В заголовке стояло имя отправителя: kkk. «Есть же люди, которые меня так ненавидят», — вздохнул Уихара. Первое письмо написал ему RNA, потом был некий Ватанаби, который объяснил ему, как попасть на закрытые сайты «Интер-Био». Статьи, посвященные хослокатерии, были подписаны Лангельхаансом, VX-gaz'oM и Сальваторе Атама. А вчера вечером Уихара пришло сообщение, где говорилось, что «Интер-Био» — опасная организация, от которой лучше держаться подальше. Это было письмо Сугуру Итагаки. Притом все полученные письма приходили с одного и того же сервера. Различались только имена: rna, t-nabe, I-suguru, kkk-love, а далее следовало название сервера: interbio.ne.jp. На сообщение, что Уихара отправил RNA, ответ пришел от Ватанаби. Потом, кроме Сугуру Итагаки, ему никто не писал. А объявился он после того, как Уихара бейсбольной битой проломил голову отцу и скрылся в лесу Южного Нояма. Уихара не стал отвечать, и вот — сообщение от kkk.

Несмотря на позднюю осень, солнце еще пригревало. Все столики на террасе были заняты. Кафе носило имя «Мадемуазель» — название было выведено аршинными розовыми буквами по всей ширине козырька, нависавшего над террасой. Повсюду виднелись растения в терракотовых горшках. Официантка щеголяла в белой униформе с красным шарфом на шее. Уихара заказал чашку кофе с молоком и сандвич с яйцом вкрутую. Меню было составлено на японском и французском, с иллюстрациями, изображавшими Эйфелеву башню и Триумфальную арку. Внешний край террасы был уставлен ящичками с хризантемами. Глядя поверх цветов, Уихара наблюдал, как из здания вокзала вывалилась толпа туристов.

Овальная площадка перед южным выходом из вокзала занимала как раз самый центр пространства в форме веера, на краю которого и находилось кафе «Мадемуазель». Неподалеку располагались торговые ряды, а ближе к вокзалу высилось недавно возведенное здание. Напротив гремела электронная музыка, доносившаяся из заведения пачинко. Персонал соседней забегаловки выстроился у входа и, зазывая клиентов, хором скандировал названия новых блюд: «Пиро-о-оги с земляни-и-и-икой! С черни-и-и-икой! И с ки-и-и-и-иви-и!!!» Тут же, устроившись на дорожном ограждении, отдыхала компания школьников. Школьники пили кофе из банок и покуривали. Какая-то девица без умолку трещала по телефону.

Уихара сидел за последним столиком на краю террасы и читал сообщение от kkk. Временами ему начинало казаться, будто он растворяется в окружающем пейзаже. Он сравнивал свое теперешнее состояние с тем, когда жил в одиночестве, оторванный от всего остального мира. Но, только будучи на свободе, он мог грезить наяву. На столе дымилась чашка с кофе, на тарелке лежал распотрошенный сандвич. На чашке тоже значилось название этого кафе, только иероглифы были уже красные. Издали они походили на нарисованный миниатюрный лес. За соседним столиком супружеская чета поглощала спагетти. Расплавленный сыр напоминал лишайники, которые Уихара видел на стволах деревьев. Женщина заглянула через плечо Уихара в его ноутбук и шепнула мужу:

— У молодежи сейчас самая современная техника!

Тот ничего не ответил и продолжал жевать.

Вся терраса была пронизана светом, отражавшимся от полированной поверхности столиков и от посуды. На лицах посетителей играли причудливые тени. От цветочных горшков исходил запах влажной земли и листьев. «Прямо как в лесу», — подумал Уихара. Он был очень доволен, что выстирал свою одежду в ручье: высохнув, она вся пропиталась лесными ароматами. Там, у ручья, он сидел, завернувшись в спальный мешок, смотрел на птичек, что прилетели напиться воды, и чувствовал, как по его телу медленно разливается тепло…

Здание вокзала было выкрашено в кремовый цвет. Расположенное рядом здание банка — в серый. Издали оба строения чем-то напоминали храм Тодайдзи. По улице сновали туда-сюда желтые и оранжевые автобусы, то тут, то там можно было заметить серебристый кузов такси. Огоньки пачинко мерцали синим и зеленым. Вход в бистро был выполнен в форме арки, автобусы походили на движущиеся параллелепипеды. На борту каждого такси был нарисован большой круг.

На овальной площадке перед вокзалом девушка раздавала прохожим упаковки бумажных платочков. Она балансировала на высоченных каблуках и жестикулировала так, будто приглашала славно повеселиться.

«А чего я, собственно, так испугался? — вдруг подумал Уихара. — Ради чего столько времени просидел взаперти?» Когда мать выводила его на улицу, он сразу же начинал испытывать ощущение сжатия грудной клетки с каждым ударом сердца. И с каждой секундой ему становилось все труднее дышать. Стоило им зайти в закрытое помещение — кафе или магазин, — ему делалось невыносимо душно, словно на него накидывали плотное покрывало, и хотелось бежать без оглядки. То же самое он испытал, когда первый раз получил сообщение от «Интер-Био». Уихара охватило неприятное чувство, будто за ним следят, и несколько дней он не выходил в Сеть. Каждый раз, когда он нажимал на клавишу «зарегистрироваться» или «отправить письмо», у него начиналось жуткое сердцебиение и нервы натягивались словно струны.

