Разворот у памятника – и мы движемся по проспекту назад один квартал, затем направо до конца улицы. Тут, пожалуй, не обойтись без автомобиля. При прямоугольной сетке улиц довольно просто делать небольшие отклонения от маршрута.

Например: по Троицкой доезжаем до улицы Осипова и поворачиваем налево. Короткий взгляд из автомобиля на дом № 4 – место жительства дважды Героя Советского Союза Степана Елизаровича Артёменко. Примечательно, что первой звезды Героя он удостоен 27-го февраля 1945-го года за бои южнее Варшавы, а второй – 31-го мая 1945-го года – за бои в Берлине. Начинал войну рядовым, закончил майором, дослужился до полковника. Жил в достаточно непрестижном доме на шумной улице, и сам был человеком скромным. Память о Степане Елизаровиче чтут его потомки: внук Сергей – доктор технических наук – носит фамилию матери (и деда) – Артёменко.

Поворот налево и сразу направо – мы на Польской угол Еврейской. Перекрёсток Польской и Еврейской – сколько ассоциаций возникает от этой причуды одесской топонимики. Стоит выйти из машины и пройти 50 метров. Могучее здание – управление Внутренних дел, но не по городу, как на Преображенской, а по области. Еврейской улице повезло: на ней и областные милиционеры, и областные чекисты. После успеха фильма «Ликвидация» у входа в здание поставили изящный памятник оперативным работникам уголовного розыска послевоенных годов: милиционер в форме тех лет с погонами подполковника кормит с руки голубей. Памятник открыт в 2009-м году, причём портретное сходство милиционера наблюдается не с актёром Машковым, исполнившим роль Давида Марковича Гоцмана, а с другим человеком. Дело в том, что у подполковника Гоцмана был реальный прототип – капитан Давид Михайлович Курлянд. Он служил в нашей милиции с 1934-го по 1963-й год и закончил службу на должности заместителя начальника отделения уголовного розыска по Одесской области. Так что всё логично.

Напротив памятника – типичный пример одесской предприимчивости и одесского юмора: кафе «У Гоцмана». В меню, кроме прочего, свиной шашлык. Впрочем, в каком-то другом кафе мне однажды попалось даже название «свинина по-еврейски». Юмор здесь в том, что кашрут – свод правил питания в иудейской религии – строго воспрещает какое бы то ни было употребление свинины.

Теперь немного пройдёмся по Еврейской вниз – к её началу. Дом № 4 – здание распространённого в Одессе стиля модерн. Смотрелось бы просто изумительно, если бы не состояние фасада. Американцы – большие специалисты по созданию туристических объектов почти из ничего – здание такого архитектурного класса сделали бы изюминкой тура в какой-нибудь небольшой городок Новой Англии. А у нас просто отремонтировать – и то руки не доходят. Здание – вполне по теме нашей экскурсии. С 1925-го по 1934-й годы здесь жил Дмитрий Николаевич Медведев – Герой Советского Союза и, как следует из таблички, «руководитель партизанского соединения». Люди старшего поколения вспомнят, что в его отряде действовал легендарный разведчик Николай Иванович Кузнецов.

Более «продвинутое» молодое поколение знает: что наряду с партизанскими отрядами из местных жителей в тылу врага действовали профессиональные разведывательно-диверсионные группы, составленные из работников спецслужб и военной разведки. Более того, в 1941-м и примерно первую половину 1942-го года действовали практически только такие группы. Деятельность Д.М. Медведева – пример такой работы. Он служил в органах ВЧК с 1920-го года. С октября 1922-го – уполномоченный Одесской ЧК, в 1925-м назначен начальником Секретного отдела Одесского ГПУ. В его яркой биографии и два увольнения из «органов», и восстановление в июне 1941-го года в органах госбезопасности с направлением в особую группу Павла Анатольевича Судоплатова (в дальнейшем 4-е Управление НКВД СССР), и командование отрядом спецназначения, и должность заместителя начальника этого самого 4-го Управления (террор и диверсии в тылу противника). Не удивительно ни то, что в его отряде действовали многие восстановленные на службе перед войной работники «органов», ни то, что, находясь в отставке, полковник Медведев занялся литературным трудом.

В нашей семье есть и совсем близкий пример. Дедушка моей жены – Иосиф Маркович Чернявский – тоже занимался организацией разведывательно-диверсионных групп в тылу врага, но не по линии НКВД, а по линии военной разведки. В 1940-м году он закончил разведфакультет академии имени Фрунзе, а войну закончил в Праге в звании полковника и на должности начальника разведуправления армейского корпуса. Но 1941-й и 1942-й годы он провёл в непрерывных операциях на оккупированной территории; то, что остался жив – просто наше семейное чудо…

Рядом с домом № 4 по Еврейской, где мы сейчас вспоминаем истории из семейного сундука, начинается Деволановский спуск. Мы можем полюбоваться на парочку красивых новых многоэтажек, удивительным образом разместившихся в тесных одесских двориках. Но если бы инженер генерал де Волан увидел, в каком состоянии сейчас находится спуск, который назвали бы его именем, он бы очень расстроился. Но не по принципу «не уважают!», а за любимый город, который он так мастерски спроектировал. Мы ещё увидим спуск в его нижней точке – у входа в Одесский порт – и добавим пару слов. А пока – едем дальше.

