Глава 15
ПЯТАЯ КОЛОННА

Краулер выехал на обрыв, и Толя Обозов весело произнес:

— Тпр-ру-у! Пойдемте, Жерар Николаич! Покажу вам самый потрясающий вид!

Москвичев хмыкнул и слез с сиденья. Откровенно говоря, ему больше хотелось поваляться на диване перед СВ, поглядеть какую-нибудь постановку, а не таскаться по Марсу, но положение обязывало. Он тут не кто-нибудь, он — спецуполномоченный!

Москвичев вышел на край обрыва и глянул в распахнувшийся простор. Перед ним разлегся величайший из каньонов — Долина Маринер. Почти на пять тысяч километров тянулся он от разломов Лабиринта Ночи, растягивался, где на сто, а где и на шестьсот кэмэ, опадая вглубь, настолько же, насколько выпирает ввысь Джомолунгма.

Круча, обрывавшаяся у ног Москвичева, пугала до дрожи — он стоял на высоте Эльбруса! Но зато, какой вид! Противоположного края Маринера глаз не достигал, но до половины каньон все-таки открывался, мешая пласты желтой глины с дюнами красного песка, глубокие промоины обнажали слоистые откосы темно-коричневого цвета, а древние лавовые поля добавляли в палитру серые и черные тона. Но самое поразительное открывалось глазам слева — там, заполняя все дно Долины, плескалось огромное озеро, одно из четырех, разлившихся по каньону. Волны его казались белесыми.

— Это углекислый газ белит, — объяснил Обозов, — его много растворилось в воде… В земных морях она соленая, а у нас — газированная! Когда купаешься, шипит…

— А можно купаться? — оживился Москвичев.

— Вообще-то купание не поощряется — холодновата водичка… Но все купаются, когда врачи отвернутся!

— Понятно… — улыбнулся Москвичев. — Надо же…

— Да! — гордо произнес Обозов. — А что вы хотите? Проекту «Марс» полтораста лет уже! Я вам покажу старые снимки! Сто лет назад все было затянуто облаками, туман висел, снег с дождем шел… Попадешь под такой — полдня отмываешься! В нем пыли было больше, чем воды! А сейчас нормально… Атмосферные заводы уже остановлены, кислороду и так хватает. Реки по старым руслам потекли… Тут, — он обвел рукой Долину, — появились самые первые лужи на Марсе! А скоро все озера сольются, и придется нам Долину переименовывать в Море!

Москвичев поднял голову — в светло-голубом, словно вылинявшем, небе бежали реденькие облачка. Раньше он никогда не интересовался делами на Марсе. Солнечная система всегда казалась ему скучной, освоенной территорией. Москвичева влекли звезды.

— А пыльные бури? — проявил он осведомленность. — Бывают?

— Пытаются! — ухмыльнулся Обозов. — Мы их гасим. Недавно сдали макропогодную станцию в долине Хеллас — бури чаще всего из нее задували…

— Ну, ладно, Вергилий, — сказал Москвичев, — хорошего понемножку! Поехали, нас ждут!

— Ага! — проронил конопатый Вергилий и вернулся к краулеру. — Тут рядом совсем!

Жерар покачал рукой упругие стволики марсианского саксаула, выросшие на краю обрыва, провел рукой по синей бархатистой коре. Хрен сломаешь, крепкое растение, цепкое…

— Едем! — он уселся и достал компьютер-планшетку. Обозов повел краулер на запад, вдоль каньона, а Москвичев открыл файл.

— Тэ-экс… План мероприятий… — прочел он. — Политинформация на базе «Тарсис Мон»… Проведена. — В графу «Исп.» влетела галочка.

Обозов, поглядывавший на Москвичева, сказал:

— Там есть голосовой ввод, комп сам все сделает!

— Не надо мне, чтобы он делал, понима-ашь, — воспротивился координатор. — Я хочу сам! Тэ-экс… Мелас… Толь, а этот городок… ну, где мы вчера были, он, как правильно называется — Мелас или Мелас Часма?

— Да просто Мелас! — сказал Обозов, направляя краулер вниз по склону. — Это каньон назвали Мелас Часма.

— Ясненько… Понятненько… База «Копрат» — проведена… База «Офир» — проведена… Осталась у нас база «Кандор».

