В фильме Сергея Соловьева «Асса» главного представителя мира «взрослых», с которым сталкивается мальчик Бананан, играл Станислав Говорухин. Этот несколько пошловатый, но не лишенный обаяния мафиози, по замыслу режиссера, олицетворял собою уходящее время застоя с его двойной бухгалтерией нравственности, любовью к спорту и интеллектуальным упражнениям вроде книги «Грань веков» Натана Эйдельмана, покровительством молодым девицам и неиссякаемой уверенностью в своих силах. Молодые называли его «папиком» — это такой же устоявшийся термин, как и «мочалка» из знаменитого блюза БГ. «Папик» на экране производил странное впечатление: при всей своей уверенности, деньгах и связях он был одинок и душевно неустроен. Его холодный гостиничный быт вкупе с деловыми прогулками на фоне зимней Ялты рождали в душе ощущение досады, обиды на время, опустошившее этого незаурядного человека. «Папик» нуждался в сострадании не меньше, чем Бананан — в поддержке.

При других обстоятельствах, не разделенные любовным соперничеством, они могли бы помочь друг другу. У одного был опыт, деловая хватка, пробивная энергия, другой же обладал фантазией, незащищенной душой и жаждой творчества.

Короче говоря, при иных условиях «папик» мог бы стать прекрасным менеджером группы мальчика Бананана.

Примерно об этом думал РД, просматривая фильм Соловьева и с неудовлетворением подмечая в «папике» карикатурное сходство с собой.

В другом, литературном измерении РД и сам был достаточно хрупким растением, нуждавшимся в помощи импресарио. Ему нравилось придумывать сюжеты и воплощать их на бумаге, все же остальное, сопутствующее профессии литератора, было, как говорится, «в лом». Он ненавидел ходить по издательствам и журналам, каждый раз испытывая униженное состояние просителя. Ему было лень рассылать свои произведения, вступать в деловую переписку, отстаивать авторские права и просто достоинство, когда что-то вымарывалось, сокращалось, переносилось из плана в план. Защищать свое творчество — непосильная мука, ибо уверенностью в собственной гениальности обладают лишь графоманы: всякий нормальный литератор склонен сомневаться в своих творениях. А сколько времени можно было бы спасти, если бы деловыми вопросами занимался литературный агент!

Но, увы, литературные агенты для большинства наших литераторов — такая же красивая мечта, как гитара фирмы «Стратакастер» для музыканта из дворовой команды.

Между прочим, по прошествии почти двадцати лет, литературные агенты в России по-прежнему в диковинку. Однако музыкальных продюсеров много, и они ищут молодые таланты, хотя чаще сами выращивают их в инкубаторах, наподобие «Фабрики звезд».

Но в рок-н-ролльном мире РД был отнюдь не творцом, а ценителем и поклонником, критиком и журналистом, набиравшим все более опыта. Само его положение официального литератора, члена Союза писателей не могло не привести к тому, чтобы потихоньку не становиться «папиком».

Первый удачный опыт организации рок-концерта РД провел весной 1986 года, когда вознамерился познакомить писательскую общественность с новым для нее явлением. Концерт состоялся в Доме писателей имени Маяковского, что был тогда на улице Воинова, и носил некоммерческий характер. Ни музыканты, ни менеджер не получили ничего, кроме морального удовлетворения. Играл акустический состав АКВАРИУМА, еще с Сашей Куссулем, несколько песен исполнил Виктор Цой, подыгрывал ему на басгитаре Саша Титов.

Концерт прошел с феноменальным успехом, зал был переполнен, толпа фанов на улице осаждала двери писательского дома, укрепленные несколькими работниками милиции. Правда, из писательской общественности в зале присутствовало человек пять, не больше, но зато писательских детей было навалом, а еще больше — вездесущих фанов, прознавших про закрытый концерт.

После концерта Гребенщиков и РД отвечали на записки, в основном, конечно, БГ, к которому, как всегда, обращались с самыми разнообразными вопросами — от: «Боб, зачем ты постриг хайр?» до: «Борис Борисович, как вы относитесь к Тарковскому?»