Потом его мысли вновь обратились к последнему письму. Отчего этот kkk так его ненавидит? И все же не стоит верить всему, что нарассказывал ему этот Итагаки. В одном они были единодушны — обоим зачем-то обязательно нужно было знать, где сейчас он находится. Еще раньше Уихара написал Ватанаби, что разбил бейсбольной битой голову отцу. «И ведь все мои письма внимательно прочитываются… Может быть, эти четверо на самом деле одно лицо? Потом, kkk считает, что я нахожусь в горах. Неужели он действительно смог вычислить его по мобильнику? Но откуда же ему известен мой номер? Ладно, допустим, что вычислить местонахождение человека по его мобильному телефону и впрямь нетрудно, но ведь для этого все равно надо знать номер! Н-да, похоже, эти парни действительно знают все…»

kkk писал, что у него есть фотографии Уихара, мастурбирующего перед экраном компьютера. Квартира его была на первом этаже, но шторы на окнах всегда плотно задернуты. А на кухне вообще матовое стекло. Его невозможно сфотографировать с улицы. Если только никто не прятался у него дома… А скрытая камера? Ее-то установить проще простого! Мать… Мать вполне могла поставить камеру… но тогда она должна быть каким-то образом связана с «Интер-Био». Но как? Она и компьютером-то пользоваться не умеет. Хотя… «Она следила за мной с самого моего рождения! Кроме того, она сразу купила этот компьютер, стоило мне заикнуться, что хочу зайти на сайт Йосико Сакагами. Она еще сказала, что, мол, как это замечательно, что я стал хоть чем-то интересоваться. Она уже тогда была их сообщницей!»

— Не хотите ли заказать что-нибудь еще?

Уихара очнулся от дум и увидел перед собой красный шарф официантки. Девушка тонкими, почти прозрачными пальцами взялась за чашку и вопросительно посмотрела на Уихара. Он успел разглядеть на ее руках золотистый детский пушок.

— Может, хотите что-нибудь выпить?

— Еще кофе, пожалуйста.

— Сию секунду.

Девушка обворожительно улыбнулась и убежала. «Какой нежный голос! Прямо как ручеек в лесу», — восхитился Уихара. Действительно, даже тон их разговора чем-то напоминал негромкое и мелодичное журчание лесного ручейка, змеящегося меж камней и играющего бликами солнечного света.

Незадолго до этого он уже имел приятную беседу в магазине. На этот раз у парня, что продал ему инфракрасные очки и треножник, был выходной, и Уихара обслуживала чрезвычайно обходительная барышня. Она была невысокого роста и круглолица. Волосы она зачесала назад и собрала на затылке в хвост. Барышня держалась с ним совершенно свободно, как будто перед нею стоял ее приятель. Хотя на одежде Уихара кое-где и были заметны следы грязи, но теперь от него хорошо пахло. Судя по жестам и мимике, девушка не испытывала к нему никакой неприязни.

— Ваш кофе, господин…

Перед Уихара появилась дымящаяся чашка. Пар поднимался колечками и сразу становился невидимым на свету. «Вот так же и этот мир опутан невидимыми глазу связями и путями, — размышлял Уихара. — Даже лесной ручей течет не просто так. Почва, фунты, рельеф местности, деревья — ручей течет в строго определенном месте и в другом течь никак не может. Он должен был течь именно там, где я его и нашел… То же самое и с людьми. Между человеком и человеком, между человеком и домом, между всеми объектами в этом мире есть связь… или, лучше, Поток, который выходит на поверхность в определенном месте. А те, кто не в состоянии найти это место, или те, кто просто не знает об этом ничего, — разве все они не больны?» Только теперь Уихара понял, что все его проблемы проистекали из-за неспособности уловить течение этого Потока.

Справа от кассы на стене висели объявления о розыске преступников. Фотографии уже пойманных пересекала наискось полоска с надписью: «Спасибо за вашу помощь». Те же, кто пока находился на свободе, своим видом напоминали чертей из мультфильмов или персонажей рекламного ролика о средстве против кариеса. Рядом с фото перечислялись особые приметы злодеев. Шрам длиной в два-три сантиметра на подбородке… Родинка размером с горошину у основания носа… Правое ухо деформировано… Лицо покрыто оспинами… Волосяной покров густой, ноги кривые, рост выше среднего… Фигура дородная, нижняя челюсть чуть выдается вперед… Волосы вьющиеся… Хромой… Шрам, пересекающий правую бровь… Косоглазие… Использует вокодер… «Это они пустили газ на станции метро!» — ахнул про себя Уихара. Эти ребята смогли узреть лишь малую толику могучего Вселенского Потока.

Выйдя из кафе, Уихара некоторое время любовался фасадами зданий напротив вокзала. В его воображении это были не просто здания, а портал Великого Храма. Поток охватывал всех живых существ Вселенной. От человека к человеку тянулись недоступные глазу нити… Поток проник и в него, и Уихара чувствовал это всем сердцем. Нужно было лишь плыть по течению, и связующие нити становились видимыми. Но это удавалось немногим. «Та старуха из хижины, которая рассказала мне о человеке, прячущемся в бомбоубежище, была в самой середине Потока и, наверное, этим и привлекла меня. А сколько людей несчастны только потому, что ничего не знают ни о Потоке, ни о пронизывающей весь мир энергии? Если бы я случайно не набрел на тот ручей, то ничего бы и не понял… И по этому пути меня ведет червь хослокатерия».

Из автобуса вывалилась шумная толпа. «Это же пилигримы! Странники!» — догадался Уихара. Какой-то мужчина бросил свернутую трубочкой газету в урну, но та оказалась переполненной, и газета выпала на тротуар. Шедшая следом старуха подобрала газету и попыталась все же затолкать ее в урну. Над толпой плыли облачка сигаретного дыма. Уихара они казались серыми голубями, летающими над площадью перед Великим Храмом. Странников было бесчисленное множество, они спешили, толкались, наступали друг другу на пятки, торопясь попасть в Гробницу. И никто, никто из них ничего не знал о Потоке. Никто и не пытался уловить Вселенское Течение.

