Глава 13
Он всегда поражался, насколько безлика его охрана. Стыдно признаться, но он часто путал Стаса и Витька. Особенно со спины. Особенно в сумерках. Он до сих пор точно не знал, кто тогда его подсек тем роковым вечером – Стас или Витек? Кого особенно ему следовало бояться?
Дмитрий оттолкнулся от бортика бассейна и поплыл, широко взмахивая руками. Десять метров в длину, пять в ширину. Прекрасный бассейн, облицованный дорогой зеркальной плиткой. Чистая вода, замечательные дорогущие фильтры. Подцепить заразу здесь невозможно. Тем более что он теперь один здесь плавает. Раньше плавали вдвоем со Львом, теперь он один. Льва теперь нет. Бассейн, офисное здание, в котором этот бассейн был устроен, милый, уютный ресторанчик на первом этаже, в котором готовили вкусно, по-домашнему. Две дюжины кабинетов, конференц-зал, зеркальные стекла, украшающие фасад, парковка, огороженная туевой аллеей…
Все, все это было бы теперь его после смерти брата, если бы не эта баба! Как же она все портила! Само ее существование превращало все то, чего касался его взгляд, в чужое и недоступное. И даже дом, в котором он сейчас жил, был его только наполовину. Земля, на которой стоял дом, принадлежала покойному Льву! А значит, теперь его шлюхе!
– Ненавижу! – прошипел Дима и коснулся противоположного бортика лбом. – Ненавижу!
Он с легкостью выдернул свое тело из чистой прозрачной воды бассейна. Тут же надел резиновые тапочки – не дай бог подхватить грибок. Здесь ведь и уборщики ходят, и оператор, обслуживающий бассейн. В бассейн не ныряют, но вокруг-то ходят! Надел махровый халат цвета абрикоса и сел в плетеное кресло у столика со стеклянной столешницей. Там стояла бутылка кокосового ликера, минеральная вода, графин со смесью фруктовых соков, шейкер и ведерко со льдом, два пустых бокала. Нетерпеливо поглазев на дверной проем, прикрытый тяжелой дверью, он начал смешивать коктейль.
Его девушка запаздывала. Непривычно и невежливо с ее стороны, подумал он с ленцой. Но говорить ей об этом вслух было нельзя. И тем более упрекать!
Девушка была из очень-очень хорошей, обеспеченной семьи. У нее был очень-очень влиятельный папа. И даже мама девушки имела на своих счетах очень-очень много денег. А про то, сколько денег у любимой единственной дочери очень-очень влиятельного папы, можно было только догадываться.
Эту цыпу Диме послало само провидение. Он и мечтать не мог, что ему так повезет. Хоть единожды! Их познакомили пару недель назад на одной светской вечеринке, и девушка, кажется, в него влюбилась с первого взгляда. Это не Дима так думал, он не был чрезмерно самоуверен в вопросах, касающихся женщин. Он им не особенно верил. Считал лживыми и корыстными. Но, как ни странно, не считал эти качества отрицательными. Он ведь и сам не был святым.
Так вот, девушка весь вечер не спускала с него глаз. А потом попросила ее подвезти, якобы водитель у нее напился. Дима не поверил, конечно же. Хотел бы он посмотреть на того водителя, который осмелился бы надраться и не отвезти домой дочь очень-очень влиятельного папочки! Но раз девушка попросила…
Он ее повез, сам повез. Его водителю Саше пришлось добираться домой на такси. Они ехали долго, медленно. Девушка без конца трещала, рассказывая о своих путешествиях и планах на будущее. Он изредка восторженно восклицал, поддакивал, если того требовалось, и загадочно улыбался. Он довез ее до дома, поцеловал ей руку на прощание и пожелал сладких снов.
А наутро к нему прямо в офис явился ее папаша – влиятельный и наглый, богатый и опасный. Сел напротив Димы, долго буравил его взглядом, а потом без лишних предисловий сказал:
– Ты нам подходишь.
– В каком смысле?
Он тогда так разнервничался, что спина взмокла.