Ещё один квартал по Польской и наверх по Жуковского. На углу Жуковского и Ришельевской (бывшей Ленина) – один из новейших памятников Одессы. Исаак Эммануилович Бабель – напротив своего дома по Ришельевской, 17. Автор памятника – Георгий Вартанович Франгулян. Наиболее известен его памятник Булату Шалвовичу Окуджаве на Арбате.

Наша тема – «Одесса военная». Писатель сидит на ступеньках. Возможно, это лестница родного дома, а возможно, и крылечко какого-то польского дома во время военной кампании 1920-го года, где он участвовал в составе Первой Конной армии. Очевидно, что большое колесо – колесо «конармейской» тачанки. В Одессе, конечно, больше ценят «Одесские рассказы», но «Конармия» – мощная картина Гражданской войны.

Памятник открыт 4-го сентября 2011-го года. «Всемирный клуб одесситов» собирал деньги несколько лет, но собранного хватило только на проведение конкурса. В итоге дело спасли несколько меценатов. Среди них – мой добрый знакомый О.И. Платонов. Спасибо Вам, Олег Исаакович!

От памятника наверх и налево, по Екатерининской. Кстати, вот и дом 47, где Бендер был управдомом. Второй поворот налево, и мы вновь на Троицкой. Теперь без помех – до конца, вернее, начала улицы.

По оси Троицкой – дом № 1а по адресу Маразлиевская. Перед домом памятник лучшему городскому голове города тайному советнику (штатскому генерал-лейтенанту) Григорию Григорьевичу Маразли. О нём в другой раз: мы сейчас идём по «Одессе военной». Объект экскурсии – дом за его спиной – дом работников НКВД. Как-никак – люди практически военные. Построен в рекордные сроки – смотри даты на фронтоне. Центральная часть – шестиэтажная: редкость для Одессы до 1970-х годов. В рекордные же сроки менялся состав жильцов в 1937–1938-м годах. В рекордные сроки восстановлен немцами после войны («на стройке немцы пленные на хлеб меняли ножики»).

Переходим на другую сторону улицы и подходим к дому № 40/42. Здание сталинской постройки резко выделяется среди домов конца XIX века. Объяснение – на мемориальной табличке: 22-го октября (см. словарик месяцев на с. 169) 1941-го года был взорван дом комендатуры. «Советскими патриотами» – условное выражение, как и выражение «народные мстители» применительно к группам Д.Н. Медведева или И.М. Чернявского: и там и тут действовали исключительно профессионалы.

Операция была проведена блестяще: «точно вычислили», что здание НКВД будет использовано оккупантами, заложили в подвале радиоуправляемый фугас, сверху – несколько мин для отвода глаз. Подпольщики вовремя проинформировали о начале совещания и – по общепринятой версии, из Севастополя – прошёл радиосигнал, вызвавший полное разрушение здания и гибель свыше 60 человек, в том числе двух немецких офицеров и назначенного комендантом Одессы румынского генерала Глугояну.

Как мы видели у памятной плиты на Александровском проспекте, страшные последствия были не только для гитлеровцев. Но, как мы понимаем, германская армия и спецслужбы имели соответствующие директивы ещё до начала боевых действий: судьба жителей оккупированных территорий была предрешена, и наказание за акции сопротивления было только предлогом.

В здании, построенном на громадном участке, ранее занятом областным управлением НКВД, ныне находится колледж технического флота, входящий в состав Одесской национальной морской академии, у чьих корпусов мы побывали на Дидрихсона.

Проходим по кварталу до Сабанского переулка. Здание по Маразлиевской, 34а – бывший дворец студентов имени Ф.Э. Дзержинского. Феликс Эдмундович, как мы знаем, спасал беспризорных; предположим, что некоторые из них стали одесскими студентами и в благодарность назвали его именем свой дворец. Архитектор здания – Ю.М. Дмитренко. С его работами мы познакомились в начале экскурсии. Напомним, что в доме № 11 по Софиевской жил А.И. Маринеско. Сейчас мы в двух шагах от здания, где он учился. Идём туда.

Однако ещё два слова. Во дворе дворца студентов – бывшего Крестьянского банка – гаражи. Вспомним повесть ещё одного нашего знаменитого земляка Валентина Петровича Катаева (кстати, внука генерала Ивана Елисеевича Бачея и самого – дважды раненного прапорщика Первой мировой; и тут «военный след») «Уже написан Вертер». В гаражах при работающем двигателе авто ЧК расстреливала арестованных.