Администрация Дома писателей, опасавшаяся эксцессов, была очарована концертом. Оказалось, что «эти рокеры» умеют себя вести!

Через год РД повторил свой опыт в том же зале. На этот раз он представил публике двух Юриев — Наумова и Шевчука. Для РД и для многих других это было первое очное знакомство с Шевчуком, незадолго до того перебравшимся в Ленинград и возродившим здесь свою группу ДДТ в новом составе. Шевчук один с акустической гитарой поставил зал «на уши», пел много и охотно, от души. Здесь РД впервые услышал и «Хипанов», и «Оттепель», и «Мама, Я Любера Люблю», и многое другое — то, что через несколько месяцев, после V фестиваля, стало хитами.

Наумов был принят сдержаннее, но тоже очень тепло. После концерта он, кажется, пожалел, что вписался в одну компаниюс Шевчуком: что ни говори, а мощность у этих музыкантов разная, да и творческая манера тоже. РД запомнилась мама Шевчука, которая долго благодарила за хорошее отношение к сыну. РД сначала не понял: что здесь особенного? Но потом, узнав, как Юре жилось в Уфе, как его там доставали, оценил растроганность мамы.

Наумов к тому времени уже более полугода выполнял фиктивные обязанности литературного секретаря РД, то есть был трудоустроен на эту должность. Есть у членов Союза такая привилегия — держать литературного секретаря, — которой почти никто фактически не пользуется из-за отсутствия средств. Но формально многие ее имеют, чтобы трудоустроить (без зарплаты) жену или дочку приятеля, начинающего поэта или еще кого, кто находит самостоятельные средства к существованию, но не желает ходить в присутствие.

Юра появился на горизонте осенью 1986 года. Сначала РД сходил «на флэт» его послушать — это был один из первых квартирных сейшенов Юры в Ленинграде, потом пригласил к себе. Наумов поведал душераздирающую, почти детективную историю своего побега из Новосибирска — из обеспеченной профессорской семьи, с пятого курса медицинского института, когда Юру, так же как Шевчука, стали доставать за песни. В день, когда его исключали из комсомола, он уже с гитарой под мышкой мчался в Москву. Устроиться там не удалось, и он махнул в Ленинград. Прямо с поезда пришел в «Сайгон». Там некая девушка, выслушав его исповедь, повела в загс и дала прописку. Через пару месяцев девица исчезла из поля зрения. То ли уехала учиться, то ли ее увезли в места отдаленные. Юра остался с пропиской, но без работы и жилья. К тому же на него катали «телеги» его фиктивные родственники. Юра хотел заниматься только музыкой, ничем больше. Через некоторое время, собрав нужные справки, РД и Наумов отправились в исполком, и Юра получил бумажку о трудоустройстве. А еще спустя несколько месяцев к РД явился вежливый капитан милиции, который сообщил, что РД является для Наумова и администрацией, и профсоюзом, посему обязан отвечать за его поступки. Собственно, поступков никаких не было, за исключением нескольких клеветнических писем в УВД и КГБ о том, что Наумов является наркоманом, тунеядцем, фарцовщиком и даже… сутенером! РД опроверг эти обвинения, заявив, что на самом деле Юрий Наумов — талантливый молодой музыкант, член Ленинградского рок-клуба, — хотя, надо признаться, чувствовал себя в беседе с милиционером несколько стремно.

Капитан ушел успокоенный, дело закрыли.

Вообще, эпизодические контакты с органами милиции и прокуратуры становились обычным явлением. РД не был здесь исключением: этим занимались почти все, кто опекал рокеров, в особенности Нина Барановская. Всем памятно знаменитое «дело Кинчева», возникшее после лживой публикации «Смены». Барановская приняла в нем самое активное участие; РД тоже сходил в городскую прокуратуру, вспомнив, что консультантом фильма «Переступить черту», где снималась та же АЛИСА, был начальник следственного отдела прокуратуры. Как говорится, неисповедимы пути Господни! На этот раз Кинчеву грозил всамделишный, не киношный суд по иску УВД; учитывая же, что популярность АЛИСЫ к тому времени достигла феноменальных размеров, он мог вылиться в очередные эксцессы со стороны фанов. РД приняли вежливо, выслушали, затем направили в прокуратуру Петроградского района, где миловидная девушка зафиксировала его показания. Соединенными усилиями Костю удалось отмазать, рок-клуб «взял его на поруки» по тому делу, где Кинчеву вменялись хулиганские действия, а спустя несколько месяцев АЛИСА выиграла процесс по встречному иску против газеты «Смена», заставив журналистов извиниться печатно.

