Меня всегда интриговали слова БГ, вынесенные в заголовок. При всей их бесспорности остается загадкой — как определить, кто должен играть, а кто нет? Видимо, именно для этого и существуют музыкальные фестивали.

Здесь вы увидите подборку наиболее интересных обзоров «МЭ», посвященных фестивалям 1985–1986 годов, то есть того переломного момента, когда рок-музыка, находившаяся в состоянии «андерграунда», стала выходить к широкой публике. Одно из своих писем, содержащих отчет о V Ленинградском фестивале, я написал сыну Сергею, служившему тогда в рядах Вооруженных Сил в Казахстане. Остальная переписка замыкается между постоянными авторами «МЭ».

Андрей Гаврилов — рок-дилетанту

Уважаемый рок-дилетант!

Я вдруг подумал о том, каким образом мы знакомимся с музыкой вообще и с предметом нашего разговора — рок-музыкой — в частности? Какие существуют формы общения музыкантов со слушателями? И наткнулся на забавный парадокс. Для нас магнитофон из послушного домашнего прибора для воспроизведения записанного звука превратился, наравне с телевидением, радио, прессой, в средство массовой информации, часто имеющее монополию на передачу нам новых (а даже если объективно старых, то для нас — новых) музыкальных записей. Но это же противоестественно! Музыка с магнитной ленты должна быть вторична по отношению к музыке живой, концертной, и даже по отношению к музыке с грампластинок. И если пластинки в последнее время все же проникают в наши дома, то с рок-концертами уже гораздо хуже, а уж одной — и самой праздничной формы общения с живой музыкой — мы практически лишены. Я имею в виду фестивали.

Один из них, начиная с 1979 года, регулярно проводится в Тарту и официально называется «Дни современной легкой музыки». Насколько мне известно, уважаемый рок-дилетант, Вам, как и подавляющему большинству читателей журнала, не доводилось бывать на этих праздниках, поэтому я позволю себе рассказать о том, что же происходило в Тарту в мае 1985 года, тем более что многие проблемы этого фестиваля присущи не только ему.

Первое, что поражает любого человека, попавшего на тартуский фестиваль, — это сказочная, необыкновенная организованность. Создается впечатление, что никаких проблем не только нет, но и в принципе быть не может, — в гостинице вам рады, автобусы приходят точно в назначенное время, напечатанная программка соответствует тому, что происходит на сцене, и т. п. И хотя к этому, как ко всему хорошему, привыкаешь быстро, поверить в это до конца так и не удается.

«Эстонцы — люди серьезные и шутить не любят». Заявляю со всей ответственностью, что это — наглая клевета. Программа каждого фестивального концерта была составлена таким образом, что последний номер как бы напоминал залу: «Легкая музыка, конечно, дело серьезное, но немного озорства делу не повредит». Блистательный ансамбль Тыну Раадика вызвал веселое оживление в зале уже самим составом инструментов. После обилия электрогитар, синтезаторов и прочих атрибутов современного рока на сцене оказались банджо, контрабас, ударные и — три скрипки!

Скрипка в роке пока еще не заняла определенного места, несмотря на многочисленные опыты, — как у наших ансамблей, так и за рубежом (МАШИНА ВРЕМЕНИ, ПОСЛЕДНИЙ ШАНС, АКВАРИУМ, а среди зарубежных — в некоторых записях Фрэнка Заппы, КИНГ КРИМСОН, ВЕЛЬВЕТ АНДЕРГРАУНД, ДЖЕФФЕРСОН ЭЙРПЛЕЙН, наконец, БИТЛЗ!).

Не менее неожиданно было и выступление ансамбля СЕПАПОЙСИД (МОЛОДЫЕ КУЗНЕЦЫ или КУЗНЕЦЫ-ПОДМАСТЕРЬЯ). Если нелегко определить жанр выступления Тыну Раадика, то для того, что исполнили КУЗНЕЦЫ, названия просто еще не существует. Кто-то предложил, правда, в шутку — «хэви-металлолом», хотя в программке было заявлено «фри-металл». Пятеро скрытых под гримами и псевдонимами исполнителей (эстонские журналисты тем не менее сразу их распознали — это были лучшие ударники и перкуссионисты других групп, в частности Паап Кылар из РАДАРА), вооруженные кувалдами, ломами, молотками и просто железяками, показали фантастическое шоу, выбивая ритм по различным, тоже железным, частям расчлененного автомобиля. Все звуки, доносившиеся со сцены, рождались от удара металла о металл. Все это сливалось в фантасмагорическую звуковую картину омашиненной, механизированной, нечеловеческой жизни.

Менее цельное впечатление оставила сатирическая рок-оратория «Зеленое Яйцо» П. Волконского и А. Матинзена, слухи о которой ходили еще до открытия фестиваля. Актер, поэт и певец П. Волконский хорошо знаком любителям рок-музыки в Эстонии и за ее пределами, поэтому понятно то нетерпение, с которым все ожидали его новую работу. Тем более что среди исполнителей — сам Петер Волконский, известная певица Сильви Врайт, солист ансамбля ТУРИСТ Харди Вольмер, ансамбль ИН СПЕ и даже таллинский детский хор НООРУС…

Все обещало увлекательное действо. Увы, этого не произошло. Рок-оратория — это не набор номеров, даже таких блестящих, как «Ария Аборигена», «Трагический Комментарий Хора» и «Таинственная Ария Садовника». Как и любое крупное произведение, она должна быть пронизана общей музыкальной идеей.

Итак, три скрипки, железные болванки, рок-оратория с хором из четырнадцати человек — вот я и обозначил музыкальные крайности тартуского фестиваля.

Что же было между ними в разумной, так сказать, середине?

Любители джаз-рока могли насладиться виртуозной игрой ансамбля ВАУК (по инициалам участников группы А. Вахта, X. Анико, Т. Унта и М. Каппеля), исполнившего свои произведения и джаз-роковую классику, например из репертуара СВОДКИ ПОГОДЫ. В джаз-роковом духе было выражено и выступление лауреата трех предыдущих фестивалей — ансамбля РАДАР, где особенный успех выпал на долю блистательного гитариста Валерия Беликова. Стиль кантри, распространенный у нас практически только в Эстонии, на этот раз представлял ансамбль ЮСТАМЕНТ — не новичок на тартуской сцене. Музыканты играли с задором, но создавалось впечатление, что задор этот слишком хорошо отрепетирован, не хватало той веселой шероховатости, что придает этому стилю его неповторимое очарование.

