Глава 40. Заплыв по течению
На сельву опустилась ночь, и вместе с тьмой к притопленному «Бурану» хлынули запахи прели и гнили, диковинных цветов и болотной тины. Вокруг метались светлячки, надсадно звенела мошкара. Одинаково оглушая, кричали птицы и лягушки. Взрыкнул ягуар.
Ночевать решили в грузовом отсеке челнока. Откинули один створ, чтобы было видно ночное небо и чёрные опахала пальм, многопалыми руками хапавших звезды. Подстелили, что смогли найти мягкого, и улеглись почивать, выставив дозорных.
В два ночи выпало дежурить Кнурову и Савельеву.
Заспанный Тимофей налил себе в ладонь минералки из пластета и омыл лицо. Стало полегче.
Выбравшись на берег, он подкинул сухих дров в костёр – было прохладно, градусов семнадцать от силы. Осень!
Кнуров затянул распах комбинезона под горло и уселся на большой панцирь черепахи, невесть когда оставленный на берегу Альпухары. Индейцы, видать, «вскрыли» черепаху, мясо выбрали, а пустую «консервную банку» бросили.
Савельев, скрипя песком и шурша листьями, ходил по опушке, собирая сухие ветки, а Тимофей впал в то странное, дремотное состояние, когда и не спишь вроде, но и в яви только наполовину.
Сонно помаргивая, он глядел на белевшую тушу «Бурана», на чёрную гладь реки, смутно отражавшую Млечный Путь. Подошёл подполковник и опустил на песок целую охапку хвороста.
Как инженер-программист смог вычленить тот странный звук из сводного ора, он и сам не понял. Звук напомнил ему тихий автомобильный гудок. Анаконда?!
– Алексей Дмитрич! – шёпотом позвал Тимофей.
– Тс-с! – Савельев прижал палец к губам, потом им же указал на реку.
Кнуров присмотрелся и увидел пару красных огоньков примерно в метре над водой.
– Большая, интересно? – сказал Кнуров и соврал – не было ему интересно. Было жутко.
– Щас проверим!
Савельев подгрёб к себе мощный фонарь и послал в морду змее сильный голубой луч.
Кнурова передёрнуло – голова змеи была куда больше его собственной! Огромная, тупорылая, в чётком делении чешуй. Страх был так велик, что не умещался в Тимофее и просился наружу – криком. Усилием воли Кнуров сдержался. Змеи всегда его пугали – холодные, скользкие, извивающиеся… Страх рождался от сильнейшего отвращения, от инстинктивного ощущения чужеродности ползающих и шипящих тварей, их абсолютной несовместимости с тварями теплокровными и прямоходящими.
Свет фонаря анаконде не понравился. Гигантская рептилия закинула голову, словно делая кувырок назад, и ушла в воду блестящей дугой. Замелькало, засверкало гнутое бревно змеиного тела, расширяясь до толщины в обхват, сужаясь до пожарного шланга, и пропало, утянулся без всплеска кончик хвоста, и только круги воды отмечали движение чудовища.
– Ушла… – тихо сказал Савельев.
– Метров десять, да?!
– Да больше… Видал, голова какая? Как у хорошего быка! А пасть? И тебя заглотнула бы, и меня на пару, и ещё бы место осталось. Для десерта!
Успокоившись немного и отойдя от впечатления встречи, Кнуров спросил:
– Как выбираться будем?
– А тут одна дорога, – ответил Алексей Дмитрии, – вниз по реке. Соорудим плот и поплывём…
– А у нас топора нет.
– А зачем нам топор? Вон сколько на корабле всяких сфе-робаллонов! Будут как поплавки… Поставим на них раму, настил сообразим, и вперёд! Нас-то сюда тоже почти что из космоса сбросили – суборбитальный полет! Расстыковались в верхней точке, и – фьюить. Стратолёт на базу, а мы вниз… Сказали: субмарину вышлют за нами за всеми, а только как она по Альпухаре поднимется? Мелко! Так что спустимся к Амазонке, там глубина, там нас и подберут… По Атлантике целый флот прёт, наш Верховный главнокомандующий его в Антарктиду послал, лёд делить будем.
– Антарктическая война?
