Глава 10
Манифест
Норвегия, Ставангер, 02 февраля, 2017 г.
Полдень опустился на Ставангер приятной погодой. Зимнее солнце мягко растворялось в воздухе, наполненном запахом свежей рыбы, криком чаек и ароматами ванильной выпечки. Люди на побережье разводили бурную деятельность: растягивали тенты, занимались приготовлением пищи, шумно обсуждали насущные задачи в свете грядущей акции. Шум моря дополнял суетливую атмосферу побережья ощущением безмятежной гармонии.
Третьяков находился в приподнятом расположении духа, остались сутки до заветного дня «Х» и скоро все закончится. Он испытывал некоторую ностальгию по тем временам, когда сутками занимался исследованиями и ведением важных записей, вел страстные споры с Германом при разработке манифеста, теперь оставалось лишь терпеливо ждать. Это было самое сложное, мозг привык бесконечно думать, анализировать, сомневаться и перестраиваться, расслабление действовало на него, будто вынужденный сон в разгар шумного праздника, и наполняло голову тяжелым дурманом.
Адовцев напротив, был очень бледен и чувствовал себя неважно, будто все тело налилось свинцом. Он устало рассматривал берег, отмечая про себя важные детали. Сегодня Павлу привезут манифест, Епископ не обсуждал с ним тонкостей, так было и не ясно куда делись бумаги в тот злополучный день, и Сергей не пытался расспрашивать, чтобы не вызвать лишних подозрений. Он надеялся получить доступ к злополучному документу и добыть ценную информацию об активаторах и образцах… Агенты его подразделения уже в городе и ждут, когда он выйдет на связь.
Павел взял с берега холодный камень и бросил в воду, внимательно наблюдая за кругами, которые он после себя оставил. Как в той притче… «Лягушка прыгнула в столетний пруд. Бул-тых…» Как все бренно. Их проект будет последний «бул-тых» в лоне цивилизации. Сколько лет, нервов и ресурсов было потрачено… А теперь осталось лишь дождаться завтрашнего утра. В душе будто поселился колокольный звон, радостно разливающийся по каждой клеточке тела.
– Знаешь, я все не могу поверить… – он с удовольствием сложил руки на груди, – будто стоим на пороге чего поистине великого. Непостижимое доселе ощущение, правда?
Адовцев не услышал его, все мрачно смотрел вокруг. Павел нахмурился, он давно обратил внимание на настроение Сергея. Конечно, об основных мотивах не надо было и говорить, итак все понятно, но как эти жалкие романтические движения отравляют вкус победы!
Павел положил руку Адовцеву на плечо и внимательно посмотрел в глаза. Они были мутными и в глубоких морщинах, лицо будто приняло цвет земли…
– Ты мрачный сегодня, Сергей. Сердце болит?
Адовцев чувствовал приступ тошноты, ему не хотелось здесь быть. Из головы не выходила Третьякова. Ни к одной женщине, которой симпатизировал, он не применял такие знаки внимания. Остается верить, что девушка жива и он не сильно ее покалечил.
Решение было принято задолго до случившегося, если этого тяжелого момента можно было избежать… Он бы все за это отдал. Но цель оправдывала средства… Это были слова Орефьевой перед тем, как отдала приказ. Адовцев скривил лицо, никогда ее не волновало ни что он думает, ни что он чувствует… Она всегда отдавала четкие и понятные приказы и ждала беспрекословного повиновения. Ни разу не видел, чтобы она была чем то расстроена или плакала…Не женщина, а железный робот, совсем без сердца и души. А его сердце на самом деле сильно болело.
Но не от физической боли, а от пустоты, которая образовалась, когда нанес Наталье первый удар. Ее красивое лицо все стояли перед глазами, будто это произошло только что. Третьякова не кричала и не плакала, смотрела на него с таким диким разочарованием и ужасом, что в нем что то сломалось. Он устало провел ладонями по лицу.
– Не понимаю…
Третьяков скривился в усмешке и бросил в воду еще горсть холодных камней.
– Болит, конечно, болит…
Как все это глупо, переживать тз-за любви, какая уже, по большому счету, разница. Сам Третьяков никогда не испытывал романтических чувств к женщинам. Их не так много и было в его жизни. Дарья… Но ее вряд ли можно было бы назвать дамой сердца, скорее, дамой нездорового ума. Она была дьяволом, который легко поддавался контролю. Большего удовольствия, чем с ней, Павел никогда не испытывал. Если бы ему пришлось оказаться на месте Адовцева, убил бы не раздумывая. Мозг не должен быть в плену у сердца, это очень мешает.
– Пары из вас бы не получилось, поверь.
Сергею захотелось ударить Третьякова, но он сдержался, удалось выдавить из себя что то на подобие улыбки и кивнуть в знак согласия.
К ним подошли три девушки в темно-зеленые куртках и теплых унтах. Красавицы увлеченно разговаривали на шведском языке и громко смеялись, одна из них подошла к Павлу, протянула пачку крекеров и маленькую пластиковую бутылку с водой, Сергей заметил на тонком запястье татуировку в виде знака бесконечности. Павел поприветствовал девушек на хорошем шведском и благодарно поклонился. Такое ощущение, что Епископ пережил перерождение… Раньше он был молчаливым и очень много думал, прежде чем что то сказать или сделать, здесь же Павла будто подменили… Он радостно поддерживал беседы и много смеялся. Или он уже чувствовал вкус победы и находился в эйфории от благоприятного исхода. Адовцев не хотел думать о том, что Павел помешался, сумасшедший лидер им ни к чему, пока все было вполне предсказуемо и шло по плану.
– Это студентки из Швеции, приехали поддержать Гринпис, – Павел задорно помахал им вслед.
– А татуировка…
– Это отличительный знак для тех, кто поддерживает манифест. Нас много. У меня звонок, погуляй пока, осмотрись тут, – Третьяков отошел в сторону с мобильным в руке.
