Глава 17
Вот связь и обнаружилась. А он все никак в толк не мог взять, откуда ноги растут. А растут, как водится, оттуда…
Алексеев прятал злые глаза в бумагах, позволив Вадику допрашивать трясущееся существо, в которое превратился водитель автобуса, представившийся им Стасовым Андреем Ивановичем.
Нет, он и был по документам, по настоящим, неподдельным документам Стасовым… теперь. Раньше-то он был, мать его, Зубовым! Но скрывал это от них.
– Обстоятельства… – мямлил со слезой скот, забывший свою бывшую жену и детей. – Так сложились обстоятельства…
Честно? Алексееву в какой-то момент захотелось обхватить его шею руками, сжать как следует и трахнуть мужика головой о стену, чтобы тот наконец опомнился и перестал нести бред.
Ну что это такое, в самом деле, а!
– Я испугался… Мне стало страшно…
– Я сам отдал машину… Сам отдал документы… В залог. Меня особо никто не принуждал…
– Почему? Я испугался… Мне стало страшно…
Тля! Мерзкая тля, а не человек! Сколько времени у них украл! Сколько информации скрыл! И про то, что Лев Дворов был не просто хорошо знаком с исчезнувшим таксистом, но и, кажется, доверял ему всецело. И про то, что Васильковую пустошь наш уважаемый бизнесмен не обходил вниманием. И посещал ее в день гибели. И про то скрыл Стасов-Зубов, за что особенно Алексеев был ему «благодарен», что Настю вывезти из города ему таксист велел.
Он, конечно, уже знал это от самой Насти, но времени-то сколько было потеряно! Времени, когда они с Вадиком, как слепые, блуждали, собирая по крупицам информацию. А если бы она не вернулась? Если бы не нашла его дом?
При этих мыслях внутри у Алексеева отчего-то неприятно ныло. И он даже звонил на свой домашний час назад. И ныло еще противнее, пока шли гудки. Вдруг она ушла? Ушла, оставив ключи в почтовом ящике? Они об этом не договаривались, но…
Но она сняла трубку.
– Как дела? – задал он ей глупый вопрос.
– Нормально, – ответила она.
– Чем занимаешься? – вопрос был еще глупее.
– Завтракаю.
Что еще спросить, он не знал, поэтому буркнул, чтобы она никому не открывала, и положил трубку. Надо было запретить ей отвечать на звонки, покусал он губы. Мало ли кто решится проверить его квартиру. Но не стал. Всего час прошел, а ему снова захотелось позвонить. И услышать ее голос. И узнать, что у нее все нормально…
– Я ни в чем не виноват! – хныкал водитель автобуса, прикладывая к груди трясущиеся руки. – Я сам пострадавший!
Вадик, впервые за все время службы позволивший себе вольность в одежде – он снял пиджак и непозволительно неаккуратно закатал рукава рубашки – от бешенства скрипел зубами. Он столько времени потратил на то, чтобы его допустили к личным данным человека, который перечислял деньги семье Зубова Андрея Ивановича. Великих трудов ему стоило узнать, что это некто Стасов Андрей Иванович, что этот дядечка проживает со своей супругой там-то и там-то. Он помчался на адрес и едва на зад не сел, когда дверь ему открыл… кто бы вы думали? Тот самый водитель автобуса, с которым он катался неделю, разыскивая свидетелей, видевших Настю.
Когда выяснилось, кто этот Стасов на самом деле, Вадику захотелось его задушить. А когда из мужика полезла остальная информация, он даже позволил себе вольность – закатал рукава. И плевать ему было на то, что Алексеев рассмотрит царапины на его руках, оставленные Жанкиными ногтями. А заодно и этот трясущийся всем телом мужик пускай посмотрит. Плевать! Ему было не плевать на свое личное время, которое он украл у себя и у своей жены. Вместо того чтобы налаживать с ней отношения – а они вдруг начали трещать по швам, – он стоял перед каким-то банковским клерком и убеждал его, что раскрытие личной информации санкционировано, и что это в интересах следствия, и что…
Да он уже и не помнил все слова, которые употребил и которые не употребил в силу их непристойности. Помнил лишь дикую досаду, что приходилось объяснять всяк и каждому, насколько это важно.