Хард-рок, столь горячо любимый многими отечественными поклонниками рок-музыки, прозвучал на фестивале, как это ни странно, почти по-дилетантски: ни лишенный Тыниса Мяги МУЗИК-СЕЙФ, ни ТЕМП не смогли толком расшевелить зал — может быть, причина в ограниченности этого стиля, а может быть, слишком высок был уровень других групп, — во всяком случае. хард-рок в Тарту получился довольно вялым. Конечно, если к нему причислять МАГНЕТИК БЭНД, картина будет несколько иная, но я лично не склонен втискивать творчество этой талантливой группы в жесткие рамки хард-рока. Гуннар Грапс и его музыканты, используя элементы хард-рока, создают собственную музыку, в которой чувствуется движение вперед, а хард-рок, как и его близкий родственник хэви-металл, похоже, уже доведен до логического завершения, и речь может идти лишь о повышении виртуозности исполнителей, но не о новом слове в этой области. Хотя кто знает, может быть, я поторопился, похоронив «забой», и завтра мы услышим что-то принципиально в нем новое? Грапс же играет и поет еще лучше, чем год назад, когда я его слушал на концерте, программа стала жестче, энергичнее — овации зала он явно заслужил.

Хочется остановиться еще на двух коллективах. Всех поразила хорошо известная по гастролям и дискам группа ВИТАМИН. Несколько изменив стиль, ВИТАМИН устроил мини-шоу в духе «новой волны». Прекрасные остроумные костюмы, отточенная и продуманная манера поведения на сцене — все это в сочетании со сбалансированным репертуаром произвело на редкость приятное впечатление. Вторым ансамблем, вызвавшим самый живой интерес публики, был относительно новый коллектив КАРАВАН. Его вокалисты, бесспорно, лучшие на фестивале: скажу по чести, таких немного и в стране. Однако программа КАРАВАНА не отличалась той целостностью, как у ВИТАМИНА, здесь еще предстоит много работы.

Потрясающее впечатление произвело закрытие фестиваля. Когда открылись двери зала театра «Ванемуйне», где проходил праздник, и первые слушатели устремились на свои места, их взору открылось столь необычное зрелище, что многие в растерянности остановились. На сцене в полном составе стоял симфонический оркестр театра в строгих костюмах. Дирижер поднял палочку, и полилась легкая танцевальная музыка… второй половины прошлого века. Звучало попурри на темы вальсов Штрауса! Трудно передать, что творилось в зале, когда оркестр кончил играть. Ни один коллектив не заслужил такой овации, какая выпала на его долю. Трудно было более изящно и ненавязчиво подчеркнуть преемственность музыкальных культур и принципиальную неделимость музыки на стили и жанры, чем это сделали организаторы, открыв заключительный концерт таким способом.

И это, пожалуй, главная идея «Дней легкой музыки» — преемственность и… терпимость. Терпимость к интересам и вкусам других. Терпимость к новым идеям и новым формам воплощения идей старых. С тартуского фестиваля снят тот отвратительный налет элитарной запретности, который только мешает нормальному развитию жанра. Рок-концерты стали тем, чем они и должны быть, — обычным фактом музыкальной жизни, наравне с концертами симфоническими, джазовыми, эстрадными и др. И это великолепно. Это — норма!

Но как трудно порой добиться именно нормы…

Однако есть здесь и свои подводные камни. Мы не устаем повторять, что рок — музыка молодежная. Увы, молодежи в зале театра «Ванемуйне» было не так уж много. Ансамбль ЮСТАМЕНТ даже специально поздравил тех немногих студентов, кому удалось достать билеты и прорваться в зал. Я с изумлением увидел, например, декольтированных дам в бриллиантах, проходивших сквозь пеструю толпу. Да, времена меняются, рок становится модным и респектабельным — и в результате на концерты ходят не только те, кому они близки и интересны, но и те, для кого они просто престижны. Я вовсе не ратую за замкнутую клановость — пусть ходят! Но как же быть с теми, кто живет этой музыкой, но у кого нет возможностей добыть себе билет? Становясь респектабельным, не теряет ли рок своей энергии, своей агрессивности, если хотите? (Я написал «агрессивности» только потому, что это слово, пугающее чиновников и родителей, не раз появлялось в отечественных статьях и комментариях. Однако надо уточнить, что «агрессивность» по отношению к року — лишь неудачный, скалькированный перевод с английского «agressivе», что означает, кроме собственно «агрессивный», еще и «активный, энергичный, действенный, настойчивый, напористый, вызывающий». См. Большой англо-русский словарь, том 1, с. 58. Как видим, это слово имеет не только «отрицательный знак».)

Респектабельность накладывает определенные ограничения на саму музыку. И, как это ни обидно, они проявились и на тартуском фестивале. Не было дикого, буйного, своенравного переплетения ветвей, которое и определяет по-настоящему живое растение. Не значит ли это, что и сама музыка готова надеть фрак, пусть пока и не сменив прическу?

С нетерпением жду ответа.

Рок-дилетант — Андрею Гаврилову

Дорогой Андрей!

Хочу ответить Вам рассказом о IV Ленинградском фестивале самодеятельных рок-групп, который Вы не смогли посетить.

Общее мнение единодушно: это был лучший фестиваль за всю недолгую пока, но насыщенную событиями историю рок-клуба. На этот раз он проходил во Дворце культуры «Невский» с его прекрасным зрительным залом и просторными фойе. Впервые сцена была оборудована динаккордовским аппаратом. И наконец, впервые в списке шестнадцати групп, попавших на заключительный, третий тур, не было явно провальных. Состав был ровный, конкуренция — острейшая, разнообразие манер и стилей могло удовлетворить любого музыкального гурмана.

Я не стану следовать хронологически течению фестиваля, а расположу участников группами, сообразно тому впечатлению, которое они произвели лично на меня.

Начнем с неудачников. К ним я отношу группы, которые не произвели должного впечатления либо же выступили ниже своих возможностей. Это ЭЛЕКТРОСТАНДАРТ, ПРОВИНЦИЯ, ОБЪЕКТ НАСМЕШЕК, а также, к сожалению, ИГРЫ и КИНО.

Про ЭЛЕКТРОСТАНДАРТ мне сказать нечего. Группа практически не запомнилась.

ПРОВИНЦИЮ — группу, где часть музыкантов является выходцами из Молдавии, — я впервые услышал за месяц до фестиваля, и мне показалось симпатичным в их музыке стремление увязать рок с молдавским музыкальным фольклором. Правда, на том концерте не с чем было сравнивать. На фестивале же ПРОВИНЦИЯ потерялась среди «корифеев», хотя и получила приз надежды от жюри. В памяти остался лидер-гитарист группы, чем-то напомнивший внешне Жору Ордановского.

Молодая группа ОБЪЕКТ НАСМЕШЕК из трех человек — все в черной коже и в заклепках — вылетела на сцену как угорелая, и вокалист сразу принялся терзать стойку микрофона. Музыки, как таковой, я пока не услышал, но энергии — хоть отбавляй. Может, через годик-другой из них что-нибудь и выйдет, хотя и сейчас многие их приняли горячо, утверждая, что они «крутые парни».

Треть легендарных СТРАННЫХ ИГР, а именно, братья Сологубы, взяв нового гитариста и барабанщика, выступили под названием ИГРЫ. Виктор и Гриня старались, программа была новой, но… «что-то, что-то, что-то не так». То ли слишком серьезно, то ли однообразно. Такое впечатление, что поют на одной ноте. Не понимают люди своего счастья, а оно, на мой взгляд, в единстве противоположностей двух братьев, в том музыкально-драматическом конфликте, который можно извлечь из сочетания хрупкого, наивного лиризма Грини Сологуба с жестковатым интеллектуализмом его старшего брата. Вообще, не устану утверждать, что лиризм на рок-сцене дорого стоит, стыдиться этого не нужно.