Но не будем о мрачном. Сворачиваем мимо новых домов Сабанского переулка (как мы говорили, уже есть пластиковые окна и экономные газовые котлы – сам герцог Ришелье одобрил бы строительство многоэтажек у моря) и выходим к Сабанским казармам. Даже на фоне новых 16-этажных домов они смотрятся солидно. А ведь построены они в далёком 1827-м году. Как и дом Па-пудовой, сначала были складом – складом зерна, естественно. Владелец – помещик Иероним Сабанский (Собаньский), чья жена Каролина – урождённая Ржевуская – прославилась множеством интриг, в том числе и связанных с Пушкиным. Польская кровь заставила этого вполне успешного человека принять участие в польском восстании 1830-го года. В результате склады конфисковали, передали в военное ведомство и перестроили в казармы. Там и сейчас казармы – университета внутренних дел. Те, кто любовался курсантками «мореходки» («Морской академии» на Дидрихсона), могут теперь полюбоваться курсантками этого университета. Будущие милиционерши, честное слово, не менее привлекательны в своей форме, чем будущие работницы морской отрасли.

Мы вышли на Канатную. Канатное производство было одним из основных при строительстве и ремонте парусников в годы зарождения Одессы. В 1909-м году в 200-ю годовщину Полтавской битвы улицу назвали улицей Полтавской Победы. Действительно, сложнее найти улицу в Одессе, которая не названа либо никогда не называлась в честь какого-то военного события либо человека.

В доме номер 8 по Канатной улице – Мореходное училище имени А.И. Маринеско только что упомянутой «Морской академии». На фасаде красивого здания пять табличек в честь пяти знаменитых выпускников. На одной из них написано лаконично и чётко («по военно-морскому») – «В училище в 1930–33-м годах учился герой-подводник Маринеско Александр Иванович». Полочка для цветов не пустая – приятно.

Теперь немного вниз по Карантинному спуску. В принципе, Одесса – город плоский, хотя режиссёры и любят в фильмах снимать спуски и мосты. Но в центре города осталось несколько оврагов («балок»), так что третий раз нам приходится идти либо ехать вниз и вверх.

Мы на Таможенной площади. Большую дискуссию вызывало и вызывает переименование улиц с переходом/непереходом на украинский. Так, Кузнечная, где я живу, имеет одновременно три вида табличек: Кузнечная – Кузнечна (транслитерация на украинский) – Ковальска (это уже перевод на украинский). Соответственно, мы сейчас на Таможенной – она же Митна – площади. На небольшом пространстве не только масса автомобилей, припаркованных буквально друг на друге. На площади четыре объекта для осмотра по нашей теме «Одесса военная». Первый – памятник Г.Н. Вакуленчуку, погибшему в самом начала восстания на броненосце «Потёмкин». Большевиком он не был, но советская власть его чтила и в 1958-м году у входа в порт ему поставили памятник. Памятник – вполне себе традиционный; всё равно в поэтичности соревноваться с фильмом «Броненосец “Потёмкин”» – бессмысленно.

Между Польским и Деволановским спуском довольно удачно вписались потёмкинцы. О памятнике мы рассказывали раньше. Добавим только, что Польский спуск в советское время носил имя начальника штаба Красной гвардии в Одессе Моисея Исааковича Кангуна. Он погиб в начале декабря 1917-го года в ходе столкновений Красной гвардии и вооружённых формирований Центральной Рады. Было ему 20 лет.

Последние по времени установки объекты осмотра: бюсты двух основателей Одессы – де Рибаса и де Волана. Полный адмирал де Рибас, как мы уже говорили, закончил свой путь в должности исполняющего обязанности морского министра, а генерал-лейтенант де Волан – «главноуправляющим путей сообщения». Вот какие люди основывали наш город!

Около дома, где жил «спецназовец» Д.Н. Медведев, мы видели начало Деволановского спуска; у Таможенной площади можем «полюбоваться» на его окончание (по нумерации домов, правда, наоборот). Около порта на спуске можно снимать не только фильм о войне, но и фильм катастроф. Сравнительно современные по архитектуре цехи военного завода радиоэлектроники «Эпсилон» стоят, как водится, разрушенными, покрытие мостовой разрушено тоже – потоками воды, мчащимися из города в порт. Надеемся, что постепенное замещение старых зданий новым элитными «кондоминиумами» поможет привести в порядок этот «слишком романтический» сейчас район.

Возвращаемся наверх: справа училище имени Маринеско, впереди – переулок имени Адмирала Нахимова (что я всё время говорю про «военные названия» улиц?). Идём по нему в парк имени Шевченко (до революции – Александровский). Там нас ждёт несколько объектов по «военной тематике». Все они расположены практически на одной прямой.