Глава 31
Еще одна фотография

Прошло два месяца со дня моего первого и последнего визита к странному молодому человеку с ником Гаш. Купленная дочерью в разгар наших сыщицких расследований доска для записей еще стояла в моей комнате, но фотографии Жени и подозреваемых уже были завешаны многочисленными записочками, напоминалками и прочей чепухой. За истекший период из всех кандидатов в убийцы объявился только Андрей.

Он выбрал для звонка не самый подходящий момент, я как раз делала очередную ревизию коробок. Раз в полтора года мы переезжаем с квартиры на квартиру, поэтому большая часть вещей так и остается не распакованной. Я взяла за правило периодически перетряхивать коробки и выбрасывать то, чем не пользуюсь (или не надеваю) в течение этого года. Хотя я проделываю это регулярно, вещи каким-то непостижимым образом ухитряются размножиться — количество коробок остается неизменным.

Звонок раздался в тот момент, когда я пыталась решить, нужны ли мне четыре кастрюли, коими я не пользовалась уже два года. Раньше мне было жалко их выбрасывать, но теперь я наконец созрела для решительного шага. Разговора с Андреем толком не получилось; он сообщил, что выбирался на отдых в теплые края, катался там на мотоцикле и сломал ногу. Сегодня первый день без гипса. Я подумала, что затишье в деятельности маньяка вполне может быть объяснено тем, что он был временно недееспособен. Поэтому я на всякий случай уточнила, с какого числа нога была в гипсе. Выходило, что Петра он убить никак не мог, потому что в это время передвигался с помощью костылей. В конце беседы Андрей поинтересовался, не хочу ли я заскочить к нему в гости. Я вежливо отказалась.

Иван заезжал всего один раз — выпить чаю и забрать забытую им книгу по психологии. О Жене мы не говорили, заключив двусторонний пакт о молчании. Лишь в дверях, чмокнув меня в щеку на прощанье, Ванька тихо шепнул мне на ухо: «Держись!» Я держалась, что было не так уж трудно — работы невпроворот.

Закончился октябрь; «унылая пора, очей очарованье» медленно, но верно сменилась просто унылой порой без малейшего намека на очарование. Грязный снег, лужи у обочины глубиной по колено, соль на дорогах и сумерки в три часа дня.

Звонок Эльжи застал меня на работе в тот момент, когда я уже собиралась выключать компьютер. Она извинялась за долгое молчание, объясняя это тем, что пару месяцев зависала на Казантипе, а когда вернулась, навалились всякие житейские заботы. Хозяйка, у которой Эльжи снимала квартиру, в процессе очередного визита за деньгами оценила сделанный Эльжи за свой счет ремонт и неожиданно решила поднять квартплату. Причем ощутимо — почти в два раза. То, что квартира расположена на первом этаже и прямо перед окнами началось строительство многоэтажного дома, хозяйка по какой-то непонятной причине считала за плюс. Все попытки Эльжи объяснить, что проезжающие под окнами бетономешалки сильно снижают ценность жилья, не увенчались успехом. Пришлось в срочном порядке подыскивать альтернативный вариант. Поиски осложнялись тем, что Эльжи сильно поиздержалась на Казантипе, а квартира ей нужна была в Центральном или Западном округе, а не в Медведково или Бибирево. Я приготовилась пообещать, что опрошу всех знакомых и, как только узнаю о более-менее подходящем варианте, так сразу же Эльке и отсигналю, но оказалось, что жилье она нашла. Вот уже две недели она снимала у Ивана бывшую Женину комнату.

— Я понимаю, что это выглядит нехорошо по отношению к Жене, — щебетала Эльжи, — но, в конце концов, сорок дней уже прошло… Ваня боится теперь незнакомым сдавать. А если Женин дух надумает заглянуть туда, то все же я ей не чужая.

Признаюсь, новость меня слегка шокировала. Ванька, заехав за книгой, ни словом не обмолвился, что у него появилась новая жиличка. Я задумалась и пропустила довольно большой кусок Эльжиной речи. Очухалась я, только когда она поинтересовалась, приду ли я на мероприятие. Пришлось сознаться в том, что я слушала невнимательно и не поняла, на какое мероприятие должна пойти. Оказалось, что в конце этой недели намечается первая провинциально-модельная тусовка. В Москву должны приехать представители модельных агентств из маленьких и очень маленьких городов, городков и поселков городского типа. Предполагалось, что в Москве эти самые представители и лучшие провинциальные модели встретятся со своими коллегами из западных агентств, после чего наступят мир, дружба и всеобщая кооперация. Я поинтересовалась, кто еще участвует. Ответ добавил интриги: на мероприятие подписались какие-то региональные конкурсы красоты, которые должны были привезти на тусовку своих «королев», а также неизвестные мне косметические бренды, производители биологически активных добавок и чаев для похудения.