Забавный случай произошел после концерта-диспута «Вокруг рока», проходившего в рамках очередного пленума Союза композиторов РСФСР в апреле 1987 года, когда РД с Ниной Барановской пришлось совершить поход в отделение милиции.

Впрочем, сначала о самом концерте. Мы уже писали, какое впечатление на РД произвел альбом «Разлука» неизвестной ему тогда группы НАУТИЛУС ПОМПИЛИУС из Свердловска. Альбом был получен осенью 1986 года, РД связался со Свердловским рок-клубом и выяснил состав группы и ее краткую биографию, чтобы написать о ней в «МЭ». Зимой «Разлука» не сходила с магнитофона, так что даже младшая дочь РД, которой тогда не исполнилось и пяти лет, временами напевала: «Ты моя женщина, я твой мужчина, если надо причину, то это — причина…», повергая слушателей в священный ужас. Надо же было случиться, что именно тогда, в январе, РД позвонили из Ленинградского отделения Союза композиторов и голос секретарши сказал: «С вами будет говорить Андрей Павлович Петров».

РД сообразил, что это тот самый Андрей Петров, который написал музыку к фильмам «Я шагаю по Москве», «Берегись автомобиля» и множеству других.

Разговор был примерно следующий.

— Александр Николаевич, я за небольшой консультацией, если можно, — сказал Петров. — Мы готовим пленум и хотим впервые провести концерт рок-музыки с обсуждением… Музыковеды, композиторы… Мы хотим пригласить АКВАРИУМ — его все знают. А кого еще? Что вы можете посоветовать? Нужна еще одна группа… Мне тут референты написали, но я этих групп не знаю…

И Андрей Павлович зачитал список: АЛИСА, КИНО, ЗООПАРК…

— Пригласите НАУТИЛУС из Свердловска. Замечательная команда, — сказал РД.

— НАУТИЛУС? Я не слышал.

— Его еще почти никто не слышал, но скоро об этой группе узнают.

— Хорошо, я запишу. Я доверяю вашему мнению.

Таким образом НАУ попал в поле зрения Союза композиторов и действительно был приглашен на концерт-диспут, состоявшийся в Ленинградском Дворце молодежи в апреле 1987 года.

Это было потрясающее зрелище! Композиторов привезли три автобуса, в зале мелькали знаменитые физиономии, знакомые по песенным телевизионным шоу. Композиторы заняли часть партера, вокруг набилось множество фанов в заклепках, в браслетах, с гребнями. Думаем, композиторам было не очень уютно, особенно когда молодой голос с верхнего ряда амфитеатра крикнул:

— Долой советских композиторов!

После этой фразы начался концерт. Слава Бутусов с подведенными глазами и непонятным орденом на груди смело шагнул к микрофону и обрушил на головы композиторов всю пронзительную мощь своего вокала: «Марш, марш левой!» Зал завелся с первых тактов, хотя НАУ еще мало знали в Ленинграде. Композиторы вжались в кресла, некоторые заткнули уши пальцами.

Затем выступил АКВАРИУМ. В пении БГ была некая усталая снисходительность: вы хотели послушать, ну что ж… Об АКВАРИУМЕ уже трубили во всех газетах, и Боб мог себе это позволить.