– Снежанна сказала мне сегодня утром, что хотела бы иметь с тобой отношения.
Дочь влиятельного папы звали Снежанной, конечно же. Она не могла быть банальной Галей или Валей. Снежанна, конечно же, Снежанна. Хорошо не Изабелла или Агния.
– Ты как, не против? – задал ее папа вопрос, уставив ему в переносицу взгляд, схожий с дулом пистолета.
– Против ли я… – Дима сцепил под столом на коленках руки в замок, боясь показывать их гостю – так тряслись. – Она мне понравилась. Красивая, милая… Только слепой может отказаться от такой девушки. А что касается отношений… Время покажет.
– Покажет что? – бездонные как пропасть глаза гостя заволокло странным туманом.
– Покажет, подходим ли мы друг другу. Сможем ли полюбить.
Он вел опасную игру и понимал это. Гость мог фыркнуть и послать его. Но так же мог проникнуться серьезностью его намерений. Понять, что перед ним настоящий парень. Личность! А не какой-нибудь драный альфонс.
Гость проникся.
– Молодец, Диман! – похвалил он через минуту и вскочил с места. И тут же зашагал к двери, бубня на ходу: – Благословляю вас со Снежанкой. Любитесь! Но обидишь, отрежу яйца и заставлю сожрать!..
Вот такое у Димы состоялось знакомство со Снежанной Береговой. И он очень, очень надеялся, что трясся в тот день в своем кабинете не напрасно. И что папаша, если дочка вздумает нос от него воротить, наставит ее на путь истинный. И со временем благословит детей на брак, как благословил на отношения.
– Привет.
Тяжелая дверь с грохотом отлетела к стене, стукнув дорогой ручкой по дорогому кафелю, которым были облицованы стены помещения. Дима едва заметно поморщился. Он не терпел такого наплевательского отношения к дорогим вещам. Девицу избаловали.
– Привет, милая, – он вскочил с кресла и пошел навстречу девушке.
Она уже переоделась в яркий изумрудный раздельный купальник, великолепно сидевший на ее великолепной, отретушированной косметическими хирургами фигурке.
– Господи, неужели нельзя сказать этому уроду, что я приду? – проворчала она, скривив надутые ботексом губы.
– Что случилось? – Дима тревожно глянул на дверь, где угадывался силуэт то ли Стаса, то ли Витька.
– Твоя охрана меня что, за уборщицу приняла?! – взвизгнула неприятным голосом Снежанна и отказала ему в поцелуе в губы, подставив лишь щеку. – Совсем не хотели пропускать!
– Уволю паскуду! – возмутился Дима и шагнул к двери. – Только пожелай, моя королева!
Было противно так говорить, пошло. Моя королева! Какая к черту королева, если манеры порой как у кухарки! И уволить никого из охраны он не мог, потому что не помнил точно, кто в тот вечер его подсек – Витек или Стас. Парни молчали. Но если он только заикнется об увольнении, могли и сказать чего-нибудь.
Но говорить ему так пошло надо было по сценарию. Снежанна была той еще капризулей. И всякие там словесные штучки-дрючки обожала. И сейчас расцвела, тут же прижалась к его спине, поерзала сисечками, на ощупь напоминающими тугие резиновые мячики. Замурлыкала на ухо:
– Ты так смешно ругаешься, Димасик. Так комично. А скажи еще раз, скажи…
И он по ее просьбе начал ругаться! Не совсем уж матом, но слова говорил неприличные. И попутно тискал ее холеное, не во всех местах настоящее тело. А следом послушно взял ее прямо у стены, облицованной дорогим кафелем. Потом они долго плавали в бассейне, долго мылись вместе в душе, без конца порочно намыливая друг друга. После ужинали в милом ресторанчике на первом этаже офиса, который ему не принадлежал. Затем Дима повез ее домой.
– Хорошо мне с тобой, Димасик, – сонно промурлыкала Снежанна, когда они подъехали к ее дому. – Очень хорошо! Ты милый, послушный, не гадкий!