Состав участников меня не вдохновил, и я довольно бестактно спросила, что, собственно, делает Эльжи в такой тухловатой компании. Насколько я знаю, она всегда старалась участвовать в мероприятиях, безупречных с точки зрения имиджа. Элька сначала замялась, а потом напомнила, что за квартиру платить надо, а она, как уже было сказано ранее, нынче сильно не при деньгах. Если бы домовладелец был совершенно посторонним человеком, Эльжи не сильно волновалась бы, а вот Ивана подводить не хочется, он здорово ее выручил с этой комнатой. И потом, квартира — это далеко не единственный расход. Переезд совпал по времени с окончательным разрывом отношений между ней и Мэри. Состоялся раздел совместно нажитого имущества. Так что теперь Эльжи нужно было заново приобретать мебель и посуду. Мне еще подумалось, что разводы, официальные и неофициальные, очень похожи. Всё (почти всё) в конечном счете сводится к разделу имущества.

Я пообещала, что на мероприятие приду и непременно отпишу об этом, хотя мой внутренний голос горячо уверял меня, что меня ожидает полный отстой.

Внутренний голос не ошибся: сама идея привезти в первопрестольную провинциальных «золушек», отбракованных заграничными скаутами, изначально была дохлой. Несмотря на заверения организаторов, глобального прорыва не получилось. Четыре десятка неухоженных девиц неуверенно ходили по подиуму, сурово супя брови. В кулуарах топтались позапрошлогодние королевы красоты провинциального разлива. Все «королевы» злоупотребляли косметикой, выглядели слегка испуганными и не слегка озадаченными. Впрочем, понять их можно: девушки привыкли к своему «королевскому» статусу в родном поселке городского типа, где их фотографии регулярно появлялись на первой странице газеты «Областной лесоруб». Сюда они приехали в полной уверенности, что Москва немедленно падет к их ногам… И вдруг выясняется, что здесь все иначе. И Москва ни к чьим ногам падать не собирается, и ты здесь — не «королева», не «звезда», а всего лишь одна из тысяч претенденток, готовых на все, чтобы подтвердить свой «звездный» статус. Есть от чего расстроиться.

В двух шагах от подиума жизнерадостные золотозубые дамы предлагали всем желающим попробовать абсолютно новую и стопроцентно натуральную косметику, тут же можно было за очень небольшие деньги сделать себе профессиональный макияж или купить чрезвычайно полезную биологическую добавку. Вот с точки зрения продавцов данных товаров мероприятие более чем удалось. «Королевы» и приехавшие в качестве сопровождения и групп поддержки мамы и другие родственники (преимущественно женского пола) клубились около прилавков со стопроцентно натуральной косметикой, а больше всего народу толпилось около лотка с чаями для похудения.

Я продиралась сквозь толпу, соображая, где же мне найти Эльжи. Знакомых лиц было совсем немного. В отличие от меня, люди прислушались к внутреннему голосу и на эту тусовку не пришли. Неожиданно в помещении сильно запахло кофе (устроителям мероприятия удалось привлечь в качестве генерального спонсора малоизвестный кофейный бренд), и народ рванул на запах. Толпа отнесла меня прямо к кофейному столику, где я с радостью обнаружила Эльжи, оживленно разговаривающую с каким-то незнакомым мужчиной. Я знала, что хотя Элька при прочих равных условиях предпочитает женщин, мужчин как сексуальных партнеров она не совсем вычеркнула из своей жизни. Еще во времена периодических «расплевов навсегда» с Мэри она несколько раз экспериментировала с представителями мужского пола. Однако для экспериментов она выбирала представителей, обладающих значительными финансовыми ресурсами. Финансовое положение товарища, которого я в данную минуту наблюдала в непосредственном контакте с Эльжи, можно было бы охарактеризовать как весьма среднее. Даже со спины в нем угадывалась «творческая единица», равнодушная к материальным благам. Это, на мой взгляд, совершенно исключало версию о внезапно вспыхнувшем в Эльжином сердце сильном чувстве. Я подошла к ним и бодро поздоровалась.

Эльжи искренне обрадовалась моему появлению, а ее кавалер оказался мне знаком. Это был тот самый фотограф, что снимал нас с Женькой для глянцевого журнала. Я, прав-да, забыла, как его зовут, но очень надеялась, что в процессе беседы его имя как-нибудь да всплывет.

— Ты на машине? — поинтересовалась у меня Эльжи.

Узнав, что да, я на машине, она прямо-таки расцвела.

— Видишь, — она похлопала фотографа по плечу, — все и устроилось. Мы поедем на Аниной машине.

— Стоп, — попыталась я охладить ее пыл. — Могу я узнать, куда это мы поедем на моей машине на ночь глядя?

— Конечно, конечно, — замахала она руками. — Гоша, иди и скажи, что мы едем.

