Глава 12
Во время моего отсутствия в замке точно что-то затевалось. Я никак не могла понять, что именно, но знала — Дантос неспроста моим прогулкам по оврагам потакает. И теперь, когда дыра в обороне была благополучно найдена, я решила, что непременно устрою расследование, но…
Остаток первого дня я проспала — лазанье по грязи и снегу оказалось гораздо утомительней, чем думалось, и маленький дракон свалился сразу после того, как отошёл от миски с супом. Ну а дальше… Увы, но дальше было поздно. Просто до бала оставалось три дня, и в замке начался истинный ужас.
Слуги… бегали! Несмотря на то что всё было, считай, готово, носились как угорелые и страшно нервничали. Роззи тоже нервничала — проверяла меню, готовность помощников, чистоту печей и кухни в целом. Устроитель и его команда также не расслаблялись — бодро вносили в происходящее свою отдельную нотку хаоса. Ну и Катарина с Сицией, которые в процесс подготовки всё-таки влезли, всему этому кошмару вторили.
В общем, обстановка сложилась такая, что не только расследовать — выходить из покоев было страшно! Поэтому я не высовывалась. Два из трёх отпущенных дней провела в кабинете светлости, в компании Дантоса и привычно примкнувшего к нам мага.
За пределы покоев вышла лишь однажды — маленького дракона хитрая Полли выманила.
Зачем? Ну…
Горничная увела, дабы показать привезённое портнихой платье. А заодно сказать о том, что Фанни страсть как ждёт девушку, которой это платье предназначено. Ведь шилось всё вслепую, следовательно, необходима подгонка. И так как подгонка происходит не мгновенно, кузине их светлости следует поторопиться и прибыть… ну желательно прямо сейчас.
Выслушав эти слова, маленький дракон кивнул и… продолжил таращиться на платье, которое было надето на специальный манекен, установленный в спальне.
Жемчужного цвета шёлк, бледно-изумрудные ленты, россыпь розовых зеркальных камешков по подолу и рукавам… всё это внушало трепет и заставляло сердце биться чаще. Вот только…
— Ву. — Не надо никаких подгонок. Я и так вижу, что платье подойдёт.
С этими словами золотая девочка развернулась и направилась обратно в покои Дантоса. Но Полли реакцией не прониклась…
Через несколько минут столь любимая мною горничная уже беззастенчиво жаловалась их светлости на… ну, собственно, меня. Мол, если немедленно за ум не возьмётся, то на бал пойдёт в старом. То есть будет настоящей оборванкой рядом с Итереками, Лорайками и прочими Сорсами. А это, разумеется, кошмар.
Герцог Кернский с доводами ябеды полностью согласился и строго уставился на меня. Я же поспешила повторить:
— Платье и без подгонки подходит!
И хотя из пасти вырвалось одно лишь «Ву», блондинчик реплику, конечно, понял. Но не оценил. Горничная, которой мои слова «перевели», — тоже.
Теперь оба смотрели с укором, а минутой позже к этой парочке ещё и Вернон добавился. То есть обложили со всех сторон, но маленький дракон не сдался, гордо стоял на своём.
В том, что касается спонтанных превращений, тоже держалась, причём вполне успешно. Дантоса такая ситуация опять-таки не радовала, но что он мог? Ну кроме давления на мою совесть и здравый смысл?
Впрочем, последнее относилось не к спонтанности, а к той самой подгонке платья и балу… Словно я сама не понимаю, что мероприятие важное. Словно не знаю, что на этом балу будет тьма тьмущая жадных до герцогского тела девиц! Словно… я не взрослая женщина, а истинный несмышлёныш, которому невдомёк, что, являясь на приём такого уровня, нужно соответствовать, то бишь готовиться. Словно не догадываюсь, насколько эта первая встреча с местной аристократией важна для будущих с нею отношений. Словно…
Ай, ладно!
Дантос бурчал и сверкал глазами. Давил своими эмоциями и вообще надоедал. Неудивительно, что я в конце концов не выдержала. Не превратилась, нет! Просто взяла и перебралась в покои, предназначенные кузине. Ровно накануне бала.
Уходила не со скандалом, но почти.
— Ву-у-у! — опасно ударив хвостом, заявила я.
Тут же развернулась и решительно направилась к выходу, продолжая:
— Ву-у-у! — Как же ты мне надоел! Как же ты меня достал!
Блондинчик, чья узконаправленная телепатия работала в последнее время через раз, отреагировал на это решение улыбкой. Я почуяла его облегчение и даже радость. Мол, наконец-то одумалась. Наконец-то… согласилась.
Угу. Этот твердолобый мужчина в самом деле решил, что я согласна, вот только…
Вопрос «А зачем это надо?» встал ещё в тот момент, когда Дантос на проведение бала подписался. Вариантов ответа было много, и каждый из них был вполне разумен.
Например, бал — отличный повод представить подданным невесту и будущую герцогиню. Великолепный шанс объяснить всем местным девушкам, что хлопать ресницами в сторону Дантоса бесполезно, ибо сердце его занято. Хорошая возможность избежать мороки с приездом «кузины» в Керн — дескать, в общей суматохе тот самый экипаж банально проморгали, и попробуйте доказать обратное! А тот факт, что дракон исчез, ну, знаете, в случае с домашними питомцами и не такое бывает. Есть у них свойство убегать и даже улетать.
Ещё один повод, хоть и сомнительный, произвести впечатление на Дана. Ведь прежде платьев, подобных тому, что сшила Фанни, герцог Кернский на мне не видел. Да и возможности закружить невесту в вальсе у их светлости не было. А танцы, как известно, отдельный вид соблазнения и кокетства.
Вот только кроме плюсов были и минусы. Вернее, один, но настолько веский, что при мысли о нём у маленького дракона неизменно сводило челюсть.
Моё отношение к их герцогской светлости. Оно было совершенно определённым и крайне нежелательным. Эта ужасная влюблённость в Дантоса лишала рассудка и путала все карты. И отступать категорически не желала!
