– Здравствуйте, – сказал я. – Только не вертите головами, потому что здесь много острых предметов и чей-то глаз может как раз попасть на какой-нибудь предмет. Понимаете?

Они поздоровались и перестали смотреть на мастера Ройфе как на привидение, а на мою мастерскую – как на пещеру Лехтвейса. Мне девяносто шесть лет, привидения в России так долго не живут.

Полная представительная мадам в очках, похожая на вдову, а перед этим жену маршала Рокотова сказала:

– Ничего себе! Тут целый музей оружия!

Сам Рокотов, помню, заказывал мне утяжеленную дробь для своей дрянной «тулки», не решаясь поменять ее на «зауэр». Тогда шла борьба с низкопоклонством, и он боялся. А маршальша ходила сама прицениваться к «зауэру», но я его не продал, потому что маршал боялся низкопоклонства. Правда, может быть, она хотела «зауэр» не для маршала, но тогда я тем более был прав, что не продал.

– О да, мадам, – сказал я похожей на маршальшу. – Это музей. И старый мастер Ройфе здесь самый главный экспонат. Он уже не стреляет сам, но еще может научить стрелять других.

Я поправил на носу очки и стал смотреть на своих поздних гостей.

Гостей всего было четыре персоны. Кроме мадам, все еще похожей на маршальскую жену, а потом вдову, были еще милицейский капитан, парень с женской сумочкой в руках, в которую поместились бы небольшой «люгер» и пара пригоршней патронов к нему. И был еще… Мой Бог!

Я снял с носа очки, протер их и снова вернул на место. Я не ошибся…

– Господин Президент! – сказал я. – Я рад видеть Вас и Ваших друзей. Вы пришли заказать мне пистолет? Так он уже готов. Я знал, что он вам понадобится. Желаете получить немедленно?

Господин Президент развел руками.

– Вы опоздали, – грустно произнес он. – Ваш подарок вы должны вручать не мне. Вот уже три месяца как я не Президент.

Он так прямо и сказал. Я покачал головой. Да, времена меняются.

Мастер Ройфе раньше был всем нужен, и все от него что-то хотели. Потом он стал уже не всем и не очень нужен, но иногда от него еще что-то хотели, кроме ремонта этих глупых старых курантов… Но никогда и никто не отказывался от подарков мастера Ройфе. Даже товарищ Сталин, которому я, по правде, ничего не дарил. Просто генерал Власик снял с полки и сказал: «Подарок». И стал подарок.

– Вы хотите меня обидеть, господин Президент? – спросил я. – Вы думаете, если Ройфе совсем пожилой и имеет только песок, который из него сыплется, то он уже ничего не может? Если Вы не Президент, то кто же? Может быть, это мастера Ройфе сделали Президентом, но не сказали? Я прекрасно помню именно Вас. Вы мне сказали: «Доброе утро!» Не помните? Нас не представляли, поэтому я Вам тоже только ответил: «Доброе утро» и пошел своей дорогой.

– Простите, – развел руками Президент. – Я не хотел…

– И не надо, – проговорил я, поскольку не желал слушать слов отказа. – Если пистолет системы «Президент», великолепный, многозарядный, пробивающий любой бронежилет, с мягким спуском и удобной рукояткой из стали с перламутром Вам не понравится сейчас, Вы можете отдать его обратно. Можете швырнуть мне его в лицо, если он Вам не понравится. Я так говорю, потому что я спокоен за свое лицо.

– Покажите! – немедленно сказала мадам, похожая на маршальшу Рокотову. Наверное, это была супруга господина Президента, и я подумал, что если она уговорит его принять подарок, то, значит, я старался не зря.

Я открыл ящик стола и вытащил свой подарок.

Я не сомневался в том, что он понравится. Я боялся, что Президент не решится его взять.

– Берем! – воскликнула мадам и протянула руку к коробке. Господин Президент сделал предостерегающий жест рукой.

– Лучше взять, – проговорил милиционер, и я сразу полюбил всю милицию, имеющую таких обходительных и умных капитанов.

– Не ЕМУ же оставлять, – непонятно сказал юноша с женской сумкой, и я сразу подумал, что в этой глупой современной моде носить женские сумки есть что-то хорошее.

Но господин Президент еще колебался.

– Хорошо, – сказал я. – Хорошо. Вы не хотите брать подарок мастера Ройфе и отказываетесь от самого лучшего его пистолета системы «Президент», потому что Вы, как Вы говорите, не Президент. Ладно, допустим. Но разве не может мастер Ройфе подарить свой пистолет БЫВШЕМУ Президенту. На добрую память, нет?

Я почувствовал, что возразить ему нечего.

Ни слова больше не говоря, я взял коробку и с поклоном передал ее Президенту. Тот принял ее.

– Кладите сюда! – Мадам раскрыла свой ридикюль, вынула оттуда какой-то знакомый мне «браунинг», а на его место Президент неуверенно сунул мою подаренную вещь. Мадам, похожая на президентскую жену, стала оглядываться, чтобы куда-нибудь положить свою бывшую игрушку из ридикюля.

Я принял у нее этот несчастный «браунинг» и сразу узнал свою работу. Пистолет с игрушечными патронами, который заказал мне кто-то из генералов.

– Вы играете в театре? – спросил я у мадам. – Этот пугач довольно тонкая работа, но, конечно, глупая.

– В театре? – переспросила мадам в очках и почему-то добавила странным голосом: – Да, я сегодня чуть не сыграла в первом составе. Это был хорошо срежиссированный спектакль.

. Милиционер незаметно взглянул на часы, но я заметил.

– Благодарю вас за визит, – сказал я. – Рад, что моя главная работа попала в надежные руки. Было бы глупо умереть, не сделав пистолета хотя бы одному Президенту России.

– Вам спасибо, – сердечно, но как-то все еще неуверенно ответил Президент, и он вместе со свитой покинул мою мастерскую. Я проводил их до порога, а потом и выглянул вслед за ними, чтобы закрыть наружную дверь.

И он мне еще будет что-то говорить, подумал я про себя, увидев, как они со свитой открыли дверь подземной галереи и скрылись за ней. Уж кто-кто, а мастер Ройфе знал, что дверь этой галереи открыть мог только один человек. Президент.