Не много технических вопросов разобрано лучше, чем вопрос об элементалах. Сначала нужно избегнуть по этому поводу изобилия терминов и слов, первого источника ясности. Затем необходимо остерегаться смешивать девять классов элементалов, населяющих четыре царства астрального плана.

И вот как здесь идет дело об одном из наиболее таинственных вопросов эзотеризма, нужно еще считаться с оценкой, которую производят первые откровения этой тайны среди спиритов и профанов. Доверчивые писатели спиритического мира смешали элементалов, элементеров и астральных духов в одну общую кашу, где ругательства указывают на невежество.

Мы постараемся сообщить в ближайшем труде по возможности полное учение об элементалах. В настоящее время мы приложим все наши усилия, чтобы определить элементы, которые необходимо хорошо знать, чтобы дать возможность нашим читателям уразуметь тайны этого отдела.

В мире невидимом, как и в мире видимом, существуют создания менее благородные, чем человек.

Некоторые из этих существ, действующих в плане астральном, состоят агентами, обязанными выполнять волю бессмертных существ, воплощенных или невоплощенных, или даже ангельских.

Эти создания смертны, и продолжительность их астрального существования изменяется, следуя каждому из девяти порядков, к которым они взаимно принадлежат.

Элементалы вообще, кроме известных специальных исключений, ни добры, ни злы. Это Оттенки идей, которые отражают вопрошающему их простаку его собственные вожделения и желания. Страх со стороны вопрошающих делает их смелыми и склонными к придиркам. Их устрашают и подчиняют хладнокровие и воля.

Элементалы-агенты действия в Невидимом «посвященных», принадлежащих к высоким оккультным братствам; понятно, что здесь, вопреки моему сильному желанию просветить читателя, мне необходима величайшая осторожность. Могущество должно быть вверено только нравственности и смирению. И вот, могущество, достигнутое через познание элементалов, действительно, и если я обхожу это молчанием, то только потому, что знаю, что можно сказать и о чем необходимо умолчать. Ложные посвященные, которые полагают, что знают что-нибудь, и которые знают только то, что в книгах, язвят, что каждый из наших читателей сделается более знающим, чем они, в несколько часов, и обвиняют меня в раскрытии их невежества. В этом я исполняю свой долг. Но должен предупредить своих обвинителей, что я никогда ничего не открывал, прежде чем не сносился об этом с «высоким местом» («haut lieu»), и что в моих книгах не найдут средства сделать зло, тогда как всегда находится множество средств совершить добро. Практическое знание элементалов позволяет одинаково как хорошие, так и дурные действия; я воздерживаюсь относительно этого от малейшей подробности и предоставляю примерам говорить за меня, ссылаясь на следующие 2 положения, ясно отвечающие на данный вопрос.

«Духи, называемые элементалами, или духи природы», духи-резиденты или genatiloci, обитают также в астральном пространстве (но они совсем отличны от тех, которых мы только что описали).

К этому последнему классу принадлежат духи, известные всем народам как посетители лесов, гор, рек, уединенных местностей. Это дриады, наяды, эльфы, феи и т. д. Элементалы часто таинственны, устрашающи и опасны. Это духи, которых вызывали Розенкрейцеры и опытные маги и которых еще теперь вызывают известные лица. Они отзываются на пентаграммы и другие символы; даже назвать их опасно в известных местах и в известное время. Наиболее могущественны – саламандры или духи огня. Способность элементалов производить физические феномены очень хороша; делает их очень опасными отсутствие чувства морали.

В этом они отличаются от небесных духов, для которых невозможно никакое физическое проявление, так как они никогда не соприкасаются с материей.

Адепт совершает свои чудеса главным образом через посредство таких элементалов.

Кроме адептов могут иметь сношения с элементалами другие лица, но это сношение опасно для тех, кто не очистил и не усовершенствовал свой интеллект и ум. Там, где над ними не доминируют, они становятся хозяевами и не знают жалости в своем мщении тем, кто не повинуется их приказаниям[ «La vole Parfalte» стр. 76.].

