ему сопротивляться, ела все, что хотелось, и тогда, когда хотелось. Однажды дед Игнат заглянул в кухню, где перекусывала Ира, увидел, как она щедро намазывает свежий хлеб сливочным маслом, да еще кладет сверху толстый кружок докторской колбасы, улыбнулся и похлопал ее по плечу:
— Вот и молодец. Кушай, кушай, детка, приходи в норму. А то, ишь, взяли моду худеть! Ну что, скажи ты мне, хорошего, когда в женщине кости одни? Да ни одному нормальному мужику такое не нравится. На досках-то мы и в гробу полежим…
— Ох, молчал бы ты, бесстыдник! — возмутилась стоявшая у плиты Татьяна Сергеевна, махнула на него поварешкой и испуганно оглянулась, не услышали ли дети.
Или взять, например, кофе. В Москве Ирина не то что дня — несколько часов без него прожить не могла, иначе сразу нападали апатия, вялость и сонливость. Даже шутила, что у нее многоразовое питание и каждый раз из двух блюд: чашка кофе и сигарета. Курить-то она и в Атяшево, конечно, не бросила, хотя стала замечать, что уже не испытывает такой сильной потребности затянуться сигаретой, как было во время работы, здесь делает это реже и скорее по привычке, чем потому, что организм требует свое. А вот пить кофе, вернувшись домой, она вообще перестала. Среди близких любителей кофе не было, кофеварки в семье не имелось, держали только для гостей банку растворимого, вкус которого Ирине не нравился. И тогда она совершенно безболезненно для себя перешла на те напитки, которые пили здесь все: мамины травяные чаи с удивительным разнообразием состава и аромата, кисленький морс и просто холодную колодезную воду, которая была тут удивительно чистой и вкусной.
Здесь все было совсем иначе, совсем по-другому. Вся та суета, все то, что в Москве казалось значимым, важным и даже жизненно необходимым здесь отступило на второй план или вовсе исчезло, развеялось как дым. И наоборот, стали важными вещи, на которые в Москве она просто не обращала внимания. Здесь Ирина смотрела на небо, наблюдая, как летают ласточки и не садится ли солнце в тучу, — чтобы узнать, какая будет погода. Здесь искренне она радовалась, увидев, как пошли в рост огурцы. И всей душой переживала, когда у Анны Михайловны, живущей через две улицы, случился инсульт, ходила навещать и спрашивать родных, не нужно ли чем помочь. Хотя в Москве Ирина не знала имен даже своих соседей по подъезду и понятия не имела, что у них в жизни творится. Такова уж особенность мегаполисов: чем больше людей собирается в одном месте, тем более чужими они становятся друг другу.
Словом, несколько дней Ира чувствовала себя практически отлично, даже легкая усталость по вечерам — и та была в удовольствие. Однако утром в субботу она вдруг проснулась совершенно разбитой, словно ее всю ночь крутили на центрифуге. Кое-как встав с кровати, Ирина тем не менее решила не показывать никому своего состояния.
«В конце концов, я сама выбрала такую жизнь. И потом, какой я пример подам Алике?» — думала она, одеваясь и причесываясь.
Но Татьяна Сергеевна сама заметила за завтраком состояние дочери:
— Ира, ты как себя чувствуешь? — заботливо спросила она. — Что-то ты неважно выглядишь, не заболела, случаем?
— Ничего, мама, — поспешила заверить Ирина. — Немного нездоровится, но терпимо.
— Да уж, я вижу, как терпимо, — покачала головой Татьяна Сергеевна. — Вот что, прополки там осталось всего ничего, мы с Олей вдвоем сегодня закончим, если что — девочки помогут. А ты сегодня побудь дома, незачем почем зря строить из себя героя-стахановца.
— Мама, но я…
— Думаешь, дома делать нечего? — улыбнулась Татьяна Сергеевна. — Не надейся, я тебя не отдыхать оставляю. Второе-то у нас к обеду есть, а вот первое вчера доели. Надо суп какой-нибудь сварить, салатик постругать, да и морс почти весь выпили. Так что найдешь чем заняться. Справишься?
— Конечно, — уверенно кивнула Ира. — Даже не сомневайся.
На самом деле ее немного пугала перспектива готовить одной на такую ораву, ведь до приезда в Атяшево она уже лет пятнадцать как не подходила к плите. Сейчас, конечно, стала что-то вспоминать, поскольку каждый день помогала матери и сестре на кухне — в основном чистила овощи. Это-то оказалось несложно, сразу получилось быстро и хорошо: как сказала Татьяна Сергеевна, руки помнят науку. Но одно дело быть на подхвате и совсем другое — состряпать после стольких лет перерыва чуть не целый обед, да еще, чтобы было вкусно. Когда все разошлись, Ирина первым делом поднялась в мансарду, достала забытый за эти дни планшет, вышла в Интернет и поискала на кулинарных сайтах рецепты, чтобы освежить все в памяти. Это придало ей уверенности, и она решительно приступила к готовке. Спустилась во двор и, присев за врытый в землю столик под яблоней, занялась чисткой овощей для борща.
Вскоре приехал Владимир, причем не на своем «УАЗе», а на груженном шифером и досками «бычке». Когда следом за Володей из кабины выпрыгнул Иван, Ирина вдруг почувствовала, что ее сердце вздрогнуло и застучало сильнее. Господи боже мой, как давно она не испытывала ничего подобного!