Сергей тяжело вздохнул и пошел вдоль берега. По дороге ему встречались люди разных национальностей, цвета кожи, возраста, социального статуса. Взгляд много раз примечал знак «лежащей восьмерки» на запястьях, затылках, шеях, а ведь он не прошел и сотни метров! Шум моря и прохладный воздух неприятно щекотали нос, мужчина наклонился к воде и набрал в ладони морской воды.
– Привет!
Адовцев обернулся и увидел девушку в красной курточке и синих балоневых штанах.
– Привет! – поприветствовал он ее в ответ.
Девушка стянула с руки вязаную варежку и протянула маленькую теплую ладонь.
– Я так и подумала, что ты русский, Оксана из Иркутска.
– А я Сергей. Из Москвы.
– Ух, ты! Москвич… Не люблю я вашу Москву, – Оксана говорила с акцентом, присущим северным людям. – Она шумная и голова у меня от нее болит. Все бегут куда-то, друг друга не видят. Вода хорошая?
– Попробуй…
Сергей внимательно осматривал кисти девушки, но знака на ней не нашел, неужели настоящий последователь Гринпис среди толпы одержимых фанатиков! Это казалось фантастикой, здесь все пропитано липкой философией манифеста…
– А тебя родители отпускают так далеко?
Девушка рассмеялась и отодвинула с лица густую светлую челку, совсем молоденькая, Сергей дал бы ей не более двадцати, подростковая фигурка и прыщи вокруг подбородка. Он обратил внимание на детский румянец на щеках, наверное, от смущения.
– Я самостоятельная, – серьезно ответила Оксана. – Не хожу по барам, а занимаюсь важными вещами, папа гордится мной.
Сергей грустно улыбнулся в ответ.
– И какими важными вещами ты собралась заниматься здесь?
– Мы будем проводить акцию в защиту касаток. Ты смешной, приехал так далеко, и не знаешь зачем!
Адовцев подозрительно на нее посмотрел. Какие еще касатки?
– А ты мне и расскажи?
Оксана нахмурила лоб и ее личико приняло серьезное выражение, такое на себя надевают отличницы при сдаче важного экзамена.
– Правительство дало разрешение на отлов касаток, но мы вместе с международным Обществом по защите китов и дельфинов не может допустить массового уничтожения млекопитающих, это же чревато их глобальным уничтожением! Люди не понимают последствий своих действий, ведь касатки это не просто млекопитающие, это социальные существа, их пары с потомством создаются раз и на всю жизнь!
Сергей удивленно смотрел на девушку, ее щеки еще больше запылали от румянца. Оксана не могла остановиться, было видно, что девушке важно осознавать себя частью серьезной команды. Да уж, час от часу не легче, с одной стороны террористы со своим желанием уничтожить «элемент» и спровоцировать Апокалипсис, с другой одержимые любители флоры и фауны… Отличная компания, ничего не скажешь…
– Вы подумайте, малышей-детенышей убивают у матерей, или отлавливают для питомников, чтобы растить в неволе, но они не социально адаптированы и становятся агрессивными, в итоге травмируют сами себя! Вы знаете, что в Англии дельфинарии из-за этого закрыли, Израиль запретил импорт касаток и дельфинов для использования в дельфинариях, в Соединенных Штатах Америки полностью запрещены подобные развлечения, наша задача добиться того же здесь!
Суицид среди касаток? Сергей смотрел на Оксану во все глаза, но она не обращала на него внимания, широко размахивала руками и яростно продолжала свою речь.
К ней подошел высокий мужчина, гораздо старше ее, он аккуратно обнял девушку за плечи и поцеловал в щеку.
– Вот ты где, опять нервничаешь! Тебе нельзя, сколько просить…
Оксана улыбнулась и кивнула в сторону Сергея.
– Это Геннадий, мой папа, – ее глаза светились глубоким уважением и гордостью. – Отец, а этот молодой человек из столицы, представляешь, твой земляк, можно сказать! Кого только здесь не встретишь, правда?
Сергей не сдержал улыбки, она так воспринимала москвичей, будто они редкое племя бабуинов северной Гвинеи…
Геннадий кивнул в знак приветствия и посмотрел Сергею прямо в глаза, на секунду Адовцева охватило странное ощущение, будто они уже встречались… Мужчина обнял Оксану за шею, рукав куртки приподнялся и оголил кусочек запястья с татуировкой. Она отличалась от тех, что Сергей уже видел, была более массивной и внутри каждого «кружочка» был нарисован знак плюса. Геннадий увидел взгляд Адовцева, поправил рукав и тихо произнес.
– Благослови Вас Бог, Сергей.
Он увел с собой дочь, которая продолжала что то говорить и радостно цеплялась за его рукав. Это еще кто… Адовцев вспомнил, что Геннадий обратился к нему по имени, хотя Оксана его не называла, откуда он мог его знать? Значит, они где то встречались, но где и при каких обстоятельствах… Надо немного отдохнуть, голова уже совсем ничего не соображает.
Он решил вернуться в лагерь, рассказ Оксаны о касатках продолжал сидеть в голове ее отрывистыми фразами. Господи, чем только люди не забивают свои светлые головы…У лагеря ему в глаза бросились несколько грузовых машин. Несколько людей выгружали из них металлические контейнеры, он подошел и поднял крышку одного из них. Внутри ровными столбиками лежало несколько десяткой колб, все были мечены номерами и наполнены прозрачной жидкостью. Неужели это и есть образцы?
– Доброе утро, милый человек! – Сергей вздрогнул от прикосновения к спине. Рядом с ним стояла невысокая женщина в спортивном костюме, ее лицо было усыпано веснушками и от этого глаза казались еще зеленее, чем были от природы. Волосы скрывала синяя бандана. – Я Алла Васильчук, эколог Международного общества защиты морских ресурсов.
– Сергей Адовцев, приятно познакомиться.
Женщина аккуратно погладила колбы и накрыла контейнер крышкой. Она виновато улыбнулась и попросила не трогать ценные образцы.
Сергей вздрогнул.
– Так это и… есть образцы?
Алла добродушно кивнула в ответ.
– Образцы воды Норвежского моря.