Духи элементалов, которые проникают во все, не только микроскопической планеты, но микроскопического человека, принадлежат к первому кругу, наиболее высокому. Между этими элементалами, духи воздуха управляют расположением духа и выделениями тела, в частности – кровью. Духи земли властвуют над различными тканями. Животная теплота, ассимиляция и питание зависят от духов огня[ «La vole Partalte» стр. 63.].

Несколько строк ниже откроют тем, кто умеет понимать весь секрет исцелений, который знал среди профанов каждый посвященный брат Креста-Розы.

Один из наиболее подробных примеров, который мы знаем относительно поддерживаемой связи с элементалами, вместе с трудом несчастного аббата Виллара представляет обширнейший труд Temple de Satan.

Мы обязаны его знанием г-ну Станиславу де Гюайта и желаем только коротко прорезюмировать то, что он сказал о нем в своем магистерском труде «Храм Сатаны».

«Бербижье – истинно одержимый, который видит повсюду только демонов (которых он назвал Farfadets) и колдунов (которых он называл физиками). Он горько жалуется на общество infernaliqo diabolique (sic), главных участников которого он обнаруживает на поверхности неба – докторов, учеников, адвокатов, фармацевтов. Бесконечные гонения, которым он подвергается со стороны этих несчастных, отравляют его существование; он решил отомстить им, назвав их имена».

«Бербижье не сумасшедший, как другие: его сумасшествие имеет ту особенность, что исчезает при умозрении».

«Бербижье, наверное, является жертвой множества ларвов; но он приписывает свои притеснения колдунам, превращающимся в чудовища разного рода и разной величины. С этой точки зрения наиболее любопытно исследование его гравюр: те, глаза которых не созданы для астрала, могут, по крайней мере, изучить в этом зеркале изменчивую природу ларвов, способных принимать с непонятной гибкостью наиболее парадоксальные и разнообразные формы: достаточно, чтобы несчастный одержимый (?), который содрогался в их присутствии, опасался какой-нибудь мерзкой фигуры, ларвы тотчас же сообразуются с последствиями: галлюцинация увеличивается, мысль становится реальной и превращается в окружающую пластическую субстанцию, о которой я детально говорил, объясняя ее в «Cief de la Magie noire».

«Когда вы услышите, говорит наш знакомец, шум, происходящий от хлопанья крыльев больших птиц, это будет чистое бесновение: то же самое, когда услышите ход чудовищ ужасной величины или страшной формы, но которых вы не видите: когда вы почувствуете в хорошо закрытой квартире устрашающий ветер, который пугает лиц, полагающих, что они находятся в убежище».[Le Serpent de la Genese, стр. 102–104.]

Деревушка П…. имела плохую репутацию в стране. П…. была одержимой.

Ее жители так же, как к окрестные, утверждали, что часто, один или два раза в неделю, даже чаще, с наступлением ночи был виден светящийся «фонарь», прогуливающийся по полям и деревне; они подтверждали даже, что этот «фонарь» часто сопровождал людей, запоздавших вечером в полях или в соседних деревнях, вплоть до прибытия их в П…., после чего терялся среди полей: этим заканчивалась его задача. Жители этой местности сопоставляли это явление с таинственным случаем, происшедшим за несколько лет до того в трактире напротив фермы.

Хозяин трактира бесследно исчез лет 10 назад, и всеобщая молва обвиняла его жену, сидевшую в то время, о котором я говорю, постоянно дома, в убийстве своего мужа и сожжении его тела в печи, где обыкновенно пекла хлеб.

Эта женщина была подвергнута предварительному заключению на несколько месяцев по обвинению ее в убийстве своего супруга, но затем была выпущена за недостатком улик.

По мнению обитателей деревушки, светящееся явление было духом убитого, который приходил беспокоить виновную, не делая зла другим. Вместе с тем вдову никогда не видели выходящей из дому после заката солнца, и все двери и окна трактира герметически закрывались с наступлением сумерек.

В 1876 г. я отбывал воинскую повинность. В августе получил отпуск на 15 дней и возвратился к своим в П….

