Я уже писал, под воздействием каких музыкальных факторов формировались мои вкусы в юности. Пожалуй, они были типичны для поколения, входившего в жизнь на рубеже пятидесятых — шестидесятых годов. Особое место занимала так называемая «самодеятельная» песня, родоначальником и крупнейшим авторитетом в которой был и остается Булат Окуджава.

Это музыкальное явление, которое для нашего поколения было больше, чем музыкальным, а определяло в значительной мере мировоззрение и гражданскую позицию, мне и хотелось бы затронуть в его связи с рок-музыкой.

Прежде чем рассеять недоуменные вопросы типа: какое отношение жанр Булата Шалвовича Окуджавы имеет к рок-музыке, — несколько слов о терминологии.

Получается интересная картина: явлению уже более тридцати лет, а устоявшегося названия у него нет. Как только ни называли эти песни! «Туристскими», «самодеятельными», «студенческими», «авторскими». Как только ни называли исполнителей — и «барды», и «менестрели», и «поэты с гитарой». И все это очень приблизительно, хотя все понимают, о чем идет речь.

А жанр живет и здравствует, на смену популярным авторам старшего поколения приходят молодые, хотя «старики» не собираются откладывать гитару в сторону.

Что наиболее существенно, как мне кажется, в этом жанре с точки зрения типологии? Это то, что автор музыки, или текста, или того и другого вместе сам выходит на эстраду и исполняет эту песню (необязательно под гитару, можно и под рояль). Вот почему термин «авторская песня» кажется мне наиболее приемлемым — и именно в этом смысле, а не в том, что другие песни не имеют авторов.

Кстати, им пользовался и В. Высоцкий.

Момент авторства чрезвычайно существен. Слушатель знает, что перед ним человек, который поет от своего имени. Мало того, как правило, вместе с текстом и музыкой песни слушатель получает от автора нечто такое, что не укладывается ни в текст, ни в музыку, а зависит от множества вещей: голоса, манеры держаться, улыбки, каких-то служебных слов между песнями… Вспомним опять Владимира Высоцкого, и нам станет понятно, что неповторимость его искусства создавалась цельным неделимым образом автора, от которого нельзя отнять ни единой черточки, чтобы его не разрушить.

Именно в смысле целостности личностно-музыкально-поэтического образа автора, если можно так выразиться, мы и будем пользоваться термином «авторская песня».

Но ведь это очень близко рок-музыке!

Действительно, отличительной ее особенностью является то, что рок-группы чаще всего выступают единым авторским коллективом, поют песни на свои слова и музыку, создают или пытаются создать на сцене определенный, присущий только этой группе зрительный образ. В определенном смысле можно сказать, что рок!группы, как правило, исполняют авторскую песню.

Но почему же такая разница в способе общения со слушателем? В одном случае — интимный, доверительный, приглушенный разговор под гитару, не нарушаемый звуковыми эффектами, не искаженный электронной аппаратурой и элементами шоу, а в другом — наступление на слушателя, попытка подавления его, подчинения своей воле. Или я не прав?

Но вот в последнее время мне довелось побывать на ряде концертов, где признанные и любимые мною лидеры наших ведущих рок-групп выступали в сольном варианте. Так концертирует нынче В. Кузьмин, так записывается А. Макаревич, так выступают ведущие авторы Ленинградского рок-клуба Б. Гребенщиков, В. Цой, М. Науменко, К. Кинчев. Оказывается, вовсе не обязательно сопровождение группы, равно как и горы аппаратуры. Вернее, это совсем разные вещи. И все же наряду со сходством, обнаруженным мною по отношению к «старой» авторской песне двадцатилетней давности, имеются и отличия.

Мне показалось интересным посвятить эпистолярий этой теме, для чего я обратился с письмом-анкетой к ряду музыкантов — как молодых, так и более старшего поколения, — а их ответы попросил прокомментировать моего постоянного корреспондента Андрея Гаврилова.

