БЛИЗНЕЦЫ

— Когда я буду большим, я нападу на тебя маленькими ящерками, и собаками, и рыцарями.

— Когда я вырасту, я убью тебя ножом!

— Он не знает, послать сестру на аборт или нет.

— Он убьет нашу бабулю.

— Мы кто, персонажи его глупой книги, или будущие младенцы, или будущие абортированные?

— Если мы персонажи, то нас нет, мама нас или родит, или не родит.

— А если мы есть, тогда она нас абортирует.

— Если мы персонажи, то дядя нас убьет или оставит, но нас не будет, так что это не важно.

— Если мы есть, то нас мама или убьет, или оставит, тогда это важно.

— Если мы персонажи, то наш дядя злодей, а если мы зародыши, то наша мама убийца.

— Если мы персонажи, то наш дядя понятия не имеет о том, что такое писать. Как мы узнаём, что говорит наш дядя или наша бабушка, если мамы нет с ними рядом?

— Это ты понятия не имеешь о том, что такое писать. Писатель может все. Он сейчас может написать, что наша мама украла кассеты и все их прослушала. Может написать, что она сейчас плачет в ванной комнате, потому что поняла, какие у нее родители.

— Думаешь, наш дядя хороший писатель?

— Нет. Пиздит в кассетник, записывает ни в чем не повинных людей, пишет в компьютере всякую херню, чего ради люди станут читать его историю, когда все истории одинаковы? Дедушки убивали на войне, бабушки в мирное время вкалывали как проклятые, прабабушки причитают и жалеют о прошлом, мамы учатся в университете и никогда не могут найти работу, папы продают недвижимость ворам, которые не платят им процент, дяди, окончившие два факультета и повидавшие мир, воображают себя Марками Твенами и Джеками Лондонами, игроками в азартные игры и торговцами и убивают своих мам и невинных племянников. Кого может заинтересовать такое говно? А вот о самом существенном не говорят и не пишут.

— А что самое существенное?

— Самое существенное то, что мы у мамы в животе и наша старушка готова расставить ноги и отправить нас в контейнер. Об опасностях в жизни неродившихся людей книга еще не написана. Почему об этом никто не пишет?

— Ну ты и дурак. Только неродившимся известны страдания неродившихся, но рук-то у нас нет, чем мы будем писать?

— Я слышал по телевизору, один господин написал целую книгу ногами.

— Наш дядя украл у них кассеты.

— Я вовсе не ребенок с особыми потребностями.

— То, что говорил дед, он публиковать не станет.

— Не станет!

— А было бы супер, если бы он это опубликовал, тем более что в каждой книге должен быть труп. Он убьет нашу бабулю, мы никогда не увидим нашу бабулю, а ведь там есть труп молоденькой сербки, и есть изнасилование, это всегда хорошо продается, а он все это отверг, он собирается убить нашу бабулю, которая мучается в Италии.

— Но наша бабуля в Италии еще и трахается с мужчиной, который нам не дед и не отец нашего дяди, и это его раздражает. Сыновья очень чувствительны, когда речь заходит об их мамах.

— Зачем ему убивать нашу бабушку, которая в Италии нашла любовь своей жизни и которая привозит нам всем деньги, когда приезжает домой, наша бабушка не блядь, она кормилица, у него же уже есть мертвая сербка…

— Труп как результат войны не в счет. Изнасилование и убийство на войне никого не волнуют, из этого нельзя сделать сериал. Попробуй вообрази, что молодая дама-адвокат представляет интересы родителей молоденькой сербки в зале суда с обшитыми деревом стенами… Такое не пройдет, потому что у молоденькой сербки, еще до того как наш дед ее выебал, наши же убили папу и маму. Кого представлять молодой анорексичной даме-адвокату в сериале об убитой сербке? Кто из родственников бросился бы на шею даме-адвокату, если бы дама-адвокат выиграла дело против Государства Хорватия плюс компенсация в несколько миллионов кун? Дед и бабка девчонки не могли бы присутствовать в зале суда, они теперь живут в Прокупле …

— Что такое Прокупле?

— Вот видишь. Никто не стал бы смотреть сериал, снятый по книге, которую никто не читал, о выебанной сербке, у которой дед и бабка живут в Прокупле, но не имеют права на пенсию, потому что у них нет хорватских документов, а хорватских документов у них нет потому, что за ними нужно лично приехать в Хорватию, а ехать им совсем не хочется, потому что это далеко и нет на дорогу денег, а кроме того, какого хера ехать в страну, где убили их детей, а потом изнасиловали и забили насмерть внучку, да и их могут убить, когда приедут за документами…

— Только сербы могут быть такими чокнутыми, знаешь, когда меня родят, я сразу запою в своей кроватке «Убей, убей ты серба!».

— Боюсь, что в душе нашего дяди победит любовь к матери, и он убьет неродившихся племянников, свинья поганая!

— Если бы ты мог выбирать между своей смертью и смертью своей бабушки, ты бы что выбрал?

— Я всего лишь эмбрион, мелкий эмбрион, эмбрионы не принимают решений, мы с тобой только объекты, я бы выбрал смерть нашей бабушки, она старая, а у нас вся жизнь впереди.

— И я бы выбрал смерть нашей бабушки, значит, мы с тобой убийцы.

— Грустный у нас разговор получился, мы такие маленькие, а нас душат такие серьезные темы, нам бы радоваться тому, что скоро родимся, что мама и папа будут нам улыбаться, а мы будем лежать кроватках, сосать теплую мамину грудь, полную молока…

— А у нее хватит молока на двоих?