— И эти деятели из «Интер-Био» тоже ничего не знают… И та женщина… то есть мать, когда устанавливала камеру в моей комнате, и она тоже не имеет ни малейшего представления о Потоке, — шептал Уихара.

Облака табачного дыма, поднимаясь вверх, светлели. «Голуби улетают к небесам», — думал Уихара. И в этом сером дыму Храм, возвышаясь над городскими зданиями, выглядел еще реальнее. Пилигримы толкались у храмовых врат, чтобы принести свое сердце в жертву богу. А внутри Храма жрицы уже точили ритуальные ножи… Они ни в чем не сомневались. «Парни из „Интер-Био" хотят запугать меня. Но скоро они пожалеют, что дали мне возможность узнать про червя. RNA, Ватанаби, Сугуру Итагаки, kkk — возможно, это один и тот же человек, kkk считает, что я скрываюсь в горах. Но там нет никаких гор, только холмы. Значит, он блефует. А бомбоубежище вообще находится в лесу. Если бы ему это было известно, незачем было бы допытываться, где я нахожусь. Потом, он говорит, что разместит в Сети фотографии, на которых я занимаюсь онанизмом. Лжет! Что им всем надо от меня? Они еще не знают, что я уловил течение Потока… Возможно, они попытаются меня убить — я им чем-то мешаю», — напряженно размышлял Уихара.

Перед ним рядами проходили пилигримы. Некоторые из них в ожидании автобуса выстроились на остановке в очередь. И каждый терпеливо ждал.

— Не думайте, что возьмете меня голыми руками! — произнес Уихара вслух. — Я буду ждать.

Уихара решил написать ответ на письмо kkk.

Господа из «Интер-Био», это снова Уихара. Думаю, что скоро я смогу сообщить вам о своем местонахождении. Приходите все. Если возможно, пригласите с собой Йосико Сакагами. Уважаемый kkk, вы полагаете, что я прячусь в горах. Это заблуждение. Я вовсе не в горах. В настоящий момент я сижу во французском кафе. Только что я съел сандвич с яйцом вкрутую и выпил чашку неплохого кофе. Буду рад видеть всех вас!

Но, закончив писать, Уихара подумал, что с его стороны не стоило бы сваливать всех членов «Интер-Био» в одну кучу. Чего доброго, еще напугаются. Поэтому он стер набранный текст и стал писать Ватанаби.

Здравствуйте, господин Ватанаби. Это Уихара. Недавно я получил два письма — от Сугуру Итагаки и от kkk. Вот они:

Честно говоря, я не совсем понял, что все это должно означать. Я получил эти сообщения сразу после того, как написал вам, что убил бейсбольной битой своих близких. Ясно, что в штате «Интер-Био» состоят люди различных специальностей, и письма, стало быть, они будут писать разные… Впрочем, это не так уж важно. Главное заключается в том, что письма эти крайне противоречивы. Есть, правда, один общий момент — оба автора, на мой взгляд, относятся ко мне враждебно и ищут случая навредить. Это меня удивляет, ибо я не имел намерений ссориться с кем бы то ни было.

Сейчас я нахожусь в Токио. Я не раскаиваюсь в том, что сделал, — эти люди давно заслужили такой конец. Конечно, когда я увидел море крови и размозженный череп, немного испугался, но не более того. Скорее всего меня уже ищет полиция, поэтому я не могу вернуться к себе домой. В своем предыдущем письме я сообщил вам, что отправляюсь на поиски одного места… которое теперь может определить мою дальнейшую судьбу. И именно в этот момент мне приходят эти два и-мейла… Скажу вам откровенно: у меня сердце разрывается от мысли, что я мог кого-то обидеть. Это не дает мне покоя. Я не знаю, кому из них верить. Полное доверие у меня вызываете только вы, господин Ватанаби. Вы всегда были так вежливы со мной. Сначала я сомневался, посылать или не посылать вам отрывки из этих писем, но в конце концов все же решил послать. Письмо от kkk просто ужасно… я до сих пор не могу в себя прийти. Неужели это все правда? Что я могу сделать, чтобы он простил меня? Это очень серьезно. Господин Ватанаби, может быть, вы находитесь с кем-нибудь из них, Итагаки или kkk, в дружеских отношениях? Я долго размышлял и полагаю, что допустил в своих сообщениях какой-то оскорбительный выпад или намек в отношении компании «Интер-Био». Иного объяснения быть не может. Самое страшное в том, что я совсем не знаю, в чем меня обвиняют. Может, я слишком много трепался о черве и это вызвало раздражение у тех господ? Надеюсь, что у меня появится в скором времени возможность испросить у них прощения. Я хотел бы сделать это лично… по электронной почте это будет недостаточно уважительно.

В данный момент я собираюсь в горы. Там надеюсь найти свою жертву и убить ее. Сегодня как раз видел идеального кандидата. Это старик, художник. Он потрясающе рисует. Главной темой его работ является ад. Я познакомился с ним в отеле, ну, знаете, где вместо номеров капсулы, в которых можно только лежать. Он сказал, что хочет прогуляться по горам. Правда, где именно, мне не удалось узнать. Впрочем, я ему не очень-то верю. Какой-то он не такой… у меня сложилось впечатление, будто он совершенно не слушает собеседника. Конечно, в гостинице встретишь и не таких типов, но я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь разговаривал сам с собой. Хотя видел там одну старушку, которая постоянно что-то бормотала себе под нос. Она задавала вопросы и сама же отвечала на них. Сумасшедшая, наверное. Как вы полагаете, можно ли беседовать с человеком, который только и знает, что задавать самому себе вопросы?