– Она самая. Адмирал Зенков авианосцами рулит, а генерал Жданов над морпехами и десантом поставлен.
– Что, и генерала услали? – усмехнулся Тимофей.
– А то! Вдруг да шлёпнут конкурента?
– Не дождутся! А модуль ваш… всё уже? Не полетит больше?
– А он этого и не умеет. Его сбрасывают, он снижается, падает, подрабатывает движками, выпускает парашют… Наш в болото плюхнулся. Потонул уже, наверное… М-да… Шёл бы ты спать, Тима. Чего тут двоим делать?
– Нет, так несправедливо!
Савельев отмахнулся.
– Я человек старый, – сказал он, – пенсионер… Бессонницей маюсь. Топай отсюда, сказал!
Кнуров со стыдной радостью подчинился насилию…
С самого утра началось строительство плота.
– Тимка! – заорал Царёв. – Пошли со мной. Поможешь баллон снять.
Кнуров с готовностью помочь и с боязнью попасться в зубы какой-нибудь хищной твари вошёл в воду, пробираясь к хвосту «Бурана».
– А что делать? – спросил он.
– Держи вот тут, – сказал Царёв, – а я его отсюда… – поднатужившись, он оттянул сферобаллон ломиком. – Стукни по растяжке! Вон возьми молоток у Серого.
Кнуров взял и стукнул. Растяжка прогнулась. Он добавил.
– Во-во! – подбодрил его Царёв. – Пошло!
Общими усилиями они выломали сферобаллон и скатили на берег.
– Осторожно! – завопил Гоцкало. – Чуть меня не задавил!
– Одним Серым больше, – ответил Царёв, скалясь, – одним меньше!
– Мирозданию, Серёга, это всё по фигу, – философски заметил Дроздов, волоча два тонких ствола.
– А мне-то нет! – ворчал Гоцкало. – Я к себе привык…
– Клади сюда! – распорядился Жуков, укладывая на песок пару обрубков.
– Квадратом увяжем? – уточнил Дроздов.
– Ну!
Кнуров, придерживая, скатил на бережок второй баллон и включился в монтажные работы. «Монтажники» переговаривались:
– А поперечину будем класть?
– Повдоль? А зачем?
– Да нет, по диагонали! Так или так! Чтоб крепче было!
– А мы сейчас откосинами углы укрепим!
– Хилько! Эй! Наруби ещё лиан!
– Щас я… А вон, Ашот уже тащит. Ашот, давай сюда!
– Тимка, придержи… Ногой наступи! Во…
– Затягивай, затягивай! Прямым узлом!
– А я каким?
– А ты – бантиком!
Всей бригадой «плотогоны» подняли раму, сработанную из стволов и стволиков, и опустили её на качавшиеся в воде сфе-робаллоны.
– Подбей, подбей… Во!
– Всё, по месту стоит.
– Привязываем за патрубки!
– А держаться будут?
– Да куда они денутся?
Пока Тимофей с Жуковым и Гоцкало стелили на палубу плота листы облицовки, снятой в отсеках, Царёв с Подоляном укрепили по краям высокие шесты. Женщины сшили вместе накидки-хамелеонки, а Черкасов с Дроздовым растянули маскирующий полог на шестах – и от солнца защита, и от дождя, и от чересчур любопытных ИСЗ. Хилько с Чантри, как временно нетрудоспособные, сочиняли рулевое весло.
Прошёл ещё час, минул второй, и Савельев, критически хмыкая, осмотрел импровизированное средство передвижения.
– Грузимся! – крикнул он.
– А назвать? – спросила Рита. – Надо нашему плотику имя дать!
Подполковник почесал в затылке и спросил:
– Рому никто не хочет?
Вся команда дружно покачала головой. Тогда Савельев достал бутылку «Гавана клаб» и хлопнул её о выступавший из воды сферобаллон.
– Сим крещу тебя на вечные времена, – торжественно провозгласил он, – и имя тебе «Жангада»! Звучит? – спросил Александр Дмитрич обычным голосом.
– Звучит! – согласился Дроздов. – Ну, что? Всё?
– Отчаливаем!
