Мгновенно протрезвев, неверной походкой лунатика он поплелся к машине. Упав на сиденье, обхватил голову руками. Его трясло. По ту сторону улицы на втором этаже, словно издеваясь над ним, светились окна Виктора Шазеля.

«Что я наделал? Это невероятно — я был способен убить человека? И вдобавок еще ошибся! Убил кого-то, кого в жизни не видел, и только потому, что тот был одет в плащ из верблюжьей шерсти? Человека, который мог быть отцом семейства, который… Что за идиотизм! Не остается ничего, кроме как…»

Рука Франсуа нырнула в нишу под щитком приборов. Там должен был лежать его револьвер, но рука нащупала пустоту. Оружие исчезло. Франсуа включил свет в салоне, нагнулся и возобновил поиски.

«Странно… Револьвер был на месте еще в прошлом месяце, помню, что я его видел. И был недели две назад, когда я отвозил Шазеля, помню, что мы об этом говорили… Господи, так это он его взял, тот так ему понравился, так жадно его разглядывал. Значит, украл его, прежде чем выйти из машины. Определенно он!»

Почувствовал себя несчастнейшим человеком на свете. Им овладело чувство, которое помнил с детства: сердце наполнилось отчаянием и захотелось плакать. Он стал убийцей, убил человека, которого даже не знал, и теперь не может даже покарать себя.

В окнах второго этажа погас свет. Через минуту-другую щелкнул замок ворот. Сквозь слезы Франсуа на этот раз безошибочно узнал силуэт Виктора Шазеля.

Как и тот, был в плаще под пояс. Как тот, слегка надвинул на глаза шляпу. И точно так же курил «Корону»… Поспешно удалялся. Прошел под фонарем и сразу исчез, словно проглоченный ночной тьмой.

Судьба, как обычно, жестоко подшутила над Франсуа. Убил невинного человека, а виновник продолжает спокойно разгуливать на своих еженощных прогулках. Ему же, убийце, никогда не знать покоя.

«А если отдаться в руки полиции? Нет, я не могу этого сделать из-за Джульетты. Ее жизнь будет разбита. Я должен покончить с собой. Дома. С помощью газа или яда, все равно как».

Протянув руку к замку зажигания, с удивлением убедился, что ключей в нем нет. Потом припомнил, что забрал их с собой, держал в руке. Обстоятельно обыскал карманы. Ключей не было. Попробовал восстановить в памяти все свои действия.

«Трубу я держал в правой руке, ключи в левой. Шел за Шазелем… то есть за тем незнакомцем, потом… потом убил его. Потом привалил тело к балюстраде. Двумя руками. Точно, в этот момент и обронил ключи. Не соображал, что делаю… По этим ключам могут меня найти. На брелоке выгравировано мое имя. Их нужно разыскать».

Нет, он не мог. Не в состоянии был покинуть свое безопасное убежище. Мысль, что придется вернуться туда, где лежал убитый им человек, была непереносима. Он бы умер на месте. Его найдут? Какая разница, его уже не будет на свете.

«Но не могу же я всю ночь оставаться в машине! Должны быть запасные ключи. Но где? В портфеле, разумеется!»

Нашел ключи, завел мотор и тронулся в направлении Трокадеро, мечтая о сладком избавлении, которое принесет ему смерть. Проезжая развязку на Елисейских полях, услышал донесенный ветром бой часов. Один удар. На миг притормозил, чтобы проверить часы. Половина первого. Тронувшись дальше, остановил машину напротив своего дома. Когда открыл дверцу, из дома вышла оживленно переговаривавшаяся группа людей. Пошел навстречу, не узнавая Фехтеров и шведки, даже когда оказался лицом к лицу.

— Привет, Франсуа! — воскликнул Эмиль, протягивая руку.

— Куда вы пропали? — спросила Бриджит.

— Пришлось играть в бридж без вас, — заметила Улла, снова в декольтированном туалете.

Франсуа окинул их ошалевшим взглядом. Потерянный, расстроенный, встревоженный неожиданной встречей, кое-как выдавил:

— Я? Пришлось остаться поработать… Вы были у нас?

Эмиль, прыснув со смеху, похлопал его по плечу.

— Работал? Ну и шутник! Небось пошел по бабам, а? Но ничего, не бойся, Джульетте мы не скажем.

Бриджит добавила укоризненно:

— Мы много раз звонили вам в агентство, и днем, и вечером! Так что не надо нам голову морочить!

— Звонили мне? Так Джульетта была с вами?