КИНО мне жаль. Я очень люблю эту группу вообще, а Цоя в частности. На этом фестивале ему, вероятно, просто не повезло. Так получилось, что КИНО выступало четвертым номером после трех интересных команд и непоcредственно после группы, ставшей главной сенсацией фестиваля. О ней я еще расскажу. КИНО представило абсолютно новую программу, которая чисто психологически воспринималась несколько настороженно. Чувствовалась некоторая несыгранность и т. п. В результате Виктору не удалось наладить контакт с залом, он чуть-чуть растерялся, и программа в целом не прозвучала, хотя в ней есть несколько великолепных песен. Чего стоят хотя бы «Перемены» с требовательным и таким современным припевом:

Тексты Цоя стали заметно крепче, проще, энергичнее. Недаром жюри присудило ему специальный приз за лучшие стихи.

Две группы, которые я объединяю в отдельном разделе, оказались для меня как бы вне рамок фестиваля, хотя по диаметрально противоположным причинам. Это ГОРОД и МОДЕЛЬ. Первую из них возглавлял Владимир Рекшан. Да, тот самый Рекшан, который когда-то возглавлял САНКТ-ПЕТЕРБУРГ, распавшийся еще в 1974 году. Приятно, конечно, было посмотреть, как Рекшан и Корзинин «тряхнули стариной», но одновременно с ностальгическим чувством «старые рокеры» с грустью и надеждой поняли, как далеко ушел поезд отечественного рока. На фоне сегодняшних условно самодеятельных групп ГОРОД выглядит действительно самодеятельным и наивным. Группа же МОДЕЛЬ, состоявшая из музыкантов со специальным музыкальным образованием, напротив, произвела вполне профессиональное впечатление, но это был профессионализм, не одухотворенный чувством и мыслью. Группа произвела абсолютно стерильное впечатление, хотя и стала лауреатом фестиваля. Каюсь, в этом вопросе мое мнение разошлось с мнением большинства (не подавляющего) членов жюри.

К следующему разделу я отнес бы группы, выступившие в свою силу и заслуженно ставшие лауреатами. Это АЛИСА, ДЖУНГЛИ и АВИА. Музыканты там очень крепкие, публика была покорена, хотя мне кажется, что с содержательностью песен АВИА дело обстоит не лучшим образом. Не очень я что-то понимаю, что же хочет сказать эта тройка одаренных инструменталистов: Н. Гусев, А. Рахов и А. Кондрашкин. Кинчева можно принимать или не принимать, но его позиция достаточно четкая: «Я пришел помешать тебе спать!» И это АЛИСЕ вполне удается.

Настал черед групп, вызвавших наибольшие споры. Прием им был оказан отменный, зал «стоял на ушах», но в лауреатстве всем было отказано. Я говорю о ТЕЛЕВИЗОРЕ, ВЫСТАВКЕ и ПРИСУТСТВИИ.Несмотря на непохожесть музыки, их роднит между собою пафос ниспровержения. Чего? Да всего, что попадется под руку, — машин и конвейеров, «компетентных лиц», рок-дилетантов (кстати), старых кумиров и вообще всех, кто их не понимает. Выступление ТЕЛЕВИЗОРА внешне было очень впечатляющим: Михаил Борзыкин в красном пиджаке властвовал на сцене, заполненной манекено-образными актерами пантомимы. Если быть честным, в плакатном выступлении этих групп мне не хватало оттенков, нюансов. И чувства юмора, кстати, которое является прекрасным индикатором человечности.

А теперь о сенсациях. К ним я отнес бы выступление ЗООПАРКА и шоу АУКЦИОНА. Майк тоже «делал шоу» с помощью двух вокалисток и Александра Донских, но главным в его выступлении все же было содержание песен и неожиданная для ЗООПАРКА ансамблевость звучания. Наряду со старыми песнями прозвучали новые (по крайней мере для меня): «Иллюзии» (приз за лучшую песню), «10 Лет Назад», «Мария». ЗООПАРК показал, что его прошлогоднее отсутствие на фестивальной сцене было лишь эпизодом и что он по-прежнему претендует на место в самых первых рядах. Вопрос о лауреатстве был решен единогласно.

АУКЦИОН, конечно, надо видеть. Запись не передает и половины впечатления. Обладая двумя солистами — один с прекрасным голосом, а другой с фантастической пластикой, — АУКЦИОН разыграл представление «Вернись в Сорренто», полное искрящегося гротеска, иронии, молодой энергии и напора. Зал был повергнут ниц и выжат, как тряпка. (Именно после АУКЦИОНА, на «вытряхнутом» зале, выступал Цой.) Я думаю, у этой группы — большое будущее. Они чем-то напомнили мне СТРАННЫЕ ИГРЫ первого состава, хотелось бы, чтобы им повезло больше. Ну и конечно, АКВАРИУМ! Такого эмоционального подъема я не испытывал давно, такого бушующего зала не видел никогда (через несколько месяцев, при открытии сезона в рок-клубе, картина повторилась). Звание лауреатов показалось слишком мелким для такого триумфа, и жюри присудило АКВАРИУМУ «Гран-при».

Трудно писать о том, что любишь. Вы заметили, Андрей?

Александр Старцев — рок-дилетанту

Здравствуйте, рок-дилетант!

Вы просили изложить свои впечатления о московском отчетном концерте рок-лаборатории, прошедшем 8 июня 1986 года. Попытаюсь это сделать, начав несколько издалека — с истории взаимоотношений рок-музыкантов Москвы и Ленинграда. Естественно, не личных, а творческих. Тогда Вы поймете, чем продиктован в целом негативный характер моего письма.

Трудно сейчас с абсолютной точностью сказать, кто раньше стал петь на русском языке — Владимир Рекшан со своим САНКТ-ПЕТЕРБУРГОМ или Андрей Макаревич с МАШИНОЙ ВРЕМЕНИ. Во всяком случае, это произошло в конце 60-х — начале 70-х годов. Но если САНКТ-ПЕТЕРБУРГ уже к 1974 году распался и никогда не выходилза пределы ленинградской популярности, то МАШИНА прошла путь от школьной команды до группы Росконцерта, на чем, впрочем, и закончилась. Слава богу, от нее остались хотя бы записи, правда прескверного качества. А то как объяснить сейчас «юноше, обдумывающему житье» и одетому в магазинные джинсы по цене, которая раньше считалась спекулянтской, что дяденька с гитарой из посредственных фильмов — это рок-герой нашего детства?!