Сергей тяжело вздохнул, перед глазами заплыли большие черные круги.
– Вам нехорошо?
Женщина испуганно схватила мужчину за локоть и помогла присесть на один из металлических ящиков.
– Нет, нет… Все в порядке, я думал, что это… Сергей и не знал как закончить фразу. – Забудьте, я плохо переношу перелеты, никак не приду в себя.
Алла понимающе кивнула.
– Я также себя чувствую, вам бы поесть или попить, скоро будет завтрак в восточном крыле, обязательно присоединяйтесь!
Сергей послушно кивнул. Кусок в горло точно не полезет.
– А для чего вам образцы воды норвежского моря? Мне одна девушка сказала, что акция завтра будет в защиту касаток. Вы проверяете воду на вредные вещества?
Алла улыбнулась.
– Не совсем так, Сергей. Каждый год в Ставангере проходят конференции нефтедобытчиков, так что эта часть Норвегии очень интересна переработчикам природного топлива в виду зарождений в ней нефти, что не может нас волновать. Экологов имею в виду. Пробы мы отбираем постоянно и обязательно затронем вопрос сохранения гидробионтов в Норвежском море и влияние промышленной антропологии на существующие экосистемы, у нас много задач, мы стараемся максимально продуктивно использовать отведенное время. Касаткам наши исследования пойдут лишь на пользу.
– Честно говоря, я половины не понял из того, что вы сказали, – Сергей облегченно улыбнулся.
– Честно говоря, я к этому привыкла…Павел! – женщина радостно подставила щеку для поцелуя подошедшему Третьякову. Павел удивленно посмотрел на Адовцева. Выглядел он еще хуже прежнего…
– Алла, Вы познакомились с моим коллегой?
Женщина рассмеялась, было заметно, что она сильно симпатизирует Епископу. Ее рука как бы невзначай коснулась руки Павла. От Сергея не ускользнула, что их пальцы на мгновение переплелись.
– Знакомство мы только начали, предлагаю продолжить за ужином, сегодня у нас шпинат и сырные лепешки с глинтвейном.
– Мы присоединимся с большим удовольствием, Алла. Я по делу, о котором мы говорили вчера…
Алла зарделась нежным румянцем. Адовцев все еще не понимал, что происходит. Они прилетели вчера, конечно, он много часов проспал, но Епископ успел завести здесь близких друзей? Либо они были хорошо знакомы ранее…Но на последовательницу манифеста Алла не походила. Просто ученый на своей экологической волне…Выходит, Третьяков использует ее, как и всех остальных, в своих целях. Вот только чем она может быть ему полезна?
Павел вытащил из кармана конверт. Этот конверт Адовцев видел в Венеции, его доставил курьер, для некоего Дональда Керхера.
– Алла, передадите Дональду? Он выехал из Бергена и ждет доставки.
Женщина бережно взяла конверт и послушно кивнула.
– Наш курьер Алекс был где то здесь, я поищу его, не переживай, все будет у Дональда совсем скоро. Я вас оставлю, друзья мои, до вечера!
– До вечера! – Павел нежно поцеловал женщину в щеку. Он был еще радостнее, чем прежде.
– Это то, что я думаю? – Сергей повернулся к Павлу.
– А что ты думаешь?
– Колбы, в них не пробы, верно?
Третьяков улыбнулся.
– Нет… – протянул он задумчиво. – Нет, все верно, это пробы для исследования гидробионтов в толще воды. Алла эколог, самый настоящий эколог.
– А что в конверте?
– Вакцины для млекопитающих. Извини, у меня еще есть дела. Отдохни пока.
Павел также быстро пропал, как и появился, Адовцев прошел внутрь тента. Для чего Павлу передавать какому то Дональду вакцины… Эти вакцины им доставили в Венецию, они имели какую то особую ценность. Надо бы расспросить Аллу, если она не замешана в заговоре против «элемента», а на самом деле проводит исследования, причин скрывать информацию у нее нет.
В тенте был настоящий штаб ученых… Металлическе контейнеры, пробоотборники, наборы для микроскопов, реактивы, куча папок. Сергей взял одну папку и пролистал, его заинтересовали две формулы:
9Mg2SiO4·3Fe2SiO4 + 14H2O → – 6Mg3 [SiO2O5] (ОН) 4 + 2Fe2O3 ·FeO + 4H.
9Mg2SiO4 ·6Fe2SiO4 + 14Н2O + СO2→ – 6Mg3 [Si2O5](ОН)4 + 4Fe2O3 ·FeO + СН4.
Формулы отражали синтез метана в виду диссоциации в морской воде углекислого газа. Исследования экологов были направлены на изучение природы образования газонитратов в толще воды из-за содержания в них большого количества метана, что оказывало негативные реакции на населяющих толщу воды гидробионтов. Пока ничего подозрительного…Или, на первый взгляд, ничего.
В других папках он нашел результаты анализов отобранных проб, указывающих на содержание в морской воде большого количества водорода и метана. В голове крутилась подсказка, но он никак не мог ее «нащупать», все это связано с планом Павла, но где та самая точка сцепления?
Алла вбежала в тент и внесла с собой запах морской свежести. Она широко улыбалась и, казалось, что дай волю, начнет прыгать как девочка, только что съевшая самую вкусную в мире шоколадку.
– Сергей, ваш конверт отправили, так что не переживайте.
– Да, спасибо…Алла.
– Вы эколог, Сергей?
– Нет, но когда то я изучал химию воды в институте.
Женщина достала электронную сигарету и повертела палочкой перед его носом.
– Я понимаю, что это все ерунда, но никак не отвыкну от рефлекса сосания и очень нервы расшатались. Завтра важный день, надо как то себя сдерживать.
Сергей решил задать вопрос прямо, а не искать повода вытянуть из нее информацию тем более, что Алла была очень открыта и полна желания помогать.
– Павел рассказал вам про наши вакцины?
Она удовлетворенно кивнула, делая несколько псевдозатяжек.