— А вы думали где? Я ей звонила сразу после обеда, чтоб вас обоих пригласить на ужин. Договорились с Джульеттой, что около пяти заеду за ней прямо в агентство. И я приехала как раз в тот момент, когда Джульетта выходила из студии с вашим шефом. Естественно, старик стал расспрашивать про Уллу и пробовал тоже напроситься в гости, но Джульетта тут же его осадила. И правильно сделала. Я забрала Джульетту, совсем забыв предупредить вас. Потом звонили, звонили — все впустую, поймать вас было невозможно. Тогда сели ужинать без вас. Короче, только что проводили Джульетту, и предупреждаю, она на вас зла!

«Как бы там ни было, как все забавно вышло! Как не кататься по земле от смеха? Подумать только, я убил кого-то, решив, что Джульетта провела вечер с Шазелем! А она в это время играла в бридж! И тот 4СУ, что видел я у дома Шазеля, не был машиной моей жены, и человек, которого я убил, не был Шазелем! Короче говоря, судьба жестоко посмеялась надо мною!»

Он зашагал в сторону дома, не удостоив словом сбитых с толку Фехтеров, уже не слыша их слов:

— Что за воспитание? Хам!

Франсуа еще спал беспробудным сном, когда раздался звонок. Было только восемь, и на миг ему показалось, что все события последней ночи были кошмарным сном. Но очень быстро он вернулся в кошмарную действительность.

«Что же мне делать? Пойти с повинной или покончить с собой? Нет, не хочу! Так что же, я чудовище? Нет! Но я хочу жить, жить с Джульеттой и быть счастливым, если это еще возможно!»

У него жутко болела голова. С трудом поднявшись, принял холодный душ и сразу почувствовал себя лучше. С ненавистью уставился на свою одежду, в беспорядке разбросанную по всей комнате. Когда поднял пиджак, оттуда выпала пачка, перевязанная шнурком.

Франсуа присел на край постели, вертя пакет.

«Нет, это не сон. Я убил человека и ограбил его. И у меня его бумажник».

В кармане он нашел бумажник жертвы. Колебался, не решаясь его открыть, словно боясь, что обнаружит там привет с того света. Но в бумажнике оказалось только несколько банкнотов, всего около десяти тысяч франков, какие-то просроченные купоны тотализатора, билеты государственной лотереи и клочок смятой бумаги. Никаких следов, говоривших хоть что-то о личности владельца. Франсуа, все более озабоченный, разровнял скомканный клочок бумаги. На нем был виден написанный карандашом адрес: улица Дамремон, 44. Адрес Виктора Шазеля. И все.

Оставался пакет продолговатой формы, толщиной сантиметра полтора, обернутый в коричневую бумагу. Франсуа развязал шнурок, развернул обертку и ошеломленно уставился на банкноты.

Там было десять пачек, в каждой десять банкнотов по десять тысяч франков. Миллион.

Пальцы его непроизвольно разжались. Видел, как содержимое пакета падает на пол и рассыпается, как карты в пасьянсе. Миллион…

— Франсуа, ты готов? — крикнула Джульетта из своей комнаты. — Опоздаешь!

Собрав деньги, он сложил их вдвое, сделав пакет намного меньше, и вместе с бумажником своей анонимной жертвы сунул в карман.

«Мог это быть вор? Или взломщик? Он явно боялся, что может попасться, отсюда отсутствие каких бы то ни было документов. Но когда я шел за ним, он ни разу не обернулся… Сделай он это, я увидел бы его лицо и никогда…»

— Завтрак готов! — крикнула Жанна.

Франсуа поправил прическу и вошел в столовую. Дядюшка Август, в пижаме, накладывал конфитюр на огромный ломоть хлеба. При виде входящего мужа племянницы промямлил что-то в знак приветствия. Франсуа, наклонившись, поцеловал старика в лоб. Такая необычная ласка безумно обрадовала старца.

Появилась Джульетта в легком неглиже. С волосами, собранными в конский хвост, она выглядела прелестно. В руке держала развернутый номер «Фигаро».

— Привет, Франсуа. Доброе утро, дядюшка.

Поцеловав Франсуа, села на свое обычное место, поставив перед собой стакан с соком. Глядя в газету, заметила:

— Я вчера после обеда беседовала с Шазелем и потому не смогла зайти к тебе. Какой ты неловкий, Франсуа! Смотри, всю меня забрызгал!

Франсуа, извинившись, поднял упавшую ложечку и спрятал лицо за чашкой кофе. Под столом нервно тер колено о колено. Джульетта перевернула лист.