Старика я встретил в парке недалеко от отеля ранним утром. Мне не спалось, и я вышел пройтись. У меня сложилось впечатление, что я уже видел этого старика в холле гостиницы. Я хотел поздороваться с ним, но побоялся, как бы мое поведение не показалось ему навязчивым. Так что он поприветствовал меня первым. Я ответил, и разговор завязался. На шляпе у старика я заметил значок, который напоминал по форме тюльпан или что-то в этом духе. Старичок выглядел затрапезно. Он объяснил, что раз в месяц уходит в горы и рисует там оленей и обезьян. Не знаю, чем я ему приглянулся, — дед большой мизантроп, судя по всему. Может быть, его позабавила моя неловкость. Я обязательно сообщу вам день, когда мы вместе отправимся в горы. Думаю, мне удастся с ним справиться. У меня то же предчувствие, что и тогда, когда я убил своих родственников. Простит ли меня kkk, если мне удастся укокошить старичка? Я постоянно ощущаю присутствие червя… Он бродит по моим венам.

Да, я бы очень просил вас сообщить обо мне Йосико Сакагами. Пусть она тоже приезжает, хотя я понимаю, что она очень занятой человек. Место укажу дней через пять. Убедительно прошу вас дождаться моего сообщения.

Уихара удостоверился, что в тексте нет ошибок и нечаянной грубости, и только тогда нажал на клавишу «отправить».

На закате он тронулся в обратный путь. Поток виделся ему повсюду — в лабиринте улочек, что выходили к реке, у здания перед вокзалом, на автостоянке… Сгусток вселенской энергии колыхался и растягивался у него над головой. Это была огромная бледно-оранжевая масса, расплывавшаяся, тающая, словно мороженое на солнце. «Как тот мультяшный поезд», — подумал Уихара. Давным-давно, в детстве, он видел такой поезд в каком-то мультфильме. Это был бесконечный состав с растягивавшимися вагонами, занимавший все небо наподобие радуги. Поезд пересекал Млечный Путь. Маленькому Уихара вдруг захотелось сесть в один из вагонов, но ему объяснили, что это невозможно. Это был не настоящий поезд, а всего лишь лучи света, отражавшиеся на белом полотне экрана. Тогда Уихара попробовал схватить эти лучи, и его руки на мгновение стали радужными.

«Этот Поток тоже, наверное, сделан из света, как тот поезд», — думал Уихара. Местами он был не толще человеческого туловища, а кое-где поглощал целый дом. Это была жизнь, настоящая жизнь. И никто, кроме Уихара, не видел ее. Люди проходили сквозь Поток, не обращая на него никакого внимания. Ни один из них не пробовал попасть внутрь Потока. Скорее наоборот, прохожие, как показалось Уихара, делали все возможное, чтобы избежать этой встречи. И еще он обратил внимание, что все они — мужчины и женщины, старики и дети — двигались, словно неживые. Как будто их поставила на ноги неведомая сила и дала строгий приказ: «Идите!» Каждый из них что-то нес: рюкзак, полиэтиленовый пакет, барсетку… Как только люди оказывались в непосредственной близости от бледного свечения, они тотчас же изменяли направление своего движения. Уихара видел, как один школьник вдруг ни с того ни с сего развернулся и побежал обратно. Он едва не налетел на Уихара, но даже не взглянул на него. У школяра был красный ранец, желтая шапка, нахлобученная на лоб, и очки с толстенными линзами. Несмотря на наличие брюк и хулиганского выражения лица, Уихара поначалу принял его за девочку. Парнишка оглянулся, зачем-то обежал круг и понесся дальше.

Рядом с Уихара шла девочка с крашеными волосами. Она несла пакет, из которого высовывался пучок шпината. Девочка двигалась зигзагами — от одного края тротуара к другому. Движения были неравномерными, как у испорченной секундной стрелки. Кроме того, она даже не пыталась уклоняться от встречных прохожих, которые могли ее толкнуть или сбить с ног. Ею тоже управляла чья-то чужая воля… Девочку обогнал мужчина средних лет в плаще. Одной рукой он к уху прижимал телефон, а в другой нес темно-коричневый портфель. Разговаривая, он склонил голову и повторял одно и то же: «Да. Да. Да. Точно. Точно. Именно это я и говорил!» Скоро его голос потонул в уличном шуме. Полы плаща метались вокруг ног. Мужчина резко остановился посередине дороги. Может, он просто старался понять, что говорил ему собеседник? Такие, как он, никогда не смогут попасть в Поток…

Уихара миновал стоянку и вошел в парк. Здесь, вдали от суеты, Поток стал ярче. Он находился в беспрестанном движении и тек, казалось, по всем направлениям разом. Поток огибал препятствия и змеился меж деревьев. Он то устремлялся вперед, потом возвращался, метался то вправо, то влево, скользил над травой… Он становился все шире и шире, как северное сияние. Уихара как-то вычитал, что на Севере есть люди, умеющие подзывать к себе сияния свистом. Как собак. Войдя в лес, Уихара тоже попробовал свистнуть. Поток заскользил к нему, стелясь над землей.

В лесу Уихара чувствовал себя как дома. Под подошвами глухо поскрипывал гравий. Он был счастлив. В кронах деревьев щебетали птицы. Утром, пока сушилась его одежда, Уихара видел, как к ручью подлетело несколько птах. Хотя в лесу их было великое множество, он разделил их условно на две части: на тех, что похожи на воробьев, и на тех, что напоминают голубей. У некоторых на голове был оранжевый хохолок, относительно короткая шея и кургузое тельце. Их Уихара и называл голубями. Другие имели изогнутый желтый клюв и красную подводку у глаз. Были еще какие-то с длинными хвостами и чудными перьями на шее, которые блестели в лучах заходящего солнца.

Лес казался совершенно пустым, но Уихара все же старался не терять бдительности. Он научился передвигаться без шума и, прежде чем сделать шаг, смотрел себе под ноги. Лишние свидетели были ему ни к чему.