— Вас еще на «Большой Сырт» звали, — сказал Обозов, — очень они там нетерпеливые! Обижаются — дескать, бот мы выслали, а эти хитрованы с Маринера к себе заманили!

Москвичев хихикнул. Ничто не могло ему понравиться больше, чем этот неприкрытый интерес «марсиан» к его персоне. Это сильно поднимало настроение и выводило высокую самооценку — чужие никогда не относились так к координатору, как теперь свои — к спецуполномоченному.

— Ладно, — решил Жерар Николаевич, — сейчас с Кандором закончим и вылетим на Сырт.

— Точно! — поддержал Обозов.

Впереди, за глубоким оврагом, покрытым синей травой, встали здания Кандора — когда-то базы, теперь — роботизированного хабитата. Здания выдержаны в одном стиле — либо купола, либо высокие цилиндры с закругленным верхом, смахивавшие на силосные башни. Они были белыми или серебристыми, с круглыми окнами-иллюминаторами. Наособицу стояли длинные плоские параллелепипеды, за ними сверкали кружевные параболоиды антенн. Белый цвет стен приятно оттеняли синие и голубые заросли местных эндемиков, а во дворах кое-где попадались проволочные корали, по которым медленно раскатывали громадные колобки фиолетовой капусты, изумительно вкусной в вареном и тушеном виде.

Краулер лихо влетел на узкую Главную улицу и остановился около столовой, где привыкли собираться жители Кандора. Сами кандорцы уже топтались у входа большой пестрой толпой, шумели и белозубо скалились.

— Здравствуйте, товарищи! — грянул с подножки Москвичев.

— Здравствуйте! Здравствуйте! — закричали кандорцы. — Милости просим!

А потом вперед вышла миленькая женщина лет тридцати и поднесла ему на вышитом рушнике каравай синего хлеба. Москвичев с удовольствием умял кусочек, а на десерт, обмирая от собственного нахальства, чмокнул женщину в щечку. Та ответила поцелуем в губы, чем надолго вывела уполномоченного из равновесия.

— Меня зовут Аэлита, — сказала она, — просто Лита можно! Я сама с Большого Сырта и без вас туда не вернусь!

— Мы вернемся вместе! — пообещал Москвичев, чувствуя непонятное волнение.

Толпа загомонила, зашумела и увлекла гостя в столовую. Москвичев протолкался через скопище веселых «шохо», как сами себя называли жители Красной планеты, и попал в медвежьи объятия огромного загорелого человека в синем комбезе.

— Добро пожаловать! — прогудел он. — Ждали вас, ждали! Меня зовут Вязаницын, Алексей Вязаницын. Я директор системы «Маринер»…

— Очень рад! — кивнул Москвичев.

Вязаницын крепко потряс его руку и провел за стол импровизированного президиума. Столовая плотно набилась шохо. Можно было начинать.

— Товарищи! — произнес Москвичев торжественно. — Мы, если пользоваться старыми терминами, построили коммунизм, мы добились великой цели, поставленной предками, но… Как-то однобоко это у нас вышло. Каждому по потребностям — этого у нас сколько хочешь. А вот чтобы «от каждого по способностям»… Вот этого нет! Почему вдохновенный труд не привлек к себе несколько миллиардов здоровых и неглупых людей? Отчего они погрузились в обывательщину? Недоработка, товарищи! И уж вовсе негодны средства. Глобальная слежка, развернутая Психонадзором, глубоко упаднические и пораженческие настроения во Всемирном Совете… Как это понимать, товарищи? Разве в мечтах тех, кто пытался построить коммунизм, были зоны спецкарантина для невоспитуемых?! Заявляю вам со всей ответственностью: наши зоны СК — это те же концлагеря, только со всеми удобствами! Эту позорную ошибку надо исправить!

— На Марсе нет ни одной зоны СК! — вскочил Вязаницын.

— А на Земле есть! — весомо напомнил Москвичев. — И нам нельзя мириться с таким позорным явлением! Да, жизнь на Марсе проще, и вы тут дружнее, но разве можно вносить раскол?! Разве можно отделяться от остального человечества? Они, видите ли, хомо, а вы, значит, шохо. Нет, дорогие товарищи, это серьезная политическая ошибка, и нам надо изжить подобные настроения! В этот трудный час мы должны сплотить свои ряды и вместе дать отпор врагу! Да, товарищи! Страшный враг надвигается на Землю и Марс, на общую нашу Солнечную систему! Себумы пошли войной на кхацкхов и перебили сотни миллионов этих разумных существ. Они захватили Вариану, а теперь обрушились и на нашу Периферию! Варварской мезонной бомбардировке подверглись базы на Теллусе и Алте! Убиты тысячи людей, а я сам лично побывал в лабораториях себумов, где эти, не побоюсь этого слова, жабы живьем сдирали кожу с детей и женщин!