– Да, да, когда я узнала, была так счастлива. Как хорошо, что среди нас есть те, кому не все равно! Это не вакцина даже…Специальные витамины, которые повысят иммунитет и позволят касаткам избежать стресса, когда их сбросят в воду. Конечно, нам экологам это важно, если особи здоровы и счастливы, это благотворно скажется и на их среде обитания. Все взаимосвязано, все в мире взаимосвязанно!
Она покружилась на месте, предвкушая завтрашнее утро.
– Вы же к нам присоединитесь?
– На ужин, конечно, мы же уже…
– Нет, нет, я про завтра, Сергей! Здесь Гринпис, здесь мы, а мы все едины. Так что должны друг друга поддерживать! Завтра утром мы войдем в воду, держась за руки, это будет глобальный протест против санкционирования правительством отлова касаток, нам и не такое, конечно, приходилось вытворять, – она рассмеялась. – Если хотите, я познакомлю вас с касатками, когда Дональд привезет их из Бергена. – Она радостно рассмеялась, – Наши восемь красавцев!
Сергей едва не потерял сознание, эта цифра больно врезалась в мозг.
– Не понял, восемь?
Алла не обращала внимания на его реакцию, она была увлечена своим ощущением предвкушения. Адовцев оперся о стену, ему было не до веселья, это не могло быть совпадением – восемь порталов и восемь млекопитающих, вот способ активации аномальных зон! Надо срочно выходить на связь со штабом.
Алла вновь кокетливо взмахнула своей электронной палочкой.
– А, я вся в предвкушении! Такая счастливая! Так вы с нами?
Сергей нашел в себе силы говорить спокойно и четко.
– Я бы с радостью, но, боюсь, у нас свои дела…
Алла понимающе кивнула.
– Я знаю, но, подумала, вдруг вы передумали. Павел уже ответил отказом…Но причина веская, вы итак много помогаете!
Сергей непонимающе спросил.
– В смысле, о какой помощи вы говорите?
– Ну как же, помогли решить проблему с обеспечением людей питьевой водой, мы не поощряем использование пластика как отходов, в виду защиты морских экосистем, но людям нужна вода. Бутылки, предоставленные Вашей фирмой из высококачественного пластика, были очень кстати! Вы знаете, что группа ученых под руководством доктора Марка Осборна из университета Шеффилда впервые исследовала взаимодействие микроорганизмов, обитающих в прибрежных зонах океана, и пластиков, на которых они строят свои колонии? По их мнению, именно бактерии могут способствовать быстрому и безопасному разложению пластика в океане.
Сергей думал, что ослышался. Те бутыли, которые наблюдал в подвале Храма, неужели им удалось переправить их в Норвегию?
– А вода, – аккуратно спросил он. – По вкусу как она вам?
– Вы забавный, мы на ней готовим всем лагерем и случаев недовольства я пока не слышала, – Алла поправила светлые волосы, выбившиеся из под банданы. – Хотите кофе, Сергей?
– Благодарю, я, пожалуй, в кафе перекушу.
Павел зашел в тент с красивой рыжей женщиной, она его за талию и ненавистно смотрела на Аллу. Алла в свою очередь, потупила взгляд и снова зарделась легким румянцем. Адовцев давно не видел такого естественного проявления смущения. Разве что Третьякова… В сердце больно защемило и он потряс головой, чтобы сбросить с себя это наваждение. Нельзя о ней думать, теперь нельзя…
Павел услышал конец разговора и радостно поддержал:
– Отличная идея, Адовцев, Дарья тоже проголодалась и с удовольствием составит тебе компанию. Тут есть кафе, которое она облюбовала.
Женщина кивнула и брезгливо протянула Алле руку.
– Хорошего вечера, Алла.
Алла выглядела немного испуганной, но быстро взяла себя в руки и поприветствовала ее в ответ.
– Хорошего вечера, Дарья. Приятного аппетита, а мы пока с вашим…Вашим…
– Мужем. – Дарья хищно смотрела на женщину. Она была похожа на разъяренного питона, который увидел строптивую мышь.
Сергей вздрогнул, насколько ему известно, Епископы не связывают себя узами брака. Павел улыбнулся в ответ.
– Да, приятного вам аппетита, а у нас с Аллой еще есть дела, которые нуждаются в обсуждении.
Сергей вышел на воздух. Берег уныло тянулся далеко к горизонту, раскрашенный крутками снующих туда сюда людей, началась суета. Дарью он видел однажды в Храме, женщину с такой внешностью сложно было не заметить, но когда они успели скрепить свои отношения узами брака, а, главное, для чего?
* * *
Наталья с Котовым поднялись в номер маленькой гостиницы.
Долгий перелет уныло гудел в ушах, Наталья еще чувствовала сильную слабость. Котов встал у окна и отодвинул жалюзи, из окна было хорошо видно побережье. Его мобильный зазвонил. Третьякова упала на мягкую кровать и зарылась лицом в подушку. Нос приятно окутал слабый аромат лаванды, а накрахмаленная ткань уютно заскрипела на щеках.
– Что за новости, Кот?
– Адовцев с Епископом на побережье, в лагере Гринпис. Гиляровский пока не появлялся, но он появится. Мы знаем уже про доставленные грузовики с бутылями воды, представленной под маркой «Живая вода», вода исследуется на состав растворенных веществ и микробиологический состав, – мужчина аккуратно повернул вокруг оси сигарету и с наслаждением затянулся дымом, – Пойдем, выпьем?
Наталья устало поднялась и согласно кивнула, что еще делать, чтобы не сойти с ума от томительного ожидания. Они спустились в бар при гостинице. Котов не раздумывал над заказом, коротко произнес официанту:
– Виски.
– Наталья отрицательно помотала головой.
– Водку.
Больше она не будет пить что попало, тот вермут еще стоял в памяти неприятными ощущениями в области желудка. В помещении было прохладно, морской вечерний воздух проникал в щели в окнах и пронизывал сквозь толстовку. Но при этом было как то уютно, полумрак в баре и каменные столешницы вызывали какое то богемское ощущение.