Он был гадким, и еще каким. И ее иногда еле терпел. Особенно за то, что она называла его Димасиком! И резиновые сиськи ее не выносил. И губы – ватные, неживые – с трудом целовал. И с великой радостью вышвырнул бы ее сейчас из машины прямо под дождь. Но…
Но вместо этого он тут же потянулся к ней и жадно поцеловал в шею: хоть это место пока оставалось живым и настоящим.
– Ой, милый, милый, как хорошо… – зашептала Снежанна, послушно прогибаясь в его руках. – Ты такой славный… Мне кажется, нам… Нам надо пожениться!
Оп-па! Вот это да!
– Ты делаешь мне предложение? – глумливо ухмыльнулся он ей в ложбинку между силиконовых грудей. – Через две недели после знакомства? Как неосмотрительно, дитя мое. А вдруг я мерзавец! Вдруг я…
– Никаких вдруг не может быть, – рассмеялась она, потому что он сделал ей щекотно языком возле соска, оставшегося родным. – Папа все о тебе узнал. Ты перспективный и состоятельный.
Ага! Наводили справки. Только вот состоятельность его не состоялась пока. Все, включая землю, на которой стоит его дом, принадлежит мерзкой твари, которая удрала в неизвестном направлении!
– И ты очень выгодная партия.
Снежанна села ровно, одернула премиленькую курточку из телячьей кожи, стоимостью превышающей годовой заработок клерков его фирмы. Ах, да! Опять забылся! Фирма не его.
– Ага… – Дима широко улыбнулся в полумраке автомобильного салона. – А вдруг я разорюсь, малышка? Вдруг перестану быть выгодной партией, а?
– С чего это вдруг? – она поймала его за воротник и притянула к своему лицу, тут же обслюнявив пухлыми губами щеку. – Если не уверен в своей предпринимательской активности, попроси помощи у папы. Он ас в этом деле. Не позволит тебе пустить по ветру капитал. Кстати, у него в планах насчет тебя и твоего дела что-то грандиозное. Он не велел говорить, я и не вникала особо, но какое-то шикарное предложение он тебе готовит.
– Какое предложение? – Дима помрачнел.
– От которого ты не сможешь отказаться, милый!
И Снежанна со смехом полезла из машины.
А он поехал домой и всю дорогу матерился так, что его девушке и во сне не приснилось бы попросить его повторить эти мерзкие грязные слова. Он влетел на подъездную дорожку на такой скорости, что едва успел затормозить перед гаражными воротами. Вышел из машины и невольно вздрогнул от громадного черного силуэта, шагнувшего ему навстречу.
Охранник! В темноте и не разобрать – то ли Стас, то ли Витек. Прямо как в тот вечер. Он тогда его со спины только и увидал. И не окликнул. Потому что…
– Ты чего тут прячешься? – спросил Дима, бросая ему ключи.
– Вас жду, хозяин, – пробубнил Стас, это был он. – Поздно уже. Витя сказал, что из офиса уехали давно. Я волновался.
– Ну-ну… – проворчал он и пошел к двери в дом.
– Машину загонять? – спросил тугодум.
Интересно, зачем он ему тогда ключи бросил?!
– Да, – ответил Дима.
Он всегда считал, что так короче и безобиднее отвечать. Да или нет. Все остальное – злое и язвительное – должно оставаться в его голове.
Он вошел в дом, освещенный тусклыми точечными лампочками. Его требование. Даже когда его нет дома, там должен гореть свет. Снял куртку, обувь, стащил носки, швырнув их у порога. И пошел босиком, с удовольствием ощущая ступнями теплый пол.
– Дмитрий Дмитриевич!
Он присел от испуга, когда в дверном проеме столовой возник еще один громадный широкоплечий силуэт.
– Саня! – узнал он своего водителя. – Ты чего в темноте?
– Мне света достаточно. – Саня указал на крохотные светлячки под потолком. И похвастался: – Я при таком свете даже читать могу.
– А-аа… – он пошел в столовую, попутно щелкнув выключателем. – А чего так поздно тут?