Что ж, послушаем наших популярных исполнителей. «Все они красавцы, все они таланты, все они поэты…» — как замечено в одной песенке, принадлежащей тому же жанру.

Рок-дилетант — уважаемым и любимым авторам

Дорогие друзья!

Наш журнал обращается к вам как к видным представителям авторской песни без различия возрастов и музыкальных направлений с просьбой ответить на ряд вопросов. Заранее благодарен за участие в нашем «Музыкальном эпистолярий».

Ответы на вопросы анкеты:

Юлий Ким (один из ветеранов движения бардов, автор песен ко многим художественным и телевизионным фильмам, спектаклям, лауреат многочисленных конкурсов самодеятельной песни). Это песня, которую всю, со словами и музыкой, сочиняет один человек, а затем ее и поет под гитару. Окуджава, Брассанс. Нет, не будем о французах. Адамо, Азнавур, Дассен — это их эстрада. А это — наша. Но непрофессиональная, по духу и истокам. Честность, ирония, искренность и личная обращенность, персональная, а не коллективная. Изначально рассчитана на круг друзей. Реакция на помпезность, бодрячество, конъюнктурность и т. п.

Евгений Клячкин (один из популярнейших бардов, автор песен к спектаклям, лауреат Всесоюзного конкурса на лучшую туристскую песню, артист Ленконцерта). Авторская песня есть доверительный разговор со слушателем о проблемах, волнующих обе стороны.

Борис Гребенщиков (группа АКВАРИУМ). Честно говоря, я не понимаю, какая еще может быть песня. Не — авторская? Чья же тогда? Песня рождается в человеке, ни в коем случае не как стихи, не как музыка — одно подталкивает и выявляет другое. Задача автора — дать песне самостоятельную жизнь, пустить ее в мир. Чтобы это получилось, он должен абсолютно верить в то, что написал.

Андрей Макаревич (группа МАШИНА ВРЕМЕНИ). «Авторская песня» — название чисто условное. В других странах этот жанр называется «singing роеtrу» (поющая поэзия). Это ближе. Это жанр, в котором стихи имеют определяющее значение, аккомпанемент — вспомогательное (хотя тоже очень важное). Но главное — это исповедальность, высокая степень искренности.

Виктор Цой (группа КИНО). Если имеется в виду песня в исполнении автора, то, мне кажется, главная отличительная черта такой песни — это искренность. Если она есть, то слушателю уже наплевать на слабый голос, неумение играть, даже, может быть, на непрофессионализм и, более того, на стилистические ошибки в тексте.

Юрий Лоза (группы ИНТЕГРАЛ, ПРИМУС, ЗОДЧИЕ). Авторская песня — это в первую очередь песня, за которой стоит личность исполнителя. Песня, в которую он верит, которая наполняет мыслью его глаза. Это песня, которая говорит о каких!то конкретных вещах, в которой автор и исполнитель превращается в единое целое.

Михаил Науменко (группа ЗООПАРК). На мой взгляд, этот жанр просто не существует. Это просто очередной надуманный ярлык. Что значит «авторская песня»? Если ее поет автор, то в любом случае (даже при отсутствии определенных вокальных данных и не слишком мощном владении инструментом) автор может придать песне свои, авторские интонации, эмоции, подчеркнуть именно то, что он пытался вложить в эту песню, хотя другой исполнитель того же произведения может вложить в него нечто свое. Но, по-моему, об «авторской песне» как о понятии говорить не имеет смысла.

Ю. Ким. Высоцкий, Галич, Окуджава. Большое. Есть даже ряд подражаний. Учился (и учусь) у них точности и разнообразию интонаций. Иронии, лиризму, сарказму.

Е. Клячкин. «Темная ночь», от которой комок в горле, и «Священная война», от которой волосы на голове шевелятся. Влияния бардов не испытывал. Слова должны быть иными: люблю очень многие песни Б. Окуджавы, восхищаюсь великими песнями последних лет жизни В. Высоцкого, считаю их образцом человеческой и гражданской отваги. Всегда помню об этом.