Посетители парка в это время уже собирались домой. Достаточно было этому стаду тронуться с места, как оно вовсе переставало замечать что-либо, и можно было проскользнуть незамеченным. Уихара обратил на это внимание, созерцая с террасы кафе бесконечный поток туристов и вечно спешащих пассажиров с ближайшего поезда. Как эти биороботы могли сосуществовать с нормальными людьми? Это было всего лишь стадо, однообразная масса глупцов и трепачей… И ни одной по-настоящему живой души! Жизнь? Смерть? Эти вопросы не имели для них никакого значения. Шахматные фигуры… Никто из них не мог разглядеть в Уихара носителя смертоносного червя, человека, получившего право убивать других.

В лесу медленно наступали сумерки. Уихара представлялось, что он пришел домой раньше всех и в окнах еще не горит свет. Но ему теперь не требовалось звонить у дверей, не нужно было лезть под кадку с цветами и вытаскивать из-под нее ключи. Когда-то он любил возвращаться домой первым. При виде темных окон родительской квартиры он испытывал ощущение безопасности. Каждый вечер идя из школы, он молился, чтобы успеть домой раньше всех. Отец обычно работал допоздна, зато мать редко отлучалась из квартиры, особенно по вечерам. Иногда молитвы не помогали, и первыми дома оказывались брат и сестрица. А в их компании сидеть дома вообще не имело смысла. Уихара ненавидел школу и ежедневно только и думал, как бы свалить с уроков. Звонок, означавший конец занятий, звучал для него поистине небесной музыкой, но вот тащиться домой… У него не было ни друзей, ни просто приятелей, с кем можно было бы провести время. Приближаясь к дому, Уихара не чувствовал ничего, кроме пустоты. Идти он старался как можно медленнее и даже теперь мог бы во всех подробностях описать свой маршрут. Сначала он шел вдоль железнодорожного полотна ветки Сей-бу-Синдзуку. Потом ограждающая пути сетка уходила в сторону, и Уихара оказывался перед трансформаторной подстанцией. Иногда он останавливался и подолгу смотрел, как раскачиваются под напорами ветра высоковольтные провода… На стене почтовой конторы был укреплен круглый ящик для писем. Летом Уихара казалось, что красная краска, которой был покрыт ящик, вот-вот растает от жары и стечет на землю. Дальше шли грушевый садик и заброшенные рисовые поля.

Под кадкой, где обычно хранился ключ, жили муравьи. Уихара не помнил, что именно росло в этой кадке. Какие-то цветы с лепестками розового цвета. У них были широкие листья размером с ладонь, не меньше. Если ключа под кадкой не было, это означало, что кто-то уже дома. Как правило, это была мать. Он поднимал голову и замечал в окнах свет. Открывал входную дверь, и до него доносился звук включенного телевизора и голос матери, болтающей по телефону.

Уихара нравилось наблюдать за муравьями. Это были маленькие коричневые мураши, которых он больше нигде не встречал. Насекомые суетились, занимаясь своими делами… Иногда они располагались странными узорами, напоминавшими буквы. Сотни и тысячи муравьев составляли то «А», то «У», то «О». Уихара мог просиживать у этой кадки часами…

Когда он дошел до деревообрабатывающей мастерской, солнце уже зашло. На фоне деревьев и густого кустарника здание выделялось темным пятном. В стеклах телефонной будки отражался последний отсвет зари. Это было настолько красиво, что Уихара некоторое время не мог оторвать взгляда от причудливых картин. Вчера вечером он надумал перенести свой лагерь в левую часть леса. Сооружение, которое он искал, находилось на вершине противоположного холма. Ему не хотелось на ночь глядя тащиться по склону, и он решил приискать местечко поближе.

«Встречу с этими козлами можно будет назначить у телефонной будки», — подумал Уихара. Место было удобно тем, что лежало вдали от парковой зоны, и туристы сюда не заглядывали. «Здесь будет удобнее с ними разделаться. Сколько же их будет, четверо? RNA, kkk, Итагаки и Ватанаби… А может быть, это все один человек? К тому же в „Интер-Био» должно быть еще много членов…» Уихара в подробностях нарисовал себе сцену, как он убивает этих четырех, или сколько их там будет. Он вновь ощутил рукоятку бейсбольной биты. Человеческие кости не такие уж твердые, как принято думать. Если есть добрый инструмент, их легко раздробить… «Эти парни даже не подозревают, что их ждет, — усмехнулся про себя Уихара. — Они-то полагают, что я наделал в штаны от страха и буду умолять их о помощи. Интересно, собираются ли они пригласить Йосико Сакагами?» Уихара попытался представить себе ее появление: Йосико Сакагами, несомненно, прибудет в черных очках (она же телеведущая!), и ей совсем не хочется, чтобы ее узнали праздношатающиеся туристы. На съемки она всегда надевала яркие платья. Правда, ног ее не было видно, так как она все время сидела за столом, напоминающим стойку в баре. Сюда, конечно, она наденет кроссовки с желтыми и красными полосками по бокам, чтобы было удобнее передвигаться по лесу. А Уихара первым делом скажет ей: «О, вы можете испачкать вашу обувь!..» — или что-нибудь в этом роде. А потом они вместе взойдут на вершину холма и проскользнут в бомбоубежище через узкую щель. И будут долго беседовать…

Было уже довольно темно, но Уихара привык к темноте. Он натянул перчатки, что купил в спортивном магазине. Это были обычные матерчатые перчатки, но с ладонной части они были покрыты специальной резиной, предотвращающей соскальзывание. Рюкзак его был теперь гораздо тяжелее, но Уихара уже пообвык и передвигался без особого труда. Он поднимался по тому же пути, что и в первый раз, ориентируясь по сделанным отметкам. Он узнавал отдельные деревья, а его руки привычно хватались за их ветви. У него создалось такое впечатление, будто его тело само запомнило все детали этого ландшафта. Он инстинктивно обходил опасные места и перепрыгивал ненадежные камни. На гниющих листьях можно было легко поскользнуться, но Уихара смог бы пройти этот путь и с закрытыми глазами.

