VIII
В вечерней прессе об убийстве не было ни слова. На следующее утро газеты по-прежнему молчали, как и вечерние. Было четыре пополудни, и Франсуа Малле, сидя за столом у себя в комнате, гадал, что же случилось.
«Быть может, труп еще не обнаружили… Нет, это невозможно в том месте, где я его оставил! Да сотни человек проходят каждый день по этой лестнице, не говоря о кладбищенских сторожах! Его наверняка нашли, а потом наткнулись на ключи от машины с моим выгравированным именем и адресом, ну а в газетах молчат, чтоб легче было меня сцапать… Прийти могут в любую минуту, хоть сейчас, прийти в агентство, направиться прямо в мой закуток и сказать…»
В этот момент входные двери распахнулись. Франсуа впился в поручни кресла и весь сжался. Потом облегченно вздохнул — какая-то женщина… Еще не различал ее черты, лишь стройную фигуру и волосы как лен, что-то казавшееся ему знакомым. Когда, обменявшись несколькими словами с Мишель, гостья приблизилась, Франсуа с удивлением узнал шведку Уллу.
У дверей его закутка Улла сделала вопросительный жест.
— Входите.
Франсуа встал, они обменялись рукопожатием. Улла очень спокойно пояснила:
— У меня свидание с вашим шефом. Обещал пригласить меня в качестве модели для рекламных съемок.
Франсуа неизвестно почему охватила ярость. Неужели этот старый козел никогда не угомонится? Не подавая виду, постарался улыбнуться:
— Надеюсь, Джульетта предупредила вас… он будет делать предложения…
Улла, доставая из сумочки позолоченный портсигар, сказала:
— Меня интересует только, как заработать на жизнь…
Подал ей огня, она поблагодарила улыбкой. Уже положив руку на ручку двери, сказала:
— Вы сегодня такой милый…
«Милый! Ей я кажусь милым! Знала бы она! Значит, скоро и она отправится в кровать с этим старым кобелем!
Как Мишель, как Анни, как все девушки из агентства! Он силен, ибо денег куры не клюют. Покупает и мужчин, и женщин. Но есть вещи, которые никогда не сможет купить за деньги! Любовь и дружбу! У него нет друзей и никогда не будет. И если есть на свете справедливость, то…»
Двери в другом конце зала распахнулись. Это портье принес вечернюю почту. Заведующая канцелярией забрала письма и пакеты, потом стала распределять почту. Франсуа следил за ней краем глаза.
«Но почему она идет в мою сторону? Я никогда не получаю писем на агентство. Похоже, что она все же идет ко мне. И что это за пакет?»
— Слушаю.
— Какой-то пакет для вас, месье Малле.
— Благодарю.
Ушла. Сквозь стеклянную стену он видел, как она склонилась над работой художника, сидевшего рядом с «аквариумом». Сам он с недоумением и тревогой разглядывал пакет. Искал имя отправителя: Мартин, улица Ришелье, 8. Не знал он никакого Мартина. Почтовый штемпель указывал, что пакет отправлен был с Сен-Лазара сегодня утром.
«Это идиотизм. Теперь меня будут подводить нервы каждый раз, как случится что-то необычное. Этот пакет — просто чья-то шутка. Нечего мне бояться. Это как секунду назад, когда открылись двери. Никто не придет сюда меня арестовывать! Не арестуют меня ни с того ни с сего!»
Перерезав шнурок, Франсуа развернул бумагу, в которую была упакована небольшая продолговатая коробка. Приподняв крышку, почувствовал, что бледнеет.
В коробке покоился кусок свинцовой трубы со следами засохшей крови на конце.
«Почему они меня так злорадно разглядывают? Что себе думают? Что завою или упаду в обморок? Знают, все знают, что я убийца! Были свидетелями и прислали мне эту улику, чтоб я себя выдал! Но я не доставлю им этого удовольствия! Я не слабее их!»
Заставил себя сохранять спокойствие. Медленно досчитал до двадцати. Чувствовал, как кровь снова приливает ему к лицу. Потом начал неторопливо заворачивать коробку обратно в бумагу, обвязал ее шнурком и сунул в папку. Погрузился в размышления о новой ситуации.