А теперь… бал. Возможность быть рядом, ловить улыбки, разговаривать, ощущать прикосновения, танцевать… Клянусь, я не выдержу этой пытки. Я окончательно и бесповоротно растаю! И шансов разлюбить уже не будет! Впрочем…
Впрочем, их и сейчас негусто. Но если пойду на бал, то всё усугубится в разы. И хотя Дантос человек в высшей степени порядочный, но… я уже любила. Я не хочу, я не готова повторять ошибки прошлого. Я не желаю ходить по граблям!
А раз так…
Решение было очевидно, но давалось с огромным трудом. Я потратила полночи на то, чтобы определиться, однако удовлетворения всё равно не испытала. Эти терзания вылились в череду коротких и крайне неприятных сновидений, которые вымотали больше, чем бессонница. В итоге я провалялась в постели до полудня, а проснулась от ощущения чужого присутствия. В спальню моих покоев просочилась Полли.
Лежу. Лежу в гнезде из покрывала и подушек и устало смотрю на замершую в дверях горничную. Та, в свою очередь, тоже смотрит, причём пристально и с прищуром.
До начала торжества ещё далеко, да и прислуживать на балу Полли не будет. Тем не менее обычный передник сменился на парадный, и форменное платье, кажется, новое.
Лежу. Лежу и встать даже не пытаюсь. Глядя на реакцию горничной, вообще подумываю… забраться под одеяло и провести там остаток жизни.
А что? Одеяло тёплое, мягкое и вообще хорошее. Отдельная прелесть в том, что никаких оценок поступкам, в отличие от людей, одеяло не даёт. И щуриться не умеет, что тоже важно.
Лежу. Хочу потянуться и зевнуть, но как-то… не решаюсь. Сказать что-нибудь? Можно, но я не уверена, что язык повернётся. Просто укор, который висит в воздухе, настолько ощутим, что слегка парализует. А самое мерзкое — есть в нём некий смысл, некая неприятная правда.
Время норовит превратиться в тянучку, но не успевает — горничная кривит губы и разворачивается в намерении уйти.
Я точно знаю: сейчас она отправится к Дантосу, чтобы наябедничать, однако остановить не пытаюсь. Вместо этого закрываю глаза и принимаюсь ждать явления блондинчика и последующей головомойки. Но…
Минута, две, три, четыре… их светлости нет.
Пять, шесть, семь… а в покоях звенящая тишина! Только ветер в печной трубе подвывает, причём довольно зловеще.
Восемь, девять… маленький дракон не выдерживает — открывает глазки и встаёт, дабы прогуляться в ванную и совершить утренние процедуры. А потом выходит в гостиную и обнаруживает завтрак. Причём это не миски, а тарелки, и стоят они не на полу, а на столе.
Аппетита нет, но золотая девочка всё-таки забирается на стул, кое-как съедает половину омлета и вновь возвращается в постельку. Настроение, которого и так не было, падает куда-то в район памятных оврагов, но раскиснуть окончательно я не могу.
На помощь приходит природный драконий оптимизм, и ситуация медленно выправляется. Да, кузина не приедет, и что? Зато рядом со светлостью буду я, собственной чешуйчатой персоной!
Тот, кто хочет видеть кузину, ничего в этой жизни не понимает и явно не умеет ценить то, что уже получил. Он, видимо, забыл, какие великолепные у меня лапки, какие замечательные крылышки, насколько красивый гребень и вообще всё! Но я напомню, мне несложно.
В итоге… лежу! Смотрю на летающие за окном снежинки и искренне радуюсь!
А когда снаружи начинает смеркаться, выбираюсь из своего гнезда и иду к туалетному столику, на котором стоит большая шкатулка с лентами. Точно знаю — скоро Полли принесёт перекус, и тогда я попрошу её о помощи. Вязать банты на драконе горничная уже умеет, так что непременно с этой задачей справится.
Я буду самой красивой, самой замечательной девочкой. Кернские модницы умрут от зависти, когда увидят, ну а Дантос… Полагаю, он будет очарован. Может быть не сразу, но к концу вечера точно.
С герцогом Кернским мы встретились в коридоре: он вышел из своих покоев, а я из своих.
На Дантосе был камзол жемчужного цвета — точно в тон сшитому Фанни платью, рубашка, тёмные штаны и сапоги с подбитыми серебром носами. Светлые волосы были забраны в аккуратный хвост, щёки гладко выбриты. Аромат парфюма, окружавший Дана, будоражил и слегка пьянил.
Но на этом хорошее заканчивалось. Просто настроение мужчины позитивом не отличалось. Более того — на благородном лице застыло довольно-таки хмурое выражение, а эмоции, которые улавливала драконья сущность, шептали: прячься, кто может! Вернее, не «кто», а «кое-кто», но… я не стушевалась.
Мило улыбнувшись, вильнула хвостом и сказала ласково:
— Привет, пупсик. — А поймав в ответ сумрачный взгляд, добавила бодро: — Ну что? Готов к бою?
Блондинчик скривился и поморщился, и ответить не потрудился, обнажив тем самым серьёзный пробел в воспитании. Потом повернулся в явной надежде найти в коридоре Вернона.
Маг, как ни странно, нашёлся. Именно в этот момент вышел из своих комнат. Вопреки правилам приличия, не поздоровался. Мазнул по дракону недовольным взглядом и слегка улыбнулся Дану.
— Идём? — поинтересовался у светлости он.
Герцог Кернский одёрнул нарядный камзол и кивнул. Через миг мы уже шагали к широкой лестнице. Той самой, что вела вниз и позволяла пройти в просторный, украшенный по случаю предстоящего бала холл.
Несколько лестничных пролётов, короткая прогулка до двери зала приёмов, и наше трио остановилось. Именно здесь Дантос собирался приветствовать многочисленных гостей и расточать хозяйское благодушие.
К этому моменту на лице герцога появилась вежливая улыбка, но драконья сущность шептала: он по-прежнему не в духе. Но расстраиваться на этот счёт я не собиралась. Потакать его настроениям — тем более.