Третьякова смотрела сквозь большое прозрачное стекло, с увлечением рассматривая людей на улице. Как в сказке…Мощеная мостовая, в аккуратных маленьких кирпичиках, рельефные фонари, красиво освещающие сумерки. Женщины, дети, влюбленные пары, возникло ощущение, будто у нее в руках объектив волшебной камеры и она видит жизнь во всех ее чудесных проявлениях. Не хватает только слезливой мелодии «за кадром». Наталья увлеченно отдалась мыслям, как вдруг перед глазами мелькнула знакомая сиреневая курточка.
Наталья подумала, что сходит с ума, на улице стояла Соня. Ее Соня, которую видела утром в своей квартире! Девушка удивилась и испугалась одновременно, может быть, обозналась? Она привстала из-за стола, чтобы постучать по стеклу, и привлечь Сонино внимание, как Котов схватил ее за рукав и резко одернул.
– Нет. – у него получилось это сказать более резко, чем планировал. Он виновато погладил Наталью по локтю. Девушка все еще не понимала, что происходит.
– Какого хрена она здесь…
Котов закурил и грустно посмотрел на девушку. Да, разговор предстоит не из приятных.
– Я долго думал, куда мог деться документ, отчего-то все упустили из виду, что в квартире Марии Валентиновны находились ты, брат и Величкина!
У Натальи потемнело в глазах, но Соня была связана!
– Я не…понимаю, – Наталья отрывисто произносила слова.
– Твоя подруга находилась в переписке с Епископом, как удалось выяснить, взломав ее пароль на мессенджерах. Есть основания полагать, что она и не знала до той роковой встречи, что на самом деле ее виртуальный любовник Антон Епископов никто иной, как Павел Третьяков.
У Натальи закружилась голова, получается, Сонин герой любовник, ради которого она бросила итальянца и вернулась на родину…Это…Павел?
Котов прекрасно понимал, что творится у Наташи в голове. Ей итак сильно досталось, а новости все продолжали приходить одна за другой. И одна краше другой…Да уж, не хотел бы он оказаться на ее месте.
– Наташ, это сложно осознать….
– Сложно, мать твою, да я в шоке полнейшем! Мой брат чертов террорист, человек… да не важно, избил меня до потери сознания, а лучшая единственная подруга хренова помощница гребаного брата террориста – Наталья закрыла лицо руками, у нее тряслось лицо от приливающей крови. В тот день, когда Павел держал Соню в заложниках, они все инсценировали, брат оставил манифест Соне и спокойно ушел! А после никто не мешал девушке доставить документ в пункт назначения… Все это не что иное, как план, и Наталья в нем блестяще сыграла свою роль, как просто оставить бумаги лучшей подруге! Она бы в жизни не могла подумать, что ее добрая подруга способна на такое…
Наталья выпила залпом ледяную жидкость, поднесенную официантом, и жестом попросила еще. Котов с тревогой наблюдал за девушкой.
– Ты в порядке?
Третьякова нервно всплеснула руками.
– Я полная неудачница, Котов!
Он покачал головой.
– Не смей так говорить, Наташа. Можно было изъять у Софьи Манифест еще в России, но я официально «мертв». К тому же Герман так и не появился, вполне возможно, что наблюдает со стороны и делать резкие движения просто необдуманный шаг, сама Величкина не должна ни в чем сомневаться, сейчас наши люди уже работают над тем, чтобы безопасно получить информацию.
Наталья не слышала его, она протирала руками глаза, чтобы не разреветься. Что то она много ревет последнее время…
– Котов, я хочу побыть одна.
Полковник понимающе кивнул. Наталья поднялась из-за стола, и направилась к выходу. От мыслей ее оторвал легкий толчок в плечо, в дверях стояла Орефьева. Женщина жестом предложила вернуться за столик, Наталья послушно вздохнула и развернулась. Все равно она не знала, что ей делать. Еще эта стерва тут…
– Выпьешь со мной, Кот? Она здесь для чего?
Мужчина кивнул и протянул Ольге Сергеевне руку в знак приветствия.
– Вам что-нибудь заказать?
– Да, я буду вермут.
Наталья никак не могла отойти от состояния шока, она кусала губы и все терла глаза руками. Молчание Котова и Орефьевой ее выводили из себя еще больше. Она посмотрела женщине в глаза.
– И что теперь, арестуете меня?
– Нет… – Орефьева глубоко вздохнула и взмахнула своими красивыми ресницами. Василий Петрович связался со мной вчера, я приношу свои извинения, возможность реабилитации у вас будет и компенсация тоже, я вас уверяю.
Третьякова думала, не исполнить ли ей по этому случаю гопак прямо на столе.
– Да засуньте компенсацию себе…
Котов аккуратно подвинул руку Третьяковой к себе и сжал ее ладони в своих.
– Не время истерик, давайте по делу.
Орефьева скинула с худых плеч теплое поло и осталась в белой водолазке и светлых вельветовых бриджах. Ее сухие запястья украшали массивные жемчужины в золотой оправе.
– За Величкиной ведется наблюдение с выхода из квартиры, а вот Герман еще не объявлялся. Ждем, когда Адовцев выйдет на связь, он уже должен обладать необходимой информацией.
Полковник кивнул.
– На данный момент мы имеем координаты, в которых они собираются провести манипуляции над водой, с гонками за Манифестом было утеряно много времени, очень умный и хитрый план.
– И тупой, – Наталья злилась. – Тупой, потому что ни хрена у них не выйдет, возомнили себя Зевсами, повелители стихии, мать их!
Она поняла, что трясется всем телом, и резко вскочила:
– Я пройдусь и не трогайте меня, мать вашу!
Котов жестом остановил Орефьеву, собирающуюся что-то сказать Третьяковой.