И тут открывается дверь, и здрассте вам – собственной персоной водитель автобуса, ссылающийся на забывчивость и усталость.
Паскуда! Гадкая паскуда!
– Вы пострадавший?! – задохнулся Вадик возмущением. – Вы вводили следствие в заблуждение. Вы нарочно скрыли факты, которые могли пролить свет. Вы вступили в сговор с преступником, который подозревается в целой серии убийств!
– Нет! Нет! Я не вступал! Я не знал, что он живет по моим документам! Я думал, что паспорт давно выбросили! А машину… Машину забрали за долги… Я не в претензиях. Я не знал. Я не вступал с ним в сговор.
– Но вы вступили в фиктивный брак с гражданкой Стасовой, – противным скрипучим голосом вставил Алексеев, подняв наконец злые глаза от бумаг. – И я сделаю все, чтобы он был аннулирован. И, кстати, мы сообщили вашей семье, где вы и с кем вы.
Он не сообщил. Не успел еще. Но непременно это сделает. Каков мерзавец, а! Пристроился, называется! Убежище нашел!
– Семье? – прохрипел Стасов-Зубов, будто собрался помереть прямо сейчас, прямо на стуле в их кабинете. – Не надо, вы что! Зачем? Зачем семье!
– Но когда-то они об этом все равно узнали бы, – заметил Вадик, удовлетворенно улыбнувшись, первый раз за время допроса. – Вы же не можете вечно скрывать свое новое семейное положение. Как вообще вы собирались дальше поступить со своими женщинами? Пора уже определиться!
Кстати, да! Алексеев передернул плечами, будто слова эти адресовались ему.
Как он дальше поступит с Настей? Что предложит ей? Полковник, поругав поначалу, потом велел поступать, как он считает нужным. А он не знал, как нужно! Настя была вдовой человека, на которого у них уже после его смерти собиралось приличное досье. Была она в курсе дел своего мужа? Посвящал ли он ее в свои деяния? И если да, то ее запросто можно считать соучастницей его преступлений. А она…
А она напугана, беспомощна. Она беременна. И совсем не кажется деловой и активной, способной обвести всех вокруг пальца. Так ли это? Или это только кажется? Почему она пришла именно к нему? Почему не наняла охрану на деньги, которые оставил ей муж? Почему воспользовалась помощью первого встречного, представившегося ей другом Льва? Заплатила ему большие деньги. Удрала из города, потом вернулась.
Как же все запутано! Нелогично! Можно ли ей верить, когда и нельзя, но очень хочется?
– Продолжай, лейтенант, – буркнул он и вышел из кабинета.
Вышел, чтобы снова ей позвонить. Зачем? Наверное, для того чтобы ей верить, ему было нужно слышать ее голос.
– Алло, – ответила она.
И ему тут же показалось, что она плакала. И внутри все снова противно сжалось и заныло.
– Как дела? – повторил он свой глупый вопрос, заданный чуть больше часа назад.
– Не очень, – призналась она со вздохом.
– Что?
Алексеев привалился спиной к стене возле подоконника, выглянул в окно. Сквозь плотную серую массу облаков время от времени выныривало солнце, обещая скорое тепло. Ветер наконец угомонился, и городские коммунальщики спешно сгребали мусор и сметали зимний песок с тротуаров, пока его снова не размыло дождем и не растащили ботинками. Вечер сегодня будет славным, вдруг подумалось ему. Можно было бы выйти с Настей прогуляться и…
Стоп! Одернул он себя. Настя скрывается от брата своего покойного мужа. Настя еще до недавнего времени была у них одной из подозреваемых. Сейчас, конечно, приобщив к делу показания настоящего Зубова и информацию, представленную полковником, они думают несколько иначе, но…
– Я выходила на улицу, – призналась Настя.
– Зачем? – стиснул он с силой зубы.
– В магазин. Мне надо было купить кое-что для себя, – слабым виноватым голосом поспешила она объяснить. – И мне показалось… Мне показалось, что за мной кто-то следит. Может, это паранойя?
Может, да, а может, нет.
– Как ты поняла?