Последняя реплика была адресована фотографу. Значит, его зовут Гоша, надо запомнить. Но прежде нужно выяснить, куда же мы все-таки едем. Это оказалось не так-то просто. Легкомысленная Эльжи узрела в толпе кого-то из знакомых и моментально сорвалась с места, крикнув, чтобы я не уходила. Честно говоря, меня это слегка разозлило. Мало того, что я притащилась после работы на это убогое мероприятие, так теперь еще предполагается использовать меня в качестве таксиста. Нет уж, фигушки, лучше я домой… Хоть немного высплюсь. Я направилась к выходу, но тут мне на глаза вновь попалась Эльжи. Она опять разговаривала с мужчиной, но мужчиной этим был не фотограф Гоша. Это был тот самый тип в очках, который всю прошлую зиму приставал к Женьке, а на майские даже предлагал ей ехать с ним в Париж. Резко сменив курс, я любезно улыбнулась и помахала Эльке рукой. Она улыбнулась мне в ответ и что-то сказала своему собеседнику, после чего они оба уставились на меня. Разворачиваться спиной к людям, которые явно желают с тобой пообщаться, не очень вежливо. Пусть даже с одним из этих людей ты не знакома. Пришлось подойти. К тому же я сразу сообразила, что этот тип выпал из моего расследования, а ведь он тоже мог быть кандидатом в маньяки.

— Знакомьтесь, Анна, Вячеслав… — пред-ставила нас Эльжи.

— Можно просто Слава, — улыбнулся дядя в очках.

У него оказался на редкость приятный баритон, да и сам он вблизи выглядел очень даже ничего для своих лет. Глаза синие, задорные, волосы все на месте, даже видно, что блондин, причем почти не бывший. Зубы, конечно, слишком белые и ровные, чтобы быть настоящими, но у кого они сейчас все свои…

— Мы собираемся, — вкрадчиво начал Слава, широко улыбаясь вставными зубами, — поехать небольшой компанией ко мне домой. Вы поедете с нами, Аня?

— Конечно, поеду, — быстро выпалила я, пока он не передумал.

О такой удаче я даже не мечтала. Проникнуть в квартиру одного из подозреваемых, причем вполне легально, по его собственному приглашению. К черту сон, да здравствует следствие!

Вячеслав улыбнулся, вроде как его развеселила моя горячность. Наверное, решил, что я попала под обаяние его прекрасных глаз. Знай он истинные причины моего оживления, ему было бы не до улыбок.

— Анечка, Слава повезет девочек, а мы с Гошей сядем в твою машину.

Это уже вступила в разговор Эльжи. Стало быть, «творческая единица» по имени Гоша тоже едет.

— Далеко ехать? — поинтересовалась я.

Вопрос совершенно не праздный, сегодня четверг, стало быть, завтра мне на работу. Поездка за город, пусть даже в какой-нибудь суперэлитный поселок, в мои планы не входила.

— Нет, тут совсем рядом, неподалеку от Кропоткинской.

Ехать и в самом деле оказалось недалеко. Минут десять мы покрутились по переулкам, я ехала, стараясь не терять из виду черную «ауди», но держала дистанцию примерно в одну машину. Не хотелось по скользкой дороге врезаться в бампер новому знакомому. В третьем по счету переулке «ауди» остановилась. Вячеслав вышел, подождал, когда я подъеду поближе. Когда я остановилась, он легонько постучал в окно со стороны водителя.

— Я поставлю машину в подземный гараж, а вы, Аня, свою можете оставить здесь. С ней ничего не случится, переулок просматривается видеокамерами.

Он кивнул в сторону дома. Действительно, одна камера висела прямо над входной дверью, еще две — по углам дома. Видеокамеры у входа меня не удивили. Еще в те времена, когда я жила на Кутузовском, предприимчивый малый из нашего подъезда собрал со всех жильцов деньги и смонтировал какой-то супернавороченный домофон в комплекте с видеокамерой, что по тем временам считалось большой редкостью. Однако же он несколько ошибся с калькуляцией, поэтому на подключение денег не хватило. Жильцы остальных подъездов, не мудрствуя лукаво, воспользовались услугами фирмы, поставлявшей устаревшую, но работающую модель. В нашем же подъезде всем были розданы магнитные карточки вместе с твердым обещанием в ближайшем будущем запустить систему в эксплуатацию. В итоге все остальные были под защитой, и только наша продвинутая система, оборудованная видеокамерой, упорно не желала запускаться. Предприимчивый малый объяснял это тем, что не все жильцы готовы вносить арендную плату.

Судя по состоянию здешнего подъезда, его жильцы плату вносили без задержек, причем сумму этой платы обычному человеку представить было бы практически невозможно. Обычный человек такими цифрами оперирует, разве что планируя семейный бюджет на месяц.

Еще одно существенное отличие: жильцы нашего подъезда (те, кто сглупил и оплатил установку домофона) не требовали возвращения денег. Здешние обитатели, внося деньги, хотели видеть, куда эти деньги потрачены. Поэтому вместо привычной старушки-консьержки за стеклом — держу пари, пуленепробиваемым — сидел громила охранник. Вячеслав приветственно помахал рукой в сторону стража подъезда и поднес магнитную карточку к турникету. Загорелся зеленый, мы смогли спокойно пройти к лифтам. Подъезд производил приятное впечатление: двери красного дерева на лестничной клетке, итальянская плитка на полу, в лифте нет привычных надписей, и никто никогда не гадил здесь в угол и не бросал на пол жевательную резинку.