Наталья вышла на улицу. Да уж, добро пожаловать в сказку… Вокруг все также волшебно светили фонари и бродили люди… Волосы приподнимал прохладный ветер, приятно щекоча ей щеки и нос, она направилась к морю. В голове творилось целое цунами. Он и правда ощущала себя жалкой неудачницей. Как можно так умело ошибаться в людях? Уж в этом то она теперь точно профессионал… И куда смотрела…
Все эта работа, как много она отдавала ей времени, что совершенно не задавалась вопросами кто на самом деле люди, которых любила и считала своими близкими и родными друзьями? Даже и не знала, кто сделал ей больнее всего… Брата она не знала хорошо никогда, но всегда считала своей опорой и поддержкой во всем. Лучшим советчиком… Родители умерли, когда ей было четырнадцать. Павел к тому времени уже достиг совершеннолетия и взял над ней опеку. Конечно, это сложно было назвать опекой, большую часть времени он проводил в своих приходах за духовным наставлением грешников…Но никогда не отказывал во внимании, если оно было Наташе необходимо. Ей бы и в голову не пришло, что за завесой праведной деятельности скрывается чудовищный махинатор, совершенно не обладающий хваленым православным милосердием…
А Соня… Мысли отказывались вспоминать лучшие годы их почти детской и взрослой дружбы. Они столько прошли вместе… Как любовь может заставить идти на глупые поступки, как можно предавать друзей в угоду физическому влечению? Как Павел замусорил ей, должно быть мозг. Но Соня…Какой надо быть дурой, чтобы верить и подставить под угрозу стольких людей! Ведь ее бабушка могла умереть… Неужели когда влюбляешься меркнет вокруг абсолютно все, и абсолютно все теряет смысл? Сложно себе представить, что какой нибудь мужчина мог довести ее до такого состояния… Чтобы она забыла обо всем на свете и думала лишь о нем. В ее жизни и нормальных мужчин то никогда не было…Опять же из за этой чертовой работы, а может быть, и с ней самой что то не так… Угораздило же влюбиться в этого Адовцева, который, по сути, оказался большим сукой и так предательски с ней обошелся. Конечно, он не обещал ей прогулок под звездами и луну с неба, но… Разве так можно было делать?
Третьякова опустилась на корточки и завыла в голос. Она почувствовала, как ее кто то нежно обнимает за голову, запахло специями. Орефьева склонилась над девушкой, обхватила ее за плечи и поцеловала в голову. Она молчала, просто гладила Наташу руками по волосам, как мама когда то… Третьякова и не думала выдергиваться, ей хотелось сидеть так как можно дольше… Хоть кто то есть рядом и хоть кому то она нужна…Хотя, кого она обманывает. Этой Орефьевой нужно лишь выполнить работу, она для нее просто сотрудник с массой проблем.
Третьякова аккуратно расцепила руки Ольги Сергеевны, кивнула ей в знак благодарности и пошла вперед. Спасибо, но без ее телячьих нежностей обойдется. Пора бы уже вырасти и вести себя как взрослая. Больше никому не доверять. И никого не любить. Никогда. Никогда.
Мимо нее радостно пробежала Соня, она не заметила подругу. Девушка светилась от счастья, красивые кудри выбивались из под малинового берета, который потрясающе сочетался с сиреневым цветом ее курточки.
Соня бежала к любимому Павлу, она приехала раньше условленного времени, но сидеть в скучной гостинице больше не было терпения. Пробежав метров пятьдесят, Соня остановилась. Ее выражение лица изменилось, глаза широко раскрылись от удивления, а нос покраснел, девушка начала плакать. Недалеко от нее стоял Павел, он страстно целовал высокую рыжеволосую женщину. Ту самую, которую она не раз видела в больнице в палате бабушки.
Наталья аккуратно подошла к Соне, обхватила ее за плечи и оттащила за рядом стоящую машину.
– В чем дело, – Величкина испуганно обернулась и увидела Наталью. Она едва не упала в обморок от испуга и неожиданности. Третьякова взяла девушку за воротник курточки и прижала к себе, она даже не знала, что именно собирается сказать некогда самой близкой подруге.
– Ну, ты и дрянь, Соня!
Соня вцепилась в пальцы подруги, пытаясь оторвать их от себя, но хватка у Натальи была железной, девушка перестала препираться и грустно посмотрела ей в глаза. Она плакала и хлюпала носом.
– Я люблю его, понимаешь? Ты не понимаешь, ты же не любила никого и никогда!
Плач Сони переходил в истерику.
– Заткнись, теперь будешь гнить в тюрьме, и я пальцем не пошевелю, чтобы помочь, ты такая же чертова террористка! Ты дура, ты глупая дура, Господи, как можно любить человека, на счету которого столько жизней!
Соня изменилась в лице и дернулась, Наталья отпустила ее, и девушка упала на землю.
– Это вы обвинили Павлика черт знает в чем, он же Епископ, понимаешь, он столько сделал для людей, как ты можешь, говорить такие ужасные вещи! А теперь он вынужден скрываться от вас и благодаря мне еще на свободе и теперь вы не отмоетесь! – она перешла на крик. Соня вытерла щеки тыльной стороной ладоней, она поднялась и поправила куртку на груди. – Павел мне все рассказал тогда в квартире, как он страдал, как вы решили навязать ему ответственность за те ужасные вещи, обвинить Церковь и я согласилась помочь. Вы сами не понимаете, как далеко зашли в своих обвинениях.…А он, он…
Наталья толкнула Соню, девушка снова упала на землю.
– А он целует другую, недолго любовь длилась, да?
Соня посмотрела прямо в глаза, в какой-то момент ее стало жаль.
– Ты не успела отдать ему бумаги, так?
– Доказательства невиновности Павла у меня, все это время они были в мобильном, я сожгла бумаги еще у бабушки в квартире, а все листы сфотографировала на телефон.
– Мозгов прочитать у тебя не хватило?
Соня скривила красное лицо в гримасе отвращения.
– Я не читаю чужие вещи, тем более, если просили этого не делать.
Да уж, что скрывать, эта похвальная черта подвела не только ее.
– Пройдем со мной, ты имеешь право хранить молчание…
Соня долго смотрела в лицо Натальи, прежде чем тихо сказала:
– Прости меня и присматривай за бабушкой, – она протянула ей мобильный и вскочила на ноги.