По столовой пронесся гул, перебиваемый вскриками.

— Да, товарищи! — продолжал Москвичев. — Одну из жертв бесчеловечных вескусианских экспериментов нам удалось спасти. Как мне передали с базы, кожные покровы Татьяны удалось регенерировать. Но кто регенерирует психику этой несчастной женщины?! Кто залечит моральную травму и сотрет память о невыносимой муке?! А чучело из маленькой девочки?! А младенцы, разделанные и расчлененные?! Как можно мириться с подобным?! С подлым и жестоким агрессором может быть лишь один разговор — на языке оружия! Враг должен быть уничтожен! Но земная администрация заняла позицию непротивления, что равносильно соучастию! Это предательство, товарищи! Мы должны гневно осудить политику Рогира ван Вейдена и устранить ненавистный режим!

Толпа ответила шумным одобрением.

— И я призываю всех вас, — возвысил голос Москвичев, — проявить сознательность и записаться в Доброфлот! Мы не можем ждать, пока во Всемирном Совете очухаются и поймут всю серьезность положения! У нас нет времени на раскачку! Война у нашего порога, товарищи! Нам не грозит плен или оккупация, у себумов иная метода — тотальное уничтожение! Так давайте вспомним бессмертную славу предков, отдавших свои жизни за наше теперешнее благоденствие! Не посрамим их память! Дадим отпор врагу! Объявим жабам войну! До победного конца!

Шохо оглушительно захлопали и заорали, выражая горячее одобрение. Вязаницын всех переорал:

— Добровольцы! Записываться у меня! Срок на сборы — одни сутки! Завтра же вылетаем на Плутон!

Аэлита постоянно крутилась рядом с Москвичевым, словно опасаясь его потерять. Жерар Николаевич тепло попрощался с коллективом базы «Кандор», и женщина потащила его на посадочную площадку. Москвичев, впрочем, не сильно упирался.

— Нас уже ждут! — тараторила Аэлита. — Когда будем подлетать, сообщим им всем, и народ сразу соберется!

Она подняла колпак большого семиместного глайдера, пропустила Москвичева вперед, потом села сама.

Кандорцы вышли к площадке проводить. Уполномоченный помахал им, те дружно ответили. Ему нравилась какая-то их непосредственность, немного детская даже, но она, же и пугала. А хватит ли этим красивым, веселым, добрым людям мужества и стойкости, воли к победе и безжалостности к врагу?

Глайдер плавно поднялся в воздух и понесся на восток, набирая скорость. Ухнул вниз обрыв каньона Кандор Часма, потянулись промоины, намытые холмы, кратеры.

Аэлита включила автопилот и со вздохом отстранилась от пульта.

Она повернулась к Москвичеву боком, дразняще изогнув бедро.

— Литочка… — стесненно проговорил Жерар, судорожно сглотнул и закашлялся.

Аэлита проворно перелезла к нему на сиденье и похлопала по спине.

— Так лучше? — спросила она с беспокойством.

А Москвичев чуял, как в висках стучит разогнавшаяся кровь, и мучительно искал оправдание аморалке. Он давно не был с женщиной… Он не женат… Был, но Дарья погибла в экспедиции за Слепое Пятно… И почему он вообще должен оправдываться?! За что? И перед кем?

Аэлита нежно погладила его лысеющую голову, прижала к себе, и Жерар Николаевич, пугаясь порыва и стыдясь, неловко обнял женщину. Ему было очень неудобно, сильно напрягалась спина, но услада близости щекотала центры удовольствия еще сильнее.

Аэлита жарко дышала в ухо Жерара Николаевича, а он возблагодарил в это счастливое мгновенье и ответственных лиц, уславших его на Алту, и флагмана, назначившего его уполномоченным, и даже себумов, затеявших войну. Иначе не обнимать бы ему эту прекрасную женщину, не целовать ее губы, мчась над марсианскими пустынями, теперь засаженными и засеянными…

…Корабль шел с тройным ускорением, но в отсеках этого не чувствовалось — гравикомпенсаторы функционировали нормально и гасили избыток тяжести. В два часа по БВ в каюту флагмана постучали, и вошел Козелков. В руках у него была карточка радиограммы.