— Думаю, устроители справились, — оглядевшись и принюхавшись к запаху с проплывшего мимо подноса с закусками, сказала я.
Потом сделала несколько шагов, заглянула в зал приёмов, который должен был стать основным пространством для танцев и, увидав довольно внушительный оркестр, продолжила:
— Но затраты, как понимаю, все пределы превысили.
Явно разобравший смысл моего «Ву-у-у» Дантос ответить не соизволил, но я опять-таки не огорчилась.
— Но оно того стоило, — добавила дружелюбно. — И подданным твоим, безусловно, понравится. Хотя… декор зала всё-таки аляповат. Не находишь?
Дантос даже бровью не повёл, что слегка, самую малость, обидело. А лишённый телепатического дара Вернон кивнул на тот же зал и сообщил:
— Я там подожду.
Возражать против побега друга блондинчик не стал. Он улыбнулся, расправил плечи и, подобный лощёной статуе, принялся ждать гостей, которые уже прибывали.
Несмотря на тихую музыку, которая разливалась в пространстве, и толстые стены замка, драконий слух улавливал цокот копыт, скрип экипажей, стук каблуков и прочие положенные в таких случаях звуки. Ещё чуть-чуть и в холле появились первые гости. Не менее нарядные, чем Дан, но куда более воодушевлённые.
Они сбрасывали плащи на руки лакеев, отдавали прислуге призванные спасти от снега зонты и радостно спешили сюда — к дверям, у которых встречал хозяин замка. С ходу, прямо с порога, расточали комплименты, улыбки, реверансы и прочие положенные в таких случаях жесты.
Женщины и девицы хлопали ресницами, отцы семейств отвешивали поклоны и тянулись с рукопожатиями. Наследники родов, братья и кузены, тоже кланялись, причём гораздо активнее и охотней. Ну и старухи, которых собралось в избытке, не отставали. Приветствовали их светлость с невероятным, прямо-таки запредельным рвением.
Дантос отвечал неизменной вежливостью и благодушием. К каждому второму обращался по имени, выражал радость по поводу встречи и задавал дежурные вопросы из разряда «как поживаете?».
Но полноценное общение, разумеется, откладывалось. Здесь и сейчас всё ограничивалось простым обменом фразами.
В том же, что касается крылатой девочки, которая статуэткой сидела у герцогских ног… увы, но ситуация складывалась не слишком приятная. В какой-то момент мне начало казаться, что я снова на цирковой арене очутилась. Причём в самом её центре.
Народ смотрел и таращился. Пугался, удивлялся и ахал. Один особо борзый парнишка лет четырнадцати даже хотел потрогать, но я эту попытку пресекла — опасно клацнула зубами.
А вот Дантос на это покушение вообще не среагировал. В миг, когда отпрыск благородного семейства тянул свои грабли, общался с его папашкой и ухом не вёл. А после агрессивного «клац» даже слова утешения для хвостатой девочки не нашёл. Впрочем, что слово? Он даже не взглянул в мою сторону!
Это был отличный повод надуться и засопеть, но я сдержалась. В конце концов у нас праздник, и портить это мероприятие обидами совершенно не хочется. Тем более там, вдалеке, семейство Итереков замаячило. Причём не в урезанном, а в самом полном составе.
Возглавлял маленькую процессию Литэн, собственной графской персоной. Рядом с ним вышагивала Сиция, а за ними уже Катарина и три не менее нарядные девицы семенили. И без представлений было ясно, что девицы — сёстры и дочери. Явно погодки, но все три помладше и без того юной Катарины.
Приблизившись и завладев вниманием герцога, женщины семейства Итерек дружно присели в реверансах. Граф, в свою очередь, протянул руку, но улыбка, озарившая его лицо, была нервной.
Немного задетая недавней реакцией Дантоса на агрессора я не сразу сообразила, что остальные, включая главную любительницу живописи посткуфаранского периода, напряжены не меньше графа. Но удивиться такому отношению не успела.
Память услужливо подкинула картинку: столовая, поганка-Катарина с куском торта в руках, мой истошный визг и внезапное явление их герцогской светлости. Магический свет в гневно прищуренных глазах, а также симпатичные золотые искорки по коже.
Ага… Ага-ага!
— Ваша светлость, мы так рады… — начал свою речь Литэн.
Дальше я не слушала. Сидела и не без удовольствия наблюдала за расфуфыренной по случаю бала Катариной.
Виконтесса с честью удерживала на лице приветливое выражение, но внутри точно шла борьба. Суть этой борьбы сводилась к банальному — и хочется, и колется.
Да-да, её желания по поводу Дана остались прежними, но инцидент в столовой заметно напряг. Ведь у нормальных людей свечения из глаз не бывает, а у герцога — вот. И что в таком случае «юной и свежей» делать? Как реагировать и относиться? Хотеть замуж за мужчину, наделённого непонятными способностями, или ну их, эти амбиции, к бесам?
Катарина действительно разрывалась, но ровно до тех пор, как заметила дракона. В следующий миг глаза благородной леди сузились, ноздри, наоборот, раздулись, а маска благодушия затрещала по швам. Ну а я…
Я аккуратно придвинулась к Дану и потёрлась щёчкой о его колено, непрозрачно намекая: это моя прелесть. Никому не отдам.
Виконтесса тотчас побагровела, глаза полыхнули гневом. Но на этом выпавшие на долю Катарины испытания не закончились… Ещё секунда, и сквозь общий гомон и музыку прорвался кокетливо-звонкий голосок Виолетты, дочери барона Филека. Виконтесса, вопреки приличиям, повернулась, и драконья сущность вздрогнула от нахлынувших на девицу чувств.
Реакция Катарины была, увы и ах, понятна. Если честно, я сама среагировала немногим лучше. Просто дочь Филека выглядела не хорошо, а прям-таки сказочно. Пепельные локоны, фарфоровая кожа, яркие пухлые губки и огромные глаза… а ещё шикарное бледно-розовое платье с воланами и мелкие розочки в волосах.