Все поднялись на борт, рассевшись вокруг низенькой мачты, на носу и на корме, а спецназовцы шестами вытолкнули плот на стрежень. Плавное течение подхватило «Жангаду» и понесло…
Кнуров отстоял вахту, тягая рулевое весло на пару с Царёвым, и присел на носу, удобно привалившись к тюкам с ценными приборами, снятыми с «Бурана». Клод приползла к нему и пристроилась рядом, под бочок. Тимофей рассеянно обнял её.
Царёв, заметивший эти передвижения, осклабился и поднял большой палец. Кнуров усмехнулся.
– И что теперь будет? – пробормотала Борро.
– С нами? – спросил Тимофей.
– И с нами, и вообще… «Буран» угнали, центр разбомбили…
– Договорятся! – вздохнул Кнуров. – Дипломаты пошаркают ножками по паркетам, газеты пар выпустят, ну, где-нибудь политики решат попользоваться моментом и быстренько организуют демонстрацию, срежиссируют «волеизъявление народа»…
Тимофей поискал глазами Риту и напоролся на её взгляд, прямой и грустный. Почти не думая, просто желая подчеркнуть свою «самостийность та незалеглость», он положил руку на правую грудь Борро. Девушка тут же прикрыла его пятерню своей узкой ладошкой. Краем глаза Тимофей заметил, как Рита отвернулась, и ему полегчало…
С левого берега джунгли расступились, сменяясь сертаной – редколесьем. Вскоре и сертана перестала тянуть к небу кривые стволы, к реке придвинулись поля. Выплыл из-за деревьев двуглавый собор, белённый известкой и здорово обшарпанный, с покосившимся крестом на одной из звонниц. Показались кривые улочки забубённого городишки, забытого Богом и хунтами со времен конкистадоров.
Якума встал и вежливо сказал:
– Мы здесь сойдём.
– Это Гранде-Кабальеро, – объяснил Калуэле, – у нас тут дядька Кавукире живет.
– Сейчас попробуем пристать! – широко улыбнулся Савельев. – Эй, мариманы! К берегу.
«Мариманы» – на вахте стояли спецназовцы – дружно заработали шестами, подгоняя неповоротливую «Жангаду» к деревянным мосткам городской пристани. С другой стороны пристани покачивался утлый пароходишко с двумя палубами и высоченной трубой. Любопытные жители сбегали по улочкам и выстраивались в ряд, жадно упиваясь зрелищем.
«Индиос» ловко перепрыгнули на мостки и помахали на прощание.
– Аста ла виста, мучачос! – прокричали они дуэтом. – Байя кон Дьос!
– Аста ла виста! – ответили мучачос, выталкивая плот на быстрину.
И «Жангада» снова втянулась в широкий водный коридор меж зелёных стен. Стены эти, древесные и листвяные, таившие в тени своей кучу мелкой, пакостной живности, понемногу расходились, увеличивая мутное зеркало реки. Иногда Альпухара мелела до неприличия, даже песчаные островки бесстыдно высовывала из воды, давая приют кайманам, то неподвижным, как камни, то юрко сползавшим в грязные волны.
Ближе к Амазонке река сильно углубилась, так что шесты уже не доставали до дна. Приходилось грести самодельными вёслами. Вёсла ломались после десятого гребка, их приходилось чинить чем попало, в дело шли и ремешки наручных часов, и женские шпильки.
– Ничего, – утешал Савельев, – наши уже близко! Глубина пошла!
– Смотрите! – закричала вдруг Клод. – Там катера!
– Только этого нам еще и не хватало, – пробормотал подполковник, вскидывая к глазам бинокль. – Это военные катера. «Электро»! На каждом по пушчонке, ракетной установке и спаренному пулемёту. Боюсь, это по нашу душу!
– Да что мы такого сделали? – возмутилась Борро. – Это же не мы на кого-то напали, это нас чуть не убили!
– Вот они и постараются перебить нас с гарантией, – сказал Кнуров, вынимая трофейный пистолет с глушителем. – Чтобы вообще некому было вспоминать про нападение!
«Электро», ревя моторами и чуть кренясь, заложили поворот, обходя плот и беря его в кольцо.
– Парэ! – разнеслась над водой команда. – Манос арриба!