— Радиограмма с Марса, флагман, — капитан-командор протянул бланк Середе, и тот прочитал следующее:

ЭКСТРЕННАЯ. Д-СВЯЗЬ. МАРС, БОЛЬШОЙ СЫРТ, СПЕЦУПОЛНОМОЧЕННЫЙ МОСКВИЧЕВ — ФЛАГМАНУ КОСМОФЛОТА СЕРЕДЕ.

ПАЦИ СПРОВОЦИРОВАЛИ БЕСПОРЯДКИ В ЕВРАЗИЙСКОМ И ЕВРОАМЕРИКАНСКОМ СЕКТОРАХ ОСВОЕНИЯ, ПОДНИМАЮТ ШОХО НА ВОССТАНИЕ. ЗАЯВЛЕННЫЕ ЦЕЛИ — ПОЛНАЯ НЕЗАВИСИМОСТЬ МАРСА И ВЫХОД ИЗ СОДРУЖЕСТВА ЗЕМЛИ. ПРОШУ ОКАЗАТЬ СРОЧНУЮ ПОМОЩЬ В ПОДАВЛЕНИИ МЯТЕЖА. МОСКВИЧЕВ.

— И тут паци нагадили! — хмуро произнес Середа. — Ну что ты будешь делать… Ладно, Павел. Давай, поворачивай оглобли, надо будет марсианам мозги вправить!

Марс не кутался в меха роскошных циклонов, как Земля. Его негустая атмосфера была ясной и несла лишь отдельные тучи, порой затягивая пустыни ячеистыми облаками.

Озеро Маринер блестело сильно разведенной лазурью, темный треугольник Большого Сырта совершенно терялся под синими и фиолетовыми пятнами растительности. Южное море отсвечивало дымчатым опалом, протяженные озера, которые шохо гордо называли Северным океаном, были так мелки, что сквозь воду просвечивало дно.

Штабной отсек постепенно наполнялся народом. Григорий Збинский, затянутый в черный с серебром комбез, сидел по правую руку от Середы, изо всех сил удерживая на лице выражение вежливой скуки. Дескать, плавали — знаем…

— Все собрались? — спросил Середа и, не дожидаясь ответа, сказал: — Приступим…

Он вывел на стенной экран карту Марса.

— В операции будут участвовать оба малых крейсера, — начал флагман, — и пара эскадрилий космоатмосферников. По данным, переданным шохо, лагеря мятежников находятся здесь и здесь, — он показал на область Тарсис, потом на Большой Сырт. — «Дюранго» будет выкуривать паци из каньонов Тарсиса, «Поневеж» займется Большим Сыртом и Изидой. Особое внимание обратите на Темный каньон — по нему протекает речка, впадающая в восточное из озер Маринер. Это я к тому, что терраформирование терраформированием, но пока что Марс по преимуществу пустыня. А пустыня даже на Земле раскаляется днем и очень быстро остывает ночью. То есть в светлое время ищешь воду, а в темное — где б погреться. Понятно?

Командир «Дюранго» Илья Рыбников энергично кивнул.

— Теперь по Сырту… — Середа повернулся к карте и обвел указкой стык Большого Сырта и равнины Изида. — Паци где-то здесь… Тут тоже хватает разломов. Так что, как говорится, ищите и обрящете… Каков будет порядок действий? Задача истребителей — поиск и обнаружение мятежников. Используйте хомодетекторы. А теперь главное. Чего паци ждут от нас? К каким нашим действиям готовятся?

Ося Симаков, командир «Поневежа», поднял руку. Середа кивнул.

— Паци ждут, когда их пригласят на переговоры, — заговорил он, вставая. — Это общепринятая норма. В крайнем случае, думаю, они готовы к обработке местности биопарализаторами с воздуха и последующим сборам на селекстанциях, изоляции и трансформации.

— Верно! — сказал Середа и показал рукой: садись. — Только паци ошиблись. Они не учли, что заигрались в зоне военного положения! А посему приказываю: любые скопления живой силы противника и боевую технику в означенных районах уничтожать с воздуха всеми активными средствами! Высаживать десантные боты в труднодоступных местах и вести зачистку силами космопехоты! Истребителям уничтожать одиночные цели и вести охрану периметра — никто не должен уйти! Всем все ясно? Вижу вопрос на челе твоем, Ося: нет, никакие научные группы в поле не работают, все ученые отозваны и сидят по домам.