Б. Гребенщиков. В детстве (именно в детстве — 1—3-й классы) очень много слушал и пытался петь. Потом выявились Окуджава (поразивший меня своей мудростью) и Клячкин (пел точно о том и так, как я хотел слышать, — мучительно живой).

А. Макаревич. Видимо, прежде всего Окуджава. В то время, когда он был популярен среди наших родителей, мне было восемь-девять лет. Но песни его остались в подсознании и, наверное, сильно на меня повлияли. Очень люблю Высоцкого, Кима, но не думаю, что испытал на себе их сильное влияние, — я их услышал гораздо позже, когда уже что-то делал сам.

В. Цой. Борис Гребенщиков. Какое? Не знаю. Разговоры, сходство вкусов, может быть. Поддержка.

Ю. Лоза. Высоцкий. Только он из всех известных мне бардов характерен не одной удачей, а множеством замечательных зарисовок, уймой образов и языком, на котором мы говорим. Тем самым языком, которым принято говорить, а не петь.

М. Науменко. Борис Гребенщиков (если его можно назвать бардом — я не люблю вообще этого слова). Владимир Высоцкий (естественно) и вообще, наверное, все то, что довелось услышать, если оно не вызывало отвращения. Юрий Ильченко. (Я говорю не о бардах, а об авторах песен.)

Ю. Ким. Стала минорнее и философичнее.

Е. Клячкин. Бурная и глубокая горная река выскочила на равнину; ширина стала необозримой, глубина резко уменьшилась, течение замедлилось. Говоря без метафор: нас было мало, нас интересовали глубины, нам мешали; сейчас пишущих много, их интересует популярность, некоторым — помогают.

Б. Гребенщиков. Если говорить об авторской песне только как о так называемом «движении бардов», то оно потеряло момент и разбилось. Они все — романтические одиночки. Кодекс одинокого рыцарства, меланхолия, да и принцип исполнения — один с гитарой — все об этом. Рок-музыка (жизнь, идея) обязательно коммунальная, связанная с тем, что люди делают что-то вместе, раскрывают себя и обогащают друг друга.

А. Макаревич. Расширилась тематика, обогатилась музыкальная фактура (помимо городского романса — «первоосновы» — влияние музыки кантри, блюзов, народных мелодий — славянских, цыганских, шотландских и т. д.).

В. Цой. Не знаю. Я занимаюсь этим делом всего лишь лет пять, и что было раньше, просто не знаю. И потом, я занимаюсь рок!песней, а тридцать лет назад ее просто не было. Вообще, барды меня почти не интересуют, по сравнению с рок-группами.

Ю. Лоза. Она стала более жесткой, конкретной, менее размытой и бесформенной! Жаль, что не всегда.

М. Науменко. Трудно судить о тридцати годах… На мой взгляд, основное изменение заключается в том, что песня (я имею в виду лучшие ее примеры) стала более честной, более прямой.

Ю. Ким. У них она — вместе с эстрадой, у нас — изнутри противопоставлена.

Е. Клячкин. Главное — им не мешают. И даже помогают. Поэтому у нас об оркестре можно только мечтать. Но поскольку «все мечты сбываются, товарищ», у меня тоже как!то нечаянно сбылось. Когда я увидел, как выглядит сбывшаяся мечта, я мечтать бросил. Если отказаться от грустных шуток и поговорить, как у нас любят, всерьез и по-деловому, то отличие — главное — в абсолютной непохожести проблем, которая, в свою очередь, вытекает из абсолютной непохожести жизни.

Б. Гребенщиков. Там — было то же, что здесь (Пит Сигер, Буди Гатри), Дилан — уже иное, ибо он опирался на поднимающуюся волну и один не был никогда.

А. Макаревич. Ни в чем.

В. Цой. Я вообще мало интересуюсь бардами, а за рубежом — еще и языковой барьер, мешающий разбираться в языковых нюансах, которые очень много могут значить. Я думаю, что разные культуры, разный общественный строй, разная психология всегда обусловливают резкие различия. Я думаю, рок-музыка (раз уж прижилась) примет формы, характерные только для России, в самом ближайшем будущем (если уже не приняла).