Наталья не успела поймать девушку за руку, крик застрял в груди, Соня выбежала на шоссе и бросилась под колеса грузовика. Визг тормозов и долгий гудок больно врезались в мозг.
* * *
Наталья не осталась на месте трагедии, светиться перед Епископом ей было ни к чему. Она вернулась в гостиницу и попросила на ресепшн воспользоваться принтером. Ольги Сергеевны и Котова в баре не было, она оставила для них сообщение и поднялась к себе.
В номере Третьякова приняла горячий душ, пытаясь отмыться от липких мыслей, она едва не стерла всю кожу, но после горячей воды стало заметно легче. В баре Третьякова нашла бутылку виски, забралась с ногами на кровать и принялась читать документ.
«Мы, подписавшие настоящий Манифест, свято верим, что человечество есть чудовищный эксперимент самонадеянных и, безусловно, аналитически сильных умов. Любые манипуляции над волей, пусть даже и искусственно созданной, не несут в себе причин для оправдания. Ощущение обладания волей не может быть предано тем воображаемым миром Естества, который Человечество создает при жизни. Мы на своей планете усиленно боремся против экспериментов над живыми организмами, порицаем использование животных в тестированиях и изучении болезней, а сами являемся лишь жалким образцом по сути своей! Мы считаем, что именно «Вода», тот элемент, что дает жизнь, поддерживает ее, ведет к физическому старению тела и является экспериментальным оружием, может положить конец насилию (чудовищному насилию) над нашим разумом, чувствами и эмоциями!»
Третьякова достала сигарету и закурила.
«Все, что окружает Человечество, построено на способностях воды, это единственный «элемент», который имеет столько физических возможностей к модификации и замещению первоначальных элементов изотопами, общее количество соединений изотопов водорода (дейтерий, протий, тритий) и кислорода (стабильные О16, О17, О18) насчитывает минимум сорок восемь (известных нам), лишь девять видов соединений не опасны в виду своей радиоактивности:
Н2 6O, Н217O, Н218O, HD16O, HD17O, HD18O, D216O, D217O, D218O.»
Множественные формулы, рисунки с полярностью молекул воды, силой натяжения, распределению плотностью, схемы водоочистных станций и циклов улучшения качества воды с привязкой к органам человека. У нее рябило в глазах от многочисленных схем и формул…
«Мы уверены, что Человечество еще не дошло до полного использования всех скрытых резервов «элемента» в своей повседневной жизни, будь то использование в строительстве, медицине, компьютерных технологиях, энергетике, автомобильном бизнесе. Мы не можем говорить о скором окончании эксперимента естественным путем, и не хотим, чтобы дети, внуки, наследие наше явились очередными марионетками в чьих – то руках»
В документах демонстрировались варианты работы автомобильных двигателей, только не на привычном топливе, а на воде. Третьякова думала, что сходит с ума, выходит, эти исследования проведились еще черт знает когда! Она с ужасом разглядывала схему двигателя, разлагающего воду на водород и кислород, основанную на электролизе, изобретенную Стенли Мейером и запатентованную в США в 1992 г. (Патент США № 5149507), двигатель действует при огромной производительности с обычной отфильтрованной от грязи водой. Неужели это все реально, и в будущем вполне возможно заправлять машины водой?
Следом прилагались схемы считывания информации из структуры воды и возможность использования памяти воды в платах компьютеров для передачи информации на бумаге, формулы гомеопатических препаратов, примеры успешных использований и суть гомеопатии как таковой.
Подробно расписывалось развитие технологии извлечения энергии из морской воды, Наталья сама не верила в то, что видела перед глазами – схема с жидкостями низких температур кипения, пропущенных через теплообменник с тёплой морской водой, на выходе имеющих структуру пара, далее турбина, вращающая генератор, еще один теплообменник уже с ледяной водой, конечная конденсация пара и закрытие цикла. Вечный двигатель, мать его!
«Наши доводы стали результатом многолетних доскональных исследований, и мы не имеем основ для сомнений и вероятностей для заблуждений»
Отдельные главы Манифеста были посвящены конкретным опытам и подкреплены отсканированными фотографиями, Третьякова вспомнила папку Котова, которую он показывал ей в кабинете. Безусловно, в мозг закрадывались сомнения и мысли, но она не могла и предположить, насколько глубоко может зайти человек в своих умозаключениях, «дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир», какие же чудовищные вещи способен творить человек, одержимый идеями и находящий им подтверждение!
На одной из страниц она нашла крупное изображение перевернутой восьмерки. Цифра была представлена двумя каплями воды, но если справа капля была со знаком «+», то слева со знаком «минус».
«Знак бесконечности, так часто используемый Человечеством для выражения отсутствия конечного ощутимого результата в математических или эмоциональных действиях, является знаком выражения нашего мнении и целей. Мы ставим основной задачей молекулярно связать «элемент» в существующем виде на планете Земля в форме океанов, морей, рек, атмосферных осадков, связанной в организме каждого из нас и обладающих известными нам свойствами и «элемент», свойства которые, не нашедшие логического объяснения в науке, мы собираемся максимально спровоцировать в его привычном состоянии. Мы считаем, что возникший дисбаланс выступит причиной остановки эксперимента в виду самоуничтожения планеты Земля и невозможности более получать информацию от «элемента» его создателям»
Наталья листала изображения фрагментов карт с пометками на территории океанов, точными координатами географической долготы и широты.
«Аномальные зоны, известные Человечеству своей непредсказуемостью поведения, по нашему убедительному мнению являются порталами высвобождения информационной матрицы «элемента», именно в этих территориях, неподвластным действию магнитного поля Земли, мы полагаем, и происходит считывание всей необходимой информации о течении эксперимента его создателями…»
От чтения ее оторвал тихий стук в дверь. В номер заглянул Котов.
– Почему не запираешься? Мне передали твое сообщение на ресепшн.
– Манифест у меня, забирай. Соня…
Наталья не могла сдерживать слез, Котов обнял девушку и погладил по волосам.
– Сейчас не время раскисать, не время. Я знаю, как тяжело терять друга, который сильно ошибся…Мы обязательно поговорим об этом.