— А гарнизон в Форт-Соаме? — поинтересовался Ося. — Он будет участвовать в операции?

— Хорошо, что напомнил, — сказал Середа. — Будет. А всех пленных, если таковые найдутся, будете сдавать туда же, в Форт-Соам. Все? Больше вопросов нет?

Вопросы были, но задавать их не стали — никому не хотелось терять лицо.

— Тогда объявляется готовность один, — распорядился флагман. — Истребителям — приготовиться к вылету, крейсера пойдут на следующем витке! По местам!

Над Лабиринтом Ночи «Дюранго» развернулся и пошел на запад. В той стороне, далеко за горизонтом, поднимали тупые вершины Арсия, Павонис и Аскреус, лиловыми шапочками паря над пеленой облаков.

Внизу проскользила база «Тарсис Мон» — аккуратное скопище стеклянных откосов и хрустальных фасетчатых куполов, террасами спадавших по скалистым уступам на дно небольшой круглой долинки. По долинке жуками ползали почвоукладчики, меланхолично жующие красноватый реголит. За ними тянулись прямые дымящиеся полосы чернозема.

Но промелькнула база, как мимолетный привет цивилизации, и помчалось под днищем безрадостное плато, ощетинившееся острыми скалами, расколотое глубокими каньонами и трещинами.

— Борт 12 вызывает «Дюранго»! — прозвучало в селекторе. — Иду над Серебряным каньоном! Попал под обстрел возле устья! Два лазера полста мегаватт!

— Понял! — сказал Середа. — Илья, веди!

Рыбников кивнул и чуть изменил курс, направляя МАК к устью Серебряного каньона.

— Группа прикрытия, внимание! — скомандовал флагман. — Отработать по целям с максимальной дистанции! Первому и второму боту — готовность раз!

«Дюранго» поднялся повыше. Впереди открылось устье каньона — развал слоистых утесов, ниспадающих до крутых каменных осыпей.

За рамками обзорного экрана заалели вспышки. Быстрогаснущие струи перегретой плазмы рванулись, прочертили неровные линии, и сошлись в точке перспективы — на черно-сером фоне утесов лопнули шары рыжего огня, заклубилось голубое облако.

— Цель поражена! — доложили с боевого поста.

— Молодцы! — похвалил Середа. — Начать десантирование! Пошли!

«Дюранго» вздрогнул пару раз, словно крейсер передернуло, и вперед вырвались два обтекаемых десантных бота. Они сделали круг над «перекрестком», где Серебряный каньон вливался в разлом Стрежень, и выпустили каждый по три десятка штурмовых киберов — сизых полусфер на гравиприводе с тупыми обрубками двухсотмегаваттных лазеров. Киберы разделились еще до посадки и разбежались в три стороны, простреливая когерентным пламенем подозрительные места. МАК замер в высоте, и Середа досмотрел высадку десанта — с рампы бота сбегали десантники в бронескафандрах и рассредоточивались.

— Первая секция на позиции! — быстро проговорил селектор. — Восточный сектор чист!

— Держать позицию! — приказал Середа.

— Принято, флагман!

— Вторая секция! Чистить по разлому! Мы вас прикроем!

Внизу заблистали множественные веера ярко-фиолетовых лучей, лазерной щеткой очищающие скалы и закоулки.

— Вышли на группу паци! — доложили снизу. — Два десятка, все с бластами! Половина бросила оружие, половина не сдается!

— Если враг не сдается, — сухо процитировал Середа, — его уничтожают!

— Принято…

«Ничего, — с ожесточением подумал Середа, — вам же хорошая школа! Познайте, что враг бывает не только со щупальцами…»

Десантники, гоня впереди себя штурмовых киберов, свернули и, поднявшись по мощному конусу выноса, ввалились в широкую долину с крутыми стенами. Устье долины, гладкое и плоское, было усеяно лиловыми кактусами, похожими на громадные репьи. А еще на морских ежей.

— Кактусы… — вяло удивился Середа. — Сколько их здесь…

— Рецепторы показывают резкое увеличение влажности, — доложил Рыбников.