Ю. Лоза. Отличие только в музыкальной стилистике, а в остальном и у нас, и за рубежом — много хороших, плохих и разных. У нас беднее темы.

М. Науменко. Насколько я могу судить, у отечественной песни (любой, если она не написана «профессионалами» в сугубо коммерческих целях) тексты практически всегда на голову выше средней поп-песни. И отношение к поэтам у нас в стране иное — более уважительное.

Ю. Ким. Смотря у кого. У Лысикова (Камчатка) — безусловно. Говорят, у Розенбаума. Лорес, Долина, Абельская (Свердловск), Васильев (Харьков) — в целом вне рок!музыки. Хотя, думаю, эта (рок? поп?) музыка повлияла на всех нас, не могла не повлиять, она музыкально богаче средней авторской песни 60-х годов, но определить степень этого влияния я не смогу, не специалист. Лично я, например, очень вдохновлялся музыкой БИТЛЗ, а до нее — Бернстайном («Вестсайдская история»). «Моя прекрасная леди», «Оливер!», некоторые вещи группы АББА — это все тоже мимо не прошло. А Нино Рота! А в самом начале — Ив Монтан, незабвенный (то есть Ламарк, Жерар — те, кто ему писал).

Е. Клячкин. Вопрос содержит ответ. Вспомните ансамбли МАШИНА ВРЕМЕНИ и АКВАРИУМ. Мне, в свою очередь, как члену или председателю жюри многих фестивалей КСП, приходилось видеть рок-певцов — авторов песен. Ярких авторов я не слышал — как правило, и музыка вторична, и тексты (а никак не стихи) являются третьей копией. Но форма налицо.

Б. Гребенщиков. См. мои ответы 1–4.

А. Макаревич. Конечно имеется. По степени самовыражения рок и авторская песня очень близки. Рок-музыка — та же авторская песня, решенная другим музыкальным языком. Само слово «авторская» определяет оба жанра. У Гребенщикова, например, эти два жанра сливаются часто. У нас, видимо, тоже.

В. Цой. Для меня иначе быть просто не может, так как я — автор и занимаюсь только рок-музыкой.

Ю. Лоза. Рок-музыка — это та же авторская песня, только положенная на язык мощной, агрессивной аранжировки, усиленная аппаратурой, светом, сценическим движением и соответствующей подачей.

М. Науменко. Взаимовлияние… Да, в том плане, что практически все группы играют и поют свой материал, причем поет песню, как правило, именно автор. Другой вопрос заключается в том, что не всегда качество текстов находится на должном уровне, но в любом случае любые попытки в этом плане можно приветствовать. Об этом уже говорилось, но имеет смысл подчеркнуть еще раз, что самодеятельная рок!музыка, как ни парадоксально это звучит, является народной музыкой в лучшем смысле этого слова.

Андрей Гаврилов — рок-дилетанту

Уважаемый рок-дилетант!

По-моему, очень интересно то, что, разговаривая о роке, мы с Вами обращаемся к другим формам музыки. Мне представляется это единственно правильным подходом к любому явлению: лишь определив его место среди других схожих явлений, обозначив границы, взаимосвязь с «жанровыми соседями», мы можем спокойно и непредвзято оценивать его по его собственным законам и не впадать в крайности фанатизма — ни «за», ни «против». Как было бы хорошо, если бы любая полемика — в том числе и газетно!журнальная — велась именно по этим нехитрым правилам! Может быть, тогда и рок-музыку перестали бы оценивать лишь по принципу «нравится — не нравится», как это — увы! — происходит до сих пор. Может быть, тогда бы ее перестали обвинять в том, что она вкупе с дискотеками отбивает у доярок охоту доить коров (писатель В. Белов — с трибуны VI съезда писателей РСФСР) или что если сегодня — рок-музыка, то послезавтра — непременно вера в Бога (филолог П. Гуревич — на страницах «Литгазеты»).