– Она не….
– Поговорим, хорошо? А сейчас поспи, тебе надо поспать, девочка.
Котов поцеловал Наталью в лоб и сгреб в кучу разбросанные по кровати бумаги. Им с Орефьевой предстоит бессонная ночь.
Наталья осталась наедине с собой, спать она не могла, думала всю ночь напролет и пила виски, вспоминала подругу. Интересно, Павел будет о ней переживать, когда узнает? В гостинице остались Сонины вещи, но трогать их не хотелось, тем более копаться в поисках деталей, итак все было ясно…Господи, какая дура все-таки влюбленная женщина и как не хватает ее улыбки и озорного взгляда, ну почему все так нелепо закончилось! Наверное, Котов не зря ей сказал про друга… Просто так бывает, что друг очень сильно ошибается. А она вовремя не помогла принять Соне верное решение, наверное, надо больше внимания уделять людям рядом с собой…
Наталье так и не удалось поспать, но мысли уже не путались и не было так отвратительно на душе. Рассвет начался шквалистым ветром и неприятным завыванием по трубам. Надо выпить кофе и больше не позволять себе раскисать. Сегодня ответственный день, раскисать нельзя никак. Третьякова вновь залезла в душ и с удовольствием спряталась под большим напором горячих капель. Она в воде… Она вода… Как не сойти с ума от того, что происходит?
Она высушила волосы и заколола их в высокий хвост. Обратила внимание, какие мешки под глазами, но также увидела в своем взгляде что то новое. Будто в ней больше нет той девочки, которая глупо цепляется за собственное видение мира, не думая о том, каков мир на самом деле. Ее серые глаза смотрели острым и немного колючим взглядом. Она кивнула своему отражению. Что ж, приятно познакомиться, Наталья Третьякова. Больше никаких глупостей.
Ольга Сергеевна с Котовым ждали Наталью в баре, на Орефьевой впервые были ботинки на плоской подошве, отчего она казалось совсем маленькой. Голубые велюровые брюки и короткая курточка с капюшоном делали ее похожей на студентку. Женщина радостно поприветствовал Наталью. Она тоже обратила внимание, что в девушке что то изменилось – новая прическа делал ее образ серьезнее и старше. И смотрела она по другому… Будто выросла за прошедшую ночь из школьницы во взрослую женщину. Котов был занят бумагами, он что то писал и не заметил прихода Наташи.
Наталья заняла свободный стул.
– Что удалось узнать из Манифеста?
Котов поднял голову и закурил.
– Существует гипотеза о метангидратном ружье, которая предполагает, что уровень температур воды может запустить высвобождение метана из отложений гидратов метана на дне океана. Как следствие – химическая реакция. В общем, эта реакция сродни той, которая вызывает выстрел в дуле ружья, ты понимаешь, о чем я? – он затушил окурок и облизнул губы.
– Конечно, Котов, я же не тупая! Только необходим, как мать его, его называют…
– Катализатор, – он с удовольствием глотнул кофе. – Здесь варят чудесный кофе, мне будет его не хватать.
Наталья не могла думать о еде.
– Котов, то, что ты говорил о метане… Это как глобальное потепление, мать его? То есть вода типа взорвется, когда в нее добавится катализатор, но взрыв воды ведь полная хрень!
Котов вытащил новую сигарету и закурил. Наталья попыталась ее отнять.
– Не кури так много, Котов!
Мужчина ловко отмахнулся.
– Я знаю, нервничаю. Не хрень, Третьякова, не хрень, иначе бы мы не пили здесь кофе. Просто очень много информации и очень мало времени.
– Но хорошо, мы сначала говорили о порталах, которых восемь, и которые типа должны положить всему конец… – информации было и вправду так много, что мозг отказывался выстраивать логические цепочки. – Я ни хрена не понимаю уже! Для чего тогда колба, которая вызвала в аэропорте психоз, для чего крест в Крещение с кучей трупов, зачем все это, если воду можно просто взорвать?
– Ее не просто взорвать, Третьякова. Террористические ситуации с массой жертв это их подготовка, метан же финальная часть продуманной цепи, думаешь, отчего так все заинтересованы в Манифесте… Норвежское море выбрано финальной точкой не зря, море имеет выход к Атлантике, а это очень благоприятная среда! Роль бомбы сыграет океан, течения доставят образцы из Норвежского моря в нужные аномальные зоны, а дальше…Только подумай, что будет, если вода по всей поверхности Земного шара, мягко говоря, вскипит от высвобожденного метана, как только образцы в порталах начнут действовать как катализаторы? Дождь из капель метана обрушится в атмосферу, и если после воздействовать на атмосферу электрическим разрядом… взрыв планеты просто неизбежен!
– Ты представляешь себе, Котов, какой мощности должна быть установка для создания такого разряда? Их должно быть тоже восемь?
Котов покачал головой.
– В установках нет никакой необходимости, сегодня во всех аномальных зонах штормовое предупреждение…Хорошее совпадение, правда?
Орефьева была бледна, она провела бессонную ночь вместе с Котовым в расшифровке документа и говорила очень тихо.
– Я читала исследования Джорджа Рескинса, он прогнозировал глобальное потепление или похолодание как раз в виду таких реакций, так что зерно истины во всем этом есть.
– Но я все равно не понимаю…Как образцы пусть и по течениям, мать их, но достигнут порталов? У них искусственный интеллект, мать их и они знают, куда плыть?
Орефьева переглянулась с Котовым.
– Ты права, Наташа, должны быть какие то предметы для доставки образцов на места. Мы ждем, когда Адовцев выйдет на связь и прояснит этот момент.
Третьякова вздрогнула, и застучала пальцами по столу.
– А если он не позвонит, наступит конец света?
Котов кивнул, доставая очередную сигарету. Его уже тошнило от табака, но он не мог заставить себя не курить.
– Гринпис начинает свою акцию в полдень, тогда стартует операция «Анти – Элемент». Герман так и не объявлялся и это плохие новости. Но у нас еще есть четыре часа…
