Глава 28
Урал. Марина

С коньяком она решила не перебарщивать, хотя очень хотелось. Женька не отвечал на звонки, в душе росло беспокойство и тревога, но отключить это при помощи спиртного Марина все-таки побоялась. Выпив ровно три рюмки, она отодвинула свою и объяснила удивленно поднявшему брови Ворону:

– Жарко.

– А-а… а я было подумал, что мужа боишься, – поддел он. – Кстати, что-то долго они… не случилось ли там у Мирзы чего… Он хитрозадый, кто его знает, как все пошло.

Марина отмахнулась, словно отгоняя неприятные мысли. Она сейчас думала о другом – куда вдруг рванул братец. Понятно, что к женщине, но вряд ли к той, с которой приехал. Хорошо бы узнать, с кем именно проводит вечера и ночи генерал – это может помочь.

Ей не понравилось, как изменился Дмитрий за те годы, что они не виделись. В брате появилось что-то отталкивающее, неприятное, скользкое. С такими людьми Марина предпочитала не иметь никаких дел. Кроме того, в глазах Дмитрия она увидела то, чего прежде там не было, – что-то хищное, алчное. Она видела, каким взглядом он окинул ее, оценивая стоимость вещей и украшений, – как будто сразу налепил ценники. Видела, как по-хозяйски он ведет себя с Вороном, словно не зависит от него. И только когда Мишка вспылил, выражение лица Дмитрия стало на миг испуганным, но это был страх не за свою жизнь, а за то, что Мишка действительно может отказаться и дальше оказывать помощь в предвыборной кампании. Определенно, этот город нужен брату сильнее, чем он хочет показать, и мэрское кресло – просто ступенька на пути к чему-то, о чем он умалчивает. Понять бы еще, к чему именно.

– Многовато вопросов, Мишаня, – сказала Марина вслух, вытягивая из пачки сигарету, – а я не люблю, когда много вопросов, нервирует меня это.

Ворон вздохнул. У него вопросов накопилось не меньше, а ответов на них тоже не было, и он очень надеялся на то, что Марина поможет ему разобраться. Фокусы генерала не особенно волновали Ворона – с ним он рассчитается, когда тот водрузит зад в мэрское кресло. А вот незримое присутствие рядом Беса нервировало. Он устал оглядываться по сторонам, устал с опаской протягивать руку к чашке кофе – вдруг там яд, устал прислушиваться к шорохам за спиной. Разве это жизнь?

– Слушай, Наковальня… – начал Ворон, но Марина укоризненно посмотрела на него и, прижав к губам палец, отрицательно покачала головой, – да, прости, забылся… Это самое… может, по-тихому убрать Беса и всех, кто с ним, прямо там, в коттедже, а? Сразу столько проблем решится. Леон найдет хорошего подрывника, замаскируем под несчастный случай, и привет спортсменам, а? И никаких нам больше головняков – ни тебе, ни мне.

Марина выдохнула струйку дыма и опять покачала головой:

– На «мокруху» я не подпишусь, даже не уговаривай. Я дала себе слово, что пойду на это только в самом крайнем случае.

– А куда еще-то?! – взвыл Ворон, вскакивая из-за стола. – Ждешь, пока он тебе нож к горлу приставит?!

– А вот пусть рискнет, – сказал вошедший в зал Хохол, слышавший последнюю фразу Ворона, – и мне даже не важно, о ком ты сейчас базар свой ведешь. Любой пусть попробует.

Ворон слегка опешил – не ожидал, что Хохол появится тут, как черт из табакерки, да еще посмеет перебить его в столь драматическом монологе.

– Ну и какого хрена ты на голос берешь? – поинтересовался он, однако Женька проигнорировал, подошел к Марине и по-хозяйски положил руку на плечо, сжав его.

– Ты не ори, ладно? Я тебе не бобики твои ручные, могу и тяпнуть. Что тут у вас опять происходит?

– Сядь, – негромко велела жена, и Хохол послушно уселся в кресло рядом с ней. – Где Леон?

– С машиной возится. Так что обсуждали-то?