80-е годы Москва встретила официозным ДИНАМИКОМ, бездарными эпигонами МАШИНЫ типа НАУТИЛУСА и подкрадывающейся заразой технопопа, первой ласточкой которого стали «Банановые Острова» Чернавского — Матецкого — этой усладой диск%жокеев из грильбаров. Светлые явления типа ФУТБОЛА Сергея Рыженко и постоянно гальванизируемого ПОСЛЕДНЕГО ШАНСА лишь подчеркивали общую безрадостную картину.

Москва торчала на Ленинградском рок-клубе. Интеллектуалы искренне любили Майка, смыкаясь в этом с учащимися ПТУ, а будущие инженеры наслаждались текстами Гребенщикова, глубокомысленно рассуждая о «настоящей поэзии». И все тяжко вздыхали: «Эх, нам бы такой клуб!»

И вот — пожалуйста! Рок-лаборатории! Действуйте! Но все-таки почему — лаборатория? Вот над чем мы ломали голову, пряча «зайца» в поезде Ленинград — Москва, когда ехали на концерт. Лаборатории бывают исследовательские или учебные. В первом случае рокеры, надо полагать, должны быть исследуемыми. Во втором же — Бой Джордж, Джимми Пэйдж или Джерри Ли Льюис могут потребовать оплаты командировочных в инвалюте. Или в качестве учителей рок-н-ролла выступят Пахмутова и Фрадкин? Конечно, название — не главное, но ведь должно же оно как-то отражать суть дела?..

Итак, программа отчетного концерта в трех отделениях:

I — ГРУНТОВАЯ ДОРОГА, НЮАНС, КИНО (Ленинград), ЗВУКИ МУ.

II — ЦЕНТР, ВЕЖЛИВЫЙ ОТКАЗ, МОЛОДОСТЬ, АЛИСА (Ленинград).

III — НИКОЛАЙ КОПЕРНИК, НОЧНОЙ ПРОСПЕКТ, БРИГАДА, АКВАРИУМ (Ленинград).

Признаться, мы себе плохо представляли, как можно уложить все это в один день — с 14 до 23 часов. Не будет ли тяжело? Оказалось, что уложиться можно прекрасно, и неизвестно, что тяжелее — подобное мероприятие или наш трехдневный марафон. Организация была великолепная: любая московская группа выходила на сцену, три минуты пробовала инструменты — и вперед! Чего не скажешь о ленинградцах: КИНО и АЛИСА копались с настройкой минут по пятнадцать, а АКВАРИУМ закатил качаловскую паузу — минут на сорок!

Оформление фойе было очень лихое: на полу постелили цветные полосы и газеты, которые сначала как-то неловко было топтать ногами. Зато оформление сцены несло на себе отпечаток детской болезни начинающих рокеров — манекеномании. И что всем дались эти манекены? Неужели нельзя придумать что-нибудь поинтереснее?

ГРУНТОВАЯ ДОРОГА, НЮАНС и ВЕЖЛИВЫЙ ОТКАЗ произвели самое слабое впечатление: стилистическая эклектика, незапоминающиеся мелодии, отсутствие драйва, вторичные тексты. Одним словом, скука. ДОРОГА была чуть потяжелее остальных, наверное пытаясь оправдать название. У них был даже один микрохит, если можно так выразиться. Он так и назывался — «Один». Но опять же — тема избита до синяков.

МОЛОДОСТЬ (кажется, это образец московского юмора) выглядела чуть лучше, но все равно — это был детский сад. Четыре человека, выстроившись в линию, что-то поют. Невозможно смотреть!

НОЧНОЙ ПРОСПЕКТ, в котором мы увидели на сцене трех человек, из них одну девушку со сценическим именем Наташа Боржомова, играл под запись баса и барабанов, на которую накладывались «живые» клавиши. В общем, все это было довольно мило и отвращения к происходящему на сцене не вызывало. Этакий легкий электропоп. В памяти осталась песенка со следующими словами: «Ах, если бы я умерла, когда я маленькой была, тогда б родители мои давно купили „Жигули“…» Борьба против вещизма и мещанства, или кладбищенские шуточки на московский манер.

Но самое мрачное впечатление произвел именитый ЦЕНТР. Вася Шумов выбрал все самое занудное из своего богатого на географические названия репертуара. На душе щемило от трогательной картины: на сцене: «Бледно-зеленые цветы в твоих таинственных глазах…», в зале — прохладные аплодисменты, а весь ленинградский ряд во главе с президентом рок-клуба мучительно борется с сонливостью.

«Да-а, неудачный концерт…» — цедил Артем Троицкий, который носился с ЦЕНТРОМ добрых три года, убеждая всех, что это вовсе не эстрада, а некий «новый подход».

На фоне всего происходящего БРИГАДА смотрелась — как глоток воды в пустыне. У нее была энергия, был драйв, необходимый року как воздух. Музыканты играли с напором, вокалист бегал по сцене и заводил зал, зал заводился — короче, была атмосфера рок-концерта. И это при том, что никаких музыкальных открытий БРИГАДА не совершила, а их разухабистый хит «Моя Маленькая Беби» за версту отдавал кабаком.

ЗВУКИ МУ — несомненно, лучшее, что имеет рок-лаборатория на данный момент. «Команда международного класса», — сказал о них басист АКВАРИУМА Саша Титов. Лидер ЗВУКОВ Петр Мамонов — самая колоритная фигура на современной московской рок-сцене. Пластика его фантастична, мне просто непонятно, как он принимает такие позы, ухитряясь вертеть вокруг себя какое-то устройство на колесиках, только необычайно мерзкого вида. Кто-то сказал, что ЗВУКИ работают в жанре «русской народной галлюцинации». Мое личное мнение — что это очень здорово. Но есть люди, которые относятся к ЗВУКАМ по-другому.

Самое неоднозначное впечатление произвел НИКОЛАЙ КОПЕРНИК. Главный там некто Юрий Орлов, знакомый ленинградцам по ДЖУНГЛЯМ, где он играл на саксофоне и делал шоу. В КОПЕРНИКЕ он поет и играет на гитаре. Узнав об этом, гитарист ДЖУНГЛЕЙ Андрей Отряскин хохотал как зарезанный, отбросив свой имидж меланхолика. Выступление КОПЕРНИКА было очень продуманным. Свет падал сверху зеленоватыми конусами, подсвечивая дым, стелющийся по сцене. По диагонали тянулся тонкий красный луч лазера, а в глубине сидела девушка в бальном платье и задумчиво перебирала струны арфы… Это ж надо представить: на каждый концерт таскать с собой арфу, а заодно и девушку! Но… зато все говорят об этом. Музыка была совершенно ледяная, холодно-рассудочная, при том что зал орал и хлопал, как у нас на АЛИСЕ, да и то не каждый раз. Мы остались в полном недоумении.