И если уж мы решили попробовать хотя бы очертить круг проблем советской рок-музыки, определить ее истоки, обсудить возможные пути развития, то мы не можем обойти вниманием — Вы совершенно правы — такой мощный, хотя и негромкий, пласт нашей музыкальной и социальной жизни, как творчество бардов. Я предпочитаю называть их именно бардами: во!первых, это слово красивее и лаконичнее полуофициального «авторы и исполнители самодеятельной песни»; во-вторых, время сохранило именно «бардов» — в отличие от «менестрелей», предложенных тогда же, в начале шестидесятых годов, в период расцвета этого жанра.

Тем более, как мы видим по ответам на вопросы анкеты, даже сам термин «авторская песня» вызывает споры и серьезное недовольство рок-музыкантов. Мне представляется, что они несколько лукавят, делая вид, будто не понимают этого термина, — все-таки он достаточно распространен, прежде всего применительно именно к бардам. Хотя, возможно, это не лукавство, а инстинктивное стремление защитить свой жанр, оговорить и за ним право на авторство. Отсутствие выработанной терминологии отнюдь не помогает вести разговор, даже если «все понимают, о чем идет речь». Термин «авторская песня» очень уязвим.

Как и Вы, да как и все любители музыки, я полагаюсь исключительно на эмоциональную оценку: мы «чувствуем», кто перед нами — бард или выступающий соло рок-музыкант (или «чувствовали» до недавнего времени, но об этом — речь впереди).

Я попробую объединить два Ваших вопроса — первый и четвертый, чтобы попытаться внести хоть какую-нибудь ясность.

Традиция выступления эстрадных певцов под свой собственный (или под чужой, но минимальный) аккомпанемент не нова. Довольно часто они исполняли при этом свои собственные песни на свои же стихи. Я думаю, здесь можно выделить три основных направления, оказавших определенное значение на эстраду тех стран, где они зародились. Тем более что эти страны упоминаются и в полученных Вами ответах.

Невольно напрашивается сравнение наших бардов с французскими шансонье — видите, машинально сопоставил их и Юлий Ким. Действительно, Брассанса не раз называли французским Окуджавой.

Но, посмотрите, как немного французов пошло по пути Брассанса. Подавляющее же большинство, исполняя свои песни, окружает себя инструментальным ансамблем — от небольшой группы до целого эстрадного оркестра. При огромной значимости слов французских песен музыканты никогда не забывали про столь же выразительную музыкальную основу. Французы добились, пожалуй, наиболее удачного союза текста и мелодии во всей мировой эстраде.

Корни такой высокой требовательности исполнителей к своему материалу следует искать, мне представляется, во французских кабаре прошлого века. Можно, разумеется, зайти еще дальше, поговорить о трубадурах, но это — уже тема специального исследования. Нам же достаточно будет вспомнить имена Жан-Батиста Клемана, Аристида Брюана, Жан-Пьера Беранже, Эжена Потье, которых можно назвать родоначальниками современной французской песни. Специфика кабаре, особенно остроязычного, политического кабаре прошлого века, в том, что слушателям были одинаково важны и музыка, и слова песен.

«Выживали» те исполнители, те авторы, которые могли и развлечь мелодией, и завлечь текстом. Их традиции продолжили в первой половине нашего века Шарль Трене, Жан Саблов, Морис Шевалье, Жоржюс, Феликс Майоль. Не всегда они сами писали и музыку, и слова тех песен, которые исполняли, но они обладали счастливым даром каждую песню делать своей, да и поэты и композиторы писали, как правило, не просто абстрактный текст или мелодию, а именно песню для конкретного певца. И певец становился полноправным ее соавтором.

У нас принято к кабаре и мюзик-холлам относиться свысока, а выражение «кафешантанная певичка» стало почти бранным клише. Напрасно. Это свидетельствует лишь о невысоком уровне тех образцов, с которыми нам доводилось знакомиться. Нельзя забывать, что французское кабаре породило такое прекрасное явление, как современная французская песня.