Он еще вчера, отдавая ей постельное белье, предложил перейти на «ты».
– Женщина… Странная такая, очень худая, среднего роста. Лицо неприятное. Она трижды попалась мне на глаза. В последний раз резко отвернулась, села в машину.
– Номера? Номера запомнила?
– Да. Продиктовать?
– Давай… – Алексеев тут же занес в телефон продиктованный ею госномер. – Вот что. Больше никакой самодеятельности. Сиди дома. Никому не открывай. И давай так договоримся… Телефонную трубку ты больше не поднимаешь. Хорошо?
– Хорошо.
– Все, пока. Я буду вечером.
Как он дотянет до вечера, не звоня ей?
Он волновался за Настю. Почему? Не знал и злился на себя за это. Раздражался, потому что не находилось ответов. И потому что все равно продолжал за нее волноваться. И без конца смотрел на часы. Время остановилось. Стрелки замерли где-то на шестнадцати двадцати двух. До конца рабочего дня оставалось немного, а стрелки – ни с места. Уж подумал, что часы поломались, сверил с компьютером. Все верно. Шестнадцать двадцать две. Вадик давно отпустил настоящего Зубова, попросив того не покидать город, пока идет следствие. И смылся куда-то. Нет, он ему говорил, куда едет, только Игорь прослушал.
Он должен ее сегодня вечером перевезти куда-нибудь, решил он около восемнадцати ноль-ноль. Попросту – перепрятать. Если за ней следили – а за ней следили, номера пробили, машина из гаража Симонова, – так вот, если за ней следили, значит, проводили до самого подъезда. И теперь люди Симонова знают, что Настя в городе. И знают, как она выглядит. Знают они – узнают многие.
Надо ее перепрятать, пока сохраняется опасность для ее жизни.
Он сорвался с места, стоило стрелкам вытянуться строго по вертикали. Доехал до дома. Внимательно осмотрел стоянку. Чужих машин не было. Все здешние машины он знал, и хозяев их знал в лицо, и номера частично помнил. Быстро поднялся к себе на этаж, открыл квартиру, вошел и тут же почувствовал, что что-то не так.
В квартире точно кто-то был. Он слышал шуршание одежды из комнаты. И дыхание. Шумное, нервное. Это точно была не Настя. И запах. Запах человека был другим, чужим.
– Кто здесь? – громко окликнул Игорь и прилип спиной к стене между прихожей и комнатой.
Шуршание одежды стало чуть более громким, чужой запах острее. И через минуту в дверном проеме с отвратительной ухмылкой появилась Света.
Ох, господи! А он-то думал, чей это запах? Чьи еще духи могли так раздражать его!
– Что ты здесь делаешь? – резко спросил Алексеев.
И Света, вздрогнув от неожиданности, отскочила. Потом оглядела прижавшегося к стене Алексеева с неприязнью.
– Все в шпионов играешь, придурок? – прошипела она злобно и вернулась в комнату. Крикнула оттуда: – Еще бы ствол мне в голову упер, придурок!
Алексеев пошел за ней следом, на ходу отметив, что Насти нет. И вещи ее исчезли тоже. Простыня и одеяло аккуратно сложены на подушке.
– Как ты вошла?
Игорь уставился на бывшую жену, нагло усевшуюся в его кресло. Странно, как это она его не забрала. Она любила прежде сидеть в нем, задрав ноги на подлокотник. Она и теперь так уселась, не стесняясь короткой юбки.
– Через дверь, – ухмыльнулась Света.
– У тебя нет ключей.
Игорь подошел и сбросил ее ноги с подлокотника. Высокие каблуки ее осенних сапог громко стукнули об пол. Света обиженно поджала губы. Но тут же встрепенулась, выпрямила спинку, грациозно сплела ноги, демонстрируя ему красивые коленки.
– У тебя нет ключей, как ты вошла?
Алексеев смотрел на бывшую жену со смесью недоумения и печали. Ему вдруг показалось странным, что он прожил с этой женщиной несколько лет. Как, интересно, он это делал? Все в ней казалось сейчас чужим. Красивая фигурка, привлекательная мордашка, густо намалеванные глаза, смотревшие иногда зло, иногда с подозрением, редко с нежностью. Все чужое! Зачем было потрачено столько лет? Зачем?!
