— Ну и кто у нас преступник? — беспокойно спросила Ольга.

— Лариса?.. — предположила я. — Сначала ей могло показаться, что миллион — это очень много, а потом, когда поняла, что по крайней мере половину этой суммы придется отдать, решила, что вдруг ей на что-нибудь не хватит...

— Преступником обычно является не тот, у кого есть явный мотив. Нужно искать тайный мотив. Бывает, что преступником оказывается садовник или шофер. Есть у них садовник или шофер?

— Нет.

— Нередко бывает и так: кто!то из прислуги — тайный родственник хозяев. И претендует на наследство: на бумаги, документы, акции, сертификаты.

Я представила себе суматошную домработницу Надю в качестве отравительницы, претендующей на сертификаты, и вздохнула.

— Давай зайдем с другой стороны, с психологической, — предложила я. — Психологические типы наших персонажей такие: Ира — любительница джина, Таня — кривляка, Мариша — глупышка, Кирочка — черный ящик, Игорь — безответная овечка...

— Придумала! — вдруг вскричала Ольга. — Аврора будет расследовать не сразу все преступление, а по версиям. Все равно ей не справиться иначе. Первая версия будет называться «Игорь». Только вот что. Аврора должна все время находить в доме кого-то мертвого.

— ??? — наверное, мне послышалось.

— Ну пусть живого, но чуть!-уть мертвого. Например, приходит она в гостиную, а там Ира дремлет. А Авроре кажется, что она труп.

—  Хорошо, я согласна на все, даже на Ирин труп в гостиной. А ты за это должна будешь согласиться с тем, что у каждого преступления есть своя человеческая биография, и разрешишь мне написать эти биографии.

— Больше не могу говорить, — деловым тоном сказала Ольга. — Мне необходимо свериться со справочной литературой...

И я услышала шелест переворачиваемых страниц и Ольгино бормотание: «Так... Агата Кристи, том четвертый...»

Посмотрев на симпатичный, весь в цветастых подушках диванчик в углу, Аврора на секунду задумалась, а не прикорнуть ли ей тут? Совсем ненадолго. Она присела на диванчик, на секунду примерилась к подушке и закрыла глаза. Но ситуация в доме требовала ее контроля: необходимо, чтобы внизу оставался хотя бы один человек в здравом уме; к тому же у нее были некоторые соображения, нуждавшиеся в проверке, и Аврора, с сожалением расставшись с подушкой, открыла свою сумку. Она сунула под язык таблетку валидола, которым иногда пользовалась, не от болей в сердце, а для придания себе бодрости, достала цветастые шерстяные носочки — Аврора всегда брала их с собой вместо тапочек, собираясь ночевать в гостях, — и закрыла сумку. Решив, что она уже, можно сказать, осталась в этом доме ночевать, сняла туфли, натянула шерстяные носочки и отправилась вниз. Аврора хотела найти Иру — просто поболтать. И, может быть, из этой болтовни узнать, на что теперь, после смерти Кира Крутого, может рассчитывать Игорь. Мотива для устранения наследницы у него быть не может, Катя ему не помеха, но если удастся понять, что именно Игорь искал в кабинете (а это наверняка был он, потому что в кабинете всегда роется младший партнер — ищет бумаги, документы, акции и сертификаты), то это может оказаться очень полезным для расследования. Чем меньше останется тайн, тем проще будет найти преступника.

Заодно Аврора рассчитывала узнать про Ларисину семейную жизнь — не потому, что она старая сплетница, а исключительно из интересов расследования. Злая и пьющая Ира была самым подходящим объектом для получения информации.

Размышления Авроры прервал Маришин возглас:

— Тетя Авро-ора, можно?

Аврора даже не успела сказать, что разрешение войти получают, находясь за дверью, а не уже засунув голову в комнату, Мариша бросилась к ней так, словно ближе Авроры у нее не было никого на свете.

— Только никаких теть! — нервно предупредила Аврора.

— Ну тетя Авро-ора!

— Ты — липучка — рубль штучка, — ответила Аврора. Не так давно она горячо увлеклась детским фольклором и даже собралась принять участие в составлении сборника, но потом как-то остыла.

— Зна-аете, тетя Авро-ора, — протянула Мариша, — я думаю, наверное, пиво было несвежее! Вот эта Катя и отравилась!

— Да?.. — рассеянно спросила Аврора.

Мариша начала разговор с отравления, будто оправдывалась в чем-то. Почему?..