Влияние кабаре сказалось, в частности, и на сценической манере певцов. Если рок-музыканты учились двигаться на сцене (вспомним, БИТЛЗ были практически неподвижны по современным меркам), то французские шансонье всегда как бы разыгрывают каждую песню, превращая ее — пусть минимальными средствами: мимикой, жестами — в маленький спектакль.

Совсем иные причины привели к появлению на американской эстраде таких личностей, как Вуди Гатри, Пит Сигер, Боб Дилан, Джоан Баэз, Арло Гатри, Мелани. И я решительно не согласен с Б. Гребенщиковым, считающим, судя по его ответам, что В. Гатри и П. Сигер — сродни нашим бардам. Корни этой ветви американской музыки — в фольклоре.

Здесь надо сделать, по-моему, маленькое отступление. Что можно считать американской народной музыкой? Песни индейцев? Первопоселенцев из Европы? Негров, вывезенных из Африки? В чистом виде они так и остались бы песнями индейцев, первопоселенцев и негров. Но в бурно развивающейся молодой стране все эти формы, как в огромном котле, сплавились, перемешались, выделив определенные сгустки — музыку кантри, блюзы, например, — но и породив некий усредненный пласт, получивший название фолк-музыки. Это именно специфическая американская форма музыки, на основе которой и начали развиваться современные музыкальные жанры, хотя и не без других влияний, конечно, — например, блюзов.

Блюзы, кстати, чисто внешне довольно близки творчеству бардов — выходит человек с гитарой и поет свои (чаще всего) песни. Но это сходство, на мой взгляд, лишь условное. Песенная традиция в Америке иная, нежели у нас. Несмотря на огромное значение текстов их песен, слова все-таки находятся в подчиненном положении по отношению к музыке — настроение создается именно заунывными мелодиями или теми неуловимыми блюзовыми интонациями, которые так долго были камнем преткновения для белых исполнителей. Отсюда и узость тематики текстов, и их определенное однообразие, и, следовательно, развитие инструментальных вариантов этих жанров — например, все тех же блюзов.

Вуди Гатри, Пит Сигер наполнили эти мелодии новым содержанием, но не изменили, да и не могли изменить их фольклорную основу. Поэтому, кстати, и фестивали, куда охотно приглашали этих исполнителей, были смотрами фолк!музыки, как, например, знаменитый Ньюпортский фолк-фестиваль, на котором в начале своей карьеры не раз выступал и Боб Дилан. И неверно представлять В. Гатри, П. Сигера героями-одиночками. Фолк-традиции, за рамки которых они не вышли, породили довольно много подобных же певцов и ансамблей — назовем хотя бы трио ПИТЕР, ПОЛЬ И МЕРИ или группу ТКАЧИ (УНИВЕРЗ). Главное, что сделали эти исполнители, — они привнесли в фолк-музыку острое гражданское и политическое содержание, открыв дорогу для движения песен протеста, которое, в свою очередь, во многом изменило лицо американской рок-музыки.

У нас в стране хорошо известен — по магнитофонным записям — Боб Дилан, вызвавший в 1965 году скандал на Нью-Йоркском фестивале, когда он вышел на сцену с электрической (а не с обычной, акустической) гитарой. Он был освистан возмущенными слушателями, которые, конечно, не подозревали, что присутствуют при рождении нового направления американской музыки — фолк-рока, завоевавшего в самом скором времени огромную популярность.