Это не помешало «Советской культуре» в номере от 28 апреля того же года заявить устами своего спецкора А. Александрова: «Несколько „салонный“, с моей точки зрения, „Аквариум“ со спорными поэтическими достоинствами песен Б. Гребенщикова завоевал себе уже признание и соответствующее официальное одобрение позитивностью эстетической программы, а может быть, обаянием личности своего лидера. Зато „Наутилус“, словно по контрасту, обнаружил все, что так симптоматично для сегодняшней негативной проблематики рок-музыки: отрицание ради самого отрицания, агрессивность без цели, эпатаж, дабы привлечь внимание и снискать успех, посредственное владение поэтическим и музыкальным арсеналом рок-музыки. Отсюда и выход лидера ансамбля в галифе, с Георгиевским крестом на груди (?!), заунывное, нарочито глумливое исполнение песни „Разлука“ и агрессивная манера музицирования…»

Уже к осени 1987-го НАУ завоевал безоговорочное признание фанов, а на следующий год, как это часто бывает, стал супер-группой советского рока, его песни звучали из каждого окна, в каждом кафе, магазине, парикмахерской. Те же песни, что слушали тогда, заткнув уши, члены Союза композиторов. Вот вам и «негативная проблематика»…

После того концерта композитор Давид Тухманов тщетно призывал разбушевавшийся зал начать диспут. Однако публика требовала песен. Тогда диспут перенесли в Зеркальный зал ЛДМ, и участники пленума потянулись туда под пальмами зимнего сада. Фаны упрямо двинулись следом, несмотря на то что минуту назад не желали никаких диспутов. Дружинники попытались отсечь фанов от композиторов, но не тут-то было! В лучших традициях рока двери были сломаны, дружинники смяты, фаны опять взяли композиторов в тиски. Диспут начался.

Тон разговору задал Игорь Семенов, тогдашний вокалист ПРИСУТСТВИЯ (позже — РОК-ШТАТ), заявивший в резкой манере: «Вы нас пятнадцать лет давили, а теперь хотите разговаривать? Не выйдет!» Столь обнадеживающее начало было прервано появлением взволнованного фана, который крикнул: «Вот вы тут сидите, а Сашку Титова менты свинтили!» Композиторы окаменели. «Предлагаю всем идти в отделение!» — выкрикнул фан.

РД живо представил, как пленум Союза композиторов РСФСР в полном составе, во главе с Андреем Петровым, шествует в 18-е отделение милиции Петроградского РОВД, и ему стало худо. Впрочем, никто из композиторов не вознамерился внять призыву фана. Они сделали вид, что их это не касается.

Нине Барановской и РД не пришлось дослушать до конца увлекательный диспут. Последующие два часа они дискутировали с дежурным офицером милиции, рядом давал письменные объяснения басист АКВАРИУМА Титов, а за стеклянными дверями отделения толпилось человек тридцать взволнованных фанов — их дальше не пустили. Выяснилось, что Титов вступился за фотографа Наташу Васильеву, женщину экспансивную, известную своим языком, когда ее попытались забрать в «воронок», и сам угодил туда вместо нее.

Титова отпустили. Обратно в ЛДМ шли большой дружной толпой, которую трудно было принять за пленум Союза композиторов.

Эпизодические выступления в роли «папика» и мелкие победы над правоохранительными органами приятно тешили самолюбие и щекотали нервы, но были, в сущности, бесполезны. РД задумал крупную акцию, в которой, как ему казалось, имелся смысл. Она была связана с любительской звукозаписью.

Бурный взлет отечественного рока в начале 80-х годов объяснялся не только массовостью явления, но и чисто техническими обстоятельствами. Рокеры научились записывать свои песни на магнитную пленку достаточно качественно, в стереоварианте, используя различные звуковые эффекты. В их среде появилось несколько профессиональных звукорежиссеров, ухитрявшихся подпольно, по ночам, записывать музыку на студиях, где они работали. Первым среди них нужно назвать Андрея Владимировича Тропилло, с именем которого во многом связана слава ленинградского рока. Заведуя студией звукозаписи в районном Доме пионеров и школьников, Тропилло выпускал в свет альбом за альбомом. Из стен этой студии вышли практически все ранние альбомы АКВАРИУМА («Синий Альбом», «Треугольник», «Акустика», «Электричество», «Табу», «Радио Африка» и др.), альбомы ЗООПАРКА («Сладкая N и Другие», «55», «Уездный Город N», «Белая Полоса»), КИНО («45», «Ночь», «Начальник Камчатки», «Это Не Любовь»), первые альбомы АЛИСЫ и записи многих других групп. Можно сказать, что ленинградским рокерам крупно повезло, ведь такого энтузиаста, как Тропилло, могло не оказаться, как это случилось в Москве, где звукозаписывающая деятельность сразу встала на коммерческую основу, поэтому многие интересные молодые группы не смогли записаться из-за отсутствия средств. Даже ранняя МАШИНА ВРЕМЕНИ (до 1980 г.) не имеет ни одного студийного альбома! В Ленинграде же кроме Андрея Тропилло работал и работает сейчас Алексей Вишня, записавший в своей домашней студии такой замечательный альбом, как «Группа Крови» (КИНО).