Не знаю, как виконтесса, а лично я в этот миг о привезённых из Рестрича бриллиантах вспомнила. И разозлилась немногим меньше, чем червь, который их защищал. Просто представила, как бы на ней, на Виолетте, эти камушки смотрелись, и слегка озверела. И поняла: если Катарина предложит дружить против Виолетты — я согласна!
Но Катарина, конечно, не предложила. Вместе с родителями и сёстрами степенно уплыла в большой зал. А Филеки, наоборот, приблизились к нам, и… началась стрельба глазками. Да такая, что я…
В общем, пришлось стиснуть зубы и сосредоточиться на дыхании. Зато после Виолетты местное общество, включая всех незамужних девиц, воспринималось почти пофигистично. Дочь барона была определённо лучшей. И хвала небу, что она проигрывала поганке-Катарине в хитрости!
Примерно через полчаса, когда от приветствий и взаимных расшаркиваний начало подташнивать, поток гостей таки иссяк, и мы с их светлостью тоже прошли в зал. Дантос тут же ухватил с подноса бокал и какую-то тарталетку, а маленькому дракону оставалось лишь облизнуться. Увы.
После тарталетки прозвучала короткая приветственная речь и была дана отмашка оркестру. И всё. Мир содрогнулся от грома музыки, а в глазах зарябило от танцующих пар. Праздник начался.
За время скитаний в компании Ласта я повидала многое. На балах, как ни странно, тоже бывала, так что тут, в Керне, ничего принципиально нового или удивительного не обнаружила. Всё было вполне обычно, исключая лишь размах мероприятия, а также цену нарядов и количество драгоценностей.
Часть гостей, в основном молодёжь, танцевала. Другая — пила вино и сплетничала. Самые родовитые и солидные вновь подходили к герцогу, чтобы перекинуться уже не парой, а доброй дюжиной фраз. Оркестр играл. Лакеи сновали взад-вперёд, раздавая и собирая бокалы.
В большой столовой установили множество столиков, и часть слуг хлопотала над предстоящим ужином. Отдельный отряд служанок суетился в розовой и фиолетовой гостиных — месте отдыха дам. Для отдыха мужчин была готова гостиная бирюзовая — туда ещё вчера перенесли несколько ящиков крепкого алкоголя, пепельницы и прочие нужные вещи. Два дополнительных зала для танцев пока пустовали, но, судя по настроениям, ситуация могла перемениться в любой миг.
Дантос стоял в компании Вернона и окружении гостей. Выслушивал, отвечал, пил и вообще общался. Я же, поотиравшись какое-то время подле герцога, отправилась на разведку. Собирать сплетни, слухи и настроения.
Драконья душа жаждала чуда! Забористых интриг, невероятных новостей и прочих подобных приятностей. Но улов шпиона оказался довольно скудным. Ничего особенного стайки гостей не обсуждали.
Единственным, что вызвало подобие любопытства, была тема недавней присяги, а также сплетня о магических способностях Дана.
О последнем шёпотом трезвонили Катарина с Сицией, но ввиду того, что подробностей эти две леди не знали, процесс обсуждения шёл вяло и неинтересно.
О присяге говорили не в пример активнее. Я сильно удивилась, когда поняла, что гости знают о пойманных шпионах и даже отравителях, но чуть позже, сопоставив некоторые детали, пришла к выводу, что это не утечка. Сведения выдали намеренно!
Мол, слушайте и запоминайте. И помните — у их светлости есть возможность раскусить любого. И ничего, что заказчиков преступления «не определили»… Ничего! В следующий раз всё может сложиться иначе, и тогда… Вы уверены, что, вычислив заказчиков, Дантос их пожалеет?
Совместить первое и второе, в смысле магию герцога и излишне эффективное расследование, никто не догадался — в плане расследования и присяги все кивали на Вернона. Поэтому ещё одной, действительно занятной, сплетни не получилось.
Ну а в том, что касается претенденток на титул будущей герцогини Кернской и их подковёрных игр…
Каких-либо собраний девиц в зале, увы, не происходило. Но участниц договора о ненападении, то есть о передышке для Дана, я всё-таки определила. Достаточно было понаблюдать за Катариной и с помощью драконьего чутья выловить тех, кто мечтает выдрать этой фурии волосы. Их оказалась двадцать одна! Не считая бабушек и матерей.
Гнев родительниц был не менее прекрасен, чем злость потенциальных невест, так что к их светлости я вернулась, подхихикивая.
Правда, через четверть часа хорошее настроение начало таять. Просто блондинчик допил очередной бокал и, учтиво попрощавшись с собеседниками, отправился приглашать на танец одну из упомянутых девиц.
Атмосфера в зале тотчас изменилась. Все девушки мгновенно подобрались, матери насторожились, отцы приосанились. А Дантос подошёл к худенькой шатенке в кремовом платье, отвесил положенный этикетом поклон и, завладев кокетливо протянутой рукой, повёл шатенку к центру танцевального пространства.
Десяток их, человеческих, шагов, два удара драконьего сердечка, и скрипач даёт первые аккорды вальса. Герцог Кернский и его партнёрша поворачиваются друг к другу, рука Дантоса ложится на девичью талию, и… начинается.
Шаг, ещё шаг, поворот. Плавное, подчинённое ритму танца скольжение. Движение, кружение и опять шаг. А у меня дыхание перехватывает, и сердце стучит так медленно, что кажется — ещё чуть-чуть и замрёт навсегда.
Аккорд, ещё аккорд. Музыка прекрасна и певуча, но мне чудится гром марша. Я не слышу лирики, только грохот. И этот грохот сводит с ума.
На несколько секунд мир перед глазами сливается в единую пелену, а воздух превращается в нечто невероятно твёрдое — я задыхаюсь.