На следующий день моего приезда, г-н Н., молодой человек, наставник моих братьев и сестер, отправился вечером пешком в Г…., соседнюю деревню в 6 километрах от нашей.

Было 9 с 1/2 часов вечера, когда г-н Н. возвратился. Когда он пришел, мы заметили, что он был необыкновенно взволнован. На наши вопросы, что с ним случилось, он сначала не мог отвечать: через несколько минут, немного успокоившись, рассказал нам, что, идя спокойно домой, почти уже на половине дороги, он внезапно заметил около себя, на высоте своей левой руки, бледный мерцающий свет «фонаря».

«Фонарь», все идя наряду с ним, делал движение взад и вперед, как бы несомый идущим человеком.

Г-н Н. почувствовал ужас, он мне говорил, что хотел сначала бежать; но, не будучи в состоянии этого сделать, он с трудом дотащился домой, и явление молча сопровождало его вплоть до двери фермы, чтобы там исчезнуть.

После рассказанного приключения прошло три или четыре дня. День выдался прекрасный и очень теплый: при закате солнца не было ни малейшего облачка, а вечер был полон прелестной ясности, которая вообще бывает в пал-день. Было 7 с 1/2 часов вечера, я находился в доме, в комнате, рядом со столовой; должны были садиться ужинать. Вдруг я услыхал шум и голоса звавших меня детей. Я вошел в столовую, в которой дети встретили меня криком: «Фонарь, фонарь», протягивая свои руки к открытому окошку, выходящему в поле.

Тогда я заметил посреди полей, на расстоянии 400 и 500 метров, какую-то светящуюся вещь, вроде шарика, качавшегося взад и вперед, приближаясь к дому. Я повторяю, что было еще почти светло: явление, казалось, не распространяло света вокруг себя.

Благодаря шуму детей, моя мать, обе знакомые, также как и г-н Н., присоединились к нам, и все мы стали рассматривать «фонарь»: последний приближался со скоростью человека идущего медленным шагом и протяжные движения его совершенно походили на движения фонарика, несомого в руке.

Феномен придвинулся почти на 20 метров к окну, где мы стояли. Когда явление приближалось таким образом, я хорошо различил его яйцевидную форму, величина его по большой оси была около 25 сант., а по малой 18–20. В центре казалась точка света, интенсивность которого уменьшалась к бокам; но контуры ясно обрисовывались в окружавшем воздухе: но весь он не был прозрачным.

Как я уже сказал, феномен придвинулся к дому до 20 метров по прямой линии. Продолжая тогда свое движение к дороге, он обходил дом: я побежал в сопровождении других к другому окну, выходящему на дорогу, открывая вид на маленький садик и на трактир, уже запертый. Теперь мы снова увидели «фонарь». Он оканчивал поворот дома и появился перед решеткой нашего маленького палисадника, против трактира, отделенный от него лишь дорогой шириной метра в четыре.

Феномен в это мгновение остановился, прислонившись, так сказать, к нашей решетке. Это продолжалось 3 секунды; затем светящийся шарик внезапно поднялся, как на пружине, на высоту этой решетки (1 метр 60 сант.) и примостился на острие одного из деревянных столбов.

Действие, произведенное этой светящейся формой, необъяснимо; насаженная на решетку сада, в 4 метрах от нас, она была поразительна.

Царствовало абсолютное молчание как в нашем окне, где никто не шевелился, так и снаружи: на дороге ни души. Дверь, ставни, окна и другие входы в трактире были по обыкновению в этот час заперты.

Явление было в течение 2 или 3 минут неподвижно, я прервал молчание, прося громким голосом г-на Н. отыскать мое охотничье ружье и зарядить его.

Г-н Н. отказался, прося меня не говорить так. Я сам же не мог решиться покинуть, хотя на мгновение, окна, боясь потерять феномен из вида.

Короткий разговор между мной и Н. ничего не изменил в положении «фонаря»; он продолжал еще, быть может, минуты 2, оставаться на своем месте, как вдруг соскользнул с высоты решетки, как по наклонной доске, и, опустившись почти на метр от земли, направился раскачивающимся движением к двери трактира, где и исчез, как внезапно потушенный свет.