– Да вот Мишаня предлагает коттедж Мастифа на воздух поднять незатейливо, – кивнув в сторону отошедшего к барной стойке Ворона, сказала Марина.

– Умно придумано. И что останавливает?

– А вот баба твоя малахольная и останавливает как раз! – резко развернувшись, сказал Ворон, возвращаясь к столу. – Ей, видишь ли, в падлу на «мокруху» подписываться! Голос крови! А то вдруг Малыш-то со своего облака чем-нибудь метнет в бывшую супругу-то!

Коваль закрыла рукой лицо, а Хохол уставился на Ворона злым буравящим взглядом:

– Ты чего несешь-то?!

– А что?! Можно подумать, ты не знаешь, почему она сопротивляется! Потому что до сих пор Малыша своего любит! А Бес, как ни крути, все же родственник! Вот она и боится руки родной кровью измарать!

– Заглохни! – вдруг властно сказала Марина, убирая руку от лица. – Заглохни и больше никогда не смей поднимать эту тему! Почему тебе постоянно все нужно объяснять дважды, а? Я сказала – валить Беса нельзя! Еще раз повторить тебе?

Ворон махнул рукой, сел в кресло и потянулся к бутылке, но налил не в рюмку, а в стоявший рядом винный бокал. Опустошив его в два глотка, вытер рот ладонью, чуть сморщился и сказал:

– Делай как знаешь. Но подумай – это решило бы все проблемы раз и навсегда.

Марина окинула его насмешливым взглядом:

– Ты не понимаешь, да? Не будет Беса, появится новый «смотрящий», не останется общак без присмотра. И не факт, что с новым ты сможешь договориться полюбовно. Да? Ну так подумай, что лучше в этой ситуации.

– Лучшее в ситуации то, что ты можешь ее контролировать, – угрюмо бросил Ворон. – А в сложившейся я этого сделать не могу, потому и стараюсь из нее выбраться.

– Ну, неправильно стараешься. – Марина протянула руку и дотронулась до лежащей на подлокотнике кресла кисти мужа. Хохол накрыл ее руку ладонью и чуть сжал пальцы, давая понять, что разделяет ее мнение, поддерживает.

– Ну, так скажи, как правильно-то, – Ворон снова начал нервничать, – я тебя вторые сутки просчитать не могу.

– Так, может, не стоит пытаться? – насмешливо поинтересовалась она. – Боишься, что я к Бесу переметнусь, что ли?

От неожиданного вопроса Ворон вздрогнул. Эта мысль приходила ему в голову, и даже сейчас он почему-то подумал о том, что Марина так упорствует именно из-за того, что собирается предложить Бесу мировую и кинуть его, Мишку, наедине с проблемами.

– У-у, Мишаня, как все плохо-то, – протянула Марина, наблюдая за тем, как меняется выражение лица собеседника. – Как же ты живешь-то на свете, раз даже тем, кто с тобой, не доверяешь?

– Ты сама говорила – никому нельзя верить, а близкие продают раньше других, – буркнул Ворон.

– Ты всегда мои слова понимаешь как-то иначе.

– Я тебя вообще перестал понимать, – признался он, доставая платок и вытирая пот со лба. – Вижу, что у тебя в башке что-то происходит, а не могу понять, мне с того что – вред или польза.

– Ну, понятно, – сказала Марина, вставая, – тогда мне отсюда пора, пожалуй. Хохол, домой.

Ворон перегородил ей дорогу, выпрыгнув из-за стола с такой прытью, которой от него давно никто не ожидал:

– Погоди! Что ты ведешь себя как обиженная целка? Я правду сказал. Мне в моем положении вообще никому верить нельзя…

– А я не привыкла, когда тот, с кем я веду дела, мне не верит и на всякий пожарный случай в кармане ствол держит снятым с предохранителя, – тихо сказала она, глядя Ворону прямо в глаза. – У тебя есть сутки, чтобы разобраться. Я устала.

