Сербин по старой привычке проснулся в 6.00 и понял, что его организм начал восстанавливаться.

За окном весело перекликались птицы, и солнце, всходившее откуда-то сбоку, уже запустило в комнату несколько косых лучей, в которых искорками вспыхивали редкие пылинки.

Сербин шевельнулся, и Настя испуганно подняла голову.

– Что, Егор? – В ее глазах плеснулся страх.

– Я попробую встать, Настя, – сказал Егор. – А ты иди, займись с Дарьей на кухне.

– Я помогу вам!

– Нет! – решительно сказал Сербин. Он не хотел, чтобы девушка видела его слабость.

– Вы же еще…

– Идите, Настя! – перебил ее Сербин. – Мне не нужна помощь!

Настя кивнула и вышла из комнаты. По ее напрягшейся спине и опущенной голове Сербин понял, что ей страшно одной идти к этим нелюдям. Но он не допускал проявлений жалости к себе и не желал, чтобы Анастасия видела его муки. И жалела его…

Он поднялся и сел, опустив на пол левую ногу. В мозгу полыхнули зарницы, и комната закружилась в глазах, постепенно замедляя вращение. Боль навалилась неожиданно и начала зверски грызть и наматывать на свои кровожадные клыки и когти плоть и пучки нервов…. Кровь от боли сжалась комками и начала беспокойно молотить в висках. Нервные волокна, словно струны, натянулись в страшном напряге, и казалось, вот-вот начнут рваться на колках…

Сербин долго сидел, собираясь с силами. Наконец встал на ногу, и его тело сразу же повело вправо, и он бы упал, если бы не схватился за высокую резную колонну, украшающую спинку кровати. Он постоял, привыкая к ощущениям, и с удивлением понял, что у него не сломана ни одна кость. И вспомнил, что выключил из борьбы Салеха, а Рустам был обут в легкие летние мокасины. Будь он в туфлях или ботинках…

Сербин допрыгал до двери в ванную комнату и буквально ввалился в нее, совсем обессилев. Он крепко ухватился руками за раковину и взглянул на свое отражение в зеркале. Ему сразу вспомнилось, как в Чечне он расстрелял зеркало, увидев в нем отражение страшного мужика со зверским выражением лица. Сейчас ему тоже захотелось расстрелять зеркало, из глубины которого на него смотрел давно не бритый незнакомец с распухшим от побоев лицом, разбитыми губами, заплывшим левым глазом и огромным фингалом на лбу, вздувшимся рогом…

Он открыл воду и засунул голову под ледяную струю, чувствуя, как в тело медленно, приливами возвращаются силы. Ледяная вода взбодрила его и заметно сняла отек с лица. Сербин стащил с себя изорванную и окровавленную спортивную куртку, отбросив ее в угол, и вымылся до пояса, сознавая, что под душем ему сейчас просто не устоять. Затем аккуратно побрился, стараясь не задевать бритвой ссадины, и снова сунул затылок под ледяную струю. Промокнув лицо полотенцем, он, собравшись с духом, брызнул на подбородок и щеки одеколоном, тут же зашипев от боли сквозь плотно стиснутые зубы.

Он вернулся на кровать и, переодевшись, с наслаждением закурил.

Когда за ним пришла Настя, Сербин уже полностью пришел в себя. В чистой майке и спортивных штанах, выбритый и благоухающий хорошим одеколоном, он чувствовал, что к нему полностью вернулось самообладание.

– Вас уже ждут, Егор, – сказала Настя, глядя на него широко распахнутыми серыми с просинью глазами, словно впервые увидела. – Ловко вы управились с собой!

– Привычка одинокого мужчины. Иди впереди, – чуть улыбнулся Сербин и запрыгал к выходу.

Ему вдруг стало стыдно перед Настей, что у него одна нога. Почему-то ему казалось, что она будет смеяться над ним, и он спешил поскорее добраться до лестницы.

У широкой лестницы Настя остановилась и, обернувшись к нему, спросила:

– Вам помочь?

– Иди вперед! – резко сказал Егор.

Девушка залилась румянцем обиды. И Сербину самому стало неловко от своей грубости. Он и хотел бы извиниться, но девушка уже быстро сбежала по ступенькам и исчезла в дверях столовой.

Из гаража вышел навстречу ему Виталий Иванович. За ночь старик еще более осунулся и постарел. Но, увидев Егора, словно ожил и попытался улыбнуться.

– Я здесь нашел кое-что для вас! – Он жестом фокусника извлек из-за спины новенькие, сверкающие металлом костыли. С широкими кольцами, плотно охватывающими руку, с удобными ручками, обтянутыми мягкой резиной, легкие и компактные…

– Я постарался подогнать их под ваш рост, не знаю, удобно ли вам будет.