Соединение элементала и идеей образует особенное существо, которое мы назовем существом идеальным, оживотворенной идеей, когда оно действует беспристрастным или благосклонным образом, и которому дадим название ларва, когда оно действует на субъекта злонамеренно. Эти слова употреблены единственно для ясности изложения, а сама по себе оживотворенная идея или ларв одно и то же, представляет конституцию, рознящуюся только своими действиями. Рассмотрим теперь некоторые подробности, которые помогут лучше понять наше объяснение.

Когда я говорю усыпленному субъекту:

Через 15 дней минута в минуту с настоящего момента вы заснете и напишите письмо, содержащее то или другое и тому-то, я вызываю в астральной атмосфере этого субъекта элементала, который, оживотворяя мое внушение, точно через 15 дней, минута в минуту, исчезнет развивать приказание, которое я ему отдам словесно. В назначенный час оживотворенная идея будет действовать, как действовала моя воля, и субъект будет быстро направлен к исполнению внушения.

Элементалы, прикрепленные к идее внушением, составляют реальные существа, которые живут более или менее долго, судя по продолжительности действия внушения. Они могут жить несколько часов, или несколько месяцев, или несколько лет и иногда даже всю жизнь субъекта, создавая в последнем случае истинную и наиболее опасную неотступность. Вообще, существо, созданное внушением, умирает по выполнении последнего.

Ларвы[Initiation. Июль 1895 г.]

Цель следующего учения состоит в возможно лучшем резюмировании теории строения ларвов, чтобы вызвать внимание читателя к известным явлениям практического оккультизма, которые мы постараемся осветить некоторыми личными опытами.

Полное сочинение по этому важному вопросу заслуживает быть изученным, особенно в настоящее время, когда появляются в периодических изданиях теории наиболее фантастические и наиболее нелепые.

В действительности истинно сведущий может эзотерическим учением объяснить известные явления неотступности или гонения, названные профанами «колдовством», так же, как и известные случаи сумасшествия, которые этимология оставляет для медицины темным.

Прежде всего нужно хорошо запомнить, что слово ларв принято современными оккультистами в специальном значении и не обозначает только «неотступного духа», как предполагали древние мудрецы.

Ларв психический паразит, строение и проявление которого были совершенно определены Парацельсом и затем Элифасом Леви и Станиславом де Гюайта.

Здесь мы укажем на:

1) Строение ларва и его происхождение, 2

) Средства, которые позволяют существовать ларву, и

3) Уничтожение ларва.

Фигура, помещенная в этом учении, показывает закрепленное астральное видение в угольном магическом зеркале. В нем маг непосредственно увидит изображение мира элементалов и ларвов.

Разнообразие и несвязность вызванных фигур хорошо указывает происхождение этих форм. Это мозговые образы, идеи, призванные к более или менее длинному существованию.

Ларв – существо астрального плана, созданное человеческой мыслью, как высший принцип (образ ума в человеке), животворной силой создателя ларва, как одушевленный принцип и, благодаря скоплению астрального света, как тело.

Форма ларва зависит единственно от воображения человека, создавшего эту оживотворенную идею: отсюда особенность и многочисленность этих астральных созданий.

Кроме ларва, происхождения угрызения совести, живет так же жизнью своего создателя и постепенно истощает несчастного. Определение Станислава де Гюайта превосходно:

«Ларвы – Несвязные, фантастические, но реальные субстанции, лишенные собственного вида и живущие неестественной жизнью. Они прикрепляются к тем, кто создал их и который истощится со временем, питая их». (Serpent de la Genese, стр. 364).

Все это еще темно для некоторых читателей, мало освоившихся с вопросами, касающимися практики.

Но так как теперь мы стали разбирать эти вопросы в Initiation, мы сейчас по возможности разъясним их, чтобы осветить это так же, чтобы хорошо указать старинный характер этих исследований.