Таковы мои впечатления от московского концерта — наверное, малоприятные для москвичей. Но, поверьте, они проистекают не из ленинградского снобизма — дескать, мы тут собаку съели… Вопрос в другом: почему такая беззубость текстов, музыкальная эклектика и отсутствие заметных лидеров? Может быть, это как%то связано с определенным материальным достатком, чем Москва всегда отличалась от Ленинграда? Мы, по сути дела, имеем полторы студии, рок-клуб родился в огромных муках, да и сейчас деятельность музыкантов имеет массу сложностей. Я уж не говорю, что «Динакорд» мы получили только на IV фестивале, тогда как в Москве аппаратный вопрос практически решен, что, в общем-то, нормально. Я отнюдь не призываю клепать самодельную аппаратуру, но вспоминаются слова Макаревича в одном из телевизионных интервью, сказанные о ранних годах: «По большим праздникам нам давали „Кинап“…» Сравните раннюю МАШИНУ и то, во что она сейчас превратилась. Как-то не получается рок на сытый желудок…

Отсюда такой уклон в «попс». Отсюда же и почти полное отсутствие веселья и вообще чувства юмора. Ничего даже отдаленно похожего на АВИА, АУКЦИОН или ЗООПАРК в его последней редакции. Впрочем, и «героизма» Цоя или Кинчева что-о тоже не видать.

Так что рок получился «бледно-зеленый». Вы уж простите. О выступлении ленинградцев не пишу — Вы их знаете как облупленных.

С приветом!

Анатолий Гуницкий — рок-дилетанту

Уважаемый рок-дилетант!

Позвольте мне расширить географию эпистолярия, рассказав о выступлениях «наших» групп на рок-фестивале «Литуаника-86», который имел место быть (я сам тому свидетель!) в Вильнюсе с 23 по 25 мая 1986 года.

Каждому, кто хоть раз побывал на наших ленинградских рок-смотрах, наверняка бросилась в глаза сопутствующая сему бедность. Конечно, «и в рубище почтенна добродетель», но думаю, что без рубища она может быть не менее почтенной. Об этом вспоминалось в Вильнюсе, глядя на великолепную организацию «Литуаники». Предусмотрено все — гостиницы, автобусы, реклама, сувениры, билеты, питание, развлечения. Уютный зал Дворца МВД невелик — в нем всего шестьсот мест, — потому киловатта хорошей аппаратуры оказывается достаточно для звукового комфорта. Публика сильно отличается от ленинградской, во всяком случае внешне. Она состоит из респектабельно одетых и в меру молодых мужчин и потрясающе элегантных женщин с большими русалочьими глазами. Откровенных фанов и подфанков относительно немного.

Сначала несколько слов о БРАВО. После бесславного ленинградского «Музыкального ринга», где БРАВО представляла Алла Пугачева, легенда об этой группе дала трещину. Конкретных претензий вроде не было, но все же репутация оказалась подмоченной. Кто тут виноват — телевидение, Пугачева или БРАВО, — я не знаю, и тем не менее…

В Вильнюсе вокалистка Жанна Агузарова (сценическое имя — Ива) заметно усовершенствовала свой имидж. Она держится уверенно, умело кокетничает с залом, ощущая себя полноправной хозяйкой положения. Рассчитан каждый жест, движения отточены, малейшая эмоциональная вибрация певицы немедленно передается публике. Ива грустит. Ива страдает. Ива ерничает. Ива веселится. Ива немного смутилась, ей даже чуточку неудобно: извините меня, я так хотела, чтобы вы почувствовали, как я страдаю, грущу, ерничаю. Получилось вроде неплохо, правда?.. В какой-то момент Иве и в самом деле становится неудобно, она ослабляет поводья самоконтроля и превращается в «смешную некрасивую девчонку, такую непохожую на всех». Но и это тоже прием.

В роке солист ведет себя иначе, он более независим, меньше стремится понравиться, самое экстравагантное поведение рассчитано на душевный контакт, ну а если контакта нет, то получайте шок!

Рокер может себе позволить быть вызывающим, агрессивным, замкнутым: исполнитель поп-музыки обязательно должен понравиться. БРАВО — это хорошая поп-музыка. Но не более. В Вильнюсе все так или иначе играли рок, БРАВО ни на что подобное не претендовало, оно четко делало эстрадное дело. Программа была старая, накатанная: «Желтые Ботинки», «Синеглазый Мальчик», «Медицинский Институт» и прочие хиты дискотек — веселенькие песенки обо всем понемногу и ни о чем. Что тут сказать? Каждый делает то, что может, хотя Ива — по-своему явление незаурядное…

Ну вот мы и приблизились к кульминации. Да, дорогой рок-дилетант, последним в конкурсной программе выступал АКВАРИУМ. К концу второго дня аппарат стал вести себя по-ленинградски, с капризами. Зал почтительно и терпеливо ждал, пока ОНИ настроятся. Я почему-то стал волноваться. Удивительно! Знаю их тысячу лет, слышал миллион раз и все-таки дергаюсь, будто нахожусь рядом с ними на сцене.

Что-то назревает — либо скандал, либо исторический момент. Скорее, последнее — ведь АКВАРИУМ в прекрасной форме, весь сезон прошел на одном дыхании. Но в Вильнюсе они впервые — как их примут?

Наконец все готово. У микрофона ведущий, взрыв аплодисментов — началось!

Сначала старый блок: «Кусок Жизни», «Дорога 21», «Капитан Африка». Те, кто знает эти песни, реагируют бурно, остальные как бы примериваются. Атмосфера постепенно накаляется, «обратная связь» усиливается, зал почти «готов», еще немного и…

Резкая смена темпа. Совершенно неожиданно звучит акустика, она впервые включена в «электрическую» программу. На песне «Аделаида» происходит плавный поворот назад, к «электричеству». В финале песни выходит Ляпин и заканчивает ее красивейшим нежным соло. Вильнюсцы хлопают, но, я уверен, не все могут оценить прелесть этой коды; кто бы мог представить полтора года назад, чтобы супергитарист Ляпин согласился выйти в финале на пять секунд!

Выступление АКВАРИУМА стало главным событием «Литуаники». Приз за неустанный творческий поиск и самобытность стиля, полученный группой в Вильнюсе, равнозначен ленинградскому «Гран-при». В этот вечер забылась вся остальная музыка, она показалась плоской и поблекшей по сравнению с цельным, зрелым и, главное, выстраданным мейнстримом! Они шли к этой музыке долгие годы, они боролись за нее и за каждый такт своего полуночного концерта заплатили по самой дорогой цене!

Заканчивался концерт «большим бисом». Фаны окружили сцену, скандируя текст, и это, вкупе с музыкой, гальванизировало остальных. Неожиданно — камерный «Город», все потрясены, а потом медленно начинает раскручиваться «Рок-н-ролл Мертв» с Ляпиным в главной роли, и «старая гвардия» разыгрывает свой коронный номер по всем правилам искусства…

Жаль, что Вас не было с нами!

Рок-дилетант — сыну

Привет, Сергей!

Помнишь, как год назад мы ходили на концерты IV фестиваля в ДК «Невский»? Атмосфера праздника, замешанного на легком скандале, когда ТЕЛЕВИЗОР спел незалитованные тексты; милиция в зале; триумф АКВАРИУМА… Обжигающий свист горячего пара, только что выпущенного на свободу!

Ныне все не так. Горячий пар частично рассеялся в воздухе без следа, частично сконденсировался в безобидные водяные капли, а то и осел, охлажденный, в виде инея. Сразу скажу, что фестиваль оставил общее впечатление некоего разброда и растерянности, и это очень характерно для нынешнего общественного момента. Так что и сегодня рок-музыка продолжает оставаться чутким индикатором процессов, происходящих в обществе. А они куда как сложнее прежнего застоя!

Респектабельности явно прибавилось. Напечатанные афиши и программки, карточки аккредитации на груди, на сцене — толпа видео— и фотокорреспондентов. В зале полно прессы, не только нашей, но и зарубежной. Костя Кинчев требует выключить телекамеры, иначе он петь не будет… (На прошлом фестивале висел плакат оргкомитета, запрещающий не только видео-, но и фотосъемку!) Все без исключения тексты, представленные группами, приняты худсоветом для исполнения. Пойте, что хотите! Гласность и демократия в действии!

Фестиваль проходил на этот раз в Большом концертном зале Дворца молодежи на 1090 мест (на отдельных выступлениях было вдвое больше: почти в каждом кресле сидели по двое, проходы были забиты). Организацию взял на себя клуб «Фонограф» Дворца, сделавший в последнее время (надо отдать ему должное) немало в деле пропаганды любительской рок-музыки. И все же я не очень люблю этот Дворец: какой-то в нем дух фарцовки и истеблишмента. Стакан молочного коктейля стоит один рубль четыре копейки! Не столько рубль раздражает, сколько эти четыре копейки… Может быть, поэтому в массах поговаривали, что фестиваль — «мажорский». Обидно.

Фойе оформлено стендами с фотографиями (к концу половину ободрали), рядом под плакатом «Стена демократии» висели огромные чистые листы бумаги с названиями групп. На них каждый желающий мог написать свои впечатления от группы. И писали, включая не совсем литературные выражения… В перерывах толпа просачивается через контролеров, снабжающих публику контрамарками на обратный вход, вниз, на улицу, чтобы покурить и… вынести свои билеты тусовкеу входа. Несмотря на всю изобретательность администрации, безбилетники и тут оказались изобретательнее!

Итак, началось! Занял свое место в жюри. Предстоит прослушать 25 групп и двух солистов! (На прошлом фестивале было 16 групп, если ты помнишь.)

Группа ПРОВИНЦИЯ, открывшая фестиваль (обладатель прошлогоднего «приза надежды»), порадовала изысканностью музыки и наличием в составе двух девушек — одна на клавишных, другая поет и играет на скрипке. Однако текстов было почти не разобрать, а при чтении с листа они оказались настолько перенасыщены символами, метафорами и прочими чисто поэтическими штучками, что их просто не было надобности петь. Такие тексты надо читать (или не читать) на бумаге. Есть все же некое глубинное различие между «обычными» стихами, предназначенными для чтения и произнесения, и стихами, ложащимися на музыку. В целом было скучновато…

СЕЗОН ДОЖДЕЙ играл инструментальную музыку в стиле арт-рок и показал, что в скором будущем сможет соперничать с самими ДЖУНГЛЯМИ — признанным лидером инструментального рока. Особенно хороша была заключительная композиция. Гитарист Максим Пшеничный поразил публику необычным звукоизвлечением из электрогитары — смычком! Но и пальцами он делает нечто такое, что вызвало интерес даже у Гребенщикова. Он мне потом рассказывал, что, прогуливаясь в фойе, услыхал странные звуки электрогитары из зала, поспешил в зал, подобрался к самой сцене, но так и не понял, как гитарист это делает! Я не понял тем более, как ты догадываешься, но впечатление захватывающее. Жюри присудило приз и СЕЗОНУ, и его гитаристу.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ во главе с Владимиром Рекшаном играл рок, когда тебя еще не было на свете или ты был грудным ребенком, а я и не мечтал о карьере рок-дилетанта. Сейчас Рекшан собрал «стариков» снова, и они «тряхнули», исполнив вещи пятнадцати-восемнадцатилетней давности. Было бы совсем хорошо, если бы в середине Никита Зайцев не порвал струну на гитаре и не поломал кайф вынужденной паузой. Рекшан был в белоснежном костюме, в котором падал на спину и лежал, при этом фотокорреспонденты кружили над ним, как коршуны, фотографируя. Приятно было, что солидный человек, выпустивший только что, кстати, книжку прозы, не забыл свою молодость!

И наконец, КИНО, завершившее программу первого дня, выступило, пожалуй, в свою силу. Гораздо лучше, чем на прошлом фестивале, и все же не так ярко, как прежде. Обезоруживающая искренность Виктора Цоя времен его первого альбома ныне нуждается в подкреплении — то ли профессиональном, то ли мудростью. И то и другое набирается потихоньку (недаром КИНО получило приз «за творческое совершеннолетие»), но не так быстро, как хотелось бы. Мне лично Цой напоминает остывающий метеорит, который ворвался, раскаленный, из инопланетных пространств в нашу рок-музыку несколько лет назад. Метеоритом, непохожим на земные минералы, он остался, такой у него состав, но жар уже не тот…

Следующий вечер начался выступлением группы ОХОТА РОМАНТИЧЕСКИХИХ, где заправляет Дима Матковский, которого ты должен помнить по МАНУФАКТУРЕ. Набрав музыкантов из других групп (в частности. Рогожина из АУКЦИОНА с его прекрасным голосом и классного басиста Тихомирова из ДЖУНГЛЕЙ и КИНО), Дима представил на суд публики музыкально-импрессионистскую программу, которая была встречена с любопытством, но не более. Временами создавалась чарующая атмосфера, которой, видимо, они и добивались, но тут же обламывалась. Публика была прохладна.

Зато МЛАДШИЕ БРАТЬЯ настолько накалили атмосферу, что понадобился… огнетушитель! Но обо всем по порядку. В БРАТЬЯХ играют твои ровесники, им лет по девятнадцать — двадцать. Может быть, поэтому они больше всего думают пока о «крутизне». Главные люди там братья Лушины и Андрей («Энди») Кордюков, сын того Кордюкова, что играл когда-то в АКВАРИУМЕ. Виктор Лушин (тексты, клавишные) пару лет назад, кстати, приносил мне первые свои, и весьма неплохие, прозаические опыты. Но это к слову. Текстов, увы, слышно не было, музыка как-то не запомнилась. Зато запомнилась группа сценического движения АРТ-ЕЛЬ, делавшая шоу. Попросту говоря, они довольно бесформенно бесились на сцене. В середине представления кто-то из «арт-ельщиков» вытащил огнетушитель и поставил его на авансцене. А ты знаешь, по Чехову, что ежели на сцене в первом акте висит ружье, то в последнем оно должно выстрелить. Так и случилось. В конце программы АРТ-ЕЛЬ завелась не на шутку, кто-то из них, в приливе отваги, схватил огнетушитель, шмякнул его головкой об пол и принялся поливать зал и товарищей тонкой струйкой щелочной жидкости… Я сидел далеко от сцены, на меня не попало. Но публика из первых рядов в антракте осаждала артистическую АРТ-ЕЛИ, демонстрируя испорченные костюмы и желая сатисфакции. «Пожарнику» чуть не начистили физиономию, грубо выражаясь. Залил он и японскую видеоаппаратуру. Составили акт. Этот «торчок», похоже, обойдется БРАТЬЯМ в копеечку…

Группа ПРИСУТСТВИЕ запомнилась, пожалуй, лишь тем, что это было последнее выступление в ее составе вокалиста Игоря Семенова, которому показалось мало пения и он прочитал в конце довольно-таки длинное стихотворение собственной конструкции на темы перестройки.

Михаил Борзыкин и ТЕЛЕВИЗОР верны своему жанру «политического плаката». Делают они его уверенно и классно. Претензий у меня к ним нет, они заслуженно получили приз «за художественную цельность программы». Музыки по-прежнему маловато, разве что в песне «Отечество Иллюзий». Публицистическая острота Борзыкина направлена против «отцов», в том числе против меня, я прекрасно это сознаю, и все же с упорством, достойным лучшего применения, я буду настаивать не на разъединении, а на объединении. И, когда Борзыкин поет сильную песню «Твой Папа — Фашист!», я почему-то вспоминаю Павлика Морозова, пионерского героя моего детства, которому велено было подражать, когда я был маленьким. Лишь много позже я понял, что отношения между сыном и отцом должны прежде всего строиться на любви, а не на разности политических платформ и ненависти. Если отец и сын чужие — это горе для обоих, а вовсе не повод, чтобы кого-то из них стереть с лица земли. Как считаешь, Серый?

Это вовсе не к тому, что сын должен повторять ошибки отца.

И даже песня «Дети Уходят», где Борзыкин предстает несколько в ином качестве, более лирическом, что ли, не очень радует меня своим выводом:

Мне хотелось бы, чтобы и эти дети тоже узнали печаль, ибо без нее человек жесток. И если эти ушедшие дети разрушат все и начнут строить сначала, то они добьются только того, что их дети сделают то же самое…

После второго дня мне сделалось грустно, и эта грусть усиливалась далее.

О группе БУРАТИНО писать не буду: она просто слабая. Неизвестно, как она попала на заключительный тур. ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ, выступавшие следом, работают профессиональнее, но по духу это — ленконцертовская команда. Они просто не туда попали. А вот о «металлистах» напишу. Первый раз я видел «металл» живьем. Его продемонстрировала группа ФРОНТ (она же бывшая ЭДС). По-видимому, аббревиатура ЭДС оказалась сложна для расшифровки поклонникам «металла», и вывеску сменили. В зале засверкали заклепки и шипы, запахло кожей. «Железной лавиной, огнем и мечом рассеем мрак! Стеной единой, к плечу плечо, шире шаг! Кто не с нами — тот против нас, пусть слышит враг!» Все это хрипом, на пределе громкости и на двух аккордах. Пытка «огнем и мечом» продолжалась минут сорок. Раза три что-то эффектно взрывалось на сцене, окутывая мужиков с гитарами дымом, а потом горело (седенький дядечка, начальник пожарной охраны Дворца, подкрадывался к огню на цыпочках, думая, что его не видно в дыму, и заливал из ведерка). В середине выходил бритый и голый по пояс мужик с туповато-свирепой физиономией, гнул листовое железо и делал мускулатуру. Потом стоял с зажженным факелом, опять же предельно свирепо… Только страх за то, что он сожжет ЛДМ к чертовой бабушке, помешал мне смеяться в голос. И уши заложило. Все это странным образом ассоциировалось у меня с «мировыми чемпионатами по французской борьбе» в провинциальном цирке начала века. Так же безвкусно и аляповато. Кайф от всего этого испытываешь, когда они уже ушли, когда понимаешь, что не взорвался и не сгорел заживо.

После ихней пиротехники в зал набилось народу выше головы, потому что следующий черед был АЛИСЫ.

На этот раз Костя Кинчев был похож на лермонтовского Демона из одноименной оперы Рубинштейна. На нем была черная накидка с красной подкладкой, а руками он делал магические пассы. Программу они откатали очень неплохо (особенно мне понравились две песни — «Красное На Черном» и «Осеннее Солнце»), получили от жюри приз «за единство», но… «много дешевого понта», как написал кто-то на «стене демократии».

И наконец, на четвертом концерте — глоток свежего воздуха! Группа НОЛЬ! Я их видел практически впервые, если не считать одного номера на теле-рок-мосте «Москва — Ленинград», который записывался месяца два назад, но, похоже, в эфир не выйдет. В группе НОЛЬ — три человека: барабанщик, басист и баянист-вокалист Федя Чистяков со сценическим именем Дядя Федор. Это совершенно замечательный парень, который так лихо наяривает рок-н-роллы на баяне, что только удивляешься! Кстати, когда у барабанщика в середине программы вылетела педаль на большом барабане, Федя заполнял паузу, играя фрагменты из народных песен, Баха, Мусоргского, Хачатуряна. Федя сидит на стуле, как на завалинке, в русской рубахе навыпуск, растягивает баян и истошно вопит в микрофон что-нибудь рок-частушечное, вроде:

Жюри было покорено Федей так, что не могло даже сформулировать, за что ему давать приз, и дали — «за все»! Впрочем, эта светлая самобытная нота была одинока в тот день на фоне группы НАТЕ! во главе со Славой Задерием, бывшим «алисовцем», который был лучше, чем я ожидал, но хуже, чем мог бы быть на самом деле, именитого АУКЦИОНА, заслужившего иронический приз жюри «за превращение идеи аукциона в идею караван-сарая», и группы ИГРЫ с братьями Сологубами, выступление которой я пропустил, каюсь, ибо сил моих больше не было! Впрочем, говорят, что я ничего не потерял, ИГРЫ не были отмечены ни жюри, ни публикой.

Следующий концерт начала известная тебе группа АВИА, работающая, если можно так выразиться, в жанре «холодного стеба». Особенно это стало заметно с приходом туда замечательного шоумена Антона Адосинского, бывшего артиста труппы «Лицедеи». Музыка отличная, исполнение замечательное, режиссура отменная. Приз получили. А мне чего-то не хвата…

Ну и наконец — долгожданный скандал! Какой же рок-фестиваль без скандала? Скандал был исполнен группой АУ (АВТОМАТИЧЕСКИЕ УДОВЛЕТВОРИТЕЛИ) во главе с Андреем Пановым, известным больше по прозвищу Свин. Псевдоним был оправдан на сто процентов. АУ — это панк-группа, впервые выпущенная на столь представительную сцену и, по всей вероятности, исчерпавшая этим свой фестивальный лимит на несколько лет вперед. Вообще, к панкам, которых в тот вечер в ЛДМ было немало, у меня отношение трогательное. Я воспринимаю их как мучеников идеи. Это сколько же сил, нервов и времени надо тратить, чтобы доказывать каждому дружиннику, что гребень на голове не является признаком умственного расстройства, что слова «панк» и «подонок» — не синонимы, и пр. и пр.! Но вот чего я не понимаю, так это — зачем панкам лезть на сцену, когда они столь живописны в жизни? На сцене они проигрывают, ибо там нужно уметь делать нечто такое, чего не умеют делать в обычных условиях. Свин нам ничего такого не продемонстрировал и вообще очень растерялся, когда произошла накладка с аппаратом и он был вынужден «держать паузу». Ему не пришло в голову ничего лучшего, как сунуть микрофон группе единомышленников, толпившихся у сцены, и те принялись что-то орать на весь зал — довольно-таки шершавые тексты. «Панкующие» устроили гомон и свист, концерт чуть не сорвался. Но, слава богу, инструмент починили, хотя зачем он был нужен? Все это можно делать и без инструментов, впечатление будет то же. Короче говоря, Свин допел, под конец потеряв интерес к происходящему. Кажется, публика поняла, что ловить в панк-роке нечего…

На этом фоне ОБЪЕКТ НАСМЕШЕК с лидером Сашей Аксеновым по прозвищу Рикошет, тоже тяготеющий к «панку», смотрелся уже вполне академично. ОБЪЕКТ вырос за год, теперь были слышны кое-какие слова, позволяющие судить о содержании песен, да и тексты были вполне осмысленные. Взять хотя бы «Комсомольский Билет», прямо перекликающийся с прошедшим недавно съездом комсомола, или «Юбер-Любер», или «Эпоха для Нас». Во всяком случае, там было то, что принято называть «активной жизненной позицией». На песне «Я Люблю Шокировать», как по заказу, возникло импровизированное шоу в виде легкой драки в узком проходе между первым рядом и сценой, где толпились панки. Мелькнул гребень, засверкали кулаки… Публика привстала, привлеченная этим шоу, но его удалось быстро и бесшумно ликвидировать, не успел Рикошет закончить песню. Вероятно, это и побудило жюри присудить ОБЪЕКТУ приз «за шоукинг» (оценил игру слов?).

На этом закончился четвертый день фестиваля. Если ты заметил, я мало говорил о музыке. Дело в том, что за четыре дня было все, что угодно, но музыки было меньше всего. И это огорчало. Зато последний день с его двумя концертами — днем и вечером — оказался как бы «фестивалем в фестивале». Мы увидели восемь разнообразных выступлений, а главное, ощутили, наконец, атмосферу рок-концерта, в которой главным, на мой взгляд, является не массовая «заводка», а единый порыв зала, слияние музыкантов с публикой в творческом акте. Короче, это то, что было в прошлом году на выступлении АКВАРИУМА, а в этом — на концерте ДДТ.

Но до этого еще далеко. А пока — ДЖУНГЛИ. Впервые испытал от этой команды не только интеллектуальное удовлетворение, но и эмоциональный подъем. Здесь царила Музыка, не было ничего дешевого и «попсового». Команда во главе с Андреем Отряскиным показала, что возглавляет наш инструментальный рок по праву, недаром уже получила приглашение на международный фестиваль в Польшу.

ТАМБУРИН был встречен прохладно, хотя мне лично эта группа по-прежнему нравится, прежде всего за то, что не подвержена моде и продолжает отстаивать свой лирико-романтический стиль, не заботясь о «крутизне».

Очень удивил меня и обрадовал теплый и, я бы даже сказал, чуткий прием, оказанный публикой Юрию Наумову. Ты хорошо знаешь длинные и несколько тягучие Юрины песни, лишенные какой-либо шлягерности, с весьма тонкой музыкальной и текстовой организацией. На этот раз он спел пять, среди них «Поролоновый Город», «Рожден, Чтоб Играть» и «Театр Станиславского», отмеченную жюри, как и все выступление в целом. Успех был полный! Зал слушал затаив дыхание и взрывался аплодисментами. Еще раз удивился акустической гитаре Наумова — она совершенно живая.

Выступивший после него ЗООПАРК тоже был встречен дружным одобрением. На этот раз вокальную группу Майк заменил саксофоном, на котором играл известный музыкант Михаил Чернов. Звук получался убедительный. Прозвучали и новые, и старые песни, среди них «Ты Дрянь» и «Гопники». Мне показалось, что старые были чуточку лучше новых, а быть может, я к ним привык?

Вечернюю программу открыла ПАТРИАРХАЛЬНАЯ ВЫСТАВКА, которая на сей раз не стала пугать «эпидемиологической» программой, как в прошлом году, а очень напористо, с хорошим чувством стиля сыграла программу песен, среди которых особенно хороша была «Черное Шоссе», отмеченная жюри. Наконец, Юрий Рулев меня достал.

Еще один солист, вослед Наумову, — Александр Башлачев сумел продемонстрировать незаурядный потенциал, прежде всего, как автор текстов, но отсутствие опыта выступлений на большой сцене сказалось — программа была неровной.

И вот ДДТ! Эта группа, новая для Ленинградского рок-клуба, имеет тем не менее известность по своей работе сначала в Череповце, потом в Уфе. В прошлом году лидер ДДТ Юрий Шевчук переехал на жительство в Ленинград, набрал себе команду (среди прочих — Никита Зайцев, уже упоминавшийся) и начал активную творческую деятельность. Я впервые услышал Шевчука вживую — правда, в сольном акустическом варианте — в апреле, когда проводил в Доме писателей концерт из цикла «Знакомство с музыкантами рок-клуба». Тогда я был покорен Шевчуком — и текстами его песен, и подачей, и мором, и манерой держаться. На этот раз Юра покорил не только меня, но и весь зал! Ты не представляешь, что творилось! Зал пел хором припевы песен, устраивал овацию, Шевчук делал с публикой, что хотел! И я опять порадовался, что такой горячий прием был оказан группе, далекой от всяческого «попса», умной, предельно демократичной и остросоциальной. Взять хотя бы песни «Мальчики-Мажоры», «Мама, Я Любера Люблю!», «Хипаны» и др. Причем во всем — и в музыке, и в текстах, и в манере подачи песен — огромный заряд душевного здоровья, никакого надрыва, жизнеутверждающая мощь. Я отмечал эту победительность и в записи, когда слушал альбом ДДТ «Время».

АКВАРИУМУ, выступавшему последним, пришлось трудновато после такого успеха Шевчука. Борис спел несколько новых песен, и в целом выступление получилось, но оно было рядовым для АКВАРИУМА, и это можно понять. Прошедший год по творческому напряжению можно засчитать группе за три. Между нами говоря, у меня было чувство, что АКВАРИУМ выступает вне конкурса, да и музыка группы — лишь корнями в роке, ибо похожа сегодня только на себя.

Жюри не присуждало лауреатства, а раздавало призы. Мой личный «топ» фестиваля я составил следующим образом:

ДДТ — I место;

НОЛЬ, ТЕЛЕВИЗОР — II место:

Наумов, ЗООПАРК, ДЖУНГЛИ — III место.

Привет из Ленинграда!