А потом нахожу в себе силы тряхнуть головой и вспомнить, что поводов для столь острой реакции нет. Вернее, есть, но я же сама решила, что их следует искоренить! Значит, нужно собраться. То есть, наоборот, расслабиться. Нужно позволить Дантосу делать то, что делает, и вообще…
И вообще, это только танец. Один-единственный, между прочим! А девица не такая уж красавица. И… и всё же хорошо!
Ещё пяток аккордов, несколько глубоких вдохов, и меня действительно отпускает. Я даже улыбку из себя выдавливаю — мысленную, но всё-таки.
Нет, мне в самом деле становится легче. И сердце теперь стучит ровнее. К моменту, когда Дантос возвращает шатенку туда, где взял, и подходит к нам, дракон уже готов не только улыбаться, но даже мечтать о пироженках.
Правда, длится это спокойствие недолго. Ровно до следующего танца, который случается… ну почти сразу. Теперь Дантос какую-то блондинку приглашает. Обнимает и начинает кружить.
Я сознания уже не теряю, да и с плотностью воздуха всё в порядке, но очень хочется закрыть глаза и не видеть. Просто зрелище, как бы там ни было, неприятное.
Впрочем, третий танец ещё неприятней. А на четвёртом маленького дракона начинает мутить. Я по-прежнему помню о своих решениях, и намерения мои всё так же крепки, но, клянусь, мне действительно тошно. И я ничегошеньки не могу с этой своей реакцией поделать.
Настроение? Оно умерло и воскресать не желает. Доводы рассудка ему неинтересны, уговоры и обещания отомстить одному бессовестному герцогу — тоже.
Настроению плевать. На всё. Включая Дантоса и даже меня.
В миг, когда осознаю эту странную истину, прихожу к выводу — всё, хуже уже не будет. Но через несколько минут герцог Кернский выводит в центр зала кукольную красавицу Виолетту, и в драконьей душе что-то обрывается. Там, в груди, становится так пусто, что хочется вскинуть морду и завыть.
Только я девочка культурная и звериных повадок себе не позволяю. Вместо этого инстинктивно поворачиваю голову, чтобы взглянуть на замершего рядом Вернона. Я надеюсь найти поддержку, а вместо этого…
— Что, допрыгалась? — бесцветно спрашивает маг.
Ужас ситуации заключается в том, что он прав. А самое паршивое — мне не хватит ни драконьего оптимизма, ни наглости, ни чего-то ещё, чтобы с этой истиной поспорить.
Я действительно допрыгалась. Доигралась.
Сердце уже не сбоит, и с дыханием всё прекрасно. Мир не пытается утратить краски и слиться в единое пятно. Но от этого не легче, даже наоборот — я воспринимаю реальность слишком ясно. И это… невыносимо.
Не в силах терпеть пытку, я поднимаюсь на лапы, разворачиваюсь и устремляюсь к выходу.
Не бегу — бежать не хочется. Просто иду.
Под музыку. Мимо нарядных гостей и вышколенных лакеев. Туда, где не слышно звуков праздника. Туда, где можно побыть в одиночестве и успокоиться. Попробовать пережить эту жуткую ситуацию, эту невероятную пустоту.
Я шла неторопливо, размеренно, не оглядываясь. Там, за спиной, грохотал праздник, но меня веселье не задевало. Я прекрасно понимала, как сильно напортачила, но ни желания, ни сил исправлять содеянное не было. Только не сейчас.
Устало, но без передышек, я преодолела длиннющую лестницу. Прошла мимо выставленного по случаю большого наплыва гостей караула и оказалась в нужном коридоре. Миновала дверь в комнаты Дантоса, и вот тут, прямо возле покоев «кузины», столкнулась с небольшой неприятностью. Просто из предназначенных мне комнат Полли вышла. В том же накрахмаленном переднике и новеньком платье.
Увидав дракона, горничная удивилась и застыла. А когда сообразила, в каком я настроении, сделала большие глаза и выдохнула:
— Леди Астрид…
В голосе прозвучало сочувствие, причём настолько искреннее, что я инстинктивно сжалась и отступила. Просто сочувствие — последнее, что мне сейчас нужно. Я… у меня… мне… хочется побыть одной, понимаешь?
Служанка не понимала. Стояла, перегородив вход, и глазами хлопала.
Желая вывести Полли из ступора, я шагнула вперёд и подставила шею, предлагая снять с меня замечательный бант, который она же и повязала.
Намёк истолковали верно. Вздрогнув, горничная тоже шаг навстречу сделала. Опустилась на корточки, отвязала ленту, а минутой позже, когда с бантом было покончено, сообразила открыть для маленького дракона дверь.
— Спасибо, — вежливо сказала я. А просочившись в гостиную, остановилась и развернулась, давая понять, что теперь дверь следует закрыть и удалиться.
Служанка кивнула и подчинилась. Правда, лишь частично. В смысле дверь действительно закрылась, но сама Полли никуда не ушла. Осталась стоять в коридоре.
Сил бодаться с непонятливой горничной не было, а страх разоблачения давно иссяк. В итоге, подождав с минуту, я плюнула на риск и отправилась в ванную.
Проходя через спальню, грустно мазнула взглядом по вывешенному на манекен платью и мимолётно порадовалась танцующему в камне пламени. Теперь понятно, зачем Полли сюда приходила — она поправляла угли и подкладывала дрова. Что ж, тем лучше. Ведь люди, в отличие от драконов, имеют свойство мёрзнуть.
Оказавшись в ванной, я прикрыла дверь, но подниматься на лапы, чтобы повернуть ручку замка, не стала. Просто отошла на несколько шагов и зажмурилась, призывая родовую магию.
Боль… Она была совершенно обычной, столь же изматывающей, как и всегда. Но я перенесла трансформацию спокойно — в сравнении с пустотой, воцарившейся в моей душе, эта боль была пылью.
Едва превращение завершилось, я, пошатываясь, встала на ноги и хлопком активировала магические светильники. Свет тотчас резанул по глазам, но никакого неудобства я не испытала. Мне было плевать.