Саня сразу же тяжело вздохнул и глянул на него по-щенячьи, как будто давеча нассал в его тапки. И у Димы тут же заныло сердце и все, что ниже.
– Говори! – потребовал он, подошел к бару, достал бутылку скотча и щедро себе плеснул в стакан.
– Она беременна, – хрипло выдавил Саня таким виноватым голосом, будто самолично обрюхатил его девушку.
– Кто?
Дима хлебнул и зажмурился, боясь верить в услышанное. Он все понял. Они вообще с Саней понимали друг друга почти без слов.
– Настя… Она беременна. И сбежала, видимо, поэтому, – мямлил за его спиной его водитель.
– Но как? Как ты узнал?! Она же не посещала больниц! Аптек тоже! Мы же глаз с нее не спускали! Как она… Как ты узнал?!
– Мне кое-кто из полиции шепнул, что капитан Алексеев сильно сокрушался насчет какого-то мусора…
– Мусор насчет мусора, забавно, – шепнул Дима себе под нос. И громче спросил: – Насчет чего-чего?
– Настя перед бегством сама вынесла мусорный пакет. И капитан не мог понять почему?
– А ты понял! – фыркнул Дима, разбрызгивая капли скотча.
– Нет. Не понял. У домработницы спросил.
– И она капитану не сказала, а тебе сказала?!
– Мне сказала. Капитану нет.
Дима оглядел двухметрового водителя. Начал с лобастой, почти наголо бритой головы, закончил ботинками сорок пятого размера. Не разулся, мерзавец, подумал он рассеянно. Хозяин босиком, а он в ботинках!
– Я был убедительным, – пояснил Саня и стукнул кулаком себе в ладонь. – Мы быстро нашли общий язык с Ириной Глебовной.
– И что же тебе рассказала Ирина Глебовна?
– Что Настя попросила ее купить тест на беременность. Она купила. И Настя его потом сама выбросила в мусорный контейнер.
– И с этого ты сделал вывод, что эта шлюха беременна?
– Не только. Ирина Глебовна призналась, что давно подозревала. Месяц как перестали появляться в мусоре тампоны и всякая там бабская хрень. Ну… вы понимаете…
Понимал ли он?! Да! Да, черт возьми! Он понимал, что все его проблемы только начинаются!
Настя беременна! И это ребенок Льва. Она хранила Льву верность даже после его смерти. В этом Дима был уверен. Они не спускали с нее глаз двадцать четыре часа в сутки. Видимо, поэтому она отказалась выходить за него замуж после того, как закончится траур по погибшему Льву. Поэтому ее едва не стошнило, когда он завел разговор об этом.
– Замуж? За тебя? Ты сошел с ума? Как ты можешь такое говорить, Дима? Прошло всего несколько дней со дня смерти Льва, а ты…
Прошло четыре дня после похорон, это он помнил точно. В то утро он и она узнали, что в завещании Льва. На нее это вообще не произвело никакого впечатления, а Дима был раздавлен. И первое, что пришло ему в голову, это сделать ей предложение руки и сердца.
Он хотел быть благородно расчетливым. Думал: и ему хорошо, и ей не хлопотно. У него тогда и в мыслях не было избавляться от нее. Но она отвергла! И ее едва не вырвало, когда она говорила «нет». И мысли избавиться от нее пришли сами собой. Прямо на следующий день и пришли. Когда Настя не явилась к нему на ужин, а он настойчиво звал, Дима решил, что избавится от этой безродной дряни. Пройдет полгода, она вступит в права наследования, оформит все на себя, напишет в его пользу завещание, и он…
– Этот ребенок не должен родиться, – проговорил Дима и грохнул стаканом о стол. – Понимаешь, Саня! Этот ребенок не должен родиться!
– Понимаю. – Двухметровая детина отступила к стене, будто опасалась нападения.