— Я слушал телевизор, там сказали, что в козьем молоке много антибиотиков, коза очень симпатичное животное, худое, а вымя у нее теплое, когда пастух начинает доить коз, они выстраиваются в очередь и ждут, чтобы он взял у них молоко, это умные животные, они обгладывают ветки, поэтому их молоко полно натуральных антибиотиков и не вызывает ни аллергии, ни поноса, люди, которые пьют козье молоко, имеют высокую сопротивляемость туберкулезу.

— Прекрасный рассказ, мне стало бы тепло на сердце, если бы у меня было сердце. Когда у меня вырастет сердце, я вспомню этот рассказ о теплом козьем вымени и он немного согреет мое маленькое сердце.

— Видишь, какой ты чувствительный и милый, ты можешь стать теплым человеческим существом. Почему нас хотят убить и мама, и дядя?..

— Книга должна быть рассказом о жизни, кто ее станет читать и покупать, если это не рассказ о жизни, а рассказ о жизни — это всегда рассказ о трупе. Слушай телевидение, слушай новости. В новостях всегда говорят только про мертвых.

— Зачем бабушке умирать, схватившись за грудь, которой она кормила нашего дядю? Это плохо. Любая женщина должна кормить грудью свое маленькое дитя. Если сын убивает маму так, что она хватается за грудь, которой она его кормила, дело плохо. В Хорватии все мамы должны кормить грудью, материнское молоко самое полезное для здоровья, если мама не курит и не употребляет наркотики и продукты, содержащие консерванты. Если наш дядя убьет свою маму, а она же и наша бабушка, так что она схватится за грудь, может случиться, что будущие мамы, которые прочитают дядину книгу, откажутся кормить грудью своих детей, а материнское молоко самое полезное для здоровья, если мама не курит и не употребляет наркотики и продукты, содержащие консерванты.

— Будущие молодые мамы не читают глупые книги, они охотятся на мужа и будущего отца своего младенца, которого они будут кормить грудью, потому что материнское молоко самое полезное для здоровья, если мама не курит и не употребляет наркотики и продукты, содержащие консерванты.

— Кто будет оплачивать бабушкины похороны, дядя или прабабушка?

— Для книги было бы лучше, если бы оплатила прабабушка, таким образом добрый Бог наказал бы ее за то, что она продала могилу своей матери.

— Это грех, продать могилу своей матери?

— Нет, но должен замкнуться какой-то круг, начало и конец должны соединиться. Прабабушка в начале упоминала продажу могилы, в конце писатель в теме могилы должен поставить все точки над «и».

— Совершенно невероятно, чтобы какая-нибудь прабабушка продала могилу своей мамы, чтобы добыть себе рецепт на лечебный сок «Ensure Plus».

— Но это правда!

— Правда всегда совершенно невероятна, поэтому в книгах правды нет.

— Но это правда! Наш дядя рассказал подлинную историю о нашей свинье-прабабушке только для того, чтобы в конце книги у него была возможность заплатить за бабушкины похороны прабабушкиными деньгами. Почему наш дядя хочет наказать нашу прабабушку и выставить ее в дурном свете, хотя наша прабабушка продала могилу своей мамы только для того, чтобы получать «Ensure Plus» и подольше пожить? Наша прабабушка не свинья, она любит жизнь, она хочет купить мобильный. Все хотят иметь мобильный, это нормальная человеческая потребность.

— Наш дядя писатель без воображения. Как наш дед перенесет смерть нашей бабушки?

— Хорошо.

— А как закончится книга нашего дяди?

— Дядя и наша мама, и наша прабабушка, и мы с тобой в мамином животе, и урна с пеплом нашей бабушки, и рыбак Пино, все мы на лодке поплывем в открытое море, там наш дядя вытряхнет бабушкин пепел в воду, а потом мы вернемся в город бабушкиного детства, и дядя Пино, рыбак, будет грести стоя, одним веслом.

— Это хорошая деталь, это будет трогательно, грести стоя, одним веслом, наш дядя всегда мечтал научиться грести стоя, одним веслом.

— Да.

— И конец книги будет такой, что все мы вылезаем из лодки и уходим вдаль, а на следующий день наша мама покупает одежду для новорожденных?

— Нет.

— А какой будет конец книги?

— Наш дядя обнимает прабабушку за плечи, это происходит перед кофейней, которая всегда открыта, она называется «Бар», прабабушка плачет и говорит дяде: «Ты прослушал все наши кассеты, скажи, золотце, каким было последнее желание моей дочери?»

— «Бабушка, — скажет наш дядя нашей прабабушке, — маминым последним желанием было: как я хочу, чтобы моя мама поехала посмотреть на негров во Флоренции».

— Охохохо, если бы у меня были глаза, я бы заплакал, если бы у меня были руки, вытащил бы носовой платок из кармана штанишек, если бы у меня были штанишки. А кто заплатит за поездку прабабушки во Флоренцию?

— Наш дядя возьмет нецелевой кредит в своем банке, под пять процентов, курс привязан к швейцарскому франку, это самая низкая процентная ставка в Хорватии, но курс привязан к швейцарскому франку, который все время растет, и в этом засада, такие кредиты в действительности самые невыгодные, наш дядя ничего не смыслит в бизнесе.

— А куда понеслась наша мама? А почему у нее так бьется сердце? А почему вода вокруг нас так заплескалась? А почему волны такие высокие? Это выкидыш?! Это выкидыш!

— Это оргазм.

— Пееетар, Пееетар…

— Я Крешимир, Петар это ты.

— Ее брат собирается убить их родную мать, а она так кончает!