Всё так же пошатываясь, прошла за дымчатую перегородку, за которой располагался умывальник и прочие удобства. Ополоснула лицо, вытерлась и, подарив равнодушный взгляд бледной брюнетке, которую отразило зеркало, огляделась в поисках чего-нибудь, во что можно завернуться.
На вешалке возле шкафа с банными принадлежностями обнаружился шёлковый халат, который я и использовала.
Кутаясь в невесомую ткань, возвратилась в спальню и застыла на пороге. Просто Полли не только не ушла, она ещё и вернулась. Теперь стояла возле кровати и смотрела большими, словно плошки, глазами.
На лице горничной застыла смесь растерянности и радости. Несколько долгих секунд служанка напоминала статую, но вскоре опомнилась.
— Леди Астрид, — выдохнула она. Тут же вздрогнула и сделала книксен.
Ну а в том, что касается меня… Нет, и всё-таки я не удивилась. Уединяясь в ванной, понимала, что горничная не выдержит и вернётся. И встречи этой опять-таки не боялась. Ведь Полли и так всё известно.
— Чаю… — Горло перехватило и мне пришлось прокашляться, чтобы продолжить. — Чаю, пожалуйста, принеси.
Растерянность, владевшая Полли, попятилась, а радость, наоборот, воспряла. Служанка с готовностью сделала ещё один книксен, спросила:
— А ужин? Вы ужинать будете?
Я отрицательно качнула головой. Нет. Еда в горло точно не полезет.
— Только чай, — повторила тихо. И, не дожидаясь реакции прислуги, направилась к гардеробной, чтобы отыскать ночную сорочку. В чемодане, который перекочевал в покои их светлости, было далеко не всё, так что шанс на успех имелся.
Несколькими минутами позже, натянув и сорочку, и халат, и тёплые носки — домашних туфель, увы, не было, — я уже сидела за туалетным столиком. Я подошла к нему, чтобы привести в порядок волосы, и даже расчёску из ларца достать успела, но отвлеклась.
Просто кроме ларца с расчёсками и лентами, который подсунула в багаж мама, на полированной глади столешницы лежал ещё один предмет — большая, обитая бархатом коробка. Из числа тех, в которых ювелирные украшения хранят.
Сердце при виде этой коробки застыло, чтобы через миг опять сбиться с ритма, а я растерялась до невозможности. Теперь сидела и смотрела. И притронуться не решалась.
Из охватившего оцепенения выдернул звук шагов и лёгкий звон фарфора, донёсшийся из гостиной. Но заглянуть в коробку я всё равно не смогла. И, несмотря на то что возвращение Полли секретом не являлось, вздрогнула, услышав:
— Леди Астрид, ваш чай.
Горничная вошла в спальню, преодолела разделяющее нас расстояние и аккуратно поставила чашку на туалетный столик. Тут же оценила ситуацию и, потянувшись, подняла обитую бархатом крышку.
Вот… лучше бы она этого не делала. Лучше бы всё осталось как есть! Просто то, что я увидела… Это было невозможно. Великолепно, чудесно и… совершенно немыслимо.
На белоснежной шёлковой подложке покоилось широкое колье из розовых бриллиантов. Роскошное! Изумительно прекрасное! И мне хватило полувзгляда, чтобы понять — оно полностью закроет шрамы, которые оставил на моей коже ошейник Ласта. А ещё…
Я повернула голову и уставилась на сшитое Фанни платье. Спальню освещал лишь огонь камина, но этого было достаточно, чтобы разглядеть зеркальные камушки, обрамлявшие подол и рукава.
Колье подходило идеально. Лучше, чем можно вообразить.
Оно… оно… а я…
— Их светлость хотел вручить подарок лично, но когда вы решили, что пойдёте на бал драконом, разнервничался и велел просто добавить коробку к вашим вещам. Только сделать это после бала, чтобы… — Полли на мгновение замялась и отвела глаза, — чтобы вы не восприняли колье как подкуп или шантаж.
Всё. Сердце оборвалось, дыхание кончилось, а расчёска выпала из ослабевших пальцев.
— Леди Астрид! — охнула Полли тихонько.
— Всё… в порядке, — совладав с дыханием, ответила я.
Не знаю как, но всё-таки нашла в себе силы нагнуться, поднять расчёску и заняться волосами. Ощущение пустоты стало запредельным!
— Леди… — попыталась позвать горничная, но я отрицательно качнула головой.
— Иди, — сказала ровно. — И спасибо за чай.
Полли отступила, вновь присела в книксене и направилась к выходу. Уже в дверях обернулась, чтобы спросить:
— А вы теперь всегда человеком будете?
В голосе служанки прозвучала толика надежды, которая вызвала неожиданный отклик. Но однозначного ответа у меня не было.
— Не знаю. Посмотрим.
Полли шумно вздохнула и наконец удалилась. Я же закончила с волосами и, подхватив чашку, сделала два больших глотка. Обжигающее тепло было очень кстати, но легче всё равно не стало. Я чувствовала себя хуже не придумаешь. Так плохо, что даже расплакаться не могла.
Допив чай, встала и проследовала к кровати. Забралась под одеяло и, свернувшись калачиком, закрыла глаза. В голову мгновенно полезли дурные мысли — о Дантосе и собравшихся в зале приёмов девицах, о танцах до утра и прочих искушениях.
Это было ужасно, но права осуждать их светлость за то, что он этим искушениям сейчас поддаётся, у меня не было. Единственное, что мне оставалось — дожить до утра и попробовать исправить то, что натворила.
Безумно хотелось уснуть. Провалиться в беспроглядную тьму. Забыться хоть на пару часов! Но сон не шёл… Я лежала, безвольно созерцая неприятные картинки, которые рисовала моя фантазия, и слушала гулкую тишину.
А потом всё изменилось.
Сперва я различила тихий стук входной двери, а за ним — приглушённые шаги и скрип сапог. Только теперь сообразила, что даже не подумала запереться, но… нет, не испугалась. Просто, ещё до того, как уловила знакомый аромат парфюма, поняла — это не посторонние, это Дантос. Сердце мгновенно сорвалось на бег, ну а я…
Я замерла, не в силах пошевелиться и совершенно не представляя, чего ожидать — милости или казни. Но сам факт того, что герцог Кернский бросил гостей и пришёл в мои покои, был истинным счастьем.