Становилось холодно, и камни быстро покрывались тоненьким слоем льда. Пробираясь по краю обрыва, Уихара вслушивался в крики ночных птиц и стрекотание насекомых. Немного погодя до его слуха донеслось сонное бормотание ручья. Уихара остановился и какое-то время смотрел, как блестит при луне узенькая полоска воды…

Корни поваленного дерева в темноте были похожи на щупальца. Перелезать в темноте через дерево было довольно-таки рискованно. Сверзишься на бетонную плиту, потом костей не соберешь. Уихара снял со спины рюкзак и стал искать место для ночлега. Убедившись, что его ниоткуда не видно, он включил фонарик и быстро осмотрелся. Место было достаточно ровным, и Уихара стал сметать ветками сухие листья и мусор, чтобы расстелить спальник. Под голову вместо подушки он пристроил свои кроссовки и быстро забрался в пуховое нутро мешка.

Верхнюю часть его туловища надежно скрывали ветки кустарника. В мешке было тепло, и Уихара сразу согрелся. Только сейчас ему пришло в голову, что он уже несколько дней не принимает снотворного. Засыпая, Уихара представил себе разговор с Йосико Сакагами. Черт возьми, для женщины потребуется запастись кое-какой обстановкой! У него еще оставалось что-то около полумиллиона иен. Лучше всего приобрести стул. Уихара как-то увидел телерепортаж об одном ремесленнике, который занимается исключительно изготовлением стульев. Ремесленник этот жил то ли в префектуре Нагано, то ли в префектуре Ямагата. Отличительной особенностью его стульев было то, что сидящий на них человек не испытывал ни малейшего дискомфорта, так как его тело благодаря конструкции сиденья само принимало нужную позу. На один такой стул уходил месяц работы. Г-же Сакагами должно понравиться.

Уихара проснулся до восхода солнца. Из-за облачности было так темно, что он сначала подумал, что все еще спит. Кроны деревьев тонули во мраке. Ему приснился странный сон, будто бы в гости пришел приятель. Они болтали, жевали бисквиты, а Уихара все спрашивал себя: как так получается, что этот парень сидит у него в квартире да еще ведет себя так, словно они сто лет друзья. Потом приятель стал собираться, и Уихара протянул ему бумажный пакет. В пакете был самый настоящий живой пони. «Ого! — воскликнул приятель Уихара. — Ты же знаешь, что я обожаю бега!» Пони сидел тихо и не шевелился.

Уихара вытащил из спальника руку и взглянул на часы. Четыре часа. Ну и холодрыга! И вдобавок еще полнейшая тишина — все спят. Он полежал немного с вытянутой рукой, и ему начало казаться, что он превращается в дерево. Его тело было корнями, рука — стволом, а ее кисть — ветвями. Подул легкий ветерок, и Уихара услышал, как зашумела листва. Едва ощутимые прикосновения утреннего бриза очень ему понравились.

Как только небо на востоке зарозовело, Уихара стал собираться в путь. Он надел куртку и съел несколько плиток «Калори Мэйт». Он старался жевать помедленнее, поскольку считал, что от этого быстрее согреется. Вчера, во всяком случае, у него это получилось.

Потом он вынул из рюкзака ноутбук, завернул его в пижаму и затолкал в самый низ спального мешка. Туда же он положил сменную одежду, инфракрасные очки, бутыль с минеральной водой, пакет с хлебом, кое-что из еды и, наконец, спички. Все это было затем аккуратно свернуто и спрятано между камнями. С собой Уихара прихватил пилу со сменными лезвиями, веревку, складной перочинный нож и саперную лопатку.

Подъем давался ему гораздо легче, чем накануне. Уихара ухватился за торчащие корни поваленного дерева и подтянулся. Он увидел свои вчерашние следы, похожие на следы автомобильного протектора. На корнях еще сохранилась земля, а в их переплетениях запутались небольшие камешки. При малейшем касании камешки эти дождем сыпались на землю. Корни лопались и рвались под тяжестью тела, но Уихара упорно лез вперед. Руки были мокрыми от росы.

Теперь он был куда более осторожен и несколько раз останавливался, чтобы сделать передышку. В прошлый раз он едва не поплатился за свое легкомыслие.

Пробираясь сквозь плотную массу сросшихся корней, Уихара медленно, но верно приближался к цели. Он сосредоточил всю свою энергию в кончиках пальцев и мускулах ног, стараясь опираться только на основания корней. Шею приходилось постоянно вытягивать вперед, а тело изгибать таким образом, чтобы без особых помех можно было проскользнуть меж ветвей и сухих сучьев. Путь в полметра занял у него чуть ли не четверть часа.

Наконец среди кустов показался гребень горы. Небо все еще было покрыто плотными облаками, но птицы уже проснулись и теперь щебетали в свое удовольствие. Бомбоубежище находилось гораздо выше уровня моря — приблизительную высоту можно было определить по линии электропередач, что виднелась вдали. Площадь плиты была невелика — где-то в двадцать татами. Плита представляла собой конструкцию из железобетона, чуть скошенную вбок. Трещина посередине свидетельствовала о том, что под нею находится скорее всего впадина или помещение. Вход располагался почти в центре плиты. Уихара снял рюкзак, вынул из него лопатку и принялся очищать плиту от земли и мусора. Он также срубил кустарник, что рос по краям отверстия. Это оказалось нетрудно сделать, так как кусты, выросшие на бетоне, не могли глубоко укорениться. Щель имела в длину метра три-четыре и в ширину что-то около метра. Она походила на приоткрытый рот… или на зияющую рану.