Я еще раз подивилась причудливости женской логики: Женя искала финансово-перспективный вариант, но из всех ее онлайновых женихов, в том числе деятелей из папки «Перспективные», ни один в материальном плане не мог сравниться с Вячеславом. Однако именно его она яростно игнорировала. Интересно, бывала ли она у него дома…

Прихожая в квартире Вячеслава оказалась на удивление небольшой, так что, когда мы все вошли, там стало не протолкнуться. Правда, почти сразу выяснилось, что справа от входа есть дверь во встроенную гардеробную, где мы смогли пристроить свои пальто.

Зато гостиная поражала воображение: масса света и воздуха, почти полное отсутствие мебели — исключение составляли большой кожаный диван П-образной формы, стоящий посередине комнаты, и огромный плазменный экран на стене.

Хозяин квартиры немедленно отправился на кухню (отделенное хромированной стойкой от гостиной большое помещение в стиле «техно») и начал смешивать коктейли. Две незнакомые мне барышни, видимо, те самые «девочки», которые должны были ехать в хозяйской «ауди», ринулись ему помогать. Я подумала, что Вячеславу придется нелегко: никто еще не выпил ни бокала, а конкуренция среди девушек, пытающихся встать рядом с хозяином дома, уже приобрела достаточную остроту.

Считается, что в мужчинах самой природой заложен дух соперничества и склонность к выстраиванию иерархических отношений, а женщины, дескать, к такому поведению не склонны. Это неправда. Очень даже склонны.

Причем, если мужчины хотя бы стараются делать вид, что соблюдают некие правила, то соперничество между женщинами имеет только один достойный аналог в мире спорта — бои без правил. Вячеслав, мужчина неглупый, мигом сообразил, что без дополнительного притока полноценных мужских сил — нельзя же, в самом деле, считать достойным внимания объектом фотографа Гошу — вечеринка может закончиться дракой. Когда он успел отзвониться своим знакомым, ума не приложу, вроде как с кухни не отлучался. Однако минут через тридцать в дверь позвонили. Приехали друзья Вячеслава: седеющий брюнет плотного телосложения и дохленький, рано поседевший, но зато дорого одетый блондинчик. Барышни почувствовали запах больших денег, оживились, но и слегка растерялись. В самом деле, растеряешься тут: непонятно, кого охмурять надо. Будешь прикладывать усилия в сторону одного, а он возьмет и выберет другую. И не поспоришь, кто девушку ужинает, тот и… Эльжи немедленно воспользовалась замешательством основных конкуренток и ловко втянула вновь прибывших кавалеров в беседу о моде, не забыв, естественно, дать им свои визитные карточки, «просто так, на тот случай, если им понадобится приличный костюм». У меня были крупные сомнения, что данные представители отечественного бизнеса согласятся ходить в нарядах, которые Эльжи позиционировала как «строгие мужские костюмы», но мужички визитки взяли и пообещали обязательно позвонить, когда уж совсем носить нечего будет. Временно оставшиеся не у дел барышни сообразили, что настырная Элька уводит «спонсоров» прямо из-под носа. Они одновременно бросили смешивать коктейли, предоставив заниматься этим хозяину, и перекочевали к нам на диван. Кто-то включил телевизор, Вячеслав прикатил столик с напитками, все дружно чокнулись и выпили за знакомство. На мою долю достался апельсиновый сок, так как из всех присутствовавших только я была за рулем. Прибывшие мужчины оказались не в счет, из разговора выяснилось, что их привез водитель.

Вечеринка постепенно набирала обороты. Одна из барышень проникновенно рассказывала интересную историю, как ее знакомая явилась на светский раут в чудесном бежевом корсаже, отделанном черными кружевами. При этом она цепко держала за руку плотного брюнета, против чего тот не возражал, но желания немедленно достать бумажник и отстегнуть ей на аналогичный чудесный бежевый корсаж не выказывал. Эльжи честно пыталась завлечь в свои сети худенького блондинчика. Однако тот показал себя мужчиной упрямым, не склонным идти на поводу у обстоятельств и самостоятельным в выборе партнерши. Он напрочь игнорировал Эльжины пышные формы, зато проявлял недюжинный интерес к длинноногой блондинке (она представлялась, но я не совсем уловила, как ее зовут — то ли Мила, то ли Маша). Фотограф Гоша делал снимки, хозяин Вячеслав делал коктейли, изредка отвлекаясь, чтобы подколоть плотного брюнета по поводу прилипшей к тому барышни. Я же осталась не у дел.