— То-то их тут порасплодилось…

На экране Середа ожидал увидеть обычный для Тарсиса радиальный разлом, а роботы перли вверх по самому настоящему сухому руслу.

Раньше здесь с ревом и грохотом проносились мутные потоки воды, закручивая в мальстримах грязные льдинки, подмывая берега, выворачивая камни, а ныне… А ныне о бурной молодости напоминали лишь извилистые протоки да прирусловые отмели, пересохший водопад, изогнутый подковой с зубчатыми краями, полусрытые ступени, зализанные валы, воронки, островки…

…Русло прорезало базальтовые покровы лавового плато, и еще минут через пять глазам Середы открылась котловина хаоса — типично марсианского образования. «Вот уж точно, — подумалось флагману, — что хаос, то хаос…» Холмы, многочисленные гряды и плосковершинные скальные блоки лежали внизу, словно куски торта на блюде, как попало порезанные и раздавленные. Их разделяли глубокие понижения-борозды и удлиненные, будто по линеечке проведенные провалы с отвесными стенами. Вытанцовывалась аналогия с чужим городом-призраком, позабытым-позаброшенным, выморочным, где в беспорядке раскиданы дома без окон, без дверей… Нет, даже не город, а паровозное депо — то в одном месте, то в другом из зияющих трещин в грунте поднимался и плыл по ветру густой белый пар. Он моментально рассеивался, но тут, же взлетали новые клубы.

— Гейзеры… — пробормотал Середа. — Илья, что показывают хомодетекторы?

— Сплошной фон.

Клубящийся туман под «Дюранго» вспучивался, колышась мягкими волнами, серой слоистой пеленой обволакивал лиловые заросли и таял, таял, будто и не появлялся. Сталагмиты древолистов, огромные ворохи упругой марсианской колючки, и еще какие-то растения, и еще — синие, лиловые, лазоревые…

Туман зарождался в горячих клокочущих источниках, сочащихся водой, минерализованным, животворящим напитком, бьющим из глубин, плюющимся белой пеной, брызжущим прозрачными струями, тающими в воздухе клубами пара.

— Они должны быть где-то здесь… — медленно проговорил Середа. — Рядом с водой…

— Есть! — крикнул Рыбников. — Пошел сигнал!

И в то же мгновение туман пронизала блистающая фиолетовая струна — подрагивающий луч лазера-гигаваттника. Инженер-филдер понадеялся на двуслойную защиту из мезовещества и не сгенерировал поле, а импульс пробил решетку носового гравитатора. Малый крейсер сотрясся, резко завалился вперед.

— Чего ждешь?! — заорал Середа, хватаясь за кресло. — Огонь! Пли по всему сектору!

Рыбников скороговоркой отбарабанил команду и покатился по полу нырявшей рубки. «Дюранго» падал — плавно, кружась, как кленовый «самолетик», удерживая себя на одном кормовом гравитаторе. Заговорили боевые посты, аннигиляторами и пакетными лазерами выжигая долину гейзеров. Густой туман сочно наливался трепещущим апельсинным цветом и растворялся, не выдерживая запредельных температур.

— Держитесь! — завопил Рыбников, и все вокруг словно забилось в лихорадке.

Переборка напрыгнула на Середу и чувствительно приложилась. Благо ее покрывал толстый слой чего-то мягкого.

— Сели? — раздраженно спросил Виктор.

— Ав-варийная посадка… — виновато доложил Рыбников и шмыгнул носом. Середа только засопел, с трудом удерживая отборный мат.

— Крейсер, блин! — рычал он, двигаясь по коридору. — Подбили, как стоячего!

Он выбрался в стандартный жилой сектор и перегнулся через хлипкие перильца. Отсюда были видны все кубрики.

— Десант! — рявкнул он. — На рампу!

Выглядывавшие головы в круглых шлемах моментально скрылись. Послышался слитный топот, с гулом пошла вниз рампа. Середа, хмурый и злой, опустился на первый уровень и лишь там облачился в тяжелую броню. Толстые сегменты сухо щелкали, облегая его тело поверх комбинезона. Зашипев, опустился полусферический колпак со щелью визира.

— Выдвигаемся! — скомандовал Середа. — Третья секция идет впереди! Четвертой разделиться — шестерка с левого фланга, шестерка — с правого! Следовать в двадцати метрах за третьей! Пятой прикрывать тыл! Пошли!