Отстранив Ворона, она пошла из зала, за ней двинулся и Женька, окинув напоследок Мишку насмешливым взглядом. Ворон вспотел так, словно в зале отключили все кондиционеры – остаться без поддержки в такой момент было очень страшно, но он знал и то, что именно сейчас не стоит трогать своенравную бабу – она не вернется, только разозлится еще сильнее и станет совсем уж непредсказуемой.

– Как домой-то поедем – оба выпили? – спросил Хохол на лестнице, обнимая Марину за плечи.

Она неопределенно отмахнулась, думая о чем-то своем. Потом вдруг вынула телефон и защелкала клавишами. Через пару секунд из трубки донесся голос Леона:

– Я слушаю.

– Леон, свяжись с охранниками генерала, я им инструкции кое-какие выдала, узнай, что происходит, и перезвони Хохлу.

– Хорошо, – ничем не выдав удивления, отозвался он. – Это все?

– Пока да.

– До связи.

Марина убрала телефон в сумку и повернулась к мужу:

– Поехали домой, я на самом деле устала. Давай дворами поедем, чтоб на гайцов не наткнуться. Хотя подумаешь – липовых прав лишат…

– Не надо нам светиться. Поедем на такси, а завтра я приеду утром и заберу тачку, – решил Хохол и вышел на трассу, поднимая руку.

Леон позвонил в тот момент, когда Марина, лежа на кровати в зашторенной спальне, рассматривала новое кольцо на пальце. Оно же, кстати, было единственной ее одеждой на этот момент. Хохол, недовольный тем, что кто-то посягнул на принадлежащее только ему время, бросил взгляд на дисплей и моментально сел на постели:

– Котенок, Леон звонит.

Марина перевернулась на спину и взяла трубку:

– Да, я тебя слушаю.

– Охранник позвонил. Генерал снял квартиру в доме на набережной – знаете, там такая новая высотка стоит? Вот в ней. Привез туда огромный букет орхидей, водку и какую-то чушь морскую – креветки, омары, осьминоги.

– Это все?

– Пока все. Сказал, что охрана свободна до утра, но я попросил Вадима незаметно посмотреть, куда и с кем наш кандидат собрался.

– Это хорошо. Только сразу позвони, как что-то узнаешь, ладно?

– Разумеется.

Нажав кнопку сброса звонка, Марина еще минуту полежала на спине, постукивая трубкой по ключице и о чем-то думая. Женька, лежа рядом, боялся даже дышать – понимал, что жена что-то прикидывает в уме и мешать ей не нужно.

– У меня какое-то странное чувство, – сказала она наконец, убирая телефон на тумбочку, – как будто я знаю, с кем будет встречаться Димка. Знаю, но пока не могу поверить.

– Думаешь, Ветка?

Коваль перевернулась на живот и уперлась подбородком в грудь мужа:

– Ну, видишь, ты тоже об этом думаешь.

Хохол погладил ее по волосам, провел пальцами по щеке и подбородку, обрисовывая контур лица:

– Ты мне так и не сказала, как вы с ним встретились.

– Сказала бы, но ты разозлишься, – улыбнулась Марина, водя ногтем по коже на его груди.

– У вас это семейное, что ли? Как чего увидели – сразу в койку тянуть?

– Прекрати! – Она легла сверху и поцеловала его в губы. – Я соскучилась.

– Ну, понятно! – оглушительно захохотал Женька, придерживая ее обеими руками за талию. – Как чуть жареным запахло, ты сразу соскучилась! Врезать бы тебе, да духу мне не хватает…

Он аккуратно перевернулся, подминая ее под себя, жарко задышал в шею, чуть сжал зубами мочку уха. Марина услышала, как бешено колотится его сердце, и спросила:

– Ты нормально себя чувствуешь? Еще и пил при таких делах…

– Да при каких? Подумаешь, кольнуло. Я не мужик, что ли?

– Жень, мне без тебя не выжить, – тихо сказала она, прижав его голову к своему плечу.

– А тебе и не придется.

– Я знаю, родной, но ты все же побереги себя, а?

Вместо ответа он сжал ее тонкие запястья, заводя руки за голову, и впился губами в шею.