У девочки такие правдивые глазки, правдивые, но какие-то ускользающие, русалочий взгляд. Нежная избалованная девочка с уклончивым взглядом голубых глаз не может иметь отношения к преступлению. Невозможно представить, как она своей нежной ручкой наливает яд...

— Точно, она пивом отравилась! — настаивала Мариша. Она произвела впечатление паучка, крепко уцепившегося нежными невесомыми лапками: не отдерешь, не причинив вреда...

Но опыт человечества утверждает, что юные блондинки часто оказываются не такими невинными, как пытаются сообщить миру их голубые глазки...

— А как она одета?! И вообще она просто фу, такая невоспитанная! Мы сидели с Кирочкой, а она подошла и встала над нами. Стоит, и молчит, и смотрит! А потом уселась вообще без приглашения... — и Мариша возмущенно надула губки. Глаза ее смотрели одновременно зло и просительно, и вся она была словно тощенькая кошечка, не вполне уверенная, как ей поступить, — спрятать коготки или дать волю злости и всласть царапнуть.

Аврора сделала мелкий шажок к двери, затем еще один, прикидывая, что лучше — неожиданно сбежать из комнаты или позволить Марише тащиться за ней следом и говорить, говорить...

— До свидания, Мариша, всего тебе хорошего, — пробормотала Аврора и слегка подтолкнула Маришу к двери.

— Ой! Тетя Аврор-ора, вы только не уезжайте от нас!.. — донеслось с лестницы.

 Аврора закрыла дверь и для верности подперла ее собой.

— Теперича, когда мы этого надоедалу сплавили... — пробормотала она.

Да-да, Аврора обращалась сама к себе, но она же не виновата, что слишком много читала и все прочитанное вырывалось из нее без ее на то разрешения! А что касается Бегемота, так он вообще был одним из любимейших персонажей, ну, не из первого десятка, так из второго точно. И вот она все цитировала и цитировала, но ведь большую часть времени Аврора проводила в музее, где многие занимались тем, что читали книжки. А если иногда, за пределами своего круга, она и приводила людей в некоторое недоумение, то ведь этим людям было безразлично, что именно она говорит, — они все равно считали, что несет она полную ерунду.

Аврора принялась ходить по комнате, что-то бормоча себе под нос. Иногда она как бы репетировала свое предполагаемое поведение в различных ситуациях, а иногда, как сейчас, просто проговаривала свои мысли вслух. К тому же вслух ей гораздо лучше думалось.

...Аврора собиралась пойти к Ире — поболтать.

«Топографический кретинизм» — именно так красиво называлось точное, никогда не дающее сбоя, умение Авроры отправиться не в ту сторону. Как бы старательно Аврора ни приглядывалась к местности, сторона непременно оказывалась «не та».

И сейчас, выйдя из своей комнаты, она повернула не на главную лестницу, а на маленькую, ступеньки которой вели в длинный темный коридор, что-то вроде черного хода, в конце которого находилось хозяйственное помещение, где Надя хранила ведра, швабры и другие хозяйственные предметы.

Аврора хорошо помнила любовь в лицо и, как опытный в прошлом участник любовных сцен, прежде чем осознать, что кто-то шепчется внизу, по каким-то косвенным признакам — вздохам, разлитому в воздухе напряжению — сразу же поняла, что там происходит, и, как цапля, замерла на одной ноге. И только затем услышала голос, вернее, шепот, доносившийся снизу. Разобрать, мужской это шепот или женский, не удалось.

 Аврора уже повернулась, чтобы подняться обратно, но наверху, в комнате, ее ждал лишь диванчик, и в этом смысле Аврора себе не доверяла — если она приляжет, то легко может и задремать. А спать было никак нельзя. Поэтому ей пришлось прокрасться вниз на один пролет, до площадки, и спрятаться за большой пальмой.

Что было делать Авроре в таком ужасном положении: позади диванчик, впереди влюбленные?.. Отступать некуда, наступать неловко... Оставалось только попытаться разглядеть, кто же воркует там, внизу, и она стала очень внимательно смотреть вниз. На нижней площадке висело большое зеркало в золоченой раме. Аврора поморщилась. Она любила старые вещи, и новые, совсем новые, как в магазине «Икея», тоже любила, и даже назло Б. А. симпатизировала стилю хайтек, но не любила вещи, которые только притворялись старыми. Если это зеркало старинное, то вешать его на черном ходу безвкусно, а если новодел, тоже безвкусно.

Мужчина, стоя лицом к зеркалу, обнимал женщину. Женщина была почти не видна за мужской фигурой. Поерзав за пальмой, Аврора попыталась заглянуть в зеркало сбоку, но в зеркале отражалась лишь мужская тень.

С мужской тенью не было никаких проблем — она, несомненно, была Игорем, впрочем, других фигурантов в этом любовном деле и быть не могло: в доме не было мужчин, кроме Игоря и Б. А., но у Б. А. не могло быть в этом доме никаких «люблю», Аврора была уверена в нем, насколько она вообще могла быть уверена в мужчинах.

Оставался только Игорь.

Выходит, ее предубеждение против него вполне оправдалось. Игорь, на ее вкус, обладал чересчур ярко выраженным задом, а Аврора не доверяла мужчинам с излишними округлостями, подозревая их в тайном, но постоянном желании завести роман на стороне. Худощавым и угловатым она тоже не доверяла, потому что мужчины вообще не пользовались ее доверием в смысле романов на стороне.

...Но кто же женщина?

Разглядеть не удавалось, поэтому Аврора попыталась пойти от противного и представить себе, кого из присутствующих в доме женщин мог выбрать Игорь.

Поразмыслив, Аврора решила, что ею могла быть любая. Ну, пожалуй, кроме Ларисы и Риты. Рита была слишком высокой, а Лариса слишком упитанной, они ни за что не поместились бы за спиной Игоря. Оставалось лишь выбрать среди остальных — Тани, Мариши и даже Кирочки — в тихом омуте... Услышав звук поцелуя, Аврора высунулась из-под пальмового листа, и до нее долетел обрывок фразы:

— Да, люблю...

Аврора у себя под пальмой вдруг обидчиво выпятила нижнюю губу — ужасно несправедливо, что это не она там стоит, вздыхает и целуется. Не то чтобы ей нравился Игорь... Игорь, несомненно, был красив и обаятелен, но на нем лежал совсем непобедительный отсвет Ириной нелюбви и было что-то такое неуверенное в глазах.

Но не следует быть такой придирчивой — вот неизвестной пока женщине, например, Игорь нравится.

Ей стало грустно от чужой любви. Любить можно в любом возрасте, а вот вздыхать и целоваться на лестнице — уже нет. А жаль, так жаль...

* * *

Между тем на лестнице уже не целовались, а о чемто беседовали, и Аврора закрыла глаза, чтобы лучше слышать.

— Я сделала это для тебя, — произнесла женщина так тихо, что Аврора с трудом расслышала, — ты представляешь, как мне было страшно?.. Я для тебя...

— Это все уже в прошлом, — перебил ее Игорь. — Я сейчас думаю... Это огромные деньги, просто огромные... да что там деньги — это будущее...

Они еще немного повздыхали и исчезли, а Аврора все стояла под пальмой, задумавшись, что же такое страшное сделала женщина для Игоря?

«При чем здесь огромные деньги, — лихорадочно соображала она, — и какое отношение имеет Игорь к миллиону долларов — наследству Кирилла? И, наконец, главное — кто была эта женщина?»

...Аврора нашла Иру в небольшой угловой комнате на первом этаже. Очень уютная комната, как будто созданная для интимных бесед, подумала Аврора, усаживаясь на маленький диванчик рядом с Ирой. На столике перед Ирой стояла все та же бутылка джина и полупустой стакан.

Но жена Игоря неожиданно оказалась трезвой, печальной и молчаливой.

— Вы подумайте, что творится! Бедная девочка могла умереть, — бросила пробный камень Аврора, но Ира никак на это не отреагировала, а, немного помолчав, ответила, что неожиданная смерть Кирилла — большое потрясение для нее, ведь они с Игорем знакомы с Кириллом с юности.

— А знаете, ведь это все могло быть моим, — грустно сказала Ира, поведя рукой. Сейчас, когда ее не портила злость, от нее просто нельзя было глаз отвести — такая она была хорошенькая! Печальная обиженная кукла. — Я могла выйти замуж за Кирилла. А вышла за Игоря.

Аврора, как магнит, притягивала к себе разные любовные истории. Особенным успехом она почему-то пользовалась в городском транспорте — случайные попутчицы в троллейбусе, которым она ездила в Русский музей, то и дело стремились поведать ей свои истории любви. И в другой ситуации Аврора с радостью выслушала бы Иру, но сейчас ее нисколько не интересовало прошлое.