– Если с ней еще можно было как-то договориться… Как-то сделать все так, чтобы… Ну да ты все знаешь, чего попусту болтать! То этот ребенок… Это же все меняет! – Его грудь начала мелко дрожать, разрываемая истеричным смехом. – Он станет ее наследником, понимаешь! Он! И… И если после нее умрет и он, это будет…
– Очень подозрительно, я знаю, – лобастая голова водителя упала на грудь.
– Вот именно! Соображаешь! – Дима заходил кругами по столовой, ловко огибая огромный квадратный стол. – Нечего ждать пять месяцев, Саня. Мы не имеем права. Через пять месяцев у нее пупок уже будет выше носа! И… Никто не должен знать, что она беременна. Никто! И… Какая же тварь! Какая же это тварь! Где вот она? Где? Найди мне ее, Саня, найди!
Дима подлетел к водителю, схватил его за лацканы пиджака, тряхнул. И, глядя снизу вверх на рослого помощника, проговорил:
– Озолочу, Саня! Партнером сделаю, только найди…
Потом он напился. Схватил из бара ту самую бутылку, из которой прежде налил, и начал пить из горлышка. Отключился прямо на диване в столовой. И все бормотал и бормотал про партнерство, если Саня проявит расторопность.
А он и так не сидел сложа руки, между прочим. Он и так землю рыл как экскаватор. Узнал, что Настя сбежала, потому что беременная. Узнал, что помог ей таксист, который и не таксистом был вовсе, а вроде человеком Льва. И теперь он искал уже и его. Правда, получалось не очень.
Тяжело ему было, очень тяжело. И поручения выполнять невыполнимые, и с парнями из охраны Дмитрия контакт держать, хотя он в душе их не терпел. С одной стороны – полиция, с другой – люди Симона. Все они искали Настю, наступая друг другу на пятки. И судьба этой девчонки, к которой Саня в принципе неплохо относился, теперь зависела от того, кто первым ее найдет.
Найдет полиция – замучают допросами. А то еще, чего доброго, и обвинят в организации всех убийств.
Найдет Симон…
Тут вот было ничего не понятно. Зачем она ему? Не знает, что отжать у нее бизнес невозможно? Или надеется, как и Дмитрий Дмитриевич, склонить ее к тому, чтобы написать завещание в его пользу? Сомнительно. Так в чем его интерес?
Ну а если Настю первыми найдут они, то тут без вариантов. Дмитрий Дмитриевич ее не пощадит. И даже времени ей не даст, которое планировал отвести на вступление в права наследования.
– У нее больше нет наследников, парень. Все решим. Даже без завещания решим, – лопотал он перед тем, как отключиться. – Главное – найди ее и устрани!
Найти было сложно. Устранить теперь будет еще сложнее. Настя носила под сердцем ребенка. А убить беременную бабу – такой грех, такой грех…
Саня бережно, как хрустального, перетащил хозяина в спальню. Уложил на широкую кровать. Посмотрел на него спящего.
И чего Настя ерепенилась? Вышла бы за Дмитрия замуж, скольких сразу проблем можно было бы избежать. И убивать никого не надо было бы.
Красивый же мужик! Много красивее того же Льва. Тот был ниже ростом, рыжим, на лице россыпь веснушек. Даже кисти рук были покрыты веснушками. И Саня считал, что бабам это ну никак не должно было нравиться. Тем более таким красавицам, как Настя.
А Дмитрий был просто красавцем. Высокий, черноволосый, гибкий, спортивный. Саня, между прочим, всегда находил, что Настя рядом с Дмитрием Дмитриевичем куда лучше смотрится, чем рядом со Львом.
Чего вот было не принять его предложение? Чего было не выйти за него? Никто не говорит, что сейчас! Понятно, траур. Но потом-то, потом! Потом-то можно было выйти за него, раз уж все так сложилось.
– Саня, ты дурак, – вздохнула Лиза – любовь всей его жизни, – когда Саня ей об этом рассказал. – Она сильно любила Льва. Очень сильно. Рыжего и с веснушками… И считает Дмитрия твоего виновным в смерти мужа. Как она станет с ним спать, если считает его убийцей? Саня, ты дурак…
Может, и дурак, спорить сложно. Лизка… она умница. Она все всегда понимает лучше остальных. Она давно предсказала, чем закончится противостояние двух братьев. И как в воду глядела. Сейчас вот она требует от него – от своего любимого – бросить эту дурацкую работу к чертям собачьим.