Заметив Ирину, Иван поздоровался с ней, она ответила приветливо, но сдержанно. Мужчины занялись разгрузкой «бычка» и больше не обращали внимания на Иру, она же искоса, но с интересом наблюдала за их работой. Дело спорилось, и вскоре во дворе уже высился аккуратный штабель шифера и не менее аккуратный — досок и бруса. Пирамида кирпичей, накрытая куском железа, дожидалась за гаражом еще с прошлого лета. Ира уже знала историю о том, как Владимир в прошлом году собирался перестраивать виход, да работа помешала, срочно вызвали из отпуска — проводили федеральную операцию по задержке бежавших из колонии опасных рецидивистов. Бандитов через некоторое время поймали, но заняться ремонтом Владимир так и не успел: пришла пора убирать урожай, а потом уже и осень наступила. Так и осталась куча кирпича невостребованной буквально до сегодняшнего дня.
Работали Владимир и Иван слаженно, изредка перебрасываясь парой слов, но чаще понимали друг друга и так — сразу было видно, что настоящие друзья и давно знают друг друга. Ира украдкой рассматривала Ивана и понимала, что он нравится ей все больше и больше: мужественный, солидный мужчина, он казался надежным, непоколебимым, как скала, но было в выражении его лица что-то трогательное, почти детское, такое милое, простое, располагающее.
«Господи, а ведь он наверняка женат! — запоздало осенило Ирину. — Ну конечно же, ведь просто не может быть, чтобы такой мужчина оставался один, чтобы никто не прибрал его к рукам. Скорее всего и дети есть…»
От этой мысли вдруг стало так горько, что даже слезы подступили к глазам. Но тут же в душе заворочался червячок сомнения:
«Да, но почему он тогда вчера не рассказал мне об этом? — тут же пронеслась утешительная мысль. — Было бы все хорошо, наверняка поделился бы, уж насчет детей точно — сколько их, мальчики или девочки, какого возраста… А он ничего такого не говорил. Надо будет осторожно поспрашивать у кого-нибудь…»
Тем временем мужчины сделали перерыв в работе, поднялись на веранду, и Ирина разлила им по кружкам остатки морса.
— Я отгоню машину, — сказал Владимир, отдышавшись. Он немного запыхался, Иван же дышал ровно, словно только что не машину разгружал, а отдыхал в шезлонге. — А ты пока осмотри виход, прикинь, как на твой взгляд, что там делать надо. Фонарь вот возьми, электричества там нет, — он снял аккумуляторный фонарь, висевший на гвоздике под крышей веранды, протянул его другу и зашагал к «бычку».
Оставшись наедине с Иваном, Ирина вдруг, сама неожиданно для себя растерялась. Вот ведь странность какая — вчера они болтали так легко, будто были сто лет знакомы, а сегодня она никак не могла придумать, с чего можно было бы начать разговор.
«Оробела, как девочка пятнадцатилетняя!» — мысленно и удивлялась, и злилась на себя Ира.
Тем временем Иван допил морс, поблагодарил, улыбнулся, вернул ей кружку и отправился осматривать летник.
«Ну вот, упустила момент! — Ирина была раздосадована. — Да что ж это со мной такое в самом деле?!»
Она и впрямь не понимала, что с ней творится. Взрослая женщина, известная актриса, которая каждый день встречала много интересных мужчин, для которой кокетство и даже флирт были частью профессии и которая имела… ну пусть не толпы, но все же немалое число поклонников — и вдруг превратилась в какую-то глупую сопливую девчонку. И из-за кого! Добро бы перед ней был Шон Коннери, Роберт Де Ниро или Аль Пачино. А то просто земляк, брат подруги детства…
Впрочем, Иван скоро вернулся, подошел к веранде и сообщил:
— Вроде там все более или менее, не так страшно, как я думал.
Ирина не знала, что на это ответить, только улыбнулась.
— Ну, я начну, пожалуй, не буду Володьку дожидаться, — решил Иван, сбросил рубаху, и Ира поймала себя на том, что не может отвести взгляд от его крепкого загорелого торса.
«Ну вы, блин, даете, мадам Невельская!» — только и смогла она мысленно сказать сама себе…
К обеду все собрались в полном составе, включая деда Игната. И когда Иван, зачерпнув первую ложку борща, похвалил ее стряпню, Ирина едва удержалась, чтобы не покраснеть от удовольствия. После обеда мужчины снова вернулись к работе, дед Игнат пошел с ними, а Ирина с матерью и сестрой отправились топить баню и готовить травы и отвары для мытья. Ира хотела было как бы невзначай начать разговор об Иване, но делать этого самой даже не пришлось, Оля первой подняла тему.
— Хорошо, что Ваня согласился помочь, — сказала она, поглядев в сторону летника. — Вдвоем они, глядишь, быстро управятся.
— Славный парень этот Иван, — заметила Татьяна Сергеевна и кинула в котелок еще пучок ромашки. — И работящий, и голова на месте, и руки… Да и человек хороший. Ольга, ты череду не видала?
— Вот она, у меня. — Оля протянула матери пучок травы. — Прямо жаль, что у Вани так жизнь не складывается…
— А что такое? — тут же навострила уши Ирина.
— А не твое дело, — сказала, как отрезала, Татьяна Сергеевна, но затем смягчилась. — Да мы и сами толком ничего не знаем. Он никому ничего не рассказывает.
— Володя говорит, Ваня с детства такой был — скрытный, — улыбнулась Оля. — Их так и звали: Иван-Молчан и Вовка-Балаболка.
Ирина тоже улыбнулась и перевела разговор на другую тему, заговорила о том, что они будут готовить на ужин. Ей не хотелось, чтобы родные узнали о ее интересе к Ивану. Во всяком случае, пока.