Середа сошел с рампы и огляделся. Той долины, что виделась ему с небес, уже не существовало — огонь спалил всю органику, пятнами и полосами спекая песок, черной гарью пятная скалы. От гигаваттника осталась лужица металла, из которой чайной ложкой торчал керамический ствол, а неизвестные стрелки и вовсе осыпались прахом.

Середа повернулся в другую сторону, и на душе у него стало легче — над воронками, сверкавшими соляным разноцветьем, по новой курился пар и шипели струи, пробиваясь через корку шлака. Вот захрустело, забулькало, и черный кружащийся пепел пробило тугими белыми струями. Грязный серый туман оседал, испарялся, брызги падали на камни, как на раскаленную сковородку, и сердито скворчали.

— Господин флагман! — послышался голос кандидата в рядовые Рио Брая. — Нашли!

— Что нашли? — недовольно спросил Середа.

— Паци нашли! У них тут пещерка, с тамбуром!

— Сопротивляются?

— Никак нет!

— Выковыривай их оттуда и на борт!

— Есть!

Середа поглядел на понурую колонну паци в разномастных комбезах и перевел взгляд на «Дюранго». Малый атмосферный крейсер перегораживал всю долину, кормой раздавив песчаный холм, носом грузно свесившись за вал кратера. Около сдутой лазерным огнем решетки, прикрывавшей антиграв, копошились бортинженеры.

Неуклюжая фигура в бронескафандре, смахивающая на андроида, подошла к Середе и отдала честь.

— Разрешите доложить! — послышался голос Рыбникова.

— Докладывай, Илья. Что там у вас? Надолго застряли?

— Никак нет! Меняем левый гравираспределитель, минут на двадцать работы! Разрешите идти?

— Идите.

Рыбников четко развернулся — с гулом отлетел валун — и пошагал к кораблю. Секция Збинского подгоняла прикладами вяло бредущих паци. Те огрызались.

— Господин флагман! — опять вышел в эфир Рыбников. — Истребители прочесали каньоны!

— И?

— Чисто!

— Ясно. Грузите паци, надо еще Осе помочь!

Инженерная группа управилась за одиннадцать минут — левый гравираспределитель починили, и МАК вернулся в небо. Повисев, он развернулся носом на восток и полетел, набирая скорость, в направлении Большого Сырта.

Осе помогать не пришлось. Еще на подлете к Форт-Соаму Середа увидел караван танков-транспортеров, волнистой змейкой замерших на тракте. Вездеходы догорали. Их борта весело блестели свежей оранжевой краской, на башнях красовались «пацифики» , а моторные отделения были разворочены прямыми попаданиями плазменных излучателей.

Слева, на фоне черных скал Блек-Месы, поднимала свои башни и купола Соацера, неофициальная столица Марса, вобравшая в себя четыре старых купольных поселения — Большой и Теплый Сырт, Новую Антекирту и Соацеру, называемую теперь Старой.

Сразу за Блек-Месой дыбились колоссальные решетчатые полусферы старинного атмосферного завода. Неподалеку поблескивал город Соам, похожий на недостроенную пирамиду, сложенную из круглых модулей. Рядом, выдвинув кольцо усиленных опор, покоился в положении нормальной посадки «Поневеж». Его сизые борта кое-где пачкали кляксы и полосы сажи.

— Правь к нему, — велел Середа.

Рыбников нежно подвел «Дюранго» к систер-шипу, выпустил лапы шасси и посадил корабль. Экипаж встречали. На поле вышли десятки тысяч людей, звавших себя «шохо», а впереди огромной толпы сиял и лучился Жерар Москвичев.

— Построиться! — скомандовал Середа. Космопехота затопала вниз, сбегая по рампе и вспоминая, кто за кем стоит.

— Ста-ановись! Смир-рна!

Тут Москвичев, изображая волшебника, взмахнул рукой, и грянула музыка. Суровым, мощным маршем хлынули аккорды, пуская мурашки по телу. Середа едва не сказал, что мелодия не к месту, но тут вступил хор, и он прикусил язык.

Шохо словно поснимали улыбки с лиц, подтянулись, посерьезнели. Москвичев подошел к Середе и развел руками.

— Понимаю, что плагиат, — сказал он, — но слова уже меняли, и я подумал, что и третий вариант выйдет не хуже…

А над полем гремела тяжкая поступь марша-зова: