Глава 27,
в которой Олег играет в морской бой не по-детски
Эскадра Авраама Дюкена следовала вдоль западного берега Сардинии, изрезанного укромными бухтами.
Как на картинке: лазурное небо, бирюзовое море и белый песок. Классика!
Олег стоял на шканцах, как то и подобает капитану, обозревая окрестные земли и воды в подзорную трубу. Всё начало происходить на его глазах.
«Ретвизан» как раз проходил мимо тихого глубокого заливчика, когда по его водам заскользила большая красная шебека, влекомая одним лишь треугольным парусом, поднятым на передней мачте.
Остроносая, с сильно вытянутой кормой, она вызывала ассоциации с чем-то хищным и опасным.
Недаром шебека являлась излюбленным кораблем берберских пиратов.
В ее носовой части Сухов различил целую погонную батарею из четырех пушек для стрельбы прямо по курсу.
По восемь орудий на каждый борт, четыре ствола под кормовой надстройкой да еще столько же в самой надстройке – по паре справа и слева.
Двадцать восемь пушек, готовых стрелять в любую сторону!
Мало того, следом за красной шебекой выплывала черная – Олег насчитал на ней «всего» две дюжины пушек.
– Бербе-еры! – разнесся крик.
– Гляди, Олег! – завопил Шурик. – Вон они! И вон!
Да их тут миллиард тыщ! Угу…
Далеко впереди, буквально под носом у французского флагмана, постепенно появляясь из-за скалистого островка, вырисовывался большой фрегат.
– Это Мезаморта! – крикнул Айюр, взбегая по трапу на шканцы. – Это его корабль! «Аль-Музаффар»! А вон – «Аль-Мансурия»!
Было хорошо видно, как матросы-мураши ползли по вантам «Аль-Мансурии», как тяжелые полотнища парусов расправлялись на ветру, надувались, обретая «пузо».
И за кормой «Ретвизана» тоже происходили нехорошие события – шесть шебек вышли из потаенных бухт, устремляясь к французским кораблям.
– Это засада, капитан!
– А то я не вижу… – проворчал Сухов. – Понч! – Всё готово! Угу…
Едва слышный, с «Сен-Эспри» донесся звук горна, и тотчас же флагман украсился цветастыми сигналами – это была знаменитая трехфлажка, изобретенная незабвенным де Рюйтером.
Олег направил трубу на флажки.
– Эй! Нам приказано атаковать шебеки! Красную и черную!
В ту же минуту прогремел гром залпа – первыми открыли огонь пираты «Меццоморте».
«Аль-Мансурия» и «Аль-Музаффар» окутались тучами дыма, обстреливая «Сен-Эспри».
«Дюк» де Турвиля двинулся к западу, чтобы, меняя галсы, подойти флагману на выручку.
Приходилось лавировать, что для фрегата с полусотней орудий на борту было непросто.
Однако делать было нечего – встречный ветер с юга, задувший так не вовремя, помогал берберам и мешал французам.
Громадный «Сен-Эспри» заворочался, ломая строй, и ахнул всем бортом, поражая молодцев Мезаморты, но и самому флагману досталось – Олег даже дымки различил на его палубе.
Надо полагать, пираты стреляли калеными ядрами. – Еще один! – закричал Бастиан. – С с-севера!
В самом деле, третий по счету фрегат турецкого дерья-бея приближался, следуя за шестеркой шебек.
Он не стрелял, медленно продвигаясь под углом к ветру. Зато шебеки, выставившие косые паруса, шли довольно-таки шустро.
Первым от них пострадал пинас «Хамекон» – два пиратских корабля, обходя француза, открыли огонь из носовых и части бортовых орудий.
Вот только обгонять пинас они не стали, как можно было ожидать. Зачем подставляться?
Дав залп, шебеки отвернули, пропуская следующую парочку. И еще залп. Карусель устроили!