Американский рок потому с такой готовностью впитал в себя творчество фолк-исполнителей, что сам рок опирается на народные корни. Общность по сути привела и к слиянию формальному. Песни протеста, фолк-рок намного богаче по словесному содержанию, чем предшествовавшие им направления фолк-музыки. Боб Дилан не смог бы завоевать такой всемирной известности, если бы не обладал поэтическим даром. Но он не поднялся бы так высоко и в том случае, если бы не обладал даром музыкальным. И в этом, очевидно, коренное отличие его от наших бардов. Боб Дилан и подобные ему американские исполнители — прежде всего музыканты: композиторы, гитаристы, певцы, — может быть, и то, и другое, и третье вместе, — но музыканты. Даже если их музыка на первый взгляд незамысловата и в меру проста, даже если она потеряла такой откровенно неоспоримый приоритет над текстовой основой, какой был раньше, — все равно у них музыкальное мышление и слова продолжают подчиняться мелодии. Это, кстати, позволяет другим исполнителям включать их произведения в свой репертуар. При всей важности авторской интерпретации эти песни допускают иную трактовку.

На мой взгляд, практически единственный случай появления в США исполнителей, близких нашим бардам, — это дуэт Поля Саймона и Арта Гарфанкеля. У них — особенно поначалу — внимание уделялось преждевсего словам песен. Высокий интеллектуализм текстов, требовавших повышенного внимания слушателей, обеспечил им успех прежде всего у интеллигенции и в студенческой аудитории. Но мастерство их возросло — и, ничуть не потеряв искренности, честности, поэтического таланта, они стали еще и незаурядными музыкантами, совершенно заслуженно заняв достойное и почетное место в мире американской музыки.

Мне представляется, что у нас развитие бардовской песни шло принципиально иными путями. Истоки творчества бардов надо искать в литературе. И я полностью согласен с А. Макаревичем, сравнившим этот жанр с «поющейся поэзией». Да и Вы, рок-дилетант, вспомнили, что бардов одно время именовали у нас «поэтами с гитарой». Первоосновой интересующего нас явления руководитель МАШИНЫ ВРЕМЕНИ назвал городской романс. Да, конечно, именно из романсной поэзии берет свое начало бардовская песня. Именно тексты несли в романсах основную нагрузку, а не музыка. Мелодия — с гитарными переборами, скрипичными рыданиями — лишь подчеркивала то, что заключалось в словах.

Официальной датой рождения бардовской песни надо считать, очевидно, 1946 год, когда Булат Окуджава написал «Неистов и упрям, гори, огонь, гори…». Но, презрев хронологию, я бы хотел назвать нашим первым бардом — по духу, если не по форме, — А. Вертинского. Мне кажется, что именно он повернул жанр романса в том направлении, которое привело к появлению авторской песни. Если остальные «исполняли романсы», видя в них, и в общем справедливо, музыкальный жанр, то А. Вертинский нес слушателям стихотворные строки, подкрепленные аккомпанементом.

А именно эта черта характерна, мне кажется, для феномена бардов в целом. Б. Окуджава, А. Городницкий, Н. Матвеева, В. Долина, Ю. Ким, Ю. Визбор — поэты, прозаики, драматурги, журналисты. Литературная основа — главное в их песнях. Я вообще считаю, что до недавнего времени творчество бардов было одной из форм литературы, а не музыки. Может быть, в этом одна из причин их огромной популярности?

В последнее время не раз говорили о кризисе самодеятельной песни (см., например, ответы Е. Клячкина или Б. Гребенщикова). Мне представляется, что это не совсем верно. У истоков движения бардов стояло несколько талантливейших людей, после которых творчество остальных, тем более молодых, естественно, воспринимается как некоторый спад. Никто, например, не поднялся пока до поэтических высот Б. Окуджавы. Но мне хочется сказать несколько слов о другом человеке, коренным образом изменившем наше представление о песне вообще, о человеке, чье влияние на последующую музыку до сих пор, мне кажется, не оценено, — как нельзя сразу оценить шок, потрясение, его можно только ощутить. Я говорю, разумеется, о Владимире Высоцком.

Я не буду пытаться давать здесь характеристику его творчества. Глупо пробовать втиснуть оценку такого явления, как В. Высоцкий, в несколько абзацев или пусть даже страниц.

Я хочу отметить только одно. Высоцкий доказал миллионам слушателей, что можно петь простым, человеческим, разговорным языком. «Нормальным» языком пели барды и до Высоцкого. Но, во-первых, ни у кого не было столь огромной аудитории, а во-вторых, столь виртуозно именно разговорным (а не поэтическим) языком до него не владел никто.