Вокруг лежали бразильские земли, но приказание было отдано на испанском – официальном языке Латиноамериканского Сообщества. Команда запрыгала эхом от берега к берегу, пока не угасла в лесу. И катера тут же перешли от слов к делу – пулемёт на «Электро-2» развернулся и выпустил грохочущую очередь. Реактивные пули прорвали оба сферобаллона с левого борта, и плот стал крениться. Груда пакетов с пищевыми рационами посыпалась в воду, та забурлила – мелкие рыбешки с мощными челюстями моментально почикали «подкормку».
– Тут пираньи! – крикнул Савельев.
– Они нас им скормить хотят! – добавил Царёв.
Кнуров молча вскинул пистолет и выстрелил. Пуля угодила усатому офицеру прямо по каске. Усач резко присел и нырнул в люк. Дроздов с Жуковым открыли огонь из автоматов. Палубы катеров вмиг обезлюдели. Труба ракетомета развернулась. Выпустила шипящий снаряд. Хвостатая ракета описала крутую дугу и булькнула в реку. Тупо ударило, столб пенной воды поднялся выше деревьев, глуша рыбу и заваливая на бок «Жангаду».
Тимофей, схватившись за мачту одной рукой, поднял пистолет, целясь в маленький иллюминатор надстройки. Реактивная разрывная пуля может наделать делов…
Он нажал на курок, и в то же мгновение шар радужного огня расколол «Электро», гром ударил по ушам. Кнуров даже рот открыл – одним махом корабль побивахом?
В следующий момент разорвало корму «Электро-4». Катер подкинуло, он встал на нос и погрузился до миделя, всплыл, закачался, кренясь. Изо всех люков полезла команда, кто-то замахал белым, надо полагать, скатертью, сорванной со стола в кают-компании. И тогда закричал Савельев:
– Наши! Ур-ра-а!
– Ур-ра-а! – запрыгала Рита. – Наши!
Кнуров оглянулся и приметил слона – по фарватеру пёрла скоростная субмарина со значком Андреевского флага. Она была больше всего похожа на реактивный бомбардировщик, только без крыльев – тот же острый нос и хищные обводы, те же обтекаемые воздухозаборники – вернее, водозаборники, – и сопла, зализанный фонарь надстройки и острые стабилизаторы.
Субмарина шла со скоростью моторки, но резко затормозила, погнав волну и поднимая пенные буруны у сопел. На покатой палубе откинулись люки, наружу выскочили люди в комбезах подводников, крича и маша руками.
– Полный вперёд! – весело скомандовал Савельев.
Все бросились грести, Клод попыталась даже использовать вместо весла руку, но Кнуров вовремя подхватил девушку. Пираньи разочарованно уплыли.
– Швартуемся!
Подводники перекинули на «Жангаду» трап, словно знаменуя конец приключениям. Путешественники бегом покинули тонущий плот. С левого борта громко захрипело, захлюпало. Кнуров посмотрел туда – это тонул «Электро». Катер выбрасывал струи воды и пара, шипел и брызгался.
– Вниз! – гаркнул незнакомый голос.
Кто-то схватил Кнурова за плечо, и Тимофей послушно ринулся к люку, последним скатываясь по ступенькам крутого трапа.
– Приготовиться к срочному погружению! – прокатилась команда.
Затренькал зуммер, подводники затопали по отсекам, ныряя в узкие лючки.
– Тяговый бортовой реактор – средний ход!
– ТБР – средняя тяга! – бойко подтвердил вахтенный.
Субмарина погрузилась и понеслась. Кавитация помогала ей даже не плыть, а лететь – упругая вода перед ней обращалась в кипень пузырей, и субмарина спокойно выдавала сто узлов и даже больше.
Хватаясь за поручни, шатаясь и валясь, Кнуров пробрался в кубрик. Туда набились все – Клод, Борден Чантри с вытянутым лицом, космонавты, спецназовцы ГРУ и похищенные работнички с проекта «Гото».
Все диваны и кресла были заняты, и Тимофей сел на пол у стенки. Не только мест не было – сил у него тоже не осталось.
– Господи! – воскликнула Рита. – Ребята, а ведь мы к своим плывём! Представляете?!
– Не плывём, а идём, – поправил ее Царев. – По морю ходят…
– Да и ладно! Главное, что к своим!
Кнуров улыбнулся и откинул голову к гудящей переборке. Свои…