Сообразив, что лучшего момента для обследования квартиры на предмет поисков улик не будет, я поинтересовалась у Вячеслава, как пройти в туалет, и, получив подробную инструкцию, вышла из гостиной.

Даже с инструкциями туалет нашелся далеко не сразу. Квартира была таких размеров, что Вячеславу следовало бы повесить указатели с двумя заветными буквами WC. Пару раз я вламывалась в двери, которые мне казались вполне туалетными на вид, однако же оба раза это были декорированные ниши. Впрочем, моей главной целью был отнюдь не санузел — я искала кабинет хозяина дома, если таковой у него был. Кабинет я обнаружила только с четвертой попытки; сначала мне попадались только спальни. Одна явно хозяйская, больше размерами, чем остальные, но меблированная в том же минималистском стиле, что и гостиная; плюс еще две гостевых. Я подумала, что плотному брюнету и тщедушному блондину можно смело отпускать шофера. Кабинет оказался сразу за хозяйской спальней. Здесь так-же чувствовался вкус владельца квартиры: обилие свободного пространства, выложенная темной плиткой, на ощупь похожей на натуральный камень, стена, полки из темного дерева, письменный стол, размерами скорее напоминающий бильярдный.

Люстра в кабинете не горела. Света с улицы было достаточно для того, чтобы разглядеть лежащие на столе кучки бумаги и несколько фотографий в рамочках. На полках тоже вроде стояли фотографии. Возникла проблема, что делать: копаться в бумагах совсем неприлично (хотя очень хотелось), к тому же это займет немало времени. А вот посмотреть фотографии можно быстро. В моем случае временной фактор представлялся немаловажным. Я отсутствовала уже довольно долго, и, хотя не я была звездой вечера, кто-нибудь мог и заметить, что меня давно нет в гостиной. Люстру зажигать нельзя, вдруг кто пойдет по коридору, остается одно — брать фотографии, подходить к окну и рассматривать их в свете уличных фонарей. Метод тоже не совсем безопасный: возвращая фотографии на место, я могу расставить их в другом порядке, и хозяин сразу заметит, что в кабинете кто-то побывал. Может, все же лучше включить свет? Я пожалела, что Эльжи очень не вовремя воспылала любовью к мужчинам, так бы можно было попросить ее посторожить у дверей. Я стояла и всерьез обдумывала в качестве варианта вернуться в гостиную и попытаться оторвать Эльжи от тощенького блондина, как вдруг в кабинете появилось новое действующее лицо. В пьесах в таких случаях обычно пишется авторская ремарка «те же и Фамусов». В роли «Фамусова» в нашем случае выступал фотограф Гоша. Даже при таком плохом освещении было видно, что Гоша смотрит на меня с подозрением. И у него были на то все основания. В самом деле, знакомы мы, можно сказать, шапочно. Случайные встречи во время модных показов не в счет, в таких условиях не может зародиться настоящая дружба. Наше самое долгое общение — та пресловутая фотосессия, где обстановка также не располагала к наведению близких контактов. Гоша немедленно озвучил свои подозрения:

— Интересно, что ты здесь делаешь?

У меня было несколько ответов на этот вопрос, и все не слишком вежливые. Начиная с «а ты что здесь делаешь?» и заканчивая «а почему это, собственно говоря, тебя так волнует?». Однако в сложившейся ситуации недальновидно грубить человеку, который уверен, что застукал тебя на месте преступления с дымящимся пистолетом в руках. Я подумала, что в принципе ничем не рискую, если расскажу Гоше часть правды, не особо вдаваясь в подробности.

— Помнишь ту фотосессию? Ну, где мы были в игривых костюмчиках Эльжиного пошива?

Гоша кивнул, дав мне понять, что фотосессию помнит, но это не объясняет моего присутствия в чужом кабинете.

— Женю помнишь? Блондинка такая, высокая, симпатичная?

— Ну, предположим, помню, — подал голос Гоша.

— Ты в курсе, что ее убили?

— Ну, слышал что-то такое…

— Но вот о том, что спустя несколько недель убили ее брата, ты наверняка не слышал. — Я решила ошеломить Гошу, дабы переключить его внимание с моей персоны.

— И что? — Мой собеседник вложил в эту реплику весь имеющийся у него в наличии сарказм. — Ты ищешь здесь окровавленный нож, которым перерезали горло братцу?

— Можно сказать, ты почти угадал. — Я сделала вид, что не замечаю сарказма. — У меня есть основания полагать, что наш гостеприимный хозяин может быть причастен к смерти Жени и ее брата. Мы тут с одним приятелем думали над этим делом и пришли к выводу, что убийца был знаком с Женькой.

— А говорят, что ее убил маньяк, который все лето душил женщин.

Оказывается, Гоша был довольно неплохо осведомлен об этом деле.

— Про маньяка мы тоже думали. Не бьется… Смотри, если ее убил маньяк, то кто тогда прикончил Петра?

Я выждала минуту, Гоша молчал — видимо, не знал ответа на этот вопрос. Пришлось продолжать.

— Незадолго до своей гибели Женя перевезла ко мне свой компьютер и кое-какие вещи. Мы подумали, что среди них может оказаться что-либо, указывающее на мотив. — Торжественным тоном, дабы собеседник почувствовал остроту момента, я закончила свое повествование: — И представь себе, кое-что мы все-таки нашли!

Увы, фотограф Гоша не оценил наших с Иваном дедуктивных способностей и довольно вяло поинтересовался, что же именно мы нашли.

— Фотографию, где изображена Женина сестра с одноклассниками.

— И чем же так ужасна эта фотография? Неужели на ней запечатлен убийца? — сострил Гоша.

— Не исключено, — довольно сухо ответила я. — Видишь ли, Женина сестра погибла много лет назад при загадочных обстоятельствах.

— Что за чушь, — прервал меня Гоша. — У тебя получаемся какая-то новелла Эдгара По, где над семьей тяготеет родовое проклятие. Как фамилия этой убитой девушки?

— Прохорова, — удивленно сказала я. — А что?

— Проклятие семьи Прохоровых, — торжественно продекламировал Гоша. — Или нет, еще лучше — злой рок семьи Прохоровых. Ты сама-то в это веришь?

— Вопрос не в том, верю я или не верю, — парировала я. — Нам удалось собрать кое-какие факты…

— Какие? — устало спросил Гоша, всем своим видом показывая, что разговор начал его утомлять.

— Я встретилась с некоторыми ее знакомы-ми, и у одного из них дома висит увеличенный фрагмент с той самой фотографии. Этот человек, с одной стороны, был знаком с Женей, более того, она считала его перспективным кавалером. С другой стороны, много лет назад он жил в ее родной деревне, Верхней Яйве, и наверняка знал семью Прохоровых.

— Понятно, ну а Вячеслав тут при чем?

— Не знаю, — честно призналась я. — Может быть, и ни при чем. Он пытался ухаживать за Женькой, даже в Париж ее приглашал на майские. А она его отфутболивала, потому что была влюблена, как мне кажется, в того парня, у которого фотография на стенке висит.

— Ты сюда пробралась, чтобы привязать Вячеслава к этим убийствам? — Вопрос был задан прямо в лоб.

— Можно считать и так. Я, кстати, буду тебе очень признательна, если ты посторожишь у дверей. Тогда я смогу зажечь свет, и вся процедура займет совсем немного времени.

Я была уверена, что он не согласится. К моему удивлению, Гоша кивнул и занял позицию у дверей. На всякий случай верхний свет я решила не включать, рассчитывая обойтись настольной лампой.

Фотографии на столе представляли собой легкие зарисовки из жизни хозяина дома. «На работе» — Вячеслав в строгом костюме и при галстуке, в руке мобильник, дорогой письменный стол, на столе «Медный всадник», за плечами портрет Путина. «С друзьями» — полдюжины мужиков в костюмах таращатся в объектив, в руках у них бокалы с коньяком, двое дымят сигарами. «Зимний отдых» — по заснеженному склону летит горнолыжник, лица не видно, но вряд ли Вячеслав стал бы держать у себя на столе чужую фотографию. «Летний отдых» — загорелый и вполне еще стройный Вячеслав в плавках идет по пляжу, на заднем плане — пальмы и белоснежное здание отеля; снимок хороший, можно даже прочесть название — «Раса Сентоза».

Все фотографии были очень красивые, но ни одна из них не указывала на причастность Вячеслава к убийству Евгении. Я закончила со столом и подошла к полкам. Тут стояло всего две фотографии. На одной, поменьше, веселый парень играл на гитаре. У парня было загорелое лицо, хитрющие веселые глаза, обрамленные выгоревшими ресницами, аккуратная бородка и ослепительная улыбка. С большим трудом в этом романтике, едущем «за туманом и за запахом тайги», угадывался будущий владелец роскошной квартиры и дорогущей «ауди» Вторая фотография, в оригинальной металлической рамке, была мне хорошо знакома. Я почти не удивилась, узрев знакомые лица верхиеяйвинских школьников.

— Нашла что-нибудь? — Гошин голос выражал крайнюю степень раздражения. — Я устал тут на стреме стоять.

— Вот, посмотри, — я сняла фотографию с полки. — Это именно тот снимок.

Неожиданно зажегся верхний свет, и оказалось, что в комнате нас уже трое. Видимо, когда Гоша заговорил со мной, он несколько утратил бдительность и не заметил, как к нам присоединился хозяин дома. Первый вопрос Вячеслава оказался совершенно неоригинальным:

— Что вы тут делаете?

Когда обстоятельства складываются так неудачно, надо срочно что-то придумывать, что-бы спасти положение. Наша ситуация усугублялась еще и тем, что правду я сказать не могла. Неприлично обвинять в убийстве человека, чьим гостеприимством только что воспользовался. Решение нашлось почти сразу, главное, чтобы Гоша не оказался дураком и грамотно мне подыграл.

— Мы, — я сделала вид, что смутилась, — мы тут… Ну, мы хотели немного уединиться. Верхний свет зажигать постеснялись, вот… Лампу зажгли настольную.

Вячеслав был слегка пьян, слегка возбужден общением с прекрасными дамами, поэтому почти мне поверил, но, чтобы убедиться в искренности моих слов, он перевел вопрошающий взгляд на Гошу. К моему удивлению, Гоша оказался на редкость сметливым парнем. За те несколько мгновений, что внимание хозяина дома было сконцентрировано на мне, он ухитрился расстегнуть брюки. Вячеслав противно захихикал и понимающе кивнул. Судя по тому, что шум в гостиной становился все громче, у оставшихся там джентльменов брюки тоже вполне уже могли быть расстегнутыми. Вячеслав с трудом оторвал взгляд от Гоши и вновь уставился на меня. И тут он заметил в моих руках фотографию. С нескрываемым ехидством, которого трудно было ожидать от пьяного человека, он поинтересовался, зачем нам для этого дела понадобилась групповая фотография. Однако я не растерялась, а спокойно ответила, что заметила фотографию парня с бородой, заинтересовалась и подошла рассмотреть. Тут я подпустила пару комплиментов насчет того, что он, Вячеслав, совсем не изменился. А групповую фотографию я взяла, чтобы попытаться отыскать Вячеслава среди его одноклассников. Хотя по одежде детей на фото было понятно, что «одноклассником» Вячеслав быть никак не может по той простой причине, что родился намного раньше, я подумала, что мужчине в его возрасте будет приятно, если я скощу ему десяток-другой лет. Однако ему почему-то это очень не понравилось. Он почти протрезвел и довольно грубо потребовал, чтобы я поставила фотографию на место. Я не стала спорить, но перед тем как вернуть рамочку на полку, машинально перевернула ее. То, что я там увидела, заставило мое сердце ухнуть вниз и яростно застучать в районе пяток. Чтобы не выдать своих чувств, я быстро поставила фотографию, подскочила к успевшему застегнуть брюки Гоше, обняла его за талию и, сделав вид, что нежно целую его в висок, прошептала: «Нам надо уйти отсюда как можно быстрее». Как можно быстрее не получилось. Гоша выразил желание зайти в туалет, и мне пришлось ждать его в прихожей под недоверчивым взглядом Вячеслава. Хозяин квартиры явно горел желанием обыскать мои карманы, дабы убедиться, что я не прихватила что-нибудь из кабинета. Я пыталась дружелюбно улыбаться. Однако Вячеслав на улыбки не велся, а, напротив, все больше мрачнел. Наконец он не выдержал и довольно грубо высказался в том духе, что в первый раз видит столь наглую и бесцеремонную особу и что, пожалуй, он все же позвонит охране там, внизу, чтобы они задержали меня и обыскали. Возмущенная до глубины души, я не преминула ответить, что он, конечно, вправе сделать это, но и я молчать не буду. Тут я довела до его сведения, что я в курсе тех авансов, которые он делал Женьке. Даже насчет Парижа на майские. А еще у меня есть фотография, которая, как ни странно, как две капли воды похожа на ту, что стоит на полочке в кабинете. Да-да, с детишками на фоне школы. И среди этих детишек Женина старшая сестра. И если он, Вячеслав, позвонит охранникам, я тоже кое-кому позвоню. И приятнейший вечер в компании следователя гарантирован нам обоим.

Сказать, что Вячеслав обалдел, значит не сказать ничего. У него был вид человека, который только что услышал толковое изложение теории относительности от обитателя интерната для умственно отсталых. Такое ошарашенное состояние не продлится слишком долго, надо было срочно линять, пока он не пришел в себя. Слава богу, в этот момент откуда-то из глубин квартиры нарисовался Георгий. Он вежливо подал мне пальто, тепло пожал руку все еще пребывающему в ступоре Вячеславу, и мы ушли. Я чувствовала себя не в своей тарелке до тех пор, пока мы не вышли на улицу. Мне все казалось, что Вячеслав выполнит свою угрозу и нас обязательно задержит дежурящий внизу охранник. Только сев в машину и заведя мотор, я почувствовала себя в относительной безопасности. Георгий сидел рядом и деликатно молчал, не желая беспокоить меня вопросами. Однако я понимала, что объясняться придется, хотя бы из чувства благодарности к человеку, который не растерялся и в трудную минуту поддержал мою игру.

Я поинтересовалась, хочет ли он есть. Оказалось, что хочет, потому что в гостеприимном доме Вячеслава без ограничений подавалась только выпивка. Мы выехали на бульварное кольцо и почти сразу же притормозили около кафе «Тарелка».