Язык улиц, подворотен — это совсем не обязательно грязные, бранные выражения. Это язык сегодняшней жизни, язык героев литературы, кино. Профессиональная эстрада всегда отставала от стремительного развития устной речи. А непрофессиональная — или устремлялась в высоты поэзии, или демонстративно увлекалась жаргонами. До Высоцкого у нас не было автора-исполнителя, который так последовательно строил бы свое творчество на сегодняшнем живом языке.

Я это повторяю потому, что мне это представляется крайне важным. В. Высоцкий у нас сделал то, что во всем мире сделал рок. Одна из важнейших заслуг рок!музыки и заключалась в том, что она «очеловечила», приземлила тексты песен. У нас это стало возможным благодаря творчеству В. Высоцкого — об этом пишет и Ю. Лоза. Я бы рискнул даже назвать В. Высоцкого нашим первым настоящим рокером — опять же пусть по духу, если не по форме.

Рок-музыканты, ответившие на вопросы анкеты, в общем, отказались признать какое!либо существенное влияние бардов — кроме Окуджавы, Высоцкого, Кима и Клячкина. Это и неудивительно. Барды не могли повлиять на них музыкально — скорее, наоборот (см. ответ Ю. Кима). Но самодеятельная песня повлияла на сознание того поколения, которое шло за ней, научила его внутренней свободе, раскованности творчества. Наши лучшие рок-группы уже не могут петь первые попавшиеся, случайные слова — пусть даже на очень удачную мелодию. Отсюда — постоянные поиски, иногда удачные, иногда нет, но всегда искренние. Такие же искренние, как и у лучших бардов. И прав М. Науменко — любые попытки в этом плане можно только приветствовать.

Рок превращает бардов в трибунов. Барды обращались к огромному залу, как к одному человеку, близкому другу, единомышленнику. Рок научилих обращаться к залу, как к залу. Из духовников они начали превращаться в лидеров. Бардовская песня, как правило, построена на типажах. Рок-песня, как правило, на ситуациях. Взаимопроникновение изменило эту простую и привычную структуру.

Особенно это чувствуется, по-моему, в творчестве Александра Башлачева — одного из наиболее интересных и необычных наших «самодеятельных» авторов. «Биг-бит плюс рок-н-ролл околдовали нас первыми ударами». — сам признает он. Лучшие его песни необыкновенно образны — образам даже тесно в них, они сталкиваются, налезают друг на друга, складываясь в фантастически-реальную картину, присущую скорее рок-музыке.

Можно пытаться проследить взаимовлияние тех или иных исполнителей друг на друга: Окуджавы — на Макаревича, Клячкина — на Гребенщикова, Гребенщикова — на Башлачева и Цоя. Можно говорить о влиянии бардовских песен на репертуар МАШИНЫ ВРЕМЕНИ и о влиянии рока, скажем, на сольное творчество Алексея Романова. Можно сопоставлять сольные концерты Макаревича, Гребенщикова и творчество этих музыкантов в рамках их ансамблей. Но стоит ли?

Мне кажется, что мы наблюдаем сейчас интереснейший процесс начала сближения бардов и рок!музыкантов. Я не знаю, как назовут полученный результат в будущем: «авторская рок-песня», «бард-рок» или как-нибудь еще. Уже сейчас не всегда легко определить — и даже «чувства» не помогают, — кто перед нами: новый бард или неизвестный нам рок!певец, сменивший группу на гитару.

Два разных явления нашей музыкальной и социальной культуры, с разными истоками и корнями, оказались внутренне близки друг другу как две формы свободного выражения духа.

Два этих жанра схожи и по своей нелегкой судьбе. Но будем оптимистами! «Я верую в светлый разум — и в то, что он добрым будет» — как поет в своей бардовской песне рок!музыкант Андрей Макаревич, или: «Не расставайтесь с надеждой, маэстро…» — как поет Булат Окуджава.