Прекрасный звукорежиссер А. Гноевых, по кличке Полковник, работает в Свердловске. Ему мы обязаны альбомами УРФИНА ДЖЮСА, ТРЕКА, КАБИНЕТА и других свердловских групп.

Относительно немногие команды имели и имеют возможность работать с профессиональной аппаратурой: многоканальными магнитофонами, микшерскими пультами, качественными микрофонами. В подавляющем большинстве случаев молодые музыканты используют «квартирный» способ записи, то есть пишутся на бытовую технику, а вместо многоканальной системы применяют метод многократного наложения записей. Таким путем даже в одиночку можно записать фонограмму, имитирующую звучание группы.

У РД понемногу накапливалась собственная фонотека любительских альбомов. Сначала появились ленинградские записи: кое-что приносили сами музыканты, какую-то часть приходилось переписывать у коллег по «МЭ», основным же источником новых поступлений вскоре стала фонотека Сергея Фирсова — по всей вероятности, самое полное в стране собрание записей самодеятельного рока. Сергей имел прямые связи со многими музыкантами страны, которые, записав альбом, сразу же высылали его Фирсову для оценки и последующего распространения. Именно через фонотеку Фирсова РД стал знакомиться с иногородним роком.

Чего тут только не было! Шквал имен, наименований групп и альбомов! Кока и Дмитрий Радкевич из Новосибирска, ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА из Омска, множество альбомов группы ДК из Москвы, ХРОНОП из Горького, ОБЛАЧНЫЙ КРАЙ из Архангельска…

Распространению этой музыки помогало и то обстоятельство, что в благословенные годы застоя страна оказалась почему-то заваленной импортными кассетами, которые потом исчезли. Внешторг внес свою лепту в создание «кассетной культуры». Слушать продукцию молодых музыкантов было весьма «в кайф» — если не с музыкальной и поэтической сторон, то с социальной — точно. Временами возникало обманчивое ощущение, что в стране объявлена свобода слова, и, лишь раскрыв газету, РД убеждался в ошибке.

Но дело было не только в смелости политических высказываний; уже в 1987 году уровень откровенности официальной прессы вполне мог тягаться с рок-песнями. Хотелось представить отечественное рок-движение во всей широте, угадать, куда оно идет, по мере сил помочь музыкантам, хотя бы той же гласностью. Ведь до 1987 года самодеятельные альбомы музыкантов практически не обсуждались в печати. РД помнил первые свои попытки упоминания в статьях об альбомах АКВАРИУМА. В редакции это вызвало панику: страшное слово «самиздат», грозившее многими бедами, казалось, навсегда запрещало эту сторону деятельности рокеров.

Но шло время, РД все смелее обнародовал в «МЭ» любительскую звукозапись, пока ему не пришла в голову идея — провести всесоюзный смотр-конкурс магнитофонных альбомов.

Его молодые друзья из рок-клуба оценили идею по-разному. «Вас завалят пленками!» — сказал один. «Никто не пришлет, — сказал другой. — Испугаются».

Во всяком случае, в предприятии был определенный риск. РД наметил состав жюри, заручился согласием, а затем, обсудив с Андреем Гавриловым проект Положения о смотре-конкурсе, опубликовал его в июньском номере «Авроры» за 1987 год.