Там были свободные столики. Вежливый официант поинтересовался, желаем ли мы сесть у окна или предпочитаем уединение. Не сговариваясь, мы предпочли уединение. Дабы по возможности оттянуть неприятный момент разговора начистоту, я долго изучала меню, остановившись в конце концов на грибном супе и чае. Мой спутник заказал себе греческий салат, что-то рыбное, политое зеленоватым соусом, и чай.

Официант принял заказ и удалился, Георгий внимательно посмотрел на меня:

— Ну, рассказывай…

Я решила начать издалека и поинтересовалась, знаком ли он с Иваном. Оказалось, что нет. Пришлось вкратце рассказать о Женькином приезде в Москву, нашем знакомстве и молодом человеке Иване, у которого Женя снимала квартиру. Постепенно я дошла до того трагического дня, когда мы узнали о Жениной смерти. Тут официант принес мой суп, я жалобно посмотрела на Георгия. Он как-то очень хорошо, по-доброму улыбнулся и сказал:

— Ты поешь, а то у тебя вид такой несчастный.

Совершенно неожиданно я успокоилась и умяла полную миску супа. Мой спутник также не страдал отсутствием аппетита. Закончив с салатом и горячим, он предложил «замахнуться на десерт». Мы опять попросили меню и, не сговариваясь, выбрали яблочный штрудель с шариком мороженого.

А потом мы стали разговаривать. Собеседником Георгий оказался очень приятным. Во-первых, он умел внимательно слушать. Мой несколько сумбурный рассказ он не воспринял как бред сумасшедшей, а, напротив, отнесся к нему вполне серьезно. Во-вторых, было очень приятно для разнообразия пообщаться с мужчиной, не имеющим никакого отношения к убийствам. Третье вытекало из второго: мне не нужно было наблюдать за ним и запоминать, как он отреагировал на ту или иную фразу.

— Ну вот, — подытожила я. — Собственно, на этом мы с Ваней хотели завершить наше расследование, не получилось из нас сыщиков. А тут Эльжи с этим мероприятием. Я увидела Вячеслава и не удержалась, решила отработать последнюю версию. И отработала на свою голову. То, что я там обнаружила, вполне может служить достаточным мотивом.

Георгий возразил, что фотография, конечно же, указывает на некоторую связь между Женькой и Вячеславом, но вполне возможно, что присутствие фотографии в доме Вячеслава может иметь совсем другое объяснение. К примеру, Женька постеснялась мне сказать, что на самом деле она съездила с ним в Париж на майские. И эта фотография — всего лишь сделанная в современной фотолаборатории перепечатка с Женькиного снимка.

Я покрутила головой.

— Ты не видел снимок вблизи, а я видела. Это никакая не перепечатка, а старая фотография. И потом она надписана.

— Сейчас тебе как угодно могут сделать, — махнул рукой Георгий. — Хочешь — под старину, хочешь — вытянут плохонький снимок на приличный уровень. Это я тебе как профессионал говорю. А надпись… Что ж, ее могла надписать и Женя.

— Женькин почерк я знаю. Писала не она, да и почерк там детский. Знаешь, что там написано? «Папа, я в первом ряду слева». А в первом ряду слева на фотографии Женина сестра Света, погибшая много лет назад при странных обстоятельствах. Получается, что наш чудесный Вячеслав — Женин отец. И если у них были интимные отношения, а потом она увидела эту фотографию, поняла, что произошло, и пригрозила заявить в милицию… По-твоему, это не тянет на мотив?

— Не тянет, — возразил Георгий. — Ей в милицию не с чем было идти. Фотография — не доказательство. Выкинул ее, и вся недолга.

— А если анализ сделать на установление отцовства?

— Ты в курсе, сколько такой анализ стоит? И даже если бы Женька накопила на него, ты уверена, что Вячеслав добровольно сам бы согласился дать свою ДНК для анализа? А Женька не такая сообразительная, как Моника Левински, вряд ли хранила дома платье со следами спермы.

Я так расстроилась, что Георгий немедленно пообещал в ближайшее время встретиться с Вячеславом (все равно нужно ему фотографии с вечеринки отдать) и попытаться завести разговор на интересующую нас тему. Он так и сказал — «нас», и, не знаю почему, мне это было очень приятно. На часах была половина первого, когда я подъехала к своему дому. У двери в квартиру меня ждал неприятный сюрприз: «кентервильское привидение» яростно давило на кнопку звонка, периодически выкрикивая фразы, общий смысл которых сводился к «Леопольд, выходи, выходи, подлый трус». Пришлось в очередной раз втолковывать, что тетя Шура уже год как уехала отсюда и физически не может заливать их кипятком через плинтус. «Привидение» вроде как успокоилось и согласилось вернуться к себе, не предпринимая больше попыток про-никнуть в мою квартиру.

Дочь спала — чтобы разбудить ее, нужно нечто большее, чем звонок в дверь, например взрыв небольшой атомной бомбы у нас под окнами.

Уже засыпая, я долго думала о том, что была несправедлива к Георгию, что он оказался очень даже милым, а самое главное, он взял мой номер телефона и обязательно позвонит.