– Отвечай! – прикрикнул он.
– Не ори, не на допросе! – тут же в своей обычной манере отозвалась Света, надувая губы. – Мент несчастный!
– Как ты вошла? Или ты отвечаешь, или я вызываю наряд и мы оформляем проникновение со взломом. Ну! – он с силой упер кулаки в бока. – Светлана?
Она вздохнула, зашуршала короткой юбкой из какого-то странного сверкающего материала, напомнившего Алексееву полиэтиленовую пленку. Скрестила руки на груди и вызывающе выкрикнула:
– Мне открыла твоя любовница!
– Та-аак… – Игорь прищурился. – И где она тогда?
– Кто?
– Моя любовница? Где она? Она открыла тебе и…
Ответ ему был почти ясен. Неясен был мотив.
– Мы поговорили, и она решила, что ей пора, – не проговорила Света, промурлыкала.
– То есть, другими словами выражаясь, ты выставила мою гостью за дверь?! – Игорь повысил голос.
– Гостью! – фыркнула Света с неприязнью. – Гостья у тебя ночевала!
– Не твое дело!
Он уже орал. А всегда, когда он начинал орать на нее, он уже не мог остановиться. Кошмар прошлых лет возвращался.
– Зачем ты пришла, отвечай! – рявкнул он, склоняясь над бывшей женой с крепко сжатыми кулаками.
– Проведать. Давно не виделись, – соврала Света с неуверенной дрожью в голосе.
– Зачем ты пришла?! – заорал он ей в самое ухо так громко, что она вжала голову в плечи. – Света, отвечай!
– Мне… Мне захотелось на нее посмотреть, – пролепетала она, опуская подбородок. – Захотелось посмотреть на твою любовницу.
– Как ты о ней узнала? – он резко отпрянул, от тяжелого запаха ее духов его мутило. И кулаки его – крепко сжавшись – находились в опасной близости от ее лица. – Света, как ты о ней узнала?
– Мне… Мне позвонили на работу. И сказали, что мой бывший муж завел себе женщину.
– И что? Твое-то какое дело? – не поверил Алексеев. – Мы уже почти три года в разводе. Тебя совершенно не должно волновать, кого я себе завел: женщину, собаку, кошку. Что еще тебе сказали?
– Мне сказали, что эта баба доведет тебя до гробовой доски, как уже довела одного своего мужа. И что тебя надо спасать, пока не поздно. – Света исподлобья глянула на него, шмыгнула носиком. – И мне стало любопытно.
– Конечно, любопытно! – фыркнул он почти весело, шлепнув себя по бедрам. – Не спасать же ты меня собралась! Кто звонил?
– А я знаю! Не представились.
– Женщина или мужчина? Звонили на какой телефон, мобильный, стационарный? Ну… Живее соображай, живее! Той женщине, которую ты отсюда выставила, дура, грозит серьезная опасность.
– Все мир спасаешь, – проворчала она и полезла за мобильным в сумочку, выудив ее из-за спины. – Мир спасаешь, а брак наш не мог спасти. Записывай номер… Ты, наверное, не любил меня никогда.
– Не любил, – вдруг сказал он, забивая номер в свой мобильный. – Звонила женщина?
– Да. По голосу не молодая, но и не старая. Голос противный такой…
Света убрала свой телефон обратно в сумочку. Вылезла из кресла, одернула шуршащую юбочку, потянулась за курткой, которую швырнула на диван, когда вошла. И будто случайно коснулась Игоря грудью. И, странно, несмотря на то, что у него давно уже не было секса, его это совершенно не взволновало. Он даже озадачился. Что с ним? Может, все уже, того? Но тут же вспомнил, как не давало ему спать дыхание Насти за стенкой минувшей ночью. Как мечтал, что станет утешать ее, но, сочтя свои мечты пошлыми, остался на раскладушке. И все с ним было нормально! Это просто Светка перестала ему быть интересной.
– Пока, пока, – пропела бывшая жена и, виляя задом, прошла в прихожую. Заорала оттуда: – Что, даже не проводишь?