Грот-мачта на «Хамеконе» накренилась, пинас развернуло ветром, и тамошние пушкари тотчас же выстрелили, накрывая одну из шебек.
А той как с гуся вода.
Третий французский фрегат, «Шеваль-Марин», развернулся и двинулся с попутным ветром, экономно тратя снаряды.
Шебеки, словно волки на медведя, бросились к нему, окружая и паля из орудий.
– К-капитан! Ш-шебека!
– Вижу, Бастиан… Понч! – Готово!
– Нижним деком! Огонь!
«Ретвизан» вздрогнул, извергая облако белого дыма.
Когда оно рассеялось, на красной шебеке явно прибавилось работы плотникам – ядра кое-где вышибли фальшборт, зияли отверстия в надстройке.
Тут же прилетела ответка – восемь бортовых пушек с шебеки грохнули почти одновременно.
Флейт едва ощутимо вздрагивал, принимая подарки в два окка весом – фунта четыре или чуть больше. Ядрышки.
Подвернув кормой, красная дала залп из кормовых орудий.
– Понч! Верхним деком, пушки от носа до миделя! Огонь!
Рявкнули орудия, поражая шебеку. А тут и черная подошла за своей порцией.
– Понч!
– Да понял я, понял!
Оставшаяся половина пушек на верхней палубе, из тех, что ближе к корме, влепили ядра в черную шебеку.
Пиратам это очень не понравилось – вспышки выстрелов из мушкетов так и засверкали. – Мушкетеры – товсь! Пли! «Получите и распишитесь!»
– К повороту оверштаг! Поворот!
Морячки-корсарчики забегали, тягая снасти.
Неповоротливый флейт медленно, словно без охоты, подвинулся кормой к югу и сразу, с попутным ветром, обрел маневренность.
В это самое время черная шебека, прозванная «Селемие», поспешила вперед, на север, загораживая красную, которую тоже окрестили на турецкий лад – «Реал-Мустафа».
– Залп лагом! Огонь!
Грохнуло так, что у Олега в ушах зазвенело.
Причем берберы выпустили ядра почти одновременно с пушкарями «Ретвизана».
С юга тоже докатился гром – это «Сен-Эспри» долбил по врагу.
– Мы им н-неплохо врезали, к-капитан!
– Что хотели, то и получили!
В самом деле, обе шебеки замедлили ход, побитые ядрами.
Флейт так и продолжал двигаться на север, подгоняемый свежим, весьма свежим зюйдом – приближалась буря.
– Не одно, так другое, – проворчал Пончик, – не другое, так третье… Угу…
– Надо успеть до шторма, Понч! А ну-ка… Пушки зарядил?
– Только с левого борта. Не все еще.
– Заканчивай!
Сухова посетила идея, подсказанная шквалистым ветром с юга.
– К повороту фордевинд!
Обе шебеки, хоть и подраненные, сдаваться не собирались, разворачиваясь к «Ретвизану» правыми бортами – считай, два десятка заряженных орудий.
Лихие капитаны шебек учли всё, кроме одного – силы ветра. Зюйд здорово клонил пиратские корабли, и этот самый крен не позволял вести огонь, разве что в воду.
Флейт тоже поддавался порывам ветра, но для его батарей всё обстояло наоборот – из-за крена стволы пушек задирались вверх. Однако Пончу было без разницы, каким огнем накрыть шебеки, навесным или настильным.
– Пли!
Ядра, описав крутые дуги, обрушились на палубы берберских кораблей, проламывая их, иной раз доставая днища, калеча и убивая пиратов, укрыться которым было просто негде.
«Селемие» особенно досталось – восьмифунтовые гостинцы практически обрубили шебеке далеко выступающую корму и повредили руль.
Беспомощный корабль развернуло на волне, почти что укладывая набок.
– К повороту! Поворот!
«Ретвизан» снова занял выгодную – наветренную – позицию, стреляя против зюйда.
