Может быть, только одного раза и не хватает...
— А дальше, Маэстро? — Теперь, после длинной паузы, палец к небу поднял мальчик. — Он вас услышал? Ответил?
— Нет, не ответил... Судя по всему, не услышал... — грустно улыбнулся старик. — Но, возможно, я просто ошибся. Может, следовало выбрать не Брамса. Может, нужно было, чтобы столько же раз прозвучал какой-нибудь французский, итальянский, испанский или сербский композитор. А возможно, и какой-нибудь русский... Рахманинов, например. Ты когда-нибудь слушал Рахманинова? Ну что же это я спрашиваю. Конечно нет.
— Нет, — ответил мальчик пристыженно, уставившись на свои башмаки, но тут же резко поднял голову. — Маэстро, а может, вы и не ошиблись! Может быть, вы просто повторили не столько раз, сколько нужно! Бог ведь находится повсюду, поэтому у него очень много дел. Может быть, нужно, чтобы я еще только один раз опустил иглу проигрывателя на то место. Может, только одного раза и не хватает...
— Нет, на сегодня достаточно, — устало проговорил старик. — Отвези меня в комнату...
— Маэстро, мне-то не трудно... — умоляюще протянул мальчик. — Мне не трудно, я сейчас же могу пойти и снова включить музыку. Мне это легко, вот только если вам тяжело дирижировать... Но... Прошу вас, не отступайте... Еще только один раз. Ведь жалко. А вдруг ровно одного раза не хватает, чтобы Господь вас услышал?
Старик задумался. Посмотрел мальчику прямо в глаза. Мальчик и не подумал отвести взгляд. Он стоял, сжав губы и кулаки. Нет, этот мальчик сдаваться не собирался.
— Ну хорошо... — согласился старый человек в инвалидной коляске. — Но только один раз.
И мальчик прошел в распахнутую настежь французскую дверь и скрылся в комнате на втором этаже виллы в стиле классицизма. Старик приподнял руки. Запели смычки, скрипки, альты и виолончель... Старик «дирижировал» ими очень уверенно, ему казалось, так уверенно, как ни разу почти из миллиона раз. Мальчик выглядывал из-за бледно-желтой занавески и утвердительно кивал головой, словно ему хотелось воскликнуть: «Так! Так, Маэстро!» Но он не издал ни звука. Элегическая мелодия поднималась вверх и плыла с террасы.
Над пятью потрескавшимися цветочными горшками.
Над обветшавшей виллой рядом с лестницей, которая ведет от Купальни к так называемому замку Белимарковича, над другими домами, крышами и павшими духом флюгерами,
Над неожиданно разбуженным весной парком.
Над Врнячка-Баней.
Над всеми ее окрестностями, лесами, реками и горами.
Над всей этой страной.
Над людьми во всех других странах мира.
Над этим миром в миниатюре, над всеми теми людьми, которые внизу суетились в погоне за здоровьем, любовью и деньгами, которые писали своим близким, что им здесь с каждым днем становится все лучше, и не замечали дрожащих рук, которые поднимались и опускались, то беспомощно расходясь в стороны, то соединяясь — словно в молитве.