В нормальном состоянии мы порождаем массу идей, но их интенсивность редко настолько сильна, чтобы позволить им реагировать на наш организм, сделавшись психическими существами.

Сент-Ив-Д'Альвейдр очень хорошо говорит в одной из своих малоизвестных работах «Les clefs de Orient» (1875 г.):

«В невидимом плане, как и в видимом, ничто не пропадает, и первая субстанция какого-нибудь светила бережется, сохраняясь в себе, в своем тай ном свете вплоть до движения воли, до радиации страсти, до образа одной мысли».

Но для личного существования этой мысли в течение известного времени нужно совсем специальное мозговое напряжение.

Одна очень прекрасная выдержка из письма одного священного индуса, сообщенная г-ном Sinett, открывает нам следующее:

В своей невидимой эволюции каждая человеческая мысль проходит на место, физический порядок которого есть изнанка, и делается активным существом, соединяясь с особенным элементалом, иначе говоря, с одной из полуинтеллектуальных сил царства жизни.

Эта мысль служит, как активная способность разума, как создание, сотворенное умом во время периода более или менее длинного и пропорционального интенсивности мозгового действия, которое его и порождает.

Таким образом, хорошая мысль повторяется, как активная и благотворная сила, и злая, как мощь опасная и демоническая.

«Так что человек беспрерывно населяет свой бег в пространстве одного мира по своему образу, наполняет эмонациями своих фантазий, желаний, импульсов и страстей».

Но в свою очередь невидимая часть человека через свой единственный контакт реагирует на весь чувствительный и нервный организм пропорционально своей динамической интенсивности.

Поэтому особенное имя ларва мы даем только плохой мысли, действующей на организм разрушительно и повторяясь, как зловредная и демоническая мощь.

Предыдущие ссылки показывают нам, что форму и образ действия ларва определяет идея: но откуда же он заимствует силы продолжать свое существование?

Ларв действует, как рак, осаждающий не физически, но астрально, и только из жизненной силы своего создания он получает средство для продолжения своего существования.

Неотступность продолжается только по милости слабой воли одержимого, и никогда маг, надлежаще укротивший импульсы психического существа, не может подчиниться влиянию этих созданий трусости или страха.

Средство, позволяющее ларву существовать, не есть принцип метафизический. Силу и могущество этому эфемерному созданию дает материальная, легко ощутимая сила, локализируемая в кровяных шариках.

«Все фантомы, – говорит Парацельс, – которые порождает воображение, создаются из кровяных испарений».

Расскажем по этому поводу наше личное воспоминание. Несколько лет назад мы присутствовали вместе с д-ром Жибье при феномене прямого письма при полном свете. Действие происходило у магнетизера Роберта, усыпившего двух субъектов: молодого человека и молодую женщину. Ученический лист бумаги, на полях которого расписывалось 20 присутствующих лиц, был помещен при полном свете в конверт: молодой человек, все время спавший, взял этот конверт большим и указательным пальцами каждой руки и поддерживал его вертикально под зажженной лампой. В этот момент мы явственно услыхали особенное царапанье внутри конверта: это царапанье продолжалось около 3 минут. В течение этого времени субъект утверждал, что его кровь вышла из рук и вошла в конверт, но никто ничего подобного не видел. Когда царапанье прекратилось, субъект упал в обморок, который продолжался минуты две. Пока я подавал ему необходимую помощь, д-р Жибье схватил конверт, вынул влажный лист бумаги: он содержал (за подписью «Корнеля») около 20 дурных стихов, написанных, казалось, обугленной спичкой. После разъяснилось, что голова молодого человека, претендовавшего на драматическую карьеру, была наполнена стихами великих классиков. Отсюда подпись «Корнеля».

Через несколько времени после этого случая, проанализировав этот род прямого письма, я констатировал под микроскопом присутствие человеческих кровяных обугленных шариков. Материалом для этих проявлений была кровь. Отсюда огромное ослабление субъекта. То же самое в действии этих ларвов: следующий § взят из известного труда Элифаса Леви (Livre des Esprits, стр. 216).

