12 января, пятница

Два раза звонила Теща. Оба раза на мобильный, прямо на лекцию.

Я не умею управляться с мобильным, не знаю разных его хитростей, а умею только звонить. В перерыве студенты понажимали какие-то кнопки, и этот Тещин номер теперь не пройдет, то есть он звонит, но звонок не слышен.

После лекции посмотрела: десять непринятых звонков от одного номера. Десять!!

Как психолог, я бы ей посоветовала не звонить и вообще, не обострять ситуацию. Не провоцировать людей на необдуманные поступки, которые они могут совершить от избытка эмоций. Десять звонков! Мне кажется, эта Теща все-таки звонит не по адресу, ей бы надо не к психологу.

Сегодня было три записи в салоне, и все, как нарочно, – женщины, которым изменяют мужья.

Когда ко мне приходят обманутые жены, я всегда вспоминаю свою тетю Веру. Она так любила своего мужа, дядю Игоря, просто как в кино. Ну, он того и стоил – большой, добрый, остроумный, плюс все то, что когда-то называлось «настоящий человек». Построил завод где-то на Севере, стал директором, орденоносцем тоже стал. И вот тетя Вера так его любила, что ничего, кроме него и работы, не замечала, даже их двоих детей. Такая любовь бывает не у всех. А дети у нее где-то на заднем плане жизни болтались. Их растили ясли и пионерская организация.

Это были люди старого советского производства. В лучшем смысле, как из старых советских фильмов. Тетя Вера была прежде всего врач, и не прежде всего тоже врач.

Так вот, дядя Игорь был очень привлекательный мужчина. К тому же, директор завода, в их маленьком городке – самый главный царь и бог. И у него, конечно, частенько случались женщины. Но тетя Вера считала, что ее Игорю положено все, чего ему хочется, и пусть он будет счастлив как ему нравится. Тем более все эти женщины были не всерьез.

Но вдруг у дяди Игоря случился роман! Им тогда было лет по тридцать с небольшим, самый «романный» возраст, когда первые чувства уже потеряли остроту, а сил на любовь у человека еще очень много. И мой дядя Игорь полюбил другую женщину и сказал моей тете Вере, что он от нее как честный человек непременно уйдет, но не сразу, а перед уходом еще немножко подумает, что ему делать. А тете Вере придется немного подождать, что он решит, или много, он пока не знает.

И вот тетя Вера стала ждать, что он решит. А он ей не просто – муж, отец двоих детей и кормилец семьи, а – ЛЮБОВЬ. И она ждала. Полгода, или шесть месяцев. Без глупых вопросов, мол, решил ли уже, а если решил, то нельзя ли узнать, что? Без косых взглядов и выяснения отношений. И уж тем более без никакого «у нас же дети». Она просто любила его как всегда. Ну, плакала, конечно, но только когда он засыпал, очень тихо, чтобы его не разбудить, не вызвать жалость, и не повлиять случайно на его решение. И через три месяца муж сказал моей тете Вере: «Не могу с тобой расстаться. Хотел, но не могу ни за что».

Заметим, не с детьми, а с ней. С ней, с ней!!! Ура!

И они прожили вместе еще двадцать пять лет. Когда он умер, тетя Вера на мой вопрос, очень ли ей ужасно одиноко вечерами, удивленно сказала: «Я же не одна, я с Игорем». Да…

…Каждому хочется, чтобы одна большая любовь на всю жизнь, и умереть в один день, и вообще…

Звонила Алена. Кардиолог поставил пуделю диагноз «порок митрального клапана», прописал внутривенные уколы. Сказала, что так он вроде пудель как пудель, веселый, укусил Никиту при попытке сексуального домогательства (Алены).

Перед тем как принять душ, подралась с Муркой, хлестала ее полотенцем по попе. (Давно не заглядывала в Мурин дневник. Безобразие! Он весь исписан замечаниями классной руководительницей Муриной жизни. И двойки по физике.)

Жаловалась Женьке, что физичка не любит Мурку.

– А почему учителя должны любить учеников? – удивилась Женька. – Они любят новую обувь.

(Когда Женька еще жила в Питере, Катькина учительница однажды прислала ей записку: «Мой размер: босоножки с закрытым носом – размер 38, с открытым носом – 38,5».)

– Отнеси ей куря! – велела Женька. – Курем могут быть конфеты, духи и прочие излишества.

Решила – ни за что! Мура уже большая девочка, пусть сама носит куря.