Я слышала, как Дантос приблизился к кровати. Ощутила, как прогнулся матрас, когда герцог сел. А секундой позже меня, прямо вместе с одеялом, взяли в охапку и подтащили ближе. И прошептали в ушко:
— Дура мелкая.
Сердце… сошло с ума. Пустота, иссушавшая душу, отступила, её место заняла безудержная радость. На губах расцвела улыбка, и я тут же попыталась поглубже зарыться в одеяло, чтобы эту улыбку спрятать. А заодно лишить себя возможности открыть глаза и посмотреть на Дантоса — просто уверенности в том, что выдержу ответный взгляд, не было. Никакой!
— Самая бессовестная девчонка на свете, — продолжил шептать Дан. — Самая… ненормальная.
Я зажмурилась и с великим трудом поборола желание кивнуть, а герцог Кернский…
— Толстопопик! — припечатал он. И добавил со знанием: — Маленький и ужасно вредный.
А вот теперь захотелось поспорить, причём исключительно из принципа, но… Ладно, дорогой, обзывайся! Только не уходи. Хорошо?
И он действительно не ушёл. Он остался! Добрых полчаса сидел на кровати, нависая и щекоча дыханием ухо, а потом поднялся, чтобы избавиться от одежды и отвоевать у меня половину одеяла.
Взглянуть в глаза этого невероятного мужчины я так и не решилась, заговорить — тоже. Просто лежала и наслаждалась его запахом, его теплом и самим фактом того, что он есть в моей жизни.
Только засыпая, осмелилась задать один малюсенький вопрос…
— Это Полли тебе сказала?
— Сказала что? — сонно отозвался Дан, а я снова расцвела улыбкой.
Он пришёл сюда сам, без всякой подсказки. Мелочь, но она дорогого стоит. По крайней мере, для меня.
Я уснула с ощущением счастья. Огромного. Необъятного!
Утро встретило прохладой и тишиной. Открыв глаза, я сладко зевнула и потянулась, чувствуя себя ещё счастливее, чем вчера. В камине рубиновой россыпью мерцали угли, за окном неспешно кружились снежинки. День обещал быть светлым и приятным.
Зевнув ещё раз, я перевернулась на другой бок и с толикой удивления обнаружила, что Дантоса рядом нет. Беглый осмотр спальни подсказал — мой драгоценный мужчина не в ванной, он действительно ушёл.
Однако настроения этот момент не испортил. А тот факт, что вторая подушка была ещё тёплой, вызвал улыбку.
Вопроса, куда Дантос мог отправиться, также не возникло. Вчера он бросил на произвол судьбы добрую сотню гостей, и часть из них, вероятнее всего, ещё не уехала. Герцогу следовало проявить хоть каплю такта — попрощаться с теми, кто задержался.
Но у меня тоже имелось одно важное дело. Вчера я не могла. Вчера ни слов, ни сил не было, а сегодня… мне требовалось извиниться перед Даном за свою выходку.
Я была убеждена, что смогу сделать это сразу, едва проснусь, но исчезновение их светлости мои расчёты сбило. Зато намерение никуда не делось, равно как и желание покончить с этим делом как можно скорей.
Именно поэтому я тут же выбралась из постели и застыла на миг, пытаясь сообразить, как быть.
Вариант «остаться в покоях и дождаться возвращения герцога» не рассматривался.
Вариант «отправиться на поиски Дана в человеческом облике» был отброшен практически сразу. Причём соль заключалась не в конспирации. Просто, как заметил тот же Дан, я — будущая хозяйка этого замка и прочих территорий, следовательно, мне нужно соответствовать. А в данный момент соответствовать не получалось. Платья, купленные в Фагоре, были недостаточно хороши, да и привести себя в подобающий вид быстро я бы не сумела — одна причёска минимум получаса требовала.
Итог? Да, я отправилась в ванную комнату, чтобы сменить форму, и через несколько минут из покоев «кузины» вывалился единственный в своём роде, невероятный и замечательный… золотой толстопопик. Ну если словами всё того же Дантоса пользоваться.
Прислушавшись к царящей вокруг тишине, толстопопик изящно вильнул хвостом и посеменил к лестнице. Встреча с герцогом Кернским была неминуема и очень желанна.
Торопливый шаг, знакомый маршрут, тишина постепенно сменяется звуками возни и ленивой утренней жизни. А чуть позже, когда уже оказываюсь на первом этаже, к звукам добавляется радостный гул нескольких десятков голосов и звон бокалов.
Мне не нужно видеть, чтобы знать — это те самые гости. Мысленно ухмыльнувшись и вообразив сонно-подпитые лица и помятые платья, я сворачиваю к залу приёмов, чтобы через несколько шагов споткнуться и настороженно замереть.
Причина? Просто из зала неожиданно донеслось громкое «ах», за которым последовал звук падения. Гул голосов резко затих, а в наступившей тишине прозвучало паническое:
— Катарина!
Секунда, две, три… Ну а дальше…
— О небо! Сделайте же что-нибудь!
Голос принадлежал Сиции. И в нём опять-таки звучала паника, причём довольно натуральная.
Но мы с драконьей сущностью этой панике не поверили. Движимые не столько тревогой, сколько любопытством, ломанулись к дверям зала и, протиснув морду между платьем леди Виолетты и ногой какого-то хлыща, вновь замерли.
Картинка, которая представилась взгляду, была банальна и одновременно удивительна: зал приёмов, полукруг гостей, в который затесалась и я, а прямо по центру — Вернон, Дантос, Сиция и распластанная на полу Катарина.
Последняя, разумеется, не умерла. Она пребывала в обмороке. До этого момента мама с дочкой, видимо, общались с Дантосом и магом, и вот в процессе общения обморок и случился.