Иерофанты Вааl'а и Nisroch'a в сильной экзальтации делали себе надрезы по всему телу и требовали от испарений их чистой крови или явлений или чудес; тогда перед помутившимися и больными глазами все начинало кружиться: луна принимала оттенок разлитой крови и они думали, что видят ее упавшей с неба: затем из земли начинали выходить, прыгать, ползать и подниматься бесформенные и мерзкие существа; было видно, как формировались ларвы и лемуры, бледные и тусклые головы, как старые саваны, и все, облепленные плесенью могилы, наклонялись над ямой и высовывали свои сухие языки, чтобы лизать излитую кровь. Маг, весь израненный и ослабленный, защищался против них мечом вплоть до появления ожидаемой формы и оракула.

Эти ларвы рождаются под влиянием особенно интенсивной идеи и поддерживаются за счет витальной силы их создателя.

Но интенсивная идея может отразиться через личную реакцию сознания (т. е. высший план) на индивидуума; отсюда угрызение совести и одержимость; но она может быть также рождена действием другого лица: внушением, которое решительно только специальный процесс создания ларвов более или менее упорных. Из-за этого происходит опасность внушения со стороны безнравственных или неопытных индивидуумов. Могущество ларва, созданного так, зависит единственно от сопротивления, которое может противопоставить ему воля субъекта.

Когда дело идет об индивидууме слабого характера, который утверждает, что он «заколдован» или «преследуем», нужно хорошо разобраться в происхождении этого преследования, и 99 против 100, что находишься при случае самовнушения смущенной совести. Станислав де Гюайта дает нам по этому вопросу следующее замечательное описание Бербижье:

«Бербижье, наверное, жертва множества ларвов; но он приписывает эти притеснения колдунам, превратившимся в чудовищ различного рода и размера.

Исследование его гравюр интереснее всего с этой точки зрения: те, глаза которых не созданы для видения астрала, могут, тем не менее, изучить в этом зеркале изменчивую натуру ларвов, способных принимать с поразительной гибкостью наиболее парадоксальные и разнообразные формы: достаточно, чтобы несчастный одержимый, который содрогается от их присутствия, высказал какое-нибудь опасение насчет их мерзкой фигуры, ларвы тотчас же применятся к последствиям: галлюцинации усилятся, мысль станет реальной и превратится в окружающую пластическую субстанцию»[Станислав де Гюайта «Le Serpent de la Genese», cтp. 103.].

Ларв, порожденный внушением одержимого индивидуума или другого лица, может быть совсем уничтожен обратным внушением.

Когда чисто психические средства не удаются, мы советуем быстро употребить астральные острия, которые действуют на скопление астрального света, образующего тело ларва, и непосредственно разрушают его средства реализации в нашем плане.

Наконец, употребление благоуханий, пантаклей и магических церемоний дает превосходные результаты, когда не удаются все другие способы.

Чтобы кратко указать читателю род этой практики, мы закончим это учение рассказом личных опытов, которые мы произвели около 2-х месяцев назад.

Дополнительные подробности найдут в рассказе явлений, происшедших в Cidevill'e, и в опыте, недавно сообщенном г-ном Божано.

Опыты, которые мы произвели, имели целью дать простое указание об этой теории ларвов. Не нужно забывать, что экспериментальные учения гипнотизма имеют ценность только благодаря многочисленности наблюдений. Итак, мы опишем наши личные попытки. Под видом простого документа, для подкрепления предшествовавшего. Один из наших учеников, изучавших практические знания, г-н А. производил серию опытов по гипнотизму с одним из наших субъектов: Маргаритой.

Желая продолжить свои опыты, не боясь внешних влияний, г-н А. внушил Маргарите, что в ней прогрессивно развивается другая личность и что никто, кроме него, экспериментатора, не будет иметь влияния на эту новую нарождающуюся личность. Продолжая свое внушение в течение нескольких дней, А. постепенно убедил Маргариту, что новая личность (кто она?) имеет всю власть над ее волей: так что бедный субъект не мог ничего предпринять, не чувствуя влияния этого паразита, действовавшего, как истинный ларв.

