Глава двадцать первая
— Их можно понять, — сказала Нони. — Если не на все сто процентов, то наполовину. Даже на три четверти.
— Чушь, — решительно возразила Лола. — Эти непальцы прежде всего набросятся на пришлых, то есть на нас, на бонгов. У них давно слюнки текут. Нагадят, нашкодят, а после всех своих мерзостей смоются через границу в свой Непал. Очень удобно.
И она представила сторожа Буду, живущего в Катманду с ее радиоприемником и серебряным ножом для торта. И других канчи с другой добычей.
*
В гостиной «Мон ами» чаепитие после занятий с Саи.
Пейзаж — как на картинах примитивистов. Плоское серое небо, плоская серая гора, плоские белые пятна коров отца Бути на гребне холма. В гостиной включен свет, под лампой — блюдо рожков с кремом и ваза с туберозами. Мустафа влез к Саи на колени, и Саи размышляет, как по-новому она воспринимает кошек с тех пор, как появился Джиан. Мустафу не интересует рост цен на рынке и лозунги на стенах, он ищет, где там у Саи ребро покрепче, чтобы потереться об него мордочкой.
— Неру, старый дурак, понапек этих штатов! — возмущается Лола. — Теперь любая кучка жуликов может потребовать себе собственный штат, да и получить тоже. Сколько их уже? Сначала пятнадцать, потом шестнадцать, семнадцать, потом аж двадцать два… — Лола крутит пальцем у виска, чтобы подчеркнуть свое мнение о старом дураке Неру и об учиненном им беспорядке. — Все началось с Сиккима. Непальцам эта грязная возня понравилась, они хотят продолжить здесь и теперь. Так ведь, Саи?
Мустафа под пальцами Саи кажется бескостным, он тает на ее коленях в глубоком знании никакой религии, никакой страны или границы. Он весь — ощущение, чутье, чувство.
— Да, — автоматически реагирует Саи.
Сколько раз одно и то же! Индира Ганди, плебисцит, короля долой, Индия слопала это игрушечное королевство, небо которого синеет в отдалении, из которого поступают такие чудесные апельсины и еще более чудный ром «Черный кот» — контрабандой, при живейшем содействии любезного майора Алу. Там вплотную к снегам прильнули к склонам Канченджанги монастыри. Нереальная страна, волшебные сказки, поиски Шангри-Ла — но не оторваться ей от разрушительной реальности жизни.
— Попробуй взглянуть с их точки зрения, — оживляет дискуссию Нони. — Сперва непальцев вышвыривают из штата Ассама, потом из штата Мегхалая, потом король Бутана ворчит…
— Нелегальная миграция, — роняет Лола и подхватывает с блюда рожок. — Ай-яй-яй, — упрекает она себя. — Остановись, довольно.
— Конечно, они недовольны, — продолжает Нони. — Они здесь живут испокон веков. Почему бы их язык не ввести в школах?
— Потому что следующий шаг — самостоятельность, независимость. Сепаратизм, терроризм, партизаны, бунтовщики, агитаторы, подстрекатели, все друг друга подбадривают, все друг с другом соревнуются. Непальцев подстрекают сикхи со своим Халистаном и кучей движений. Джарханд, Бодоленд, Горкаленд; штаты Трипура, Мизорам, Манипур, Кашмир, Пенджаб, Ассам…
Саи думает о том, как она растаяла в руках Джиана, как ее кожа слилась с его прикосновением.
Скрипит калитка.
— Здравствуйте, здравствуйте! — В дверь просовывается крючковатый нос госпожи Сен. — Не помешала? Иду это я мимо, слышу — голоса, дай, думаю, зайду… О, пирожные… — Она восторженно причмокивает и попискивает, как мышь в мультфильме.
Лола как будто ее не видит.
— Письма рассылают… Видели их письмо королеве? Горбачеву и Рейгану? Апартеид, геноцид, за Пакистаном нас, бедных, забыли… колониализм, вивисекция Непала… С каких пор Даржилинг и Калимпонг стали Непалом? Даржилинг захвачен у Сиккима, а Калимпонг у Бутана.
Нони:
— Да, с границами у британцев неловко получается, не умеют они или не хотят…
Госпожа Сен смело ныряет в дискуссию:
— Где ж им уметь, они на острове, кругом вода. Практики нет, ха-ха-ха.
*
Встречаясь, Джиан и Саи таяли и сливались, как два куска масла, растопленные на одной сковородке. С каким трудом они возвращались к повседневности, в свои индивидуальные оболочки!
— Пакистан! — с жаром оседлала госпожа Сен своего любимого конька. Тема обкатана годами словопрений, по ней заготовлено множество отполированных до блеска формулировок, с ходу вставляемых в разговор. — Первый инфаркт нашей страны, до сих пор не залеченный.
Лола:
— Все дело в прозрачности границы. Индийские непальцы, непальские непальцы — поди отличи. А как они плодятся!
Госпожа Сен:
— Как мусульмане.
Лола:
— Если бы как здешние мусульмане.
Госпожа Сен:
— Кошмар. Никакого контроля рождаемости.
Нони:
— Везде население растет. Нельзя в этом обвинять одну или другую группу населения.
Лола:
— Лепча как раз вымирают. Если на то пошло, то они в первую очередь имеют право на эту землю, а о них никто и не вспомнит.
Спохватившись, Лола добавляет:
— Лепча, впрочем, тоже хороши. Взять хоть правительственные субсидии на свиноводство. «Возрождение традиционной отрасли хозяйства» — и хоть бы одна свиноферма! Куча писанины о дороговизне корма для свиней, об антибиотиках — а денежки тю-тю!
Госпожа Сен:
— В Индии больше мусульман, чем в Пакистане. Они предпочитают здесь размножаться. Яичница с беконом на завтрак и виски вечером, вот вам ваши мусульмане. И пять раз в день кверху жопой перед Господом, вот так. — Она сунула липкий палец в рот и вытащила его оттуда с резким звуком. — С их Кораном иного и ждать нельзя, кроме двуличности.
Эти заключения базировались на общей для хинду позиции. Раз Коран налагает на людей столь строгие правила, что придерживаться их нет никакой возможности, то мусульмане провозглашают одно, а делают другое. Они пьют, курят, жрут свинину, шляются по девкам, и все это отрицают.
В отличие от индусов, которые ничего не скрывают и не отрицают.
Лола беспокойно глотнула слишком горячего чаю. Обвинения мусульман в высокой рождаемости звучали вульгарно в обществе людей, читавших Джейн Остин. Болтовня госпожи Сен ослабляла ее четкую и взвешенную аргументацию по проблеме Непала.
— Мусульмане здесь ни при чем, — строго заметила Лола. — Мусульмане здесь уже давно. А непальцы пришлые. И дело не в религии.
Госпожа Сен:
— Да какая такая разница! Мусульмане тоже черт-те откуда. Бабар там, и вообще… Пришли плодиться, кролики. Я женщин не виню, бедняжек. А мужчины… три жены, пять жен… ни стыда, ни совести. — Она хихикнула. — Чем им еще заниматься. Электричества нет, телевизора нет…
Лола:
— Госпожа Сен, вы опять уводите в сторону. Мы вовсе не об этом.
— О-хо-хо, ха-ха-ха, — пропела госпожа Сен и схватила с блюда еще одно пирожное.
Нони:
— Как поживает Мун-Мун?
Она тут же спохватилась, но поздно. Бедная Лола! Теперь придется заглаживать ошибку.
— О, ее упрашивают принять «зеленую карту», а она все отказывает. Люди что угодно за это отдать готовы, а она, глупышка… Уж я ее ругаю-ругаю. Все время ругаю. Ах, Америка! Какая страна, и как все организовано…
Сестры всегда смотрели на госпожу Сен свысока, и эмиграция Мун-Мун в США ничего в их позиции не изменила. Как не изменила она и плебейского произношения госпожи Сен, и ее прошлого. Поговаривали, что достойная дама жила перепродажей конфиската на черном рынке, помогала любящим мамашам обеспечить дочек контрабандным приданым.
Лола:
— Но эти американцы ужасно примитивны.
Госпожа Сен:
— Простой народ, душевный, без ужимок, открытые души!
— Это неискренняя открытость.
— А в Англии лучше? Там они смеются за твоей спиной.
Не ведали Англия и Америка, что в далеком Калимпонге идет между ними жестокая война, и ведут эту войну от имени великих держав две вдохновленные своей правотой вдовы.
— В Америке никто не интересуется, откуда ты приехал.
— Не надо принимать невежество за свободомыслие. Им просто не понять, откуда кто приехал. А как они относятся к своим неграм! — Лола изобразила глубокое сочувствие к угнетенному чернокожему населению Штатов.
— Они верят, что каждый может быть счастливым!
— Счастье, радость и веселье… Дурацкие парады патриотизма с флажками и горячими колбасками! Как цирковые обезьяны, честное слово!
— Что ж, развлекаются люди…
*
— Что у тебя нового, Саи? — в отчаянии пытается Нони сменить тему. — Развесели хоть ты нас.
— Да ничего нового, — соврала Саи и покраснела, думая о Джиане и о себе с Джианом.
Три дамы тотчас подвергли ее тщательному визуальному анализу. Оказавшись в фокусной точке внимания, Саи смущенно заерзала по стулу.
— И до сих пор не завела дружка? — переадресовала Лола свое недовольство с госпожи Сен. — Сколько можно тянуть? Мы даже в старые времена давали маме-папе поводы для беспокойства.
— Оставь ее в покое. Она хорошая девочка, — вступилась Нони.
— Лучше сейчас, пока не нахлынуло безумие, — с таинственным видом изрекла госпожа Сен.
— Может быть, у тебя глисты? — предположила Лола.
Нони порылась в куче всякой ерунды, наваленной на большом керамическом блюде, и вытащила упаковку таблеток.
— Вот хорошее средство от глистов. Мы для Мустафы купили. Он вдруг начал зад об пол тереть. Верный признак.
Госпожа Сен посмотрела на туберозы.
— Вы знаете, несколько капель пищевого красителя — и цветы любого цвета. Красные, синие, желтые… Мы давно так делали…
Саи прекратила гладить Мустафу, и он тотчас ее укусил.
— Мустафа! — строго воскликнула Лола. — Будешь себя плохо вести, сделаем из тебя кебаб.