– Ты знаешь дорогу, – огрызнулся Алексеев, выглядывая из окна на улицу.
Конечно, Насти там не было и быть не могло. Не станет же она сидеть с сумочкой на скамеечке и его поджидать. Да он бы и увидел ее, когда подъехал. И ей есть куда пойти. Зачем ей слоняться по его двору. Надо звонить – нет, лучше поехать к ней домой. И постараться уговорить спрятаться где-нибудь еще. Ей нельзя оставаться одной в огромном доме. Нельзя! Горничная, если она еще самостоятельно не уволилась, приходит лишь днем. А ночью? Кто станет охранять ее ночью?! И это хорошо, если она окажется у себя дома. А если нет?! Где он станет ее искать?!
– Игореша-аа… – затянула противным голосом Светка, открыв входную дверь и повиснув на ней. – Ну проводи меня-аа…
Он выглянул из комнаты. Без интереса оглядел эффектную женщину, успевшую стать ему чужой. Коротко кивнул. Буркнул: пока.
– У, какой. – Света погрозила ему кулачком, шагнула за порог. Но тут же снова вернулась, покусала губу, глянула на него исподлобья. – Что, даже не хочешь узнать у меня, на какой машине уехала твоя любовница?
– Что?! На какой машине?! – Он шагнул вперед, резко схватил Светку за рукав куртки, втянул обратно в квартиру и требовательно глянул. – Ну! Что за машина?!
– Внедорожник какой-то огромный. Светлый. Твоя гостья… – на этом слове бывшую жену перекосило. И она долго, сердито сопела. Потом все же продолжила: – Когда твоя гостья вышла из подъезда, задние двери распахнулись. Оттуда вылезли два здоровенных парня. Подхватили ее под руки. Один забрал ее сумки. Впихнули в машину на заднее сиденье. Один сел рядом. Второй вперед. И они уехали. Вот так, Игореша. Не успела она выйти отсюда, как ее тут же сняли.
– Вот дать бы тебе по лбу! – прошипел он злобно. – Номера не запомнила?
– С ума сошел? – вытаращила на него Светка клоунски разрисованные глазищи. – С твоего этажа рассмотреть номера машины? У продавщицы своей любимой спроси. Они мимо ее магазина проехали. Она как раз ступеньки подметала. Небось, запомнила. Она глазастая!
Симпатичное лицо бывшей жены снова неприязненно перекосилось. Татьяну Ивановну она не терпела. Та, кстати, отвечала ей взаимностью.
– И камера на магазине. Номера могли попасть в объектив. Не мне тебя учить, сыщик, – ухмыльнулась Света и, вдруг шагнув к нему, звонко поцеловала в щеку. И проговорила со смесью сожаления и грусти: – Прощай, что ли, Алексеев! Больше не приду…
Больше было и не надо. Все, что могла, она уже сделала. Игорь машинально вытер место, которого коснулись Светкины губы, брезгливо поморщился, глянув на измазанную помадой ладонь. Ну что, в самом деле, за боевой раскрас! Так и не научилась краситься.
Он запер дверь за бывшей женой. И тут же потянулся к вешалке за курткой, попутно доставая мобильник. Надо звонить Вадику. Одному ему отправляться на поиски Насти было нельзя. Не потому что боялся, нет. Он очень плохо контролировал себя. Мог натворить чего-нибудь. А отправляться надо было либо в дом Дворова, потому что у того имелся светлый внедорожник и пара здоровенных тупоголовых охранников, либо в дом Симонова, чья помощница вычислила Настю сегодняшним утром, когда она ходила в магазин. Та видела, как Настя заходит в подъезд. Но не могла точно знать, в какую именно квартиру. И тогда она звонит его бывшей жене и провоцирует ее на визит. Благо это несложно. Светка всегда попадалась на всякого рода провокации. Светка мчится к нему домой. Устраивает сцену. А это наверняка имело место быть, просто так Настя бы не ушла. После этого представления, что устроила Светлана, Настя собирает вещи, выходит из дома и попадает в ловушку.
Так кто ее устроил – Симонов или Дворов? Дворов или Симонов?..