Судя по лицам присутствующих, подобного события никто не ждал. А судя по эмоциям, которые испытывали «бесчувственное тело» и графиня, акт был тщательно спланирован.
Глядя на это дело, я сперва испытала недоумение — зачем? А минутой позже смысл затеи таки приоткрылся…
Сиция всплеснула руками и обратилась уже не ко всем, а лично к Дантосу:
— Ваша светлость! Катарина, кажется, умирает!
И, доведя звучащую в голосе панику до предела, добавила:
— Сделайте же что-нибудь!
— Что? — отозвался сбросивший растерянность Дан.
Про нашатырь «перепуганная до смерти» мать не вспомнила, про воду и ослабление корсажа — тоже. Выпалила замечательное:
— Ей нужно искусственное дыхание. Срочно!
Пауза, которая после этого заявления повисла, была долгой, а тишина — гулкой. И хотя к размышлениям ситуация не располагала, не оценить наглость «любительниц живописи» я не могла.
Ну да. Да, конечно! Мужчины при виде женской дурноты часто теряются, а подтолкнуть растерянного человека к нужному действию гораздо проще. Дальше совсем легко: дыхание рот в рот — это очень… близко. После такого, да ещё в присутствии десятка благородных свидетелей, свадьба становится вопросом времени.
Вот только…
— Помнится, вы лекарские курсы заканчивали, — сказал герцог Кернский.
— Да, но подобному там не учили! — тут же нашлась Сиция.
— А я? Откуда мне знать, как искусственное дыхание делается? — парировал Дан.
Ответ графини был нелогичен, но прекрасен:
— Но вы же мужчина!
Дантос заломил бровь, а драконья сущность подсказала — остатки его веры в то, что Катарине и впрямь нужна помощь, рассыпались в пыль.
Только Сиции было плевать.
— Ваша светлость! — взвизгнула графиня истерично.
Всё. Маленький дракон не выдержал. Вынырнул из толпы, сказал тихо:
— Ву. — Сейчас я это дыхание сделаю.
И слегка вздрогнул, когда Дантос повернул голову и спросил на полном серьёзе:
— А ты умеешь?
— Ву-у-у! — Нет. Но сейчас научусь!
Сказано — сделано. Золотая девочка устремилась к бесчувственному телу. Шла медленно, но неотвратимо, и действительно намеревалась попробовать. Правда… не срослось.
— Это… что? — прошептала Сиция шокированно.
А едва сообразила, к чему дело движется, заверещала на весь Керн:
— Уберите! Уберите свою ящерицу! Из неё же дым идёт! Она же сейчас огонь выдохнет!
Умирающая Катарина среагировала тотчас. Она взвилась на ноги с такой прытью, что любой здоровый позавидует. И тут же побледнела как полотно.
Просто Сиция не лгала, из драконьих ноздрей в самом деле дым струился. Жаль только я сама этот момент проморгала. В смысле не заметила, как пламя призвала.
— Нет! — взвизгнула уже виконтесса, и я, подумав, остановилась.
Зал приёмов опять затопила тишина. Похмельные гости, которые секунду назад готовы были очнуться от охватившего ещё вначале действа оцепенения, снова застыли. Мать с дочерью тоже замерли. А герцог Кернский…
— Леди Катарина, леди Сиция, — недобро прищурив глаза, начал он. — Вы знаете, как я отношусь к подобным вещам? Ко всякого рода ужимкам, интригам, спектаклям?
Судя по реакции упомянутых дам, а также некоторых из гостей, отношение Дана секретом действительно не являлось. И было резко негативным, кстати.
Лично для меня этот момент стал открытием. Видя, как блондинчик сооружает себе щит из двух ушлых аристократок, я бы ни в жизнь о его нелюбви к интригам не подумала, тем не менее…
— Я прошу вас покинуть мой замок, — продолжил владыка Керна. В его голосе прозвучала сталь, а во взгляде серых глаз лёд появился. — Верю, что вы успеете до обеда.
— Но… — выдохнула Сиция, чтобы тут же запнуться.
А Катарина среагировала не сразу… «Юной и свежей» понадобилось полминуты, чтобы нацепить на лицо маску изумлённой невинности и найти приличный аргумент.
— Но как же каталог? — старательно притворяясь, будто ничего особенного не произошло, пропищала она. — Как же Императорский музей?
— Два века без этого каталога жили, — процедил Дантос. — Значит, и дальше проживут.
Тон был убийственным, но виконтесса не прониклась. Даже рот открыла в явном намерении возразить, но герцог такой возможности не дал. Холодный до ледяной корочки сверкнул глазами и направился прочь. Точнее — прочь от них и прямиком ко мне.
Глядя на это дело, маленький дракон грациозно развернулся, показывая, что предлагает покинуть благородное собрание. Дантос предложение одобрил. Едва он приблизился, мы продолжили путь вместе. Бок о бок. Человек и дракон.
Свидетели разыгравшейся сцены от шока уже отошли, но по-прежнему притворялись статуями. Тем не менее расступились с похвальной быстротой.
Когда мы уходили, на нас были направлены все до единого взгляды, но ни меня, ни Дантоса этот момент не волновал. Уверенно и спокойно мы покинули зал приёмов и направились к лестнице, ведущей на хозяйский этаж.
Где-то на середине холла, когда вышли из зоны слышимости, Дантос спросил:
— Как ты тут оказалась?
— Тебя искала, — честно ответила я.
— А зачем?
Я вздохнула. На миг зажмурила глазки и призналась:
— Хотела извиниться за вчерашнее. Я… так не права была. Я… такая дура.
Блондинчик промолчал. Но драконья сущность уловила крупицу то ли облегчения, то ли радости.
Через миг мой спутник остановился. Я, заметив отставание, тоже встала и повернулась к нему. А он плавно опустился на одно колено и прошептал с невероятной, умопомрачительной искренностью:
— Ты выйдешь за меня?
Сердце пропустило удар, а я…
Я сказала единственное, что могла сказать:
— Ву-у-у.
Что означало… да.