Я совершенно не знал про опыты, которым была подвергнута Маргарита, и, производя некоторые практические исследования с этим субъектом, я скоро заметил, что в ней было что-то ненормальное.

Я испробовал все способы, известные экспериментаторам, хотел заменить внушившего подставным лицом, действующим от его имени, но ничего не выходило и все, чего я достиг, была уверенность, что Маргарита захвачена, благодаря внушению обычными средствами, по нашим теориям, ларвом.

На следующий день я снова пригласил моего субъекта и снова проделал магическую операцию. Отрезав прядь волос Маргариты, погруженной в глубокое состояние гипноза (состояние связи), я спросил субъекта, который не замедлил ясно увидеть личность, властвовавшую над ее волей; эта личность конденсировалась понемногу вокруг пряди отрезанных волос, которую я постепенно удалял от субъекта. Удаляя таким образом ларва, я запер его в магическом круге, приказав ему оставаться там, пока я его не выпущу.

До сих пор не было ничего особенного. Мне скажут, что вся эта церемония и прядь срезанных волос, и этот круг и т. д. действовали на субъекта, как внушение. Эта теория, может быть, действительно истинна; но посмотрим дальше. Маргарита была восхищена, чувствуя себя освобожденной от этого ненормального состояния, которое тяготило ее уже несколько дней, и заметив, что ее воля ускользнула от влияния ларва.

Я занимался в своей клинике. Между тем, случайно зашел г-н А., гордый достигнутыми результатами, уверяя меня, что внушение, которое он произвел, разрушило свободную волю субъекта.

Не говоря ни слова о моем опыте, я вышел, прося г-на А. ввести в субъекта личность, созданную им и которая сильнее, как он утверждал, собственной личности субъекта.

Когда я возвратился через четверть часа, моим глазам представилась интересная картина. Г-н А., трудясь до пота, выбивался из сил над внушением; кроме того, он делал магнетические пассы то в одну сторону, то в другую и, однако, ничего не поправлялось.

«Это интересно, – сказал он мне, – она не появляется».

«Значит, – ответил я, – она слабее свободной воли субъекта».

«Я ничего не понимаю. Однако никогда она не выказывала ни малейшего сопротивления».

«Не беспокойтесь. Она, без сомнения, возвратится».

Наш разговор окончился на этих словах.

Г-н А. возобновлял опыт 2 дня сряду и, отчаиваясь прийти к какому-нибудь результату, он возобновил все сначала и начал создавать нового ларва.

Несколько дней спустя я заметил присутствие новой личности (всегда неизвестной мне), прогрессивно доминирующей над волей субъекта.

Этот раз я немного изменил опыт и, начертив на земле мелом магический круг, начал внушение, увлекая ларва в центр круга посредством пряди волос.

Когда, по словам Маргариты, бывшей в глубоком гипнозе (состояние связи), ларв вошел в круг, я провел своей шпагой по субъекту, повелительно внушая ему, что укол в ларва не мог произвести никакого зла этому ларву (понятно, что я употребил другое выражение, чем ларву, которое было бы непонятно субъекту). Данное внушение заставило субъекта не видеть никакого странного явления под влиянием укола.

И вот, против всякого ожидания и даже внушения, едва ларв был уколот в плечо, как субъект испуганно вскрикнул: «Но это произвело пуф, как воздушный баллон, который прокололи и больше ничего».

Разрушение этого ларва было абсолютно, и все последующие усилия для восстановления остались тщетными.

Между тем, субъект заболел оспою, поступил в госпиталь и был отправлен в Auberviller. После этого мы не имели случая проследить эти опыты.

Понятно, что я не придаю ни одному из этих опытов научного характера. Весьма вероятно, что магическая обстановка способствуют действию внушения, но нужно также сказать, что те, которые употребляют внушение под всеми видами, не знают механизма его, а также и принципа.

Здесь мы заканчиваем наши этюды о невидимой стороне природы и ее реакции на духа или медиума. Было указано несколько опытов магии при гипнозе, и из этих опытов вытекает теперь смысл нашей третьей и последней части.