«Меня видели, в этом нет сомнений. Видели и опознали, раз пакет попал по нужному адресу. Кто-то был свидетелем убийства, но не донес. Почему? Почему тот, кто был свидетелем, позволил мне это сделать?»
Открыл ящик стола. Внутри была припрятана маленькая бутылочка коньяку с металлическим стаканчиком. Под прикрытием стола наполнил стаканчик, косясь исподлобья на сотрудников. В его сторону никто не смотрел, и он торопливо опрокинул стаканчик в рот.
«Но что могло произойти с трупом? Что с ним сделали? Ведь если кто-то нашел трубку, наверняка обнаружил тело… И решил его спрятать? Почему? Кто мог меня видеть? И для чего мне прислали эту трубку, вместо того чтобы использовать ее как улику?»
Задвинул коленом ящик. Двери кабинета Шазеля открылись и вышла шведка, показывая в улыбке все зубы, которые — нужно признать — были безупречны. За ней, тоже смеясь, шел Шазель. Проходя через зал, фамильярно держал молодую женщину под руку. Минуя «аквариум» Малле, Шазель иронично на него покосился.
«Боже мой! Ведь это некто иной, как он, прислал пакет! Теперь я понимаю, почему вчера утром он сказал: временами мне кажется, что вы хотите меня убить — и глядел при этом так проницательно! Значит, он знает! Знает… но откуда?»
— Месье Малле…
Он даже подпрыгнул в кресле.
— Слушаю.
Это вошла Мишель, блондинка из канцелярии. Вид у нее был озабоченный и усталый.
— В чем дело?
— Я… мне нехорошо. Не могла бы я уйти…
«Пожалуй, это правда. С какого-то времени она неважно выглядит, но я не обращал внимания. Ну что ж, у всех свои проблемы…»
— Разумеется, идите и отдохните. Если до завтра не почувствуете себя лучше, можете не приходить и не звонить. Я сам сообщу Шазелю.
— Спасибо вам.
Мишель специально ждала ухода Шазеля, чтобы отпроситься у Малле. Она тоже побаивалась Шазеля, хотя в свое время, как и другие, не отказывала ему.
«Это Шазель, я уверен. В тот вечер, должно быть, скрывался за шторами и узнал мою машину. Гадал, что делаю я перед его домом, и следил за мной. Видел, как я пошел за незнакомцем. Видно, следил за мной издали. Присутствовал при убийстве. Понял, что удар был предназначен ему, и теперь мстит мне столь садистским способом. Хочет, чтобы я умирал от страха, пока не донесет в полицию. Хочет моей шкуры, чтобы спасти свою. И не просчитался. Он ее получит! Долго я не выдержу, целыми днями пью, ночами глаз не смыкаю… Если бы узнать что-то конкретное, хоть бы газеты что-то сообщили!»
Склонившись, взял в руки телефонную книгу и стал ее листать. Найдя нужный номер, взялся за телефон.
— Алло? Это комиссариат восемнадцатого округа?
— Да.
— Я хотел бы получить кое-какую информацию. Вы фиксируете у себя все происшествия?
— По нашему округу — да.
— Можете мне сказать, не было ли в ночь со вторника на среду несчастного случая с неким мужчиной?
— Как его имя?
Франсуа заглянул в книгу и назвал первое попавшееся имя из колонки.
— Пулен, Марсель Пулен… Это мой брат.
— Не кладите трубку.
«Могут проверить, кто звонит, и найти меня. Нет, из комиссариата, пожалуй, нет».
— Алло? Нет, в ночь со вторника на среду Пулен не значится. Можете дать нам приметы брата?
Франсуа отер пот со лба. Так хотелось повесить трубку, но любопытство было сильнее.
— Около тридцати, среднего роста и сложения, светлые волосы, бороду не носит.
Дежурный записывал. Франсуа слышал, как повторяет его слова.
— Среднего роста и сложения, волосы светлые…
Вдруг воцарилась тишина, тревожная тишина. Человек в комиссариате, видимо, что-то заподозрил, поскольку тон его изменился.
— Какой, вы сказали, цвет волос?
— Блондин, — повторил Франсуа.
«Попался! Данные мною приметы соответствуют тем, что у него. И он уже знает, что это именно я — убийца. Дал знак своим… один уже у карты… Нужно прервать разговор, пока не определили номер моего телефона…»
— Прошу вас сообщить фамилию и адрес.
«А может быть, он ни о чем не догадывается? Может быть, пауза совершенно случайна? Тогда отключиться нельзя, это покажется подозрительным. Хочет записать имя и адрес?»
Заглянув во все еще развернутую на той же странице телефонную книгу, Франсуа продиктовал адрес человека, фамилией которого воспользовался:
— Пулен, улица Шерше-Миди, номер 34.
— Вашему брату случалось убегать из дому?
«Спрашивает, чтобы выиграть время, чтобы специалисты успели определить мой номер».
Торопливо ответил:
— Пожалуй, лучше мне самому к вам приехать. Дам вам его фотографию.
Повесив трубку, вытер вспотевший лоб, достал из ящика фляжку и отхлебнул как следует, не обращая внимания, видят его или нет.
«Теперь, по крайней мере, я что-то знаю, тело найдено, но по какой-то причине не стали сообщать в газеты. Будь я смелее, пошел бы в комиссариат с первой попавшейся фотографией и разузнал бы что-то конкретное. Но ведь они потребуют документы и тут же меня разоблачат… Нет, все это дилетантство. Нужно ждать развития событий или поговорить с Шазелем, разрубить узел, избавиться от постоянной угрозы».
Шестой час. Под оживленные разговоры агентство пустело. Франсуа Малле вышел последним, медленно шагая по лестнице. У выхода чья-то рука ухватила его за плечо.
Эмиль Фехтер широко и многозначительно улыбался.
— Признавайся, старик, что ты делал в тот вечер?
Франсуа буркнул, что ничего особенного. Но Эмиля это не убедило.
— Везет тебе! Но знаешь что, Бриджит пригласила Уллу на ужин, потом они идут в оперу, и Джульетта с ними! Представляешь? Мы соломенные вдовцы, Франсуа!
Затянул Малле в ближайший бар. Там возбужденно выложил всю свою головокружительную программу:
— Сейчас отправимся ужинать в маленький ресторанчик. Пока ничего больше тебе не скажу. А потом… догадайся сам…
— Гм…
Эмиль вытащил из портфеля желтые бумажки.
— Два билета в Майоль! Ну что, не ожидал, старина? Два места в партере. Пьем на посошок и пошли. Я угощаю.
«Да, все это затеяла Джульетта. Достала билеты в оперу и предложила Эмилю заняться мной, развлечь меня. Все потому, что видит мое угнетенное состояние. Но разве убийцы ходят смотреть на нагих женщин? Хотя лучше уж это, чем ужин с глазу на глаз с дядюшкой Августом!»
— Предложение кажется мне многообещающим, — сказал он Эмилю.
«Маленький ресторанчик» — как назвал его Эмиль — именовался «Под абажуром» и находился неподалеку от монмартрского кладбища. Убийца возвращался на место преступления.
Но вскоре настроение у Франсуа стало под стать Эмилю, и ужин они закончили в компании двух девиц, постоянных посетительниц этого заведения.
Эмиль был в такой отличной форме, что позабыл бы про билеты в Майоль, не напомни о них Франсуа. После спектакля вновь встретились с двумя девицами…
Франсуа вернулся домой в третьем часу утра, сбежав с безумной оргии. Идя по лестнице, едва стоял на ногах. Вначале перепутал этажи, потом уронил ключи и никак не мог их найти, потом не мог открыть дверь.
Войдя наконец в квартиру, застал в прихожей дядюшку Августа, в пижаме, переступавшего с ноги на ногу и указывавшего пальцем на какую-то бумагу, лежавшую на полу у дверей.
— Что это? — хриплым голосом спросил Франсуа, забыв, что старец не может ему ответить.
Сделав огромное усилие, нагнулся и поднял листок.
Письмо было без марки, значит, его просто подсунули под дверь. Письмо, отпечатанное на машинке, адресовано было ему.
Дядюшка Август потопал в сторону двери, чтобы, как обычно борясь с бессонницей, подкрепиться. Потрясенный Франсуа не мог решиться и открыть конверт.
Наконец, запершись в своей комнате, не входя к жене, которая наверняка давно уже спала, присел на край постели и распечатал письмо.
На листке бумаги увидел рисунок, неуклюжий, но страшный. Мужчина, раненный в голову, лежал навзничь на лестнице.