Чувство глубокой благодарности к Виталию Ивановичу захлестнуло Сербина. Даже перед друзьями не очень-то приятно скакать на одной ноге. Но представить, какими бы насмешками встретили его бандиты, покажись он в столовой, скачущим на одной ноге, было выше его сил.

Он молча обнял Виталия и, вставив в кольца костылей свои руки, плотно охватил ладонями ручки, которые легли в руку, словно рукоять автомата. И только теперь почувствовал, как тяжело дался ему спуск по лестнице и отрезок коридора, ведущий к ней.

В столовой собрались все. Не было только Рустама, который, видимо, наблюдал за окрестностями. Бандиты уже поглощали завтрак, положив оружие на стол. Настя несла им из кухни кофе, но, увидев Егора, остановилась… Все головы повернулись к нему.

– Ну, ни хрена себе! – заорал Салех, увидев костыли. – Это что за самодеятельность?! Кто дал тебе костыли, урод?!

– Уймись, Салех! – сказал Вазген, глядя на Сербина с недобрым прищуром. – Старик, твоя работа?

– Д-да, – запинаясь, сказал Виталий. Он явно не ожидал такой резкой реакции. – Я случайно нашел их в гараже.

Сербин дошел до конца стола и сел на свое место.

– Вазген! – не унимался Салех, – неужели ты оставишь этому мальчику для битья костыли?!

– А почему нет? – спокойно спросил Вазген. – Так у него хоть руки будут заняты…

– Ну да! – заорал Салех, вскакивая со стула. И тут же обеими руками схватился от боли за низ живота. – Руки заняты, он будет биться костылями, головой, одной ногой! Костыли для него – оружие! Ты что, не понимаешь этого?! – уже другим, осипшим голосом сказал Салех.

– Чего ты так разволновался? – Вазген по-прежнему был спокоен, но руку почему-то положил на карабин. – Один костыль мы, конечно, заберем. Второй, так и быть, оставим. Брось-ка один костыль в сторону, землячок.

Сербин знал, что сможет ходить и с одним костылем, поэтому сделал то, что сказал Вазген.

Костыль зазвенел металлом по кафелю пола и улетел в угол.

– Вот и вся проблема! – удовлетворенно крякнул Вазген. – Ты чего встала, кукла? – Он обернулся ко все еще стоявшей без движения Насте. – Кофе давай!

Настя расставила кружки и присела на краешек стула рядом с Егором.

– Настя, ты прости меня! – сказал Сербин. – Я не хотел грубить тебе…

– Это вы меня простите! – сказала девушка. – Ведь из-за меня все произошло…

– Нормальная реакция нормального человека на взбесившегося пса. – Сербин пил кофе маленькими глотками, чувствуя, как с каждым глотком его тело наполняется энергией.

– Заткнись, сука! – Салех снова вскочил, схватив со стола автомат.

– Какой ты смелый с оружием в руках! – спокойно сказал Сербин, глядя прямо в глаза Салеху. – Положи оружие и разговаривай! Положи, я сказал!

– Не начинай все сначала, землячок! – Видно было, как побледнел Вазген. Страх искоркой мелькнул и погас в его глазах… Сербин вдруг обратил внимание на то, что тот чисто выбрит. – Не надо злить нас! Не советую…

– А что ты мне можешь сделать? – Сербин допил кофе и вдруг почувствовал зверский аппетит. – Трудно стать более мертвым, чем просто мертвым…

– Сядь, Салех! – жестко сказал Вазген. – Ты что, не понимаешь, что он провоцирует тебя на стрельбу?! Ему только это и нужно! У тебя еще будет время заняться им.

Вазген встал и сделал два шага в сторону Сербина.

– А ты смел, землячок! – сказал он. – Никогда не считаешься с обстоятельствами, да? Даже если они против тебя! Ты же прекрасно знаешь, что ты слабее нас, зачем тебе эти мучения?!

– Ты вряд ли поймешь то, что я сейчас скажу, но только тот, кто прошел через войну, кто сотни раз хладнокровно смотрел в глаза смерти, имеет свой отсчет времени, растянутого в доли секунды на очень тонкой грани бытия. И такой человек в минуты опасности действует по своим, абсолютно независимым от обстоятельств правилам, ибо только так он может выжить и победить… Его можно убить – человек смертен, но победить нельзя.

– Ну все! Ты запугал меня, землячок! Я теперь буду постоянно дрожать от страха! Ладно, Сербин, разберемся и с тобой, когда придет время! А сейчас нам нужно обсудить ситуацию, в которой мы все находимся. Старик, – он обернулся к Виталию. – Сходи, позови сюда Рустама. Мне нужны все!

Виталий с тревогой взглянул на Сербина и тяжелой шаркающей походкой вышел из столовой…