Вход преграждали изогнутые металлические прутья сантиметра четыре в диаметре, покрытые ржавчиной. Уихара решил разрезать один из них — этого, на его взгляд, было достаточно, чтобы пролезть в щель. Тот, что он выбрал, был основательно подточен ржавчиной у основания, поэтому пилить нужно было только в одном месте.

Лезвие пилы крепилось при помощи двух гаек-барашков. Но едва Уихара приступил к делу, как пилу моментально заклинило. Слой ржавчины оказался слишком плотным. Зубья пилы не доставали до металла и впустую скребли ржавчину, производя ужасный скрежет. Он попробовал еще раз — никакого эффекта. К тому же шум мог привлечь людей. Уихара со вздохом отложил пилу и достал маленький напильник. Он мучился почти час, но сделал только чуть заметный надрез. Уихара стащил с себя куртку и приложился к бутылке. Потратить столько сил ради горстки красноватой пыли!

Но вот опилки стали менять цвет — ржавчина нарастала слоями, и в зависимости от погодных условий каждый слой имел свою определенную окраску. Уихара спешил — ему не терпелось поскорее добраться до чистого металла. Лезвие напильника постепенно покрывалось красным налетом, который поблескивал в утренних лучах. Но ветер вскоре сдул и эту пыль.

Наконец Уихара спрятал напильник и раскрыл небольшую пилочку, что была в его складном ноже. Уихара пилил так аккуратно, что со стороны могло показаться, будто он полирует поверхность алмаза. Пилка работала почти бесшумно и только подрагивала, углубляясь в разрез. Уихара скинул измазанные перчатки и продолжил работать голыми руками.

Солнце все не выглядывало, и в провале было совсем темно. Но Уихара только отирал пот и продолжал пилить. Разрез становился все глубже и глубже. Звук теперь походил на тот, что издает электроаппарат, когда его включают в сеть с высоким напряжением. Вдруг послышался треск, и от прута отломился большой кусок ржавчины. Сначала он болтался в воздухе, а потом оторвался окончательно и исчез во тьме.

Теперь можно было использовать и большую пилу, но Уихара боялся, что она своим шумом выдаст его местонахождение. Этот скрежет вряд ли примут за крик какой-нибудь птицы. Со злости Уихара готов был перегрызть проклятый прут зубами. Вообще он стал очень внимательно относиться к вещам, что его окружали. Жизнь в лесу научила его многому. Например, бесшумно передвигаться, глядя себе под ноги. Собираясь сделать очередной шаг, Уихара привычно прикидывал: а выдержит ли эта ветка? не соскользнет ли нога с этого камня? Поначалу ему было очень трудно, и он сбился со счета, рассматривая свои синяки и шишки. Самыми коварными оказались каменные осыпи, и теперь Уихара обходил их стороной. Если это было невозможно, то он несколько раз пробовал каждый камень носком кроссовка. Так он понял, что опыт есть основа жизни, причем не только в лесу, но и во всем остальном мире. Раньше он не понимал даже самой простой вещи: чтобы жить, прежде всего необходимо внимание к окружающей действительности. Никто не объяснял ему, что из-за малейшей неловкости он может свалиться со скалы и разбиться насмерть. Правда, к чести Уихара, нужно признать, что он и не встречал ни одного мало-мальски внимательного человека, человека, который находился в состоянии постоянной готовности. А как бы это помогло ему при общении со своей семьей! «Они мне все время лгали! Я почти уверен в этом, — размышлял Уихара. — Эх, кабы знать раньше!»

Чтобы пила производила меньше шума, ее полотно следовало хорошенько смазать. Но кроме бутылки с водой у Уихара под рукой ничего не оказалось. Он вспомнил, что из раздавленных личинок получалась густая масса, пачкавшая пальцы. Уихара схватил лопатку и ковырнул пару раз землю вокруг себя. Под корнями он обнаружил колонию каких-то личинок. Личинки были небольшого размера — примерно со спичку каждая. Уихара раздавил парочку — из них вытекла жидкость, по виду напоминавшая сгущенное молоко. Тогда он снова вооружился лопатой, и через минуту смазка для пилы была готова.

Чтобы лезвие не соскакивало, его приходилось держать строго перпендикулярно металлическому пруту, иначе пилу заклинивало намертво. Зато теперь отпала необходимость изо всех сил налегать на инструмент. Уихара помнил, что пила и набор лезвий обошлись ему в девятьсот три иены, включая налог с продаж. Триста восемьдесят иен за пилу и четыреста восемьдесят — за лезвия. Для этого он зашел в магазин «Товары для садоводства и многое другое». Помимо товаров для садоводства там продавалось все — от автомобильных покрышек до успокоительного. В магазине было людно (все-таки выходной день), многие покупатели пришли семьями. Мужчины собирались у стендов с запчастями, женщины же, укачивая младенцев, отбивались от наседавших представителей торговых компаний, предлагавших образцы косметики, или обсуждали цены на модные светильники, или хором восторгались хитроумной системой, которая позволяла плотно закупоривать уже початые бутылки с вином. Некоторые из них стайками вились у прилавка, где были выложены циновки бельгийского производства, три тысячи иен за штуку. Магазин был огромен, и Уихара совсем выбился из сил, пока искал нужный отдел. Наконец он сдался и подошел к одной из продавщиц. При слове «ножовка» девица впала в ступор. «Ну пила, пила мне нужна. Такая, чтобы пилила железо!» — не выдержал Уихара. Барышня еще немного пощелкала какими-то шестеренками в своем мозгу, но все-таки отвела Уихара в нужный отдел. «Домашний умелец» находился сразу за отделом электроприборов. Там оказались пилы всех размеров и фасонов, от простых ножовок и до циркулярных чудовищ. «И как это такие вещи могут свободно продаваться?» — подивился Уихара. Он считал, что ножовка по металлу одинаково легко способна распилить автомобильную антенну и железнодорожный рельс. Зубья у таких пил были совсем крошечные, и это почему-то внушало Уихара уважение. На рукоятке болтался ярлык, где говорилось, что пила пригодна для работ с любыми металлами. Также к инструменту прилагалась инструкция по технике безопасности следующего содержания: «Перед началом работы убедитесь, что вам хватает места. Соблюдайте максимальную осторожность — при неправильном обращении инструмент способен причинить тяжелые травмы.