– А жить на что? – бубнил он и цеплял грубыми пальцами ее недешевую одежду, развешенную в шкафу. – А это все на что покупать, Лизок?
– Дурак ты, Саня, – вздыхала Лизка с печалью. – Да разве мне это все нужно? Это тебе скорее нужно, а не мне.
– А мне почему?
– А потому что тебе приятно, что твоя девушка нарядно одета, ухожена, от нее пахнет дорогими духами. Тебе приятно мною хвалиться, Саня.
И она снова была права.
– А по мне… Я и в рубище за тобой пойду, и босиком, – говорила Лизка.
И ничуть не лукавила. Другого такого бескорыстного и честного человека Саня не знал. И он даже пообещал ей уйти от Дворова. Вот только выполнит одно его, последнее, задание и тогда уйдет. О том, что именно это было за задание, Лиза не знала. Она вообще многого не знала о его жизни.
Интересно, пошла бы за ним следом в рубище и босиком, узнай она о его делишках?
Саня вздохнул, вышел из хозяйской спальни, спустился по лестнице на первый этаж. Прибрал в столовой. Ему не нравилось, когда домработница догадливо хмыкала, собирая по дому пустые бутылки из-под спиртного. Достал из бара начатую бутылку водки и налил себе в хозяйский стакан.
Как же быть-то ему, а?! Что делать?! Ну найдет он, допустим, Настю, и что? Устранит ее, зная, что у нее под сердцем бьется новая жизнь?! Сможет?! А как там, наверху, на это посмотрят? Не проклянут ли его силы небесные? Его и весь его род, который он собрался продолжать с Лизкой.
Но с другой стороны…
Продолжать свой род с Лизкой он должен на что-то, так? В рубище и босиком оно, может, и благородно, да не всеми бывает понято. А Дмитрий Дмитриевич партнерство обещал. Плевать на каких условиях, но партнерство! Быть партнером – это тебе не водителем. Это тебе не на побегушках скакать и не минералку подносить. И не пьяных гостей развозить, и не особые поручения выполнять, от которых потом рук месяцами отмыть не можешь. Партнерство – это уже почетно.
Надо только постараться побыстрее все провернуть. До того момента, как хозяин на этой кукле силиконовой женится. Они ведь вместе с папашей ни за что не позволят Дмитрию Дмитриевичу бизнес дробить. Саня тут справки наводил о семействе, за голову схватился. Акулы! Пираньи! Они от Дмитрия Дмитриевича живого места не оставят, попади он в их стаю. Как бы вот не допустить того, чтобы он на этой девке женился?
Кстати, странно, что они вдруг к нему прицепились. Не знают об условиях завещания брата Дмитрия Дмитриевича? Не догадываются даже, что оставшемуся в живых Дворову ничего не принадлежит, кроме крохотного филиала где-то далеко-далеко? Да еще дом вот этот, что на чужой земле стоит. Да еще пара машин.
Он же нищ и гол, Дмитрий Дмитриевич-то. Чего эта раздутая от силикона девка в него вцепилась? Не знает? Так надо сделать, чтобы узнала!
Саня сделал большой глоток и довольно улыбнулся.
Точно, он так и поступит. Он раскроет тайну младшего Дворова. И эта Снежанна силиконовая отвалит подобру-поздорову. И папаша ее алчный утратит сразу интерес к потенциальному зятю. И проблема решится. Саня найдет Настю. Хозяин сделает его партнером. И…
И, может, ему тогда – уже на правах партнера – удастся убедить Дмитрия не трогать бедную девчонку? И может удастся убедить ее выйти замуж за младшего брата покойного мужа? Хотя бы фиктивно, черт бы их побрал!
Ведь так не хочется ему кого-то убивать! Так не хочется!..