— Ну-ну! Готье разнес очередной спектакль! На этой неделе не написал ни одной положительной рецензии. Не иначе печень мучила… Да, мы говорили с твоим шефом о тебе.

Решительно отложила газету и укоризненно взглянула на мужа.

— Почему ты мне ничего не сказал, Франсуа? Ведь прекрасно знал, что рано или поздно я все равно узнаю правду!

Франсуа, испытывая страшные душевные муки, силился сохранить равнодушную мину. Неужели она обо всем догадалась?

— Видишь, мой дорогой, тебе следовало мне все рассказать, а не ставить в неловкое положение. Шазель мне сказал, что отказал тебе в повышении, потому что упали доходы агентства, но это еще не его последнее слово. Знай он, как всерьез ты все это воспримешь, постарался бы подать это в другой форме. В глубине души он человек чуткий!

— А что… что он, собственно, тебе сказал? — спросил Франсуа.

— Повторил то же, что говорил и тебе, что доходы агентства слишком низкие и в связи с этим не может дать тебе повышения немедленно, но после возвращения компаньонов наверняка будет принято решение в твою пользу. Вот и все. И не было причин две недели ходить как в воду опущенный, мой милый!

«Да, папаша Шазель разыграл все как по нотам! Кто бы мог подумать? Какая деликатность с его стороны! Значит, все, что он тогда мне наговорил, было только уловкой, чтобы запугать меня и заставить лучше работать… Дерьмо!»

— Заверял меня в своем к тебе уважении, — продолжала Джульетта, поднося к губам стакан с соком. — Потом ко мне пришла Бриджит, я закрутилась и совсем забыла предупредить тебя. Но что ты мог делать весь вчерашний вечер? Мы искали повсюду, где только можно!

Франсуа, очень бледный, ответил:

— Я звонил домой, чтобы договориться с тобой. Жанна сказала, что ты ужинать дома не будешь, вот я и затеял небольшой холостяцкий вечерок — ресторан, кино…

— Ах так? А какой фильм смотрел?

Дядюшка Август выручил его, перевернув молочник. Старик явно не заметил благодарного взгляда Франсуа, поспешившего подняться со словами:

— Я спешу в агентство.

Не решился попросить у Джульетты газету, хотя был уверен, что в «Фигаро» еще не будет сообщений о событиях прошедшей ночи.

В баре на площади Трокадеро торопливо развернул «Аврору». Ничего. Выпил кофе, порцию коньяку и отправился в агентство, так и не решив, что делать.

В общем, все шло как обычно, но хотя еще не было десяти, шеф уже был у себя. Мишель, заведующая канцелярией, шепнула Франсуа:

— Месье Шазель хотел вас видеть.

Франсуа натянуто ей улыбнулся. В своем «аквариуме» снял плащ, шляпу, потом постучал в дверь шефа.

— Войдите.

Войдя, сел напротив бюро, из-за которого с каким-то зловещим добродушием взирал на него Шазель.

— Рад вас видеть, мой дорогой Малле. Сигару?

Франсуа не осмеливался взглянуть в глаза старику.

Казалось, тот сможет прочитать по его глазам всю вчерашнюю драму. Все еще не отойдя от ощущения, что убил он именно этого человека, не мог смотреть на него иначе, как на привидение. Приняв сигару, разорвал целлофановую упаковку.

— Благодарю.

Шазель атаковал сразу.

— Вчера я разговаривал с вашей женой. Вы утаили от нее наш последний разговор. Понимаю вас, тем более что за две последних недели ваша оперативность сошла на нет. Еще восемь фирм отказались от наших услуг!

На губах его появилась приторная ухмылка. Барабаня пальцами по столу, продолжал:

— Разумеется, я не проговорился. Не хотел излишне расстраивать Джульетту, которая вас любит и которая не меньше любит деньги. Не раскрыл ей истинных мотивов моего решения. А решение это окончательное — после возвращения Бергмана и Моро, в следующий понедельник, можете получить в кассе расчет и выходное пособие. В этой фирме нет места заурядным мазилам вроде вас, месье Малле. И вы сами убедитесь, что его не будет нигде! Завтра я начну поиск нового главного дизайнера, художника по-настоящему талантливого.

Разговор-монолог был окончен. Шазель откинулся на спинку кресла и попыхивал сигарой. Малле, до тех пор сидевший неподвижно, спросил:

— Это вы взяли мой револьвер?

Шеф вначале, похоже, смешался, но потом с усмешкой подтвердил.

— Для чего? — допытывался Франсуа.

— Мало ли что, — пояснил Шазель, — временами мне кажется, что вы готовы меня убить!