Всегда надежно закрепляйте обрабатываемый материал. Защитную оболочку с лезвия пилы снимайте только в перчатках!»

Уихара положил пилу в корзину и направился к кассе, размышляя по дороге, что с такой штукой расчленить человеческое тело было бы просто детской забавой.

Смазывать пилу нужно было часто — едва лезвие обсыхало, как пила начинала издавать душераздирающие звуки. Уихара только успевал подсыпать новых личинок, но через несколько минут на загаженном полотне лезвия снова проступала надпись: «Закаленная сталь».

Прут был перепилен как раз в тот момент, когда по парку разнесся сигнал, означавший открытие. Уихара подергал остальные прутья — они прогибались под его весом, но казались достаточно надежными. К тому же вся конструкция была основательно заглублена в бетон. Уихара перевел дух и стал привязывать веревку.

Альпинистская веревка была длиной десять метров. Через равные промежутки Уихара накрутил на ней узлов, чтобы можно было измерять глубину. Кроме того, по узлам было гораздо легче спускаться и подниматься. За единицу измерения он принял длину полотна своей пилы — пятьдесят сантиметров. Сам станок пилы он использовал в качестве отвеса, привязав ее к свободному концу веревки.

В провале царила непроглядная тьма. Для начала Уихара посветил туда фонариком, но дна так и не разглядел. Он еще раз проверил крепления и стал медленно опускать веревку. Из отверстия поднимался запах плесени и стоячей воды. Скоро раздался глухой звук — отвес наткнулся на какое-то препятствие. Это случилось между шестым и седьмым узлами — значит, глубина здесь была метра три-три с половиной. Уихара вытащил отвес, отвязал, а затем разрезал веревку на две части. К одной половине он прикрепил рюкзак — лезть в эту дыру с грузом на спине было бы чистым безрассудством. Потом очистил от грязи подошвы кроссовок и тщательно замаскировал место крепления веревки. Если кто-то сюда и забредет, то лучше будет, если он ничего не заметит.

Уихара спускал вниз рюкзак и считал узлы. Между шестым и седьмым веревка ослабла. «Кажется, дно», — подумал Уихара. Но рюкзак неожиданно стал опускаться дальше. Уихара стало не по себе. Но ведь должно было быть всего лишь шесть узлов! Не мог же он, в самом деле, ошибиться… Рюкзак застыл на восьмом узле. «Наверное, там пролом или яма, — решил Уихара. — Пила осталась на краю, а рюкзак-то побольше будет, вот и соскользнул дальше».

Теперь можно было спускаться и самому. Уихара попытался поймать ближайший узел. Уцепившись за край щели, он отчаянно ловил узел величиной с кулак ногами, но тот все время увертывался. В конце концов Уихара удалось ухватить веревку ногами, и он начал спуск. Снизу веяло жутким холодом, и Уихара даже поежился. Он прекрасно понимал, что, если веревка оборвется, ему уже ни за что не подняться. Но Уихара отогнал эту мысль — в самом деле, с чего бы это веревке просто так рваться? К тому же этот путь указывал ему Поток. Ведь удалось же ему достать пилу, а затем и очистить себе путь к цели. Что ж — он совершил то, что хотел. Большинство человеческих особей стоят вне Потока и даже не знают этого. А без его энергии ничего подобного сделать невозможно. Теперь Поток и червь хослокатерия стали для Уихара единым целым.

Ступня коснулась пола. Уихара зажег фонарь и огляделся. Звуки отражались от бетонных стен, и Уихара слышал собственное дыхание. Пот на его лбу и щеках мгновенно высох. Подземелье давило. Уихара опустил на пол вторую ногу и сразу почувствовал небольшой уклон. Он осторожно приблизился к пролому — плита явно была расколота. Все вокруг густо заросло плесенью и лишайниками. Вверху зияло отверстие входа. Отсюда оно было похоже не то на гигантский улыбающийся рот, не то на лунный серп. Потом Уихара надел рюкзак и стал ждать, пока глаза привыкнут к темноте. На всякий случай не мешало бы проверить веревку — он ухватился за нее и повис всей своей тяжестью. Веревка не подвела.

Площадь помещения, в котором очутился Уихара, была немногим больше шести татами. Пролом находился почти в самом ее центре. Решив заодно испробовать и прочность бетона, Уихара топнул ногой и тотчас же провалился по колено. От неожиданности и от страха он громко завопил, и его крик эхом многократно отразился от осклизлых стен. Дрожащий луч фонаря выхватил из темноты напластования содранной плесени и… полусгнившие доски. Уихара на всякий случай обмотал вокруг запястья конец веревки и осторожно ступил на них. Дерево хрустнуло. Пол оказался не бетонным, а деревянным! Приблизившись к пролому, Уихара понял, что наступил на сложенные штабелем ящики. Внутри виднелись какие-то продолговатые предметы, похожие на консервные банки, но без этикеток. Банки покрывал толстый слой ржавчины. Хотя крышки ящиков давно сожрал грибок, Уихара все же удалось прочитать полустертые китайские иероглифы. Их было всего три: «Горчичный газ. Опасно!»