Желающие могут ознакомиться с Положением по журналу, нам же важно знать, что на конкурс можно было присылать альбомы и сборники песен, выпущенные группой не ранее 1986 года, срок присылки ограничивался 1 января 1988 года.

Журнал вышел, и РД принялся ожидать урожая. Поначалу дело двигалось плохо: в неделю приходили две-три фонограммы, не больше. Но осенью поток возрос, а к окончанию срока на журнал обрушилась лавина бандеролей, так что временами РД уносил их домой в рюкзаке по нескольку десятков сразу.

Наивысшим блаженством и наградой было распечатывать эти бандероли, ставить на магнитофон кассету или катушку и слушать песни, одновременно читая сопроводительные письма, которые сливались в общий оптимистически-горестный вопль рокеров: пропадаем!

С уважением к редакции! Ура!! И вот пишем вам. Как погода в Питере? У нас грязь. Пишет и посылает вам свой шедевр группа «Харон». Участники группы: Эйнштейн (Андрей Плешков) — вокал; Икс (Михаил Матюхин) — гитара; Крон Селедка (Вадя Шмаринов) — бас-гитара; Дэн Вандал (Денис Кузнецов) — ударные; Пауковский (Юрчик Сурин) — прочее. Наш шедевр называется «Новые Иисусы». Группа рубит панк авангард, за семь лет своего существования выпустила 80 альбомов. Ваш отзыв нас не испугает, трепещите сами! Вам будет сниться «Харон»! г. Лыткарино Московской области.

Десятки и сотни подобных писем, более или менее развернутых, пришлось прочитать РД, прежде чем вложить их в огромный сшиватель, где конкурсанты выстраивались по алфавиту. И везде повествовалось о трудной жизни — о непонимании родителей, администрации, отсутствии аппаратуры, денег, чтобы ее приобрести, помещения… Но главным было одно — яростное желание играть свою музыку.

В это время в Ленинграде, Москве и Свердловске — признанных рок-н-ролльных центрах — многие группы уже получили возможность профессионального существования, обзавелись администраторами, выезжали на гастроли, вели первые переговоры с иностранными фирмами. Но в глубинке по-прежнему царили любительщина, бедность, обструкция властей, хотя талантливых ребят там было не меньше, чем в столицах. Более того, конкурс выявил несколько провинциальных групп, играющих совершенно неординарную музыку, которой не было аналогов в Ленинграде и Москве.

Постепенно в сознании РД складывался типичный облик провинциальной группы. Чтобы долго не объяснять, приведем письмо к РД лидера ростовской группы ДЕНЬ И ВЕЧЕР Валерия Посиделова. Группа эта ныне называется уже по-другому, однако это неважно. ДЕНЬ И ВЕЧЕР можно считать достаточно типичной для периферии; РД был уверен, что, если бы музыканты ДИВ жили в столицах, о группе знали бы многие, но в провинции она была обречена на безвестность.

Вот и дождался он благодарности от рокеров на шестой год своих занятий рок-музыкой! Ради этого стоило работать, хотя РД понимал, что это — лишь аванс. Только сейчас, объявив конкурс, он выходил на реальную нужную деятельность, которая могла кому-то помочь. Но «Аврора» уже не могла с этим справиться, следовало выпускать отдельное издание, чтобы уделить внимание всем, кого РД бережно регистрировал, на кого заводил специальные карточки каталога — десятки и сотни групп, тысячи музыкантов по всей стране, желающих быть выслушанными.

К началу 1988 года фонотека конкурса насчитывала более двухсот наименований, но фонограммы продолжали поступать. Основной фонд составили присланные по почте пленки; ряд альбомов, особенно записанных ведущими группами, приходилось добывать самостоятельно, испрашивая у лидеров согласия на участие в конкурсе. Обычно они не возражали.

С середины 1988 года «МЭ» начал регулярно публиковать рецензии на конкурсные альбомы. И хотя половину этой музыки читатели пока не слышали, РД считал необходимым помещать эти рецензии, чтобы окончательно узаконить любительскую звукозапись как одну из главных форм существования рок-музыки в стране.