Как видно из описания свойств лишь немногих особо ценных металлов, контроль производства РЗЭ фактически оборачивается контролем всей мировой промышленности. Не удивительно, что Китай – со своей многовековой традицией многоходовых стратегий – добился этого контроля.

Правда, в самом Китае запасы РЗЭ невелики. Зато велики запасы дешёвой рабочей силы и готовности загрязнять свою природу. Китай сосредоточил на своей территории получение РЗЭ из руд, свозимых со всего света. Работа тяжёлая и грязная. Поэтому Китай ценовой конкуренцией вынудил большинство других производителей свернуть деятельность или перенести её на китайскую территорию (как перенесено туда же множество иных производств – прежде всего из Соединённых Штатов Америки, но затем и из других стран, всё ещё именующих себя развитыми). Сейчас Китай – практически монополист по многим РЗЭ. И, как всякий монополист, старается диктовать условия.

Ещё отец китайских реформ Дэн Сяопин сказал: у Ближнего Востока есть нефть, у нас – редкоземельные элементы. Только недавно западный мир ощутил, сколь глубоко и дальновидно это высказывание.

Те самые страны Ближнего Востока с помощью нефти сумели повергнуть в энергетический шок весь западный мир в 1973-м году, когда объявили эмбарго и с его помощью добились больших политических уступок со стороны стран запада. Именно благодаря поводу для эмбарго – Войне Судного дня – египетский лидер Анвар Садат не только упрочил своё положение в стране, даже невзирая на поражение в начатой им войне, но и надолго сделал Египет лидером всего арабского мира.

Подобие 1973-го года повторилось в 2011-м. Китайская Народная Республика не объявила полное эмбарго, но фактически почти провела его. Если в 2005-м году экспорт редкоземельных элементов составил порядка 66 тысяч тонн, то в первом полугодии 2011 года 14–15 тысяч тонн. Причём нашлось дипломатическое объяснение – ужесточением экологических стандартов. Действительно, вследствие экономии на технологических усовершенствованиях ради ценового демпинга экологические осложнения, если можно так выразиться, от добычи собственных руд и выделения из привозного сырья РЗЭ в Китае не сопоставимы ни с какой добычей, ни в какой стране мира.

Китайское металлургическое эмбарго 2011-го года – пока далеко не столь жёсткое, как арабское нефтяное 1973-го. Но скорее всего нынешнее ограничение экспорта – только пробный шаг руководителей Поднебесной империи.

Безусловно, Китай вообще старается поставлять не сырьё (при всей сложности извлечения и разделения РЗЭ они всего лишь сырьё для других отраслей), а высокотехнологичные товары, сегодня практически невозможные без РЗЭ. Чем масштабнее разворачиваемые в Китае (и благодаря инвестициям из-за рубежа, и на собственные заработки) производства, тем меньше доля РЗЭ, остающаяся невостребованной внутри страны и доступная для экспорта.

Но всё же на первый план выходит политика. Стоило Японии слегка ужесточить позицию в отношении спорных островов, как Китай мгновенно перекрыл экспорт РЗЭ, жизненно необходимых экономике Страны восходящего солнца.

Очевидно, Китай и дальше будет жёстко влиять на ситуацию в мире через практически монопольное положение в добыче и частичном производстве РЗЭ. Эксперты прогнозируют, что мировая промышленность в ближайшей перспективе будет испытывать острый дефицит сразу в семи химических элементах: диспрозии, европии, лантане, неодиме, празеодиме, тербии, иттрии. В свою очередь комиссия Европарламента два года назад обнародовала список уже 14 РЗЭ, без которых экономика ЕС будет разрушена.

В поисках решения возникшей проблемы, развитые страны начали лихорадочный поиск новых источников РЗЭ. В первую очередь речь идёт о рециклинге – переработке отслужившей свой век электроники. Уже сейчас в Германии, например, этим путём получают 1% РЗЭ, используемых в промышленности страны. Но даже самые большие оптимисты считают: в обозримой перспективе удастся довести эту долю только до 10%. То есть рециклинг не даёт стратегического результата.

Другим путём пошли японцы. Они намечают экспериментальную добычу РЗЭ на океанском дне с помощью новейших глубоководных роботов. Но промышленная добыча всё равно будет возможна только лет через десять.