Залпом верхнего дека Олег покончил с черной шебекой.
Когда рассеялся дым, «Селемие» тонула – снаряды искурочили всю ее палубу, пробивая днище. «Редкий ракурс!» – орал Пончик.
«Реал-Мустафа» сочла «Ретвизана» слишком уж неудобным противником и направилась обратно в бухту, которую незадолго до этого покинула.
Впрочем, легче от этого не стало – подошли три шебеки с севера. Еще одна, двигаясь в лавировку, приблизилась с юго-запада.
На ее парусах расплывалась огромная звезда Давида, почитаемая мусульманами как печать Сулеймана.
– К-капитан! У них б-брандер!
– Вижу! Готовьте кошмы! Намочить не забудьте!
– С-слушаюсь!
– Олег! У них два брандера! Вон еще один! Угу.
Сухов, бормоча проклятия, наблюдал, как из-за корпуса шебеки, отмеченной шестилучевой звездой, выплывали две фелюги.
Их палубы были заставлены бочками и вьюками, между которыми бегали полуголые пираты с факелами.
Огни множились, вот уже и паруса фелюг занялись. Добровольцы-поджигатели попрыгали в воду, спасаясь, а брандеры, гонимые ветром, повлекло к «Ретвизану».
Пламя, раздуваемое дыханием близкой бури, бушевало вовсю, красные полотнища заворачивались, словно вытягивая огненные щупальца.
– К повороту фордевинд! Бастиан, начнете после моей команды, не раньше!
Брандеры, даже лишившись парусов, шли достаточно ходко. «Ретвизан» стоял к ним бортом, словно готовясь принять фелюги и возгореться сам.
Шебеки, подошедшие с севера, словно выжидали.
Зачем, дескать, тратить порох на обреченный флейт?
И так сгорит…
– Поворот! Давай, давай, давай!
«Ретвизан» медленно, плавно развернулся, пропуская брандеры вдоль бортов, и шебеки тут же открыли огонь.
Да только попасть флейту в его круглую корму куда сложней, чем в борт угодить.
Практически все выпущенные берберами ядра грохнулись в воду, кроме двух, пробивших «Ретвизану» обшивку чуть ниже золотых букв, составлявших название корабля.
А вот шебекам пришлось туго – разворачиваясь, чтобы уйти от приближавшихся брандеров, две из них сцепились длинными, изогнутыми, как удилища, рю – и перекрыли дорогу третьей.
И та с треском въехала бушпритом в борт соседке, продолжая двигаться по инерции, а затем ее собственный рю добавил путаницы, сцепляя все три шебеки в подобие трилистника.
Берберы взвыли, забегали с ятаганами и топорами, спеша расклинить опасную сцепку. Поздно!
Полыхающие фелюги, как по заказу, вошли в прогалы между шебеками, застревая и опаляя борта, снасти, паруса.
«Растопки» было предостаточно.
Огонь, раздуваемый ветром, охватил все три корабля разом. Он обвивал штаги и ванты, взбираясь на мачты. В косых парусах разгорались огромные дыры, пламенными кольцами сжирая ветрила.
Дым сносило, а огонь бушевал, жадно сокрушая шебеки.
– За что боролись, – провопил Пончик, подпрыгивая от возбуждения, – на то и напоролись! Так вам и надо, мезаморды! Ха-ха-ха!
Его настроение живо передалось команде – сосредоточенные лица корсаров расплывались в ухмылках, и вскоре гогот сотрясал «Ретвизан» не хуже орудийного залпа.
– Ёш-моё! – воскликнул Быков. – Ну ты им и устроил аутодафе!
– Да при чем тут я… Это самое… Повезло просто.
– Не скромничай!
– К-капитан! С ф-флагмана сигналят, ч-чтобы вся м-малышня роем напала на… «Аль-Кахиру». Это, н-наверное, вон тот ф-фрегат, что с с-севера!
– Наверное. Больше некому. К повороту!
