Сербин тяжело приходил в себя. Сполохи невыносимой боли разрывали каждую клеточку его тела. И сознание долго отказывалось возвращаться…

Но резкий запах нашатыря в очередной раз шибанул в мозг, и Сербин открыл глаза. И боль тут же вонзилась клыками в каждый нерв…

Черная, плотная, будто осязаемая темнота окутывала комнату, и Егор подумал, что от удара прикладом по голове он потерял зрение и теперь уже ничего не будет видеть…

Через несколько минут боль поутихла, и он начал вспоминать все, что произошло в столовой. Он медленно протянул руку к протезу, и нащупал пустоту. Движение руки причинило адскую боль, и он попытался повернуться на бок. Боль выстегнула его так, что он поневоле застонал…

Две темных тени сразу же метнулись к нему с двух сторон.

– Слава богу! – узнал он голос Дарьи. – Лежите тихо, не нужно шевелиться… Нельзя вам! Нужен покой!

– Кто еще здесь? – слабым голосом спросил Сербин.

– Это я, Настя, – ответила девушка и пересела к нему на постель. Почувствовав ее близость, Егор нашел руку Насти и легонько сжал тонкую девичью кисть.

– Сколько я был без сознания?

– Долго, – сказала Дарья. – Несколько часов. Я уже начала думать, что вы в состоянии комы…

– Где мой протез? – спросил Егор.

– Салех, когда очнулся, разбил его прикладом, – ответила девушка. – Хотите сигарету, Егор? Я собирала ваши вещи, разбросанные бандитами, и нашла початую пачку.

– Хочу, – едва слышно сказал он. – Я давно не курил, потому что моя пачка закончилась, а просить у Вазгена я не хотел.

Настя вставила сигарету между разбитыми губами Сербина и чиркнула колесиком зажигалки. В тонком, дрожащем как от озноба пламени зажигалки он увидел девичий силуэт и глубоко затянулся, разорвав кашлем тишину комнаты. Острая боль отозвалась в ребрах, закружилась голова, и в неверном красноватом свете, отбрасываемым огоньком сигареты, комната поплыла перед глазами…

– Как там Гено? – спросил, кашляя, Сербин.

– Был жив, когда меня отправили к вам, – ответила Дарья. – Но, я думаю, до утра он не дотянет, если они не согласятся вызвать «Скорую» или привезти к нему доктора. Егор, вы можете ответить мне на один вопрос?

– Задавайте свой вопрос, Дарья. – Егор догадывался, о чем она спросит.

– Вы ведь знали, Егор, чем закончится, ну, что произойдет дальше, когда ударили Гено?

– Наверно, знал…

– Тогда зачем?..

– Зачем пошел на обострение?

– Да! Зачем? Зачем вы… вы пошли на это? – Голос Дарьи задрожал…

– Вы, наверно, не поймете, если я скажу, что не мог поступить иначе…

– Наверно, нет! – Дарья всхлипнула, видимо вспомнив, как избивали Сербина. – Вы ведь знали, что на карту поставлена ваша жизнь! А возможно, и наша?!

– Дарья, мы не должны позволять этим подонкам унижать ни одного из нас, понимаете?

– Вы ударили его за то, что он сорвал с Насти одежду?

– Да! Он хотел унизить ее перед нами! Понимаете, не перед своими дружками, а перед нами! Показать нам с вами, что он ее хозяин и волен делать с нею все, что захочет… Я не должен был оставлять это безнаказанным.

Настя осторожно сжала его руку.

– Я слышала их разговор, – после долгой паузы сказала Дарья. – Вазген сказал, что, когда придет время биться с ментами, им не на что рассчитывать. И сказал, что вы знаете об этом. Иначе зачем бы вам затевать драку, если у вас нет надежды на победу?! Это так?

– Думаю, да, – тихо ответил Сербин. – Они уже натолкнулись на отпор и теперь знают, что не все в их власти. Что мы можем огрызаться и показывать зубы. И это будет постоянно нервировать их, заставлять относиться к нам с опаской, и, в конце концов, они допустят ошибку…

– Но сможете ли вы ею воспользоваться?! – воскликнула Настя. – Вы ведь…

Девушка вдруг испуганно замолчала, закрыв ладонью рот.

– Вы хотели сказать, «калека», Настя? – мягко спросил Егор. – Не смущайтесь, ведь оно так и есть. И от этого никуда не денешься.

– Извините, Егор. – Настя с трудом сдерживала слезы. – Пожалуйста! Я верю в вас! Я знаю, что вы найдете выход! Спасете нас всех!

Сербин промолчал, потому что не в его нынешнем положении можно было бы давать какие-либо обещания… Тем более столь серьезные…

– Егор, утром они хотят провести какой-то военный совет, – сказала Дарья. – И Вазген настаивает, чтобы вы непременно присутствовали на нем. Я боюсь, что они убьют вас! Егор, они ведь могут взбеситься в любой момент и набросятся на вас… Что им передать?

– А разве у меня есть варианты? Если я не явлюсь, меня притащат силой! Конечно, я приду!

– Но как же?… Там ведь ступеньки?!

– Ничего, Дарья! Я научился спускаться по лестнице боком, удерживаясь двумя руками за перила и прыгая со ступеньки на ступеньку. Я приду! А вы можете идти, вам тоже надо отдохнуть!

– Что ж, спокойной вам ночи! – сказала Дарья, покидая комнату.

Сербин посмотрел в сторону Насти…

– Нет! Я никуда не пойду! – твердо сказала Настя. – Вазген сказал, чтобы я постоянно находилась при вас и ухаживала за вами. И в этом вопросе я поддерживаю его! Я остаюсь!

– Не буду скрывать, Настя… – Сербин попытался улыбнуться, но его разбитые губы выдали лишь жалкую гримасу боли. И хорошо, что Настя не видела эту попытку в темноте. – Мне это по душе…

Настя легла рядом с ним, доверчиво положив голову на его плечо, и скоро Сербин услышал ее ровное дыхание…

Сербин лежал и думал о завтрашнем дне, который, возможно, станет для него последним. Мысль о сопротивлении казалась абсурдной. Безногий калека, старик со старухой, мечтающие прожить лишний день, и перепуганная девушка, знающая, насколько она лакомый кусочек для бандитов, которые только и ждут момента, чтобы овладеть ею… С другой стороны – трое до зубов вооруженных отморозков, пьянеющих от вида крови и готовых проливать ее, ни в грош не ставя человеческую жизнь… Силы слишком уж неравные…

Но разве таким должен быть его конец? Подобная смерть не несла в себе печати неизбежности. Он не может, не должен умереть именно сейчас. Но как быть с остальными? У Анастасии целая жизнь впереди: любовь, семья, дети… Да и старики, познавшие любовь на закате дней, не заслуживали жестокой смерти от рук подонков… Нет, никак нельзя допустить, чтобы эти сволочи отняли их жизни! И он принял решение: он будет сражаться до последнего, пока чей-то палец не нажмет на спуск и бездушный кусочек стали, заключенный в томпаковую оболочку, не отправит его в вечность.

Конечно, шанс на спасение был ничтожно мал, но Сербин не мог допустить победы бандитов…

Так бывало всегда: обдумав все и приняв решение, он спокойно уснул…