Глава 28
Примерно через километр справа появился щит с изображением желтого блина, из которого во все стороны торчали желтые и оранжевые палочки. Чуть пониже была надпись: «Добро пожаловать в „Город солнца“!» Да, такой указатель пропустить невозможно. Один блин чего стоит, да и шрифт не совсем обычный: стилизация под древнеславянскую письменность. Наверное, поэтому и блин нарисовали, так как на скорости фиг прочтешь, что здесь написано.
Когда я подъехала поближе, то обнаружила, что над щитом кто-то поработал. Кто-то, не испытывающий пиетета перед «неравнодушными» к людским страданиям подвижниками, работающими в «Городе солнца». Название пансионата было перечеркнуто черной полосой, а под ним на свободном поле корявыми буквами (тот, кто делал это, явно впервые взял в руки баллончик с краской) было написано «Город самоубийц».
Если это была шутка, то не слишком удачная. Даже у меня настроение испортилось. А ведь я совершенно нетипичный клиент для этого заведения. Проблем у меня нет… Если не считать разыскивающую меня по всему городу Службу безопасности. Впрочем, проблемой это станет, когда они меня найдут, а пока — пока у меня все хорошо (опять же, если не считать Султана, но это можно списать на стихийное бедствие). Могу себе представить, как реагируют на такую надпись пациенты, находящиеся в состоянии депрессии. Они-то едут сюда как раз для того, чтобы избавиться от навязчивых мыслей о суициде…
И между прочим, списывать это на обычное хулиганство я бы не стала. Человек, испортивший надпись, сделал это намеренно. Любители граффити вряд ли потащились бы из Москвы в такую дыру, чтобы разрисовать один-единственный щит, стоящий к тому же вдалеке от оживленной трассы. Заподозрить в осквернении надписи местных жителей тоже было сложно. Для населения окрестных деревень такой пансионат зачастую — единственное место, где они могут найти работу. Вряд ли они будут отпугивать потенциальных клиентов.
Все это так, но однако же кто-то не поленился, привез лестницу (иначе до щита просто не достать) и сделал это.
Я резко повернула руль влево и въехала в настоящую чащу. Это была уже не дорога, а какая-то звериная тропа. Первые метров сто она еще была засыпана гравием, а дальше пошел грунт. Кочки и корни деревьев делали поездку не слишком приятной. Султан опять возбудился и затянул свое «мррр-яу». Я ползла со скоростью не больше пяти километров в час и молила бога, чтобы не произошло ничего непредвиденного типа проколотого колеса. В таком неспешном темпе мы проехали около километра и уперлись в маленькую речушку. Мостик, через который нам нужно было проехать, представлял собой несколько гниловатых на вид досок. Перила с одной стороны сильно покосились, с другой их не было вообще. Сомнительно, что данное сооружение выдержит совокупный вес машины, меня и Султана. Я затормозила и вышла из машины. Вблизи мост оказался несколько более крепким. Его явно не так давно ремонтировали. Среди потемневших от времени досок встречались совершенно свежие, недавно оструганные экземпляры. Я перешла через мостик на другую сторону, затем вернулась обратно. Вроде ничего, должен выдержать. На всякий случай я еще раз прошлась по нему, энергично попрыгав в самых сомнительных местах. Доски пружинили, но держались. Единственная проблема заключалась в том, что они неплотно прилегали друг к другу. Зазоры между двумя соседними досками были такого размера, что существовала большая вероятность застрять в них колесом. А единственное упражнение из курса вождения, которое до сих пор вызывает у меня панический ужас, это заезд на яму. Я села в машину и подъехала вплотную к мосту. Вышла и еще раз проверила, как стоят колеса. Если я не буду крутить руль, есть шанс прорваться. Я села в машину, цыкнула на Султана, который так удивился, что немедленно затих, перекрестилась и медленно въехала на мост.
Эти десять метров показались мне самой длиной трассой в жизни. Когда мы благополучно сползли на противоположный берег, я не сразу смогла снять руки с руля — пальцы не хотели разгибаться.
Несколько минут я сидела молча и пыталась прийти в себя. Способность действовать руками и способность соображать вернулись ко мне практически одновременно. Я хлопнула себя по лбу и в грубых выражениях сообщила Султану (и себе заодно), какая я непроходимая идиотка. Сама себя загнала в ловушку. Теперь у меня нет выхода — надо ехать только вперед. На этой лесной дороге не развернуть машину, а задним ходом мне ни в жизнь мост не переехать. Кот выслушал меня и ничего не сказал, за что я была ему очень благодарна.
В сердцах я уже хотела было разорвать Татьянин план, оказавшийся таким… мягко говоря, неточным. Остановило меня то, что на бумажке был записан телефон какой-то бабы, которая в «Городе солнца» была одной из главных «неравнодушных». А позвоню-ка я ей. И сообщу, что заблудилась. Я достала телефон и, заглядывая в листочек, набрала номер. Тетка по имени Евдокия Петровна Лиховец откликнулась очень быстро, будто сидела и ждала, когда я объявлюсь.
— Здравствуйте, — прошелестел в трубке тихий голос. — Лиховец у телефона.
В отличие от нелюбезной Татьяны, в голосе Евдокии Петровны Лиховец слышался живой интерес к моим проблемам в сочетании с умеренной долей сочувствия. Этому голосу хотелось верить. Даже если бы вдруг госпожа Лиховец произнесла «ваш звонок очень важен для нас», вы бы ей поверили.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я. — Меня зовут Василиса, ваш телефон мне дала Татьяна…
Тут я запнулась, потому что поняла, что не знаю Татьяниной фамилии. Евдокия Петровна сообразила, в чем дело, и перехватила инициативу:
— Не важно, кто дал вам наш телефон. Приезжайте, и мы на месте попробуем разобраться с вашими трудностями.
Значит, Татьяна не на проценте… А я-то решила, что за каждого клиента она получает комиссионные. В мои мысли ворвался… Нет, не так в мои мысли вполз вкрадчивый голос Евдокии Петровны, она продолжала что-то говорить, но я уже почти ее не понимала. Я вязла в ее голосе как в тесте, трубка в руке неожиданно потяжелела килограмм на пять. Сил держать ее не было никаких… Бац — моя голова с размаху врезалась в руль.
В каждой уважающей себя семье есть какая-нибудь черта, передающаяся по наследству и являющаяся «визитной карточкой» семьи. Так, представители династии Габсбургов отличались крючковатым носом, выпяченным вперед подбородком и оттопыренной нижней губой. Все эти дефекты внешности не помешали им, однако, править в Средние века в Германии, Франции, Испании и Австрии. Я так лично полагаю, что не последнюю роль сыграл их длинный нос, которым всякий уважающий себя Габсбург заранее чувствовал, где в скором времени освободится престол.
В нашем семействе притчей во языцех стала знаменитая твердолобость Муромцевых. Семейные легенды повествовали о прадедушках, которые задолго до проникновения на территорию России моды на восточные боевые искусства легко разбивали лбами деревянные двери (происходило это преимущественно в трактирах, откуда прадедушек вытуривали за неумеренное потребление спиртных напитков). Конечно, поколение за поколением, в отсутствие должной тренировки, навык разбивания лбами разнообразных предметов потихоньку утрачивался, но все равно крепость передней части черепа у представителей нашей семьи была раза в три выше, чем у среднестатистического гражданина. В данную минуту мой лоб ударил точно по тому месту, где располагается клаксон. Я не прадедушка, поэтому руль остался цел, но тишину подмосковного леса нарушил звучный сигнал Костиной машины. Я мгновенно очнулась и уловила последние слова Евдокии Петровны:
— Проехать к нам очень легко…
Ну, насчет «очень легко» — это она неправду говорит, но я решила, что неэтично сразу ловить человека на вранье, лишь отметила, что я в курсе, как к ним добираться. Что фактически я почти уже у цели. Вот только что переехала мостик…
— А! — обрадовалась Евдокия Петровна. — Так вы почти рядом с нами. Осталось не больше километра, и вы уведите наши ворота. Только езжайте медленно, дорога не очень хорошая.
Об этом она могла и не упоминать; с того момента, как я съехала с Симферопольского шоссе, мне не встретилось даже пары метров хорошей дороги. Я нажала «отбой» и поехала дальше. Дорога окончательно превратилась в звериную тропу. Деревья, росшие на обочине, опасно кренились в сторону дороги, образуя где-то высоко наверху подобие шатра. От этого стало еще темнее, последние намеки на цвет исчезли. Александр Сергеевич Пушкин, Лукоморье… «Там на неведомых дорожках следы невиданных зверей, — вслух произнесла я. — Избушка там на курьих ножках стоит без окон, без дверей…»
— Эй, Султан, — позвала я своего спутника, — сейчас приедем в этот «Город солнца», а там кот ученый… Ходит по цепи кругом. Что тогда делать будешь?
Из контейнера не доносилось ни звука, Султан счел ниже своего достоинства отвечать на мои подколы.
Последний поворот — и мы уперлись в массивные металлические ворота. Массивные, на вид отлитые из тяжелого металла. Ворота были надежно прикреплены к высокой стене с башенками. Не хватает только рва, наполненного водой, и будет тебе не пансионат, а древнерусский кремль. И кстати, непонятно, как все это строили. Лес начинался аккурат там, где заканчивалась стена. И не какой-нибудь недавно высаженный подлесок, а нормальный полноценный лес. Не знаю, быстро ли растут сосны, но, чтобы вырасти до такого размера, им точно потребуется не один десяток лет. Вот интересно, как сюда подвозили стройматериалы? Не по воздуху же.
Я заглушила мотор и вышла из машины. После непродолжительных поисков был обнаружен звонок или, скорее, переговорное устройство. Я нажала на кнопку.
— Слушаю вас, — ответил мужской голос.
— Я приехала, — сообщила я голосу, а потом добавила — на случай, если он по сообразительности примерно такой же, как наша офисная охрана: — Евдокия Петровна сказала, что вы мне все объясните.
Ворота медленно поползли вверх, я вернулась к машине, завела мотор и торжественно въехала на территорию «Города солнца».