– Ну, так что там Мирза? – спросила Марина, завернувшись в махровое полотенце. На обнаженных плечах поблескивали капли, мокрые волосы висели прядями, и с них тоже капала вода.

Хохол лежал на спине, вытянувшись всем телом и закинув руки за голову, и на лице его блуждала счастливая улыбка человека, в жизни которого все удалось.

– Мирза-то? – переспросил он. – Мирза как и раньше – свой в доску. А вот с Мазуром вышла странная история… – и Женька наскоро пересказал Марине все, что услышал от Мирзы.

Коваль, поджав под себя ногу, внимательно выслушала и вдруг спросила:

– Ты тоже думаешь, что это Гришка?

– А кто? Сама вспомни – твоя бригада была самая большая, у Беса не было даже трети от нашего. Соответственно, к кому он сунулся? Правильно – к тем, кто был под тобой. Напел им, что Ворон – сука продажная. Но вот Мазур не повелся – и где он теперь? Боксер работает с Мирзой, их голой рукой не ухватишь, и Гришка их не тронул. Зато подцепил на чем-то Каспера. Не исключено, что еще и пугнул историей с Мазуром. Мирза божится, что Каспер продался, не знаю, правда, откуда у него такая уверенность.

Марина дотянулась до сигаретной пачки, закурила и сказала:

– Мне кажется, что Мирза прав. Ворон не взял бы в дом кого-то левого, а с рекомендацией от Каспера он и Леона слушать не стал. Ты вспомни, Каспер со своими всегда помогал вороновским в разборках, я ж сама его и отправляла. Следовательно, ему Ворон доверял больше, чем остальным.

– Ну, за то и поплатился.

– И надо быстро найти всех, кого рекомендовал Мишке Каспер, пока ему действительно прямо в доме горло не перехватили.

– Позвонить Леону? – спросил муж, протягивая руку к телефону, но Марина покачала головой:

– Не надо. Он сам позвонит, тогда и скажем.

Хохол протянул руку и взял у нее из пальцев сигарету, докурил и не глядя ткнул в пепельницу, стоявшую возле подушки:

– Иди ко мне. Все дела, дела… надоело.

Она легла к нему под бок и пробормотала:

– Я тут в соседней комнате гитару видела, между прочим…

– Это намек? – рассмеялся Женька, прижимая ее к себе.

– Ты давно не пел мне.

Хохол с притворным вздохом встал и вышел из спальни. Вернувшись с гитарой, он сел на кровать, подсунув под спину подушку, подстроил инструмент под свою руку и попробовал пару аккордов. Марина закрыла глаза и приготовилась слушать, но мелодия, которую наигрывал Женька, не была ей знакома.

– Возьми мое сердце, возьми мою душу, – запел он своим низким голосом, вызывавшим у Марины сладкую дрожь во всем теле, – я так одинок в этот час, что хочу умереть…

– Откуда это? – не открывая глаз, спросила Коваль, и Женька, оборвав песню на полуслове, сказал:

– У Мышки в плеере как-то услышал.

– Ну, она любит всякий депрессняк. Совсем в Москве этой головой поехала. Убегать ей надо.

– Доработает – уедет, ты же ее знаешь. А песня хорошая.

– Не спорю. Просто не люблю, когда Машка такое гоняет по сто раз, у меня сердце разрывается.

– Да брось ты. Марья крепкая, не смотри, что мелкая.

– Ага, про нее подруга московская так говорит – «Маня сильная, только легкая». Спой еще. Только, ради бога, другое что, а то пойду и повешусь, честное слово.

Хохол сменил репертуар, и Марина неожиданно услышала песню, которую он прежде никогда не пел. Вслушиваясь в слова, она поняла вдруг, что это снова работа Жоры – старого приятеля Женьки, довольно известного исполнителя шансона:

Слушая песню и проникаясь смыслом ее слов, Марина незаметно для себя задремала, свернувшись в клубок, как кошка. Увидев это, Женька оборвал музыку, отложил гитару и, укрыв жену одеялом, прихватил оба телефона и ушел из спальни, чтобы не